Предисловие:

После отмены крепостного права, в России поднялась со дна общества социальная пена: бродяги – попрошайки, мошенники, карманники, медвежатники, взломщики, грабители, убийцы заполонили деревни и города империи…

К началу 20-го века разгул преступности принял угрожающие размеры, чему способствовал и слишком гуманный, так называемый, »кровавый режим царизма»: за период с 1825 по 1905 год – в Российской империи было казнено… 894 человека: смертные приговоры выносили военные суды лишь государственным преступникам.

Жизнь человека считалась даром божьим, убийцы не уважались даже среди каторжников!

Уголовный сыск, заваленный нераскрытыми «делами» нуждался в новых способах расследования. Благодаря энтузиасту и новатору в области криминалистики В. И. Лебедеву (главе сыскного отделения полиции в Петербурге), в девятисотые годы стали применять дактилоскопию, фотографировать задержанных, составлять словесный портрет, использовать служебных собак.

21 июня 1909 года (ныне этот день называют профессиональным «Днем кинолога») состоялось торжественное открытие первой школы полицейских собак на окраине Санкт-Петербурга, в Старой деревне.

Щенков - будущих четвероногих Пинкертонов, привезли из лучших зарубежных питомников.

Собаки проходили курс обучения вместе с 26 полицейскими из разных городов российской империи, где были организованы сыскные отделения. А спустя три месяца состоялся первый экзамен выпускников.

 

Это был воскресный петербургский день – 25 октября 1909 года. С самого утра моросил мелкий дождь. Плотное покрывало мутно-серых облаков иногда пробивали робкие солнечные лучи, озаряя буйство золотисто-багряных красок увядающей осенней природы. На курортах Сестрорецка давно закончился сезон, но пригородные рестораны и трактиры Новой Деревни распахнули свои двери уже с полудня. Фешенебельный «Вилла Роде» с первоклассной кухней, великолепным оркестром был излюбленным местом отдыха богатых петербуржцев и столичной богемы. «По вечерам , над ресторанами… вдали над пылью переулочной…над скукой загородных дач» - Александр Блок повстречался там со своей таинственной Незнакомкой . Среди завсегдатаев были Куприн, Северянин, Шаляпин, Собинов, Распутин, а позже… и Ульянов (Ленин). Романтическая атмосфера «серебряного века» сочеталась здесь с откровенным распутством: приглашенные актеры представляли »живые сцены», в коих обнаженные «музы» и «русалки» купались в шампанском, одалиски танцевали на столах среди посуды, а разгоряченная публика кидала к их ногам крупные денежные ассигнации… Хозяин «Виллы Роде» Адолий Роде, не скрывал, что в принципе, его заведение является борделем…

Сразу за высоким забором ресторана располагался Приморский вокзал, откуда летом паровозные составы из желтых вагончиков возили дачников в Сестрорецк, Разлив, Курорт, Дюны - на берег Финского залива, где можно подышать чистым, морским воздухом, насыщенным благоуханием соснового леса. С окончанием дачного сезона, осенью и зимой железная дорога продолжала действовать, обслуживая чиновников и рабочих оружейного завода Сестрорецка.

В буфете вокзала, на втором этаже посетителям предлагались дешевые и сытные обеды, изысканные вина первоклассных фирм. В тот осенний день в зале было многолюдно – купцы, разнорабочие, мелкие чиновники… Никто из них не догадывался, что вскоре станут свидетелями и статистами намного более занимательного действа, чем все разнузданные сцены соседней «Виллы Роде».

В два часа пополудни загрохотали сапоги дюжего дворника Степана Прохорова по деревянной лестнице вокзала, хлопнула дверь:

- Половой, квасу! - красный, потный, растрепанный, он, как нельзя более, соответствовал, звучавшей из граммофона, песне . Могучий бас Шаляпина сотрясал всё помещение вокзала -«Из-за острова на стрежень «. Жадно глотая напиток, утирая пот картузом, дворник подозрительно оглядел зал. Компания молодых купчиков закусывала водочку расстегаями, и, видимо, вдохновленная разбойничьей песней, оживленно обсуждала только что увиденный в синематографе немой фильм »Понизовская вольница (Степан Разин)». Рядом за столиком, потягивая чай из блюдечка, пожилой телеграфист философски сетовал:

- Почему в России всегда романтизируются бандиты, вроде Стеньки? Только пережили революцию, и опять эти настроения! Не дай Бог повторения…

- Быть может, вам больше придется по нраву романс «Белой акации гроздья душистые»? – предложил буфетчик, перебирая граммофонные пластинки.

