О, это очень странная история. И случилась она со мной сегодня, 24 декабря.

Не подгоняйте меня, сейчас расскажу.

 

Живем мы женой Ленушкой в небольшом городе на Восточном побережье Америки, недалеко от Балтимора. Это – обычный современный американский город, представляете себе? В центре – огромный торговый центр с пятью универмагами и парой сотен магазинов. Молом называется. А вокруг – девять жилых районов. Каждый из них имеет свой торговый центрик.

Мы обитаем в районе Королевских Забав. Наш дом – на пересечении Райского проезда и улицы Королевской мельницы, как раз напротив плавательного бассейна «Удовольствие». Ну, конечно, он зимой закрыт.

 

Сегодня – Рождественский вечер. Все бизнесы и конторы закрываются рано – не позже пяти – шести часов.

 

Так вот, только я собрался закрывать свою конторку, «У Счастливого Сола» называется, позвонила Леночка моя, сказала, что Крымские, к кому мы идем сегодня на Рождество, просили не забыть новый стих написать, чтобы я заскочил в Мол за гавайским кофе, и как хорошо, что я рано освобождаюсь, бос её не отпускает раньше трёх, и чтобы я забрал её из парикмахерской чуть позже.

 

Следите за мной? Хорошо.

 

Короче, еду я к Молу. Знаете, на второй день после Рождества на работе дел немного. В таких случаях я забавляюсь в Интернете. Пишу стих, умышленно убогий, поперёк всех правил, размещаю на каком-нибудь литературном портале. И что тут начинается! Критики грызут меня насмерть, аж смешно.

Вот и сейчас – еду и обдумываю такого плана стих с запрещенными кем-то глагольными рифмами.

А Крымские всё равно останутся довольными – ничего не понимают в стихах.

 

Например такое начало:

 

Кто и о чём подчас мечтает?

Кому-то денег не хватает,

А кто-то осень вспоминает,

Весной глаза воткнув в стихи.

 

И кто-то под руку гуляет,

Ребёнка жизни обучает,

А кто-то смотрит, как светает

И кто-то встал не с той ноги.

 

А мне порою очень тошно

И жить почти что невозможно,

Прошу вас: не поймите ложно,

Не помышляю о петле.

 

А просто - часто не пойму,

Как можно дёргать за струну,

За нежную, за ту одну,

Что жизнь даёт тебе и мне…

 

("Дёргать за струну" - говоришь? Критики на куски порежут, хи-хи!)

 

А дальше – тыр-пыр, ни фига не выходит, хоть застрелись!

 

Подъезжаю на своей Вольво к Молу: тысячи машин на паркинге. Американцы наши очень любят всякую дешевую подарочную ерунду в последний момент покупать, когда цены опускаются до уровня подстриженного газона.

Странно то, что свободное место нашлось очень близко от входа, почти сразу возле ворот авторемонтных мастерских универмага «Сирс».

Прошел через него, захожу в кофейню «Толстый итальянец».

 

- Hi, Joe!

- Привет русским. Счастливого Рождества! Гавайский, как всегда?

- Угу, - отвечаю, - упс, сейчас вернусь, кошелёк забыл в машине…

 

А погода на улице – великолепная, тепло очень, яркое солнце, на небе ни облачка, не по сезону, словом, и если бы не голые деревья, - начало октября, точно.

Рядом идет какая-то симпатичная американка, в шортах и свитере. Дочка её, симпатичная мордашка такая, канючит: «Мама, хочу Барби, купи мне Барби, купи Барби».

Смотрю, возле машины моей чудак стоит, пожилой, намного старше меня, в лёгкой тонкой дублёнке, ковбойских сапогах, с колпаком на голове. Из-под этой санта-клаусовской шапки выбиваются космы седых волос. Словом, чистый Бетховен: одно лицо. Сигарету курит.

Ну, здесь принято здороваться с каждым.

 

- Hi! – Говорю. – How are You?

- Привет, - отвечает по-русски, - а у тебя, как дела?

- Лучше всех! - А чего жаловаться, думаю, даже, если плохо, никто не поможет, особенно наши, - Кошелёк забыл. (Открываю машину).

- Хорошая машина у тебя. А моя телега – в Автоцентре, вот-вот готова будет. Закуришь?

- У меня есть, спасибо. Опа, на работе забыл. Присаживайтесь в машину, покурим вместе. Пивка не хотите?

- Не откажусь, давай.

- Тем более – присядьте, нельзя пить на улице, оштрафуют. Меня зовут Сол, а Вас?

- Ван, - улыбнулся Бетховен, - а почему не Ван? Если тебя зовут Сол, то почему меня не могут звать, как Бетховена?

- Логично.

 

Мы расхохотались. Я открыл бутылочку «Святого медка» и протянул её Вану.

 

- Спасибо. Я вижу, ты физикой интересуешься, - спросил он, увидев книжку на торпеде.

- Так, немножко. Это – не учебники, куда мне в моём возрасте, популярные, - и я нажал на кнопку спуска стёкол. - Жарко…

- Да, уж, я тут прогрелся на солнышке. Но скоро снег пойдёт.

- Снег? Не думаю. Что, прогноз смотрели?

- Слушай, Сол, а ты что по поводу этой книжки думаешь?

- Трудно сказать, - я отхлебнул глоток пива, - вообще говоря, я верю в возможность путешествий в прошлое и будущее.

- Вот! Вот. А изменить что-то в прошлом можно?

- Наверное, да. Только я не верю, что, наступив там на червячка, мы вызовем в настоящем, скажем, замену Буша на этого придурка Керри. «Я готов к исполнению обязанностей», - перекривил я Керри.

