Начинается рассказ с бега, с бега по кругу... Бегу только по кругу. Символика во всем, и в форме героя-клоуна, и в содержании его бегства. Действие происходит в цирке и я, читатель, готова к любым фокусам - искрящийся шар в центре манежа сразу привлекает внимание. Что же из него покажется?

Вокруг свои в доску люди: директор цирка — Славик, а пузан, который смеется - Борька Каган, понятно, всех старинный друг.

Как и положено представлению в цирке, загадки бурно следуют чередой. ГГ у чмокнувшей его Валентины (полное имя...) прощупыва(ет) (...) сзади на пояснице, под трико металлическое кольцо - карабин. Все ясно, Валентина — гимнастка. Неясно только с шаром — он, фиолетовый, рядом, ГГ на него «косится», видимо, от этого шара можно ждать все, что угодно...

Отношения с шаром мистические: пройдя насквозь через шар, я проделываю это уже дней десять... Видимо, герой исследует различные взаимоотношения с загадочной сущностью.

Интрига нарастает. Из диалога с Борькой Каганом узнаю, что ГГ под куполом больше не работает. Вопрос товарища заставляет приостановить чтение и вернуться в начало, чтобы пройти текст внимательнее. Слушай, а ты почему в центре арены не работаешь? Удобней же, и зрителям лучше видно?

Прошла. И правильно сделала (и проходить буду неоднократно), потому что ГГ расчесал влажные волосы. Её расческой. В беломорину добавил марихуану.

Последующий напряженный диалог нисколько не страдает от отсутствия авторских комментариев. Обращает на себя внимание попутная фраза «о ней»: Она посмотрела на меня и, как всегда, сказала: «Лечу, прощай» и, подпрыгнув, ушла ВЛЕВО. (прописные буквы мои)

Далее диалог опосредованно подвигает мысль к загадочному шару и становится очевидно, что таинственная гибель воздушной гимнастки и шар как-то связаны.

(Замечание по ходу. Восклицание Борьки Это – цирк, паря! Кажется, по меньшей мере, пафосным.)

Далее друзья детства и цирковой юности идут (очень символично) по кругу к служебному входу и встречают у конюшни двух идилических лошадей. Когда шар докатился до них, те фыркнули, ноздри раздулись, глаза вылезли из орбит.

В «задушевной стремительной» беседе (мне как читателю в ней не хватило именно чувственного, психологически интенсивного погружения, но это, согласна, дело вкуса) узнаем кое-что:

Это я убил её: разговор у меня с ней был перед выходом. Не твоё дело, но рассказать больше некому. Я ей говорю: «Я знаю, что ты со Славкой была. Влюбилась, что ли?», понимаешь?  А она: «Нет,- говорит, - вовсе нет». «Тогда, зачем это тебе, и как же я?». «Вечером, - говорит, - отвечу». И ушла. Всё. Точка. Нет, погоди, не всё.

Оказывается, ГГ предполагал, что женщина была с тем самым Славкой, директором, который с ГГ — лучший друг... Классический треугольник?.. Но, похоже, сейчас ГГ тревожит другое.

- Она здесь, всё время рядом, ни на минуту не уходит. Ты, конечно, не видишь шар? Вот. Никто не видит, лошади только. И Славкина кошка. Я месяц после… ну, этого…  пластом лежал, так шар – рядом… А как клоуном заделался, в центре манежа стоит. Ничего не говорит. Смотрит только. Уверен – внутри она. А акробатом больше быть не хочу. Почему?  (Пауза) Да боюсь я, понял? Очень.

Действия в рассказе развиваются стремительно — событийно-сюжетное время сжато в предел. Видимо, это стилевая особенность, да и детективный жанр обязывает. Но упорно напоминает сводку с фронтов. Жаль... Хотелось бы узнать больше — войти в душу героев, впрочем, в такой подаче тоже много прелести на любителя. Эти герои в душу не впускают никого: они словно огорожены глухими стенами, а по отрывочным репликам — эскизу внутреннего мира героев, вырывающимся их-за этих стен, мы догадываемся, если на то хватает информации, о сути коллизий. Оказывается, ГГ и погибшая женщина очень дороги Борьке Кагану, и в том нет сомнений: потому он и хочет работать рядом с другом — с родной душой... И зря тот сказал, что не его дело... Явно, он знал больше, чем сам ГГ...

- Если ты еще когда скажешь, что убил её, я эту самую салфетку собственноручно в твой рот воткну. Понял меня? Никого у меня на свете нет, кроме мамы и вас двоих, теперь уже – одного.

Последующая фраза, похоже, проливает свет на реальные те события, которые лишь для ГГ — тьма... И не верю, что она тебе со Славкой. Понял меня? Болван такой, дурак. И нечего мне здесь с тобой рассиживаться. В Мельбурне встретимся, болван, дурак такой. Понял меня?

Он вытер смятой салфеткой слёзы и быстро ушел.