- Людей много – это хорошо! - мысленно радовался дворник, - значит, задачку труднее решить! Посмотрим на представление…

- Что, Степан, запыхался? - вытирая стойку полотенцем, поинтересовался хозяин буфета.

- Убегаю, кум… вроде, как преступник я теперича, ловят меня жандармы, - дворник вытер мокрые губы, перевел дух.

- Сейчас отдышусь, и на ближайшем поезде махну к Финляндии поближе… Городовых увидишь, шепни - я спрячусь! – добавил он шепотом.

- Не нужны мне неприятности с властями! Что натворил - то? аль убил кого?- заволновался буфетчик.

- Убил! - неожиданно весело улыбнулся дворник, - не волнуйся! Ловят меня - не поймают! Следы хорошо запутаны! Так что сооруди-ка мне, кум, на целковый ветчинки, рыбки, булку французскую, бутылку пива, да и папирос не забудь, - набегался я, замерз и проголодался. Поезд то лишь через час…

Но не успел отведать Степан и первое блюдо, как буфетчик встревожился:

- Глянь в окно! Уж и бегут за тобой, душегуб! Уходи подобру - поздорову!

Но бежать через дверь, было поздно. Степан, схватив картуз, прыгнул на подоконник, спрятался за занавеской. Застонала деревянная лестница под сапогами полицейских, дверь распахнулась, и на пороге появился околоточный надзиратель с большой, черной, гладкошерстой собакой на поводке. Пёс, вывалив язык, тяжело дышал, белки глаз налились кровью, он уже учуял преступника, и рвался на поводке вперед, скреб лапами по деревянному полу.

- Всем оставаться на местах!

Шум в трактире мгновенно стих, лишь шипела под иглой не выключенная граммофонная пластинка. Собака пантерой бросилась к окну. Портьеры распахнулись, и сразу раздался выстрел - преступник целился в околоточного! Но, с грохотом вывалился из его рук револьвер, а затем и сам «злодей» плюхнулся мешком на пол, взмолился:

- Сдаюсь! собачку придержите! порвет, зверюга! Ай! Спасите, ради Христа! - собака, вцепившись в ворот дворницкого кафтана, угрожающе рычала над поверженным противником.

- Всё, ты арестован! На выход! – торжественно, под дружные аплодисменты посетителей буфета, объявил полицейский.

- Браво! - продолжали восхищаться работой полицейских невольные зрители, - Спасибо! Поймали душегуба! В кутузку его!

- Господа! Должен принести извинения за доставленные неудобства, но преступник сей - не настоящий, ряженый специально для испытаний полицейских собак! Ваших аплодисментов достоин лишь этот пёс! Он прекрасно справился с заданием!

И, нарочито грозным голосом, но улыбаясь в усы, скомандовал: -

- Взять преступника под стражу!

Уже на улице, усаживая «арестованного» под охраной на извозчика, похвалил:

- Спасибо, Степан! Хорошо послужил! Держи червонец!

- Рад стараться, ваше благородие! А пёс-то умный! Я полтора часа кружил, следы запутывал! Думал, не найдет, ни в жисть … и квас не успел допить, как он уж тут как тут!

- Треф шел по следу два километра! Мимо Черной речки, «Виллы Роде», по набережной, и вывел- таки к Приморскому вокзалу!

- А что ж меня сейчас под конвоем-то?

- Чтобы понял пёс - не зря работал - выследил, задержал преступника! Все - по-настоящему… иначе, вдруг разочаруется? Ловил, поймал, а преступника отпустили… работать не будет!

