Точка на карте…

 

Скорее всего – это не точка.

 

Но начну всё по порядку – со школьной карты.

 

На самом краешке Земли, где восходит Солнце, в Тихом Океане есть остров, который очень похож на большую рыбу. С хвостом и плавниками…

 

Это остров Сахалин. Один поэт назвал его голубоглазым.

 

Наверное, потому, что на нём много рек и озёр. И если смотреть сверху, с самолёта, то реки и озёра, отражаясь в небе, и вправду кажутся голубыми, а иногда, серыми и даже зелёными. Всё зависит от погоды. У меня такие глаза.

 

Сахалинская область, единственная область, которая находится на островах! И Сахалин – самый большой остров.

 

Здесь много чего единственного…

 

Кто побывал на нём, тот не забудешт никогда. Полюбит, «прикипит"...

Я тоже люблю его. Очень-очень!

 

Если остров – рыба, тогда город Чехов не точка, а чешуйка!

 

Город Чехов

 

Так его назвали в честь писателя, он побывал на Севере Сахалина в Александровске-Сахалинском. Там была каторга.

 

И Сонька – "Золотая ручка" была каторжанкой. Про это можно узнать в местном музее.

 

Чешуйка–Чехов, когда я там росла, имел статус города. Сейчас это деревня.

 

(Много городов, а их было десять, не считая посёлков, уже и не города вовсе – так распорядилось время).

 

И расположена на берегу Татарского пролива.

 

Сразу вспоминается песенка; «А я швыряю камешки с крутого бережка…»

 

После школы, мы часто заворачивали к морю, находили ракушки, разноцветные стёклышки, поплавки, морскую капусту и трепанга, которого ещё называют морским огурцом! Иногда волна прибивала и другие безделушки из Японии.

 

Японию мы могли разглядеть в бинокль (там есть пограничный пост), поднявшись на сопку по лесенке с многочисленными ступенями, ведущей до самого неба! – Японское наследие. Их, ступенек, было сто или двести. Я считала, но не запомнила.

 

Через весь город текли и впадали в море две речки – одна – Крестьянка, другая – Чеховка. Они и сейчас текут…

 

Название я узнала от мамы, у неё много карт местности имелось.

 

Она работала Лесничим и всё время что-то на них чертила.

 

Мы жили там, где протекала Крестьянка, а в окна нашего дома гляделась сопка, на которой росли хвойные мохнатые красавицы пихты. То, что это не ёлка, и не лиственница, и не сосна, а пихта, я узнала тоже от мамы.

 

На сопке была ещё скала. И однажды я летела с неё до самого низа.

 

Орала, конечно.

 

Ну, ничего. Всё зажило, даже раньше, чем до свадьбы.

 

На другом берегу реки тоже сопка, но там лиственный лес. И в нём "водились" маслята и волнушки, в большом количестве.

 

Летом с утра, взяв с собой хлеба, яиц, мы собирались ватагой, убегали в лес за грибами, ели малину, плескались в речке.

 

Как сейчас помню: целыми колоннами проплывающих маленьких рыбёшек, которые по речке стремились к морю! Это были мальки горбуши. Она заходила в нашу речку нереститься.

 

Зимой лучше не было занятия, как скатиться на санках с сопки, а после хорошего циклона прыгать с крыши, рыть туннели и барахтаться в снегу!

 

Мама – ЛЕСНИЧИЙ

 

Крышу нашего дома украшала большая буква «Л», выведенная специально для вертолётов, на случай пожаров, чтобы было куда сообщить.

 

И это означало, что мы проживали в лесничестве.

 

И семья заместителя лесничего в нём проживала.

 

А потом приехали мамины родители - дедушка с бабушкой. Они тоже в нём «Жили-Были»…

 

Дедушка тоже стал лесником.

 

И была в этом доме квартира, сейчас мы называли бы её офисом, а тогда она звалась конторой.

 

А маму-лесничего называли с уважением Хозяйкой леса.

 

В других районах лесничими были мужчины.

 

А ещё была хозяйка моря. Помню только фамилию – Хан. Тоже, как и мама – единственный капитан на сейнере - женщина! Наша область богата рыбой.

