БРАТЬЯ

 

- Хо-зяй-ка, принимай хозяина. Доставил в целости и сохранности - развалиться не успел.

- Фимочка? Откуда ты?

- А он меня выслеживал. Я в книжный магазин и он туда же. Понимаешь, Стаси, я как увидел подписное издание «Тысяча и одна ночь» в свободной продаже, обо всем забыл. Подписку-то прозевал.

- Передохни, передохни. Вот валидол. Да не жуй же ты его, а под язык положи.

- Уже сжевал, дай другую таблетку. Смотри, положил под язык. Перестань волноваться, мы же дошли.

- Повезло, что «мы». Один бы ещё шел, а я бы не знала куда бежать,

и где искать.

- Даже не верится. Тридцать лет назад меня не смогла убить мина, на которой я подорвался, а сегодня, в абсолютно мирное время, меня чуть не убили книги. Смех, да и только. Живучий я, живучий. Стаси, перестань смеяться. Я - то думал, что любимая жена посочувствует, пожалеет…

- Где справедливость? Можно сказать, что я спас ему жизнь, а он даже спасибо не сказал. Брат называется.

- Спасибо, спасибо тебе, Фимеле, спасибо. Вот на колени упасть не смогу …

- И так сойдет. Спасибо не принимается, я обиделся.

- Как дети, честное слово. Иван, давай – ка туфли снимем. Вот так. А теперь, когда тапочки на твоих ногах, расскажи – ка мне, человеку неразумному, как ты умудрился купить книги без доставки на дом, да еще самому тащить эту тяжесть, когда тебе и трех килограмм поднимать нельзя. Такси не работает, автобусы не ходят?

- Да всё работает, всё ходит. Переоценил я себя. Мне вдруг показалось, что я силен и здоров. Заплатив за книги, я остался без гроша в кармане. Представляешь, мне даже на автобус не хватало. Ладно, подумал, доберусь короткими перебежками…

- Вот- вот. Ты так прытко выскочил из магазина, что я вмиг потерял тебя из виду.

- Был под действием самогипноза – молодой, сильный здоровый.

- Позвонил бы из магазина, я бы тебя встретила, да и с такси расплатилась бы.

- Так для этого надо было включить мозги, а они у меня от радости отключились.

- Возразить нечего.

- Представляешь, прошел всего-то два квартала, а рука онемела. Присел на какой-то камень. Сердце заходится. Сижу, никак встать не решусь, а тут пред очи мои, не совсем ясные, выскочил, как черт из табакерки, бородатый молодец с тонкими седоватыми усишками. Знакомое что-то, но что?

- И вот это Что, сунуло тебе бутылочку с водой, подняло под ручки белые и повело старого, хромого коня в стойло – то бишь к машине, благо, что она близко стояла. И вот мы здесь.

- А теперь призовем силу воли, встанем и прошаркаем к дивану. Полежать надо. Поднимаемся медленно, помним, что нам далеко не двадцать. Ложимся осторожно, без резких движений. Пледом прикроемся. Лежим.

- Кто лежит, а кто уговаривает полежать.

- Ворчать запрещается. Пока ты отлеживаешь бока, мы с Фимочкой ретируемся на кухню, чай пить.

- Может «скорую»?

- Я все слышу. Пока не надо, отлежусь.

- Как скажешь, командир.

На кухне зашипел чайник, на небольшом круглом столе появился любимый Фимой яблочный пирог, сушки и вишневые карамельки.

- Стаси, ты волшебница, давно не ел столько вкусностей.

- Жениться тебе надо, Фимочка. Дети выросли, из гнезда выпорхнули.

- Не могу, наверное, до конца дней своих всех женщин с Иришкой буду сравнивать. Рано, очень рано ее не стало. Не представляешь, как я скучаю.

- Давай тарелку - пирога положу. Пей чай, а я схожу, посмотрю на нашего сказочника.

Стаси вернулась быстро:

- Спит. Отоспится и будет, как огурцы, помнишь, как моя бабушка говорила.

- Помню. А знаешь, как мы познакомились с Иваном.

- Познакомились? Всю жизнь думала, что вы близкие родственники. Какие еще скелеты храните в шкафу, молодой человек?

- Точно сказано, тогда я и был скелетом. Ваня лечился в госпитале. Говорят, что сапер ошибается раз. Враки. Ванька наглядный пример. Его там, в этом госпитале, по кусочкам собирали. Рука есть, правда плетью висит, а вот нога своя, ходячая. Молодцы врачи, сохранить сумели, наверное, пожалели мальчика – героя, постарались. Пожизненное приложение - палка – трость, которую он свистнул у лондонского денди. Она ему шарм придает.