 

Так, в трактире на Приморском вокзале началась удивительная карьера легендарной полицейской ищейки - добермана - пинчера по кличке Треф, благодаря которому было раскрыто почти полторы тысячи преступлений, предотвращено более двухсот терактов, сохранено множество человеческих жизней…

 

- Молодец, Треф! отлично справился! лучше всех! преступника поймал, и меня от смерти «спас», спасибо тебе, пёс! - вечером околоточный надзиратель Владимир Дмитриев кормил собаку в вольере питомника. - Мы получили первый приз, диплом, и звание» сыскной собаки»! - объяснял он Трефу.

- Скоро едем в Москву! По приглашению самого градоначальника Джунковского! 150 рублей он за тебя отвалил – огромные деньги! Так что служить будем в Московском охранном отделении сыскной полиции! Верой и правдой, на благо России!

- Устал, поди! – нежно погладил он голову пса.

Треф расслабленно прижался к ногам хозяин, коим считал своего дрессировщика. Зубастая широкая улыбка озаряла его морду. Как же он любил «играть» с Дмитриевым: отыскивать спрятанные вещи, идти по следу, приносить апорт, брать барьеры! Треф был совсем молод - одиннадцать месяцев, почти щенок, и самой высшей наградой за выполненное задание, для него было не угощение, не похвала, а нежная ласка вот здесь, в вольере, когда уже никто не видит, и можно расслабиться. Вертелся обрубок хвостика, и, вывалившийся мокрый, длинный язык лихо висел в сторону, делая его суровую морду умиленной и радостной…

- Иди на место! Отдыхай!

Пёс послушно отправился в будку, формой напоминающую бочку. Он не роптал, поскольку привык оставаться один, с раннего щенячьего возраста.

- Я, пожалуй, тоже пойду! До завтра, милый зверь!

А Треф уже крепко спал, лапы его дергались, он скалился и скулил - быть может, догонял злодеев, которых ему только предстояло найти? Или снилась беззаботное щенячье детство в рижском питомнике «фон Тюринген»…

 

В конце девятнадцатого века в Германии жил человек, страстно любивший собак: содержал приют для бездомных, потерявшихся животных - лечил, кормил, заботился… И занимался селекцией, страстно мечтая вывести собаку, которая могла бы защитить его в любой экстремальной ситуации - злобную, бдительную, неутомимую, способную без устали пробегать сотни километров рядом с каретой: слишком много покушений было на него – сборщика налогов. Разъезжать по Тюрингии с большой сумкой денег без подобной стражи было опасно.

И он скрестил немецкого пинчера, боссерона, ротвейлера, манчестерского терьера… Итогом стала мускулистая, сильная, энергичная, и, вместе с тем, элегантная собака с великолепными способностями ищейки. Свое творение Луис Доберман назвал « тюрингским пинчером». Лишь после его смерти новой породе официально присвоили имя селекционера - «доберман-пинчер». К началу ХХ века доберманов в Европе насчитывалось уже более тысячи.

Внешне они весьма отличались от современных: Треф был приземистым, широкогрудым, большеголовым; шерсть - жесткая, с густым подшерстком, спасавшая от холода в суровые русские зимы. Ведь работать ему приходилось в любую погоду - мороз, метель, снег, дождь, промозглую слякоть… Доберманов в России в ту пору почти не знали, и Треф был диковинкой.

 

В самом конце ноября 1909 года неподалеку от станции Бронницы, в деревне Кузнецово Московской губернии, в собственном доме был найден полуразложившийся труп одинокого старика – крестьянина Гришаева.

Убитый лежал на полу горницы в луже засохшей крови. Все деревенские соседи знали: у старика водились деньги, но при обыске дома, полицейскими ничего ценного найдено не было. Ни мотивов убийства, ни подозреваемых - ничего….

Казалось, кому есть дело до одинокого старика из глухой деревушки? Но слуга «кровавого царского режима» - московский губернатор Джунковский выслал на поиски его убийцы уникальную, дорогостоящую собаку! И 28 ноября в Кузнецово поездом прибыли Дмитриев с Трефом.

Тщательно обнюхав место преступления, пёс бросился во двор, к навозной куче, и вскоре откопал разорванную, окровавленную женскую юбку, которой убийцы вытирали руки. Среди преступников была женщина! И действительно, по словам соседей, с неделю назад по деревне проходила компания нищих – баба и два мужика, но куда они направлялись, никто не заметил…

Треф пошел по след у - через огород, дыру в ограде, за деревню, в поле… В соседней деревне привел к дому, где, как выяснилось, накануне ночевали трое подозреваемых. Узнали и имена бандитов - братьев Васьки и Сашки Рябых, и подружки их - Агафьи - жестоких убийц, грабителей, давно находившихся в розыске.

