О ПОБЕДАХ

 

Кира уверенно сделала шаг и встала у черты. Босые стопы обняли прохладную резиновую поверхность, вбирая каждой своей молекулой ее бойцовский дух. Кира была готова к финальному поединку.

- Тu triomphes facilement! Regarde comme еllе est petitе!* – крикнул с противоположной стороны тренер-француз.

Кира без труда поняла его, в школе-то как раз французский учила. «Х-ха, размечтался!» - подбодрила она себя мысленно. А внутри шевельнулся предательский холодок: «Такая горилла и покалечить может, свят, свят…»

Здоровенная черная француженка встала напротив – в ослепительно белом кимоно с красным поясом, с копной пружинистых змей-косичек, собранных каким-то немыслимым ворохом на макушке. Страшную картинку весомо дополняла оранжевая капа во рту. Негритянка показательно дернулась, сжав кулаки, и зачем-то приподняла подбородок, став от этого надменной и наглой. Кира не любила таких рисовок, которые должны то ли напугать соперника, то ли убедить себя же в чем-то – наверное, в превосходстве. Только непонятно, зачем этому Кинг-Конгу пугать Киру еще больше.

Впрочем, Кира тут же погнала прочь неспортивные мысли в адрес француженки. Какое ей дело до того, как ведет себя это чудище? Опять не удержалась, обозвала. Надо думать о тактике и не отвлекаться.

Кира видела ее бои за выход в финал: техника так себе, грязновата, но ведет уверенно, берет напором. В общем, зверь. И вот они на одном татами, ожидают сигнала рефери.

- Кира, сразу! Сама! - тренер Владимир Алексеевич нервно постукивал пальцами по папке, с которой не расставался. Сложно будет выиграть этот бой. Давай, девонька, постарайся. До титула чемпионки Европы – один шаг, и ведь ты можешь.

Рефери дал сигнал. Кира вскинула руки в защиту и сходу, на первой же секунде, бросилась вперед с отработанной связкой: отвлекающий уракен, почти одновременный гяку, и, как только соперница опустила руку и на мгновение открыла голову, слегка развернувшись, - маваси левой ногой. Негритянка оказалась не готова к такой стремительности, и маваси прошло беспрепятственно и технично. Взвизгнули свистки, взвыли трибуны. Трое угловых судей выбросили руки с белыми флажками, и следом грянул благостными фанфарами голос рефери-македонца:

- Сиро дзедан-гери маваси – вазари!**

Трибуны ликующе скандировали:

- Бе-ла-русь! Бе-ла-русь!

Есть, одно очко есть! Тренер с удовлетворением хлопнул ладонью по своей папке и заорал:

- Красавица! Больше не лезь, только защищайся!

Они снова запрыгали: огромная француженка и миниатюрная, но крепкая белоруска. Сосредоточенные их взгляды – не друг на друга, а сквозь – контролировали каждый еле заметный всполох в теле соперницы, угадывали каждое намерение атаковать. Кисти их рук под толстыми накладками стали нервами, готовыми молниеносно выстрелить ударом. Сейчас для них не существовало ничего, кроме соперницы напротив, кроме ее и своих заряженных кулаков и ног, способных мгновенно вылететь и достать.

Разозленная негритянка нервничала, понимая, что проигрывает, и шла напролом. Один удар, другой, третий. Кира не пропускала. Тоже попыталась достать, поймав движение навстречу, но больно ударилась о твердую, как скала, защиту француженки.

Раздался свисток. Неужели что-то пропустила? Но, к счастью, лишь один судья выбросил красный флажок, и рефери жестом показал, что движение красной прошло вскользь. Отлично. Руки у француженки хоть и длиннющие, а, видать, кривые. Надо просто не лезть и хорошо защищаться, прав Алексеич.

Сильно болело плечо. Похоже, ушиб неслабый. А француженка пыталась выдернуть Киру на встречку – руку выбрасывает, но сама вперед не идет, ждет Киру. Встретить всегда проще, чем самой пробить. Так повторилось несколько раз, но Кира не повелась.

Тогда француженка попыталась выдавить ее напором за площадку, рассчитывая, что Кира получит замечание за выход и начнет нервничать. А за три выхода – очко в пользу соперника. Но Кира ловко уходила, стараясь держать центр площадки. Нет уж, уважаемая соперница, что-то, а центр Кира держать умеет. И француженка, наконец, оставила затею. Попробовала работать ногами. Кира, буквально надетая животом на огромную ножищу, согнулась от боли. Свисток. Нет, француженка плохо рассчитала дистанцию – не оценили, но и не наказали почему-то. Кира отдышалась, выпрямилась, сжала перед собой кулаки и махнула головой, показывая, что готова продолжать. Македонец снова начал поединок.

Соперницы устали. Француженка явно сбила себе дыхание, то и дело наскакивая на Киру с попытками атак. Время подходило к концу – уже прозвучали два коротких сигнала гонга, означающие, что осталось тридцать секунд. Еще одна попытка француженки пробить в корпус – и снова невозмутимый македонец развел руки в счастливом для Киры жесте:

- Тори-масен!

А это означает: техники, которую можно оценить, не было. Криворукая горилла. Как она умудрилась дойти до финала?

Кира успела увидеть, как француженка кивнула в сторону своего тренера.

Алексеич вдруг быстро выкрикнул:

- Внимательно! Кира!

Кира мгновенно поняла: та сейчас попрет напролом, готовая взять свое очко во что бы то ни стало. И, только македонец выставил руку вперед, обе соперницы, словно отчаявшиеся тигрицы, ринулись друг на друга. Кира оказалась быстрее, и ее нога, взметнувшись, звонко хлопнула поверхностью стопы о щеку негритянки. Пронзительный свисток. Есть!

Но что это? Француженка пошатнулась и стала оседать. Трибуны ахнули, замычали. Македонец заорал в сторону:

- Doctor!

Странно. Удар не был настолько сильным. Кира была уверена: обычное легкое касание, с хорошим контролем, не сильнее пощечины, как требуют правила.

Но француженка валялась на татами словно бык, поверженный на корриде. С ее головы во все стороны расползалось множество черных змей-косичек, будто они вдруг зажили своей жизнью. Лысый врач, стоя на одном колене, поднимал ей веки и ощупывал голову. Судьи совещались, особенно много говорил французский судья.

Трибуны сходили с ума:

- Отлично, Кира, молодец!

- Ака, вставай! Тебе даже