 

Я очень гордилась, что я дочь Хозяйки леса.

 

И даже фамилия моя Колесникова очень соответствовала.

 

Сначала фамилия мне совсем не нравилась, что хорошего, если происходила она от колеса?

 

Но потом я догадалась, придумала сама, что корень-то, от Леса!

 

«КО-лесу» – очень близко значит! Ну, конечно: мама – Лесничий, дед – ЛЕСНИК, живу около Леса в Лесничестве!

 

Всё сама открыла, сама согласилась и сама изменила отношение к собственной фамилии, которая сразу запахла хвоей и берёзовыми почками, хотя отец, давший нам с сестрой эту славную фамилию, никакого отношения к моему открытию не имел. Он всю жизнь (и даже сейчас) проработал в море механиком – младшим, старшим ...

 

Добрый леший

 

Мой любимый добрый дедушка и вправду, имел сходство с лешим – невысокий, курносый с густыми бровями и лысиной на всю голову, мне он казался некрасивым. Бабушка была другого мнения!

 

У мамы он числился лесником. Уходил рано, когда мы ещё спали, запрягал Серко, серого немолодого коня. Конь был спокойным, флегматичным, исправно тянул свою лямку. Я кормила его с руки и целовала в жёсткую тёплую губу. Иногда дед сажал меня на него верхом, но наездницей я не стала, так как боялась с полутораметровой высоты кувыркнуться. Трусиха!

 

А вот в телеге, или в санях я бы и сейчас с радостью прокатилась.

 

Дед уезжал в лес. Там была его работа. А когда возвращался затемно, то непременно привозил «Гостинчик от зайчика». Это был сильно подмороженный хлеб, пахнущий смолкой и озоном, яйцо, кусочек не съеденного сала и другие незатейливые премудрости.

 

Мы с сестрой неукоснительно верили и с большим удовольствием принимали «заячьи» подношения. Нам было интересно, что зайка сказал и где они с дедушкой повстречались.

 

Я не помню, чтобы дедушка когда-нибудь отдыхал. Его руки всегда искали работы. В своей мастерской, небольшом сарайчике, он строгал, пилил, что-то клеил… В округе не было мастера лучше, чем он, по изготовлению колёс и саней.

 

А салазки мастерил, на зависть всем ребятишкам!Хорошо помню меленку - по моему «проекту» и по заданию учителя, она тоже блеснула своим индивидуализмом!

 

Все говорили, что руки у дедушки золотые.

 

А ещё дедушка был сентиментальным. Он плакал, когда читал книги.

 

И, когда я несколько дней не разговаривала с бабусей, так мы её с сестрой называли (она на шестнадцать лет моложе деда) он тоже заплакал, и я срочно прекратила бойкот.

 

Я сентиментальная в него. И нос у меня курносый - его, и брови…

 

Ёлка, шишки, Новый год…

 

Конечно, в Новый год у нас дома стояла самая красивая, самая пышная, вся в шишках, ёлка.

До потолка!

Даже в школе такой не было. Это лесники привозили её из леса. Нам с сестрой. Зайчик прислал.

 

Этот запах! Он из детства. У нас даже паста и мыло носили название – «Лесная» и «Хвойное!»

 

А шишки! Они были не только на ёлке: часто я созерцала горы из них! Большие и длинные, они дозревали и ждали своего часа, когда просушенные, вылущенные зёрнышки высадят в питомнике, оставшемся от японцев, как морковку или укроп на грядках. Шишки появлялись разные – жёлтые, зелёные, коричневые, маленькие и побольше, толстые и не очень, похожие на морковку…

 

Уже в школе, такие как я и чуть постарше ребятишки, с тяпками ходили по сопкам и делали «освещение» маленьким сосенкам-саженцам, убирали, пропалывали траву. За это нам даже приплачивали!

 

Трава у нас густая и высокая – лопухи – выше человеческого роста. А сосенки росли!

 

Там, где были саженцы, сейчас стоят взрослые деревья, к чему и я приложила свои старания, а мама на карте прокладывала путь будущим лесам…

 

Ёлку на Новый год мы заслужили – самую красивую, стройную, пушистую и в нарядных шишках!