Дальнейшая погоня проходила по берегу речки Гжелки, от деревни к деревне, вдоль железной дороги. И Треф, шаг за шагом, «рассказывал» подробности маршрута : вот здесь преступники пили водку, здесь – переночевали, там - их не пустили в дом …

Первые несколько километров полицейские бежали рядом с собакой, но, вымотавшись, спустили пса с поводка, и двигались за ним уже в арендованных санях, на лошади. В тот день Треф шел по следу 117 километров, почти 12 часов!

Агашку и Сашку Рябого полицейские взяли в одной из ночлежек деревни Томилино. Куда делся третий фигурант - Васька, так и осталось неизвестным… Может, и подельники убили…

После экзамена, это было первое дело, раскрытое Трефом, и банда серийных убийц перестала существовать! На следующее утро сыщики проснулись знаменитыми. Заголовки газет пестрели самыми лестными эпитетами: « Треф - любимец публики!» «Четвероногий Пинкертон»! «Гениальная собака!» «Собачий Шерлок Холмс!», » Достояние Российской империи!».

Когда же 6 декабря 1909 года в Московском Манеже состоялась выставка служебных собак, огромная толпа народа жаждала увидеть новоявленную звезду уголовного сыска. После вручения Трефу главного приза - Золотой медали, ещё несколько часов зеваки толпились вокруг собаки!

Его полюбили не только за невероятный, аналитический ум, но и за то, что в отличие от своих двуногих коллег – полицейских, никогда не брал взяток, никогда не продавал свою честь, и, выкладываясь полностью физически, всегда оставался бодрым, энергичным, работоспособным.

Слава Трефа распространилась даже за границами Российской империи: в газетах и журналах того времени, словно кадры немого кино, мелькают репортажи: вот - Треф вместе с Дмитриевым нашли убийцу, украденные драгоценности, вещи, деньги, схватили вора, обнаружили взрывчатку, «накрыли» банду террористов… Вот, преследуя бандитов, прошли почти сотню километров, вдоль железной дороги, по насыпям, через глухие лесные заросли, узкие тропы, вдоль болот… Наверное, без огромной преданности, взаимопонимания, уважения и любви друг к другу, вряд ли у них был возможным подобный результат.

Часто приходилось выезжать в другие города, туда, где совершенное преступление ставило местных полицейских в тупик, и надежда оставалась только на уникальные способности ищейки. Толпы зевак, желающих поглазеть на четвероногую знаменитость, собирались на вокзалах за несколько часов до прибытия поезда. Известность Трефа не уступала в ту пору оперной звезде – Федору Шаляпину.

Нечто мистическое было в его гениальной способности »носом чуять» всю подноготную преступлений, распутывать следы… Нередко, воришки, опасаясь, что собака, выйдет на них, старались заранее избавиться от краденного, дабы обезопасить себя, и даже являлись с повинной - «все равно псина найдет, а так, может и скидка будет!» Однажды, при одном только виде грозного добермана, подмастерье-подросток неожиданно признался: » Я украл у хозяина деньги, и за печку спрятал!!!»

Сколько раз, исчезнувшие ранее ценности и деньги, неожиданно возвращались владельцам, лишь становилось известно, что в городе Треф! Даже кличкаего стала нарицательной: муж-гуляка, у которого бдительная супруга находила «схрон» с деньгами, кричал: «Да ты у меня настоящий Треф! Тебя бы на поводок, да в сыскную службу! Талант зарываешь!»

Были и те, кто мечтал о смерти бескомпромиссного пса. Но Трефа приучили брать пищу только из рук Дмитриева. Без него - пёс обречен был умереть от голода…

 

Между тем, тучи сгущались над Российской империей : политические убийства , взрывы в театрах, ресторанах, на бирже, гибель мирного населения – нестабильна обстановка в стране перед первой мировой.