- Конечно, нет, хотя незначительные изменения возможны, незначительные флуктуации. Смотря, что там вытворить…

 

Бетховен выпустил струю дыма, выбросил окурок, отхлебнул чуток «Медка» и впервые поднял на меня свой взгляд. У него были, ну, прекрасные умные глаза, густые седые брови, широкий лоб, частично прикрытый красным колпаком. Их так любят носить американцы на Рождество.

 

- Ты не дурак, - промолвил он. – А, вот, скажи, если бы ты имел возможность изменить что-то в жизни, сделал бы это?

 

Тут я задумался. Эх, жизнь моя не во всём праведная!

 

- Пожалуй, нет. У меня всё в порядке.

- О, так ли это?

- Ну, почти всё. Грешно же испросить у судьбы денег, или благ каких. Изменил бы что-то другое, так вдруг Леночку мою судьба заменит какой-то каргой! Нет – нет!

- А если – на модель? – рассмеялся Ван. И вдруг он стал серьёзен. – А если мы с тобой не заменим твою Леночку?

- Скажу в порядке бреда. У моей жены есть на Урале сестра Вика. Её муж Боря пару лет назад просил у меня денег…

- Много? Не дал? Что, Вольво купить хотел?

- Не мало. Да, Вольво, но не только в этом дело. Не вернул бы он, это точно, но и не в этом дело тоже. На дела его грязные давать не хотели. Только, погиб он вскоре, грузовик его сбил. Может, жив бы был, если бы деньги…

- М-да. Ну, Сол, прощай, пора мне, заболтались мы тут с тобой. Спасибо за пивко.

- Да, ладно. И вам спасибо! За сигарету и болтовню нашу. Пошли вместе, мне в Мол вернуться надо, - ответил я, поднимая стекла, вышел из машины и нажал кнопку на переносном пульте, включая сигнализацию.

 

Мы пошли. Тут у меня зазвонил телефон. Взглянул на дисплей и отщелкнул крышку.

 

- Привет, Ленчик, отпускают тебя? Кто еще, кроме нас у Крымских будет?

- Каких таких Крымских? Слушай, закрывай контору, мотай поскорее домой, а то я зашилась совсем, помощь нужна: овощи нарезать, почистить картошку, селёдку вымочить, почистить, - твоя работа. Еще полно дел, всё-таки, не на четверых, на целую банду наготовить надо, а они к десяти заявятся. И заскочи в Мол, купи у Кевина оливкового масла для салата, неочищенного. Всё, пока!

 

Какой Кевин, какие гости вдруг, что за ерунда? Вы следите за мной?

 

Тут я, не успев задуматься, поднял взгляд и остолбенел.

Из ворот Автоцентра Сирса выезжали огромные, длиннее моей Вольвы сани с запряженной шестёркой оленей. А у моего Бетховена – нет, вы не поверите, - стала отрастать борода, на глазах моих, брови еще шире стали, дубленочка вытянулась и превратилась в огненно-красную шубу.

 

Он повернулся ко мне и поднес палец к губам:

 

- Тс-с-с! Нас никто, кроме тебя, не видит.- Он по-военному отдал мне честь. – Готов к исполнению обязанностей!

- Боже мой, - выдавил я, - Барби, не забудьте про Барби для той девчушки.

- Конечно, Сол. Знаешь, - он наклонился ко мне с саней, - ты дал ему денег, только он никогда их тебе не вернёт, ты был прав.

 

Мой Санта Клаус взял вожжи и щелкнул пальцами. И немедленно, как по волшебству, пошел снег.

 

- Вот, видишь? Я же говорил – снег. Хо-хо-хо!

 

И вся армада вдруг выгнулась дугой и выстрелила пружиной в небо.

 

«Хороший сон, - подумал я, - буду досматривать. Да, а что за шутки мне Леночка опять пристраивает, какие гости?»

Я вынул мобильник, отстрелил крышечку и нажал вызов.

 

- Слушай, Сол, - сказала Лена, - плохая новость. Только что звонила Вика. Она в Иордании.

- Чего вдруг её туда понесло, замуж за араба хочет?

- Да что ты говоришь такое! Горе у неё. Боря погиб. В гостинице «Хилтон» во время теракта. Представляешь, ужас какой…

 

…Возле входа в Мол стоял негр в костюме Санта Клауса и размахивал колокольчиком: Армия Спасения собирает пожертвования. Я опустил десятку в запечатанную банку и прошёл в Мол.

Их динамиков слышалась песня:

 

I wish you a Merry Christmas,

I wish you a Merry Christmas,

I wish You a Merry Christmas

And Happy New Year!

 

Зашел в кофейню. За прилавком стоял незнакомый клерк с табличкой на груди: «KEVIN».

 

- Привет, Сол, - сказал он улыбаясь, - Оливковое, как обычно?

 

… Через пару минут я уже стоял на паркинге, стараясь найти машину. На сигнал пульта отозвалась одна машина, прямо под носом у меня. Это был маленький «Форд-кавалер».

 

Я стряхнул рукавом снег с двери, сел, включил обогрев заднего стекла.

На торпеде, поверх моей «физики» лежал лист бумаги.

Я взял его в руки и прочитал, чуть не поперхнувшись:

 

Чего же нам недостаёт?

Но жизнь нас под уздцы берёт

И в душу истину кладёт

Тревожную, как нота "соль".

 

Но мы забыли обо всём...

И суету похерив, ждём

Под жизни проливным дождём

Любовь и Боль, Любовь и Боль...

 

ЧХА,18 ноября 2005г. По заказу госпожи Андерс, Амстердам.