Так вот, шел снег. Падал он тихо и мягко ложился на дорогу, на скамейки и еще на что-то там. Только в сказках, под снегом тепло. Хотя, может быть кому-то и тепло, а я замерзал. Аккурат в этот самый момент гулял наш денди по больничному садику и вдруг наткнулся на груду костей и тряпья. Откопав в этой куче мою голову, он понял, что если мне срочно не помочь, то живое быстро превратиться в мертвое. Хоть и было ему в ту пору всего двадцать лет, поднять меня он не смог, а что смог, так это громко кричать. Вот это у него прекрасно получилось. На крик сбежался народ, кинули меня на носилки и бегом в госпиталь. Помнишь фильм «Дорогой мой человек»? Там девочка заходила в палаты и говорила: «здравствуйте, легко и тяжело раненные». Как только меня поставили на ноги, я тоже ходил из палаты в палату с малой концертной бригадой – медсестра Шурочка, моя Иришка и я. Шурочка пела, а Иришка ей подпевала. Петь она не умела - слуха не было, а рот открывала исправно. Так родился этот необычный дуэт. А я, я стихи читал. Знал я их много – память была отменная. Мама научила, она же у меня филолог была. Есенина боготворила. В те годы мне лет шесть давали, но я - то знал, что мне уже десять. От школы увиливал, ленился. Понимаешь, после всех лишений, я вдруг оказался в тепле и относительной сытости. Не хотелось вылезать из-под тёплого одеяльца. Когда закончилась война, мы с Ваней еще недолго пожили в госпитале – его реабилитация шла медленно.

Что я помню из своей прошлой жизни – желтое лицо матери, её сухие, почему-то шершавые руки. Она лежала укрытая двумя одеялами, дрожала и все время просила пить. Помню, как я грел воду на керосинке, пока она не потухла - керосин кончился. Помню, как однажды увезли маму в больницу, откуда она не вернулась. Наверное, и я должен был умереть, но Бог наслал на меня Ваню.

Как только его выписали, за нами приехала его мама. Это была маленькая женщина с огромными карими глазами на узком скуластом лице.

- Это ты, Фимочка? – строго спросила она и вдруг улыбнулась, - что ж, будем родными.

Представляешь, так и сказала – родными. И я полюбил ее. Преподавала она в младших классах. Строга была и меня в оборот взяла. Учились мы вместе с Ванькой, только он повторял первый курс пединститута, откуда его на войну забрали, а я, чтобы не отстать от своих сверстников, изучал программу пятого класса. Вначале я за это дело взялся неохотно, а потом засосало. Способным парнем оказался этот лентяй Фимочка, умудрился школу с медалью закончить.

- Знаю я про твои подвиги. Как же ты с Иришкой расстался?

- Вынужденно, но переписка не прерывалась. Приехать к ней не мог – мал был, а как подрос, мы с Ванькой летом в больнице подрабатывать стали. Ванька в регистратуре, а я санитаром. Накопили денег. Приодела нас мама – красавцы, да и только. А на зимние каникулы купила она мне билет к Иришке:

- Вам увидеться надо?

- Надо, - смущенно согласился я.

- Поезжай, а там видно будет.

И я поехал. А потом, целых пять лет ездили мы туда – сюда, туда- сюда, пока мне в общаге каморку не дали. Не мог же я в нашу комнатенку еще и Иришку привести. Ваня погрустнел, а я, счастливый дурак, никак не мог понять почему. Это потом я понял, когда у нас родился первенец. Мама его на руки взяла, поцеловала и Ване, строго так, сказала:

- Теперь твоя очередь.

- Кому я нужен – ни тебе туфли надеть, ни тебе, шнурки завязать, а уж ребенка на руки поднять…, - он всердцах махнул рукой и вышел.

Потом вернулся, Иришку поцеловал – поздравил:

- Думаю, что ваши детки и моими будут.

Но так не случилось, потому что там, наверху, думали совершенно по - другому.

Стояла осень. Шел дождь. О зонтах, в те годы, можно было только мечтать. Темнело. Ветер болтал на одиноком столбе тусклую лампочку. В такую погоду у Вани болели суставы. Тяжело опираясь на палку, он согнулся. Казалось, что идет старик. В конце улицы, почти рядом с нашим домом, показалось женская фигура, за ней, неотступно следовали двое.

- Что вам надо? Отдайте, отдайте сумку. О-ой! Пустите.

Ваня поднял голову и увидал эту картинку.

- Сочинитель, ты что, там был?

- Мне Ваня рассказал, а улицу в дождь я видел каждый день, мне и рассказывать не надо. Не мешай и слушай дальше.

- Ну, ну, слушаю.

Тогда, в ту дождливую пору, у Вани сработал инстинкт защитника. Схватив палку, как штык, он с криком бросился на подонков. Это у него второй раз так хорошо получилось.

- Я что-то пропустила? Когда же был первый?

- Первый? Да когда меня спасал. Кричал так, что все от страха ко мне кинулись. Второй воинственный клич был во спасение юной девы Стаси, разве ты с ней незнакома?

- Кто, кого спасал?

- А вот и Ваня пришел. Чаю будешь? Мы со Стаси яблочный пирог тебе оставили. Учти, о тебе позаботились.

- Вот спасибо, заботливый ты мой, спасибо. Давненько ты нас индийским не баловал.

- Не знал, что кончился. Так и быть, в субботу завезу.

- Фимеле, не уходи, останься, соскучился я. Завтра вместе полюбуемся на мое приобретение.

- Так и быть, остаюсь, уговорил. Стаси, плесни-ка нам чайку, на-а-пьём-ся.