В 1911 году агенты охранного отделения накрыли большую группу боевиков, занятых подготовкой террористических акций. Среди них оказался Филлипов – бывший участник мятежа на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», лично казнивший трех офицеров. Ему, заочно приговоренному к повешению, после восстания удалось сбежать, и с группой «товарищей» продолжить свою преступную деятельность.

Филиппов предложил начальнику Московского охранного отделения полковнику жандармерии П.П. Заварзину помощь в розыске базы террористов. В доказательство своей готовности помочь следствию, Филиппов признался, что незадолго до ареста вместе с сообщниками совершил налет на усадьбу одинокой вдовы-помещицы, в ходе которого были убиты три человека. Собственными руками Филиппов задушил вдову: «Так я её прижал, шо у ей ажно кости захрумтели на шее». Как вспоминал Заварзин в мемуарах, в этот момент он выразительно пошевелил своими огромными пальцами так, что полковника едва не стошнило. Теперь, двуногая тварь опасалось, что, узнав об аресте, подельники завладеют его долей награбленного.

Филиппов «сдал» полиции бандитский «схрон» в доме некого Маливы в Брянске, однако, при обыске ничего подозрительного найдено не было. И тогда на помощь брянским жандармам вызвали Дмитриева с собакой. Изучив двор и дом, Треф не нашел ничего. Зато в огороде, пёс обнаружил тайник – глубокую яму с бочонком, в котором была приготовлена взрывчатка на двести бомб!

По брянскому делу было задержано 35 человек. Большинство из них отправились на каторгу, причастных к убийствам - повесили. Филиппов же, на счету которого было одиннадцать человеческих жизней, был приговорен к бессрочной каторге. Он избежал казни благодаря сотрудничеству с полицией, но вышел на свободу спустя шесть лет по всеобщей амнистии, объявленной Временным правительством после февральской революции 1917 года.

На воле оказались почти девяносто тысяч уголовных преступников – воров, налетчиков, громил, прозванных «птенцами Керенского. И когда в марте 1917 года был упразднен Департамент полиции, количество убийств и грабежей возросло в десятки раз.

В то же самое время, в городах, бывшие урки, перед портретом Керенского торжественно обещали, никогда не возвращаться к «преступному прошлому». Каждому из них вручались 500 рублей - «подъемные» для начала »честной жизни», продовольственный паек и направление на работу в «красную милицию» - заменившую собой царскую полицию. Так началось сращивание силовых структур с уголовным миром.

В октябре семнадцатого большая часть революционных отрядов состояла из уркаганов, впоследствии влившихся в ЧК, и принявших как руководство к действию ленинский лозунг : «Грабь награбленное! Во имя революции все дозволено!» Работником ЧК стал и серийный убийца Филиппов… Но это было позже…

В начале июля семнадцатого года Дмитриева с собакой вызвали в Петроград, на поиски обвиненного в шпионаже в пользу Германии , Владимира Ульянова-Ленина.

Ещё в апреле «вождь пролетариата» вместе с другими политэмигрантами в опломбированном вагоне вернулся в Россию. И поселился в знаменитом, брошенном на тот момент владелицей, особняке балерины Матильды Кшесинской – бывшей фаворитки Николая Второго. Но большую часть времени «вождь пролетариата» проводил в снятом под политический клуб »Искра» помещении ресторана »Вилла Роде», закрытого в марте за нарушение сухого закона.

Как писал известный прозаик, фельетонист, и постоянный посетить ресторана, Александр Амфитеатров: » г. Роде имеет право со справедливою гордостью заявить: » На первых порах, после "пломбированнаго вагона" кто только не швырял у меня немецких, генеральнаго штаба, денег! И Гриша Зиновьев лыка не вязал! А Луначарский кренделя ногами выписывал! И Нахамкес, не заплатив, задним ходом удирал! И золотое сердце Феликса Дзержинскаго улыбками девочек утешалось! А однажды даже и самого Ленина... разумейте, языцы, и покоряйтеся: Ленина!! - замертво вынесли! Понимаете теперь, каков я есмь большевик. Относительно последняго пункта я мог бы даже лично свидетельствовать в пользу г. Роде, так как вез сие бездыханное тело с Виллы Роде во дворец Кшесинской мой собственный бывший шоффер, впоследствии не без гордости о том повествовавший".