Из диалога ГГ со Славкой узнаем, что Валентина быстро, через полгода, «заменила» ГГ погибшую жену.

И еще вопрос Славки настораживает: - Что с Борькой-то? – Это голос Славки, подсевшего к столику. – На себя не похож…

По возвращению в гримуборную ГГ: Впервые за целую вечность поворачиваюсь к шару лицом: «Как жить дальше? Что будем делать?» Я закуриваю ПОСЛЕДНЮЮ папиросину. Перед выходом. Наконец ГГ ясно, что Славка здесь не при чем...

Перед самым выходом на сцену шар «заговорил».

И тут меня как током ударило.

ГГ все понял. Он уже не боится влететь в шар — шар остался в гримерной. Чуть поправив катапульту ВЛЕВО (в сторону, куда «ушла» жена), он прыгает на самую середину манежа. Но это — только начало (чего? Конца?..)

«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДЯДЕНЬКИ И ТЁТЕНЬКИ!»

 

Теперь время подумать над вопросом автора: изменила ли герою погибшая жена? Текст построен так, что прямых указаний на измену жены в тексте нет. А домыслы немногого стоят. Кто его знает, что имела ввиду под «гадостью» погибшая гимнастка. Все, что угодно — тут каждый читатель возьмет в свою меру. Какую-то «гадость» она искупила, и теперь ГГ счастлив — он свободен от бега по кругу, от сомнений в причине смерти жены — вину с него она сняла. Вверху, под куполом, на мостике Валечк(а) - жен(а) мо(я)...(погибшую женщину ...звали тоже Валентина?!) Тут же всплывают ее слова: «Эх, жизнь наша бродячая»... Внизу он видит счастливого, заплаканного Борьку Кагана.

Похоже, женщина разрубила ценой своей жизни многолетний узел сложных взаимоотношений бродячей жизни, освободила ГГ от угрызений совести за связь с Валентиной, которые он на нее (жену) сливал в припадках ревности, возможно, себя освободила от тоски по Борьке (впрочем, он давно уехал в свою Канаду) или умершему мужу Валентины... (дружили мы вчетвером много лет). Здесь много всего намешано, тем не менее, оба они — ГГ и его жена - символично уходили по действию рассказа ВЛЕВО. Смерть мужа Валентины также — слепая нить, кто его знает, не имела ли «гадость» здесь какие истоки... Ясно по содержанию одно — женщина сама свела счеты с жизнью, видимо, не по ней оказалась такая жизнь, да и кто-то искупать должен...

Финал открытый. До выхода – пятнадцать минут».

«Что за чушь, - подумал я, - мой аттракцион – первый». ГГ накурился плана, и пусть этот галлюциноген не обладает длительным действием, принимает он его, судя по всему, регулярно и длительно. Мы не знаем, что озарило ГГ, ясно одно - он остав(ил) далеко внизу, на земле ВСЕХ.

Однако рассказ полон умолчаний. Вспоминаются видения ГГ, о которых он поведал Борьке: Боря, понимаешь, лежу ночами, смотрю на потолок, а там две пары лучей пересекаются, крест – накрест. А потом появляются яркие подвижные полосы и, как ластик, стирают те, неподвижные. Как и не было их. Кто эти «две пары лучей» - погибшие муж Валентины и жена ГГ? Или он сам и его жена, которая не смогла бы забыть «гадости»? Потерю любимого человека? Его недоступность? Судя по рассказу, она сильно терзалась за содеянное, но сил жить с «гадостью» уже не было: Я месяц после… ну, этого…  пластом лежал, так шар – рядом… А как клоуном заделался, в центре манежа стоит. Ничего не говорит. Смотрит только. Уверен – внутри она.

Однозначного решения ситуации в рассказе нет. Если героиня действительно любила, почему она это чувство назвала «гадостью»? Не зная, что для нее есть «гадость», принять какую-то точку зрения невозможно. Лично мне как читателю очень интересно — что для таинственной женщины есть любовь и что - «гадость», явно же, замес из одного источника... Слишком мало о разбившейся гимнастке информации, чтобы делать выводы. Возможно, рассказ был бы прозрачным, прочитай я роман «Все что мне надо», возможно. Но любовные коллизии героев остаются поверхностными, открытыми, разве что пафосным восклицание о цирке уже не кажется... Кто бы спорил, жизнь сложна... Поверхность может быть исписана и переписана многократно, однако мне интересно: а что там, в глубине... Но в глубину меня не позвали... Можно возразить, мол, ныряй в свою! А я так скажу: литературу читаю ради чужой глубины - тогда получается внутренний диалог, и мне нужна искренность, искренность и еще раз искренность - до крайнего отчаяния в непонимании - пусть... Искренность именно того, как чувствуют герои мир... А не как они лицедействуют. Пусть коллизии будут, но если перед глазами они и только они... времени, что ли, не на что потратить...

Рассказ написан мастерски. На любителя, конечно. Разбирать его было интересно - как упражнение в логике. Но не в чувствах...