1. Я загадал себе загадку, – откинул хмурость лес бровей. И взгляд, который стал бравей, в твой взор впивался не украдкой. Над белизной алевшей прядку качнул изысканный Борей. Невинным росчерком бровей ты загадала мне загадку. Таинственен твой профиль утром, очарователен он днём, а вечером свечей огнём он озагадочен как будто. И сфинксы скромно гнёзда вьют, в твоей душе найдя приют. 2. В твоей душе найдя приют, как гавань корабли находят – по маяку, чей свет природен, где в фонаре загадка – жгут, а масло терпкое извечно любовью до краев доходит, я рыцарь, чей печален орден, тебе несу трофеи сечи. Притягиваем друг мы друга, презрев земное притяженье – и ты к окну бежишь в волненье, и рвётся под конём подпруга. И возрождаемся мы вдруг из пены скачки, пены вьюг… 3. Из пены скачки, пены вьюг, что взбита волнами трагедий и равнодушной жизни плетью, ты появилась – вся испуг! Ты, как упавшая звезда, в сём мире чужестранкой стала. И мимо нашего состава текли иные поезда. Тебе в усталые глаза летела злобно копоть века, но от неё отнюдь не блекла – ты вся искрилась как лоза! И поправляла кротко прядку вразрез всему миропорядку. 4. Вразрез всему миропорядку, ларцу, раскрытому Пандорой, судьбы ответа жду упорно, ведь мы с тобой любви загадки. Из слюдяных осколков дней мной составляется панно, мной выпивается вино пустых мечтаний и затей… Забыться можно только в грёзах при рук безудержном сплетенье, Когда отбрасывают тени мечты и думы, как берёзы. И в горний мир из тех ветвей несёмся мы в пылу страстей… 5. Несёмся мы в пылу страстей, в мгновенья сотни лет вплетая. И скрытая под шалью тайна покажется чуть в вальсе фей… И в грустном оке, жилке нервной, натянутой струной тревожной, и в бархатисто-нежной коже, в игре улыбки масти «черви»… Заботы жгли и Менелая… Из будней – рукописи Клио – из гула жизни суетливой, свой вальс по звуку вызволяя, мы кружимся орбитою любви в космической безбрежности глубин. 6. В космической безбрежности глубин мы растворились и слились как капли. Но, впитаны обыденности паклей, имеем вид кристальных хрупких льдин. Ты – веер – то открыта, то закрыта. Прохлада – я – вибраций чувства плод. Ты создаешь меня – твоей души я мот. Мы – колея – подъемов смесь и рытвин. Пускай зари кровоточит рубин… Таких сокровищ нету в Поднебесной, что ты хранишь в истоме безмятежной в озерах глаз своих. К тебе сквозь тернии стремлюсь, пока течёт в артериях любви живой гемоглобин. 7. Любви живой гемоглобин – источник радостей, волнений и рифм – кочующих оленей в снегах полуденных долин… Мой путь как гать – неровен, склизок в век неудавшихся прогнозов. Век бесноватый и нервозный, – метаморфоз ужасных список, – людей к концу ведёт причинно, – они ж посматривают чинно, дивясь прогрессу скоростей. Познать пытаются при этом – стихом, реакцией, пинцетом – вселенной смысл, каркас снастей… 8. Вселенной смысл, каркас снастей – непостижим в своём величье! И не поймать его с поличным, не пригвоздить к кресту… Пастель оттенков и гармоний флоры, природы ритм, каскад пропорций мы, заблудившиеся овцы, уже не ищем – в смоге оргий влачим своё существованье. И жара нет в духовной бане! Но бытия стремлюсь аккорды я уловить в тиши вечерней, бежав от развлечений черни… Души разгадывая коды… 9. Души разгадывая коды, я пешкой не ползу в ферзи. Но князем выйти из грязи и шах не отобьёт охоты! «Орлом парить» в небесной шири в когтях надменного орла, и крылья рвать, чтобы пера хватило прославлять «кумира», я не хочу… Мой камертон меня ведёт в иные выси – в обитель неприметных истин, где табуретка словно трон, где в скромном платье – королева… там, где волхвы стоят у хлева… 10. Там, где волхвы стоят у хлева, тебя я встретил ненароком. И, недостойный стать пророком, припал к твоим худым коленям… Моя душа скиталась где-то – хоть жил в уютном тёплом доме. И жизнью этой не доволен, – лишь от тебя я жду рассвета… Любовь – свобода ль, мука плена? Вопроса этого не ставлю – я ей живу, её и славлю! И как бы рок не дёрнул круто штурвал моей лодчонки утлой – я не приемлю дрязг и тлена!.. 11. Я не приемлю дрязг и тлена, но бунтовать – рабов занятье. А ежедневного распятья не выдержат и духа стены! Я испытуем мелкой пылью, но бурь она страшней и штормов! Когда отказывает тормоз, несешься в пропасть. В петлю – выю… Не продохнуть от слов неярких, от серой красочности будней! Но возвращаюсь всё же к людям, держась за нить коварной Парки… Нет в моё сердце чувствам хода, что века делают погоду!.. 12. Что века делают погоду не идеалы – всем известно. Нет с солнца легких счастья лестниц – есть к пикам потные походы. Ты – мой итог, моя вершина. Мой компас строго вертикален. Предела нет моим исканьям… Разгадка где? – Двух знаков сшибка? Но ты, земная, что внезапно изумлена своею тайной, мне ближе недоступных далей – глаз омут… тихой страсти заводь… Разъят я: гильза на земле – снаряд летит в печальной мгле… 13. Снаряд летит в печальной мгле вне времени, вне расстояний. А цель осталась на поляне венком на светлой голове… Мы – здесь и там. Мы – страсти жертвы… Тем очистительней огонь, что свет дарует – не покой! Сей пламень в горн вселяют ветры!.. Мы прикорнём у очага в галактике любви бездонной. И леонардовой мадонной ты улыбнешься мне слегка… И сколько пред тобой ни бдеть – разгадки не узреть нигде… 14. Разгадки не узреть нигде. Но рвутся к тайне пилигримы, её познаньем одержимы… Как в зачарованной игре проносятся столетья, эры… И гимны льются Светлой Даме из уст, задавленных годами, из мира, где царят химеры… Две еле видные звезды – не слишком рядом, слишком близки! И мы вдвоём, вспорхнув с карниза, летим, как кони без узды… Как крылья распластав тетрадку, я загадал себе загадку... Магистральный сонет Я загадал себе загадку, в твоей душе найдя приют. Из пены скачки, пены вьюг вразрез всему миропорядку несёмся мы в пылу страстей в космической безбрежности глубин (любви живой гемоглобин – вселенной смысл, каркас снастей). Души разгадывая коды там, где волхвы стоят у хлева, я не приемлю дрязг и тлена, что века делают погоду – снаряд летит в печальной мгле разгадки не узреть нигде… 1992 год. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