Но, легально «соратники вождя» гуляли недолго. После неудавшегося большевистского восстания, в начале июля, правительство отдало приказ о розыске Ульянова - Ленина, обвиненного в государственной измене. О том, что Ленин со товарищи, завсегдатаи «Виллы Роде « в Новой деревне, было хорошо известно. Там и начали поиски. Взяв след, Треф привел сыщиков на Приморский вокзал - тот самый, откуда , восемь лет назад, начиналась его блистательная карьера сыскной собаки. Здесь он его и потерял…

Привокзальный буфет продолжал работать, хотя большинство увеселительных заведений в Петрограде военного времени были закрыты. Инфляция, безработица и нехватка продовольствия сказались на облике столицы.

Дмитриев и Треф поднялись на второй этаж… В зале сидели подозрительные личности с красными бантами в петлицах, лузгали семечки. От былого разнообразия меню практически ничего не осталось. Посетителям предлагали лишь селедку, картошку, да квас. Все спиртное было заменено пивом, его называли «шампанским для пролетариата». Покрутившись на вокзале, вернулись ни с чем….

Треф опоздал лишь на сутки: накануне, Ленин, Г. Зиновьев, и рабочий Сестрорецкого завода Н.А. Емельянов, сели в поезд, и уже ночью прибыли на станцию Разлив, а спустя пару дней укрылись в шалаше на другом берегу озера. Семья Емельяновых создала максимально комфортные условия революционерам. Супруга Николая Александровича готовила обеды ,перевозила на другой берег, малолетние сыновья ловили рыбку к столу , собирали сучья, разводили костер, бдительно следили за окрестностями… Через месяц Ульянов бежал в Финляндию.

Это была единственная и фатальная неудача Трефа за всю десятилетнюю карьеру сыскной собаки. Нашел бы тогда Треф «вождя мирового пролетариата» и, возможно, колесо истории повернулось бы в другую сторону. Но, все же, они встретились спустя полтора года…

В середине января 1919 года председатель Совнаркома В.И. Ленин выехал из Кремля, вместе с сестрой Марией Ильиничной , личным охранником и шофером на машине, собираясь посетить детский праздник в загородном санатории в Сокольниках, где лечилась Надежда Крупская.

Это был воскресный вечер. Из-за обильных снегопадов, улицы завалены сугробами, продвигаться на машине было нелегко – ехали на небольшой скорости. У железнодорожного моста дорогу перегородили трое:

- Стой, стрелять будем!

Не обращая внимания на угрозы, шофер собирался ехать дальше, но Ленин, приказал остановиться:

- Надо узнать, что хотят эти люди. Наверное, милиционеры – форму ещё не ввели… проверяют пропуска!

Но, «милиционеры» - шесть нетрезвых мужиков, направили на пассажиров авто наганы.

— В чем дело, товарищи? Я же – Ленин! Вот мой пропуск! – гордо заявил «вождь всех трудящихся».

- Ну, и черт с тобой, что ты Левин! - бандиты мгновенно вытряхнули за шиворот всех пассажиров из машины, очистили карманы.

- Не знаю никакого Левина! Я в городе хозяин – Яшка Кошельков!

Прыгнув в авто, грабители испарились, а вместе с ними бумажник, браунинг и пропуск главы правительства...

Это была банда короля московских бандитов - Яшки Кошелька, державшего в страхе весь город. Ленин был потрясен: на глазах прохожих, ЕГО выгнали из машины, трясли за лацканы, обворовали, унизили! и никто не кинулся на помощь, не защитил грудью, не пожертвовал своей жизнью… а самое неприятное - рядом, в здании Сокольнического райсовета стоял часовой, и даже, возможно, наблюдал из окна за происходящим.

- Куды прешь? - Перегородил он дорогу ограбленным, попытавшимся зайти в здание.

- Позовите начальство, я – Ленин!

- Без пропуска не пущу! – уперся часовой.

Но пропуск остался у Яшки Кошелька… И тогда вождь, беспомощно умоляя: - да Ленин же я, Ленин! - распахнул пальто, заложил пальчики за жилетку, важно затопал, стараясь походить на свой плакатный образ: - Товарищ красногвардеец, позовите начальство!

Второй секретарь райсовета тоже не смог найти общего между « великим мыслителем с сократовским лбом» и жалким, суетящимся, плешивым и коротконогим человечком с выпуклым животиком…

- У хороших людей, машины не угоняют… - пожурил он ограбленного, - вот у меня нет авто и на меня не нападают…

Но в ЧК все же позвонил… А после, заикающийся и красный, бегал, суетился, потел… Вскоре из гаража прибыла машина, за грабителями организовали погоню, о дальнейшей же судьбе секретаря можно только догадываться…

Тем временем, бандиты, разобрав записи в пропуске Ленина, наконец, осмыслили, какую важную птицу упустили. Срочно развернулись, в надежде поймать, сделать заложником, если понадобиться, перебить Сокольнический райсовет, и освободить всю Бутырскую тюрьму!

Но опоздали - у здания райсовета высаживались чекисты...

В санаторий к жене в тот вечер Ленин все же добрался, а на поиски грабителей и угнанной машины были посланы Дмитриев с Трефом, служившие уже в органах Московской милиции.

Автомобиль вождя нашли быстро, деятельность банды , спустя некоторое время, закончилась вместе с убийством при задержании её лидера – Яшки Кошелька. Дело об ограблении вождя было сдано в архив, где и пролежало до конца века под грифом «совершенно секретно». Униженный и беспомощный Ленин никак не уживался с хрестоматийным героическим образом, созданным большевистской пропагандой.

Чудо-собаку и её дрессировщика Ленин пожелал видеть лично. Треф с Дмитриевым прибыли в Кремль. О чем могла идти беседа, если после аудиенции, Владимир Ильич произнес: «Собака умница, да и ее хозяин не дурак, но политик. Это ужасно…»?

В разгул «красного террора», когда на улицах чекистами хватались все, кто хоть чем-то внешне отличался от серой массы, когда в подвалах ЧК ежедневно расстреливались сотни, когда жизнь человеческая перестала иметь ценность, шансов выжить, после подобного «приговора» из уст кровавого палача России, у Дмитриева не было…

Не нужен был Ленину свидетель унижения, не забыл он и участия в его поисках на побережье Финского залива, не простили Дмитриеву успешной работы в дореволюционном сыске и уголовные элементы, пришедшие во власть.

Весной 1919 года знаменитый российский сыщик, кинолог, воспитавший уникальную, сыскную собаку - Владимир Дмитриев был расстрелян по сфабрикованному делу.

Страшная, мучительная смерть от голода ждала и Трефа…

Официальные сообщения о том, что пёс, после казни хозяина , использовался только в племенной работе, воспринимаются, как очередная лицемерная ложь.

О каком разведении могла идти речь, если большинство питомников и служебных школ были разрушены, военные и полицейские собаки пополнили армию бездомных животных, а большая часть кинологов примкнула к белому движению?

Никогда бы Треф не предал своего друга, никогда не принял бы пищу из чужих рук… Сколько душевных мук он пережил, ежеминутно ожидая хозяина! Сколько надежд , тоски и боли! Сколько дней продолжалась его агония? Или, быть может, некто, давно мечтавший о мести, попросту пристрелил его, одновременно избавив от страданий?

Знать бы, где сложил ты свои косточки, доберман Треф - великая ищейка, достояние Российской империи…

 

P. S. По иронии судьбы, в кровавой большевистской мясорубке погибли не только Дмитриев, Треф, Джунковский. В 30-е годы двое сыновей Емельянова Н.А. были расстреляны, один пропал без вести в лагерях. Супруги Емельяновы, укрывшие революционеров , репрессированы и лишены собственного дома, в котором все эти годы находится музей Ленина »Шалаш» . Видимо, семья рабочего могла знать нечто, противоречащее официозному образу вождя.

Неизвестна судьба великого криминалиста Лебедева - создателя служебного собаководства в России. Лишь полковник Заварзин успел выехать во Францию, где до конца жизни проработал на конвейере завода «Ситроен». Благодаря его мемуарам, Треф не забыт окончательно. Филиппов , в начале 20-х , заведовал охраной лагерей НКВД РСФСР.

Адолий Роде, по рекомендации Максима Горького, стал заведующим Петроградским Дома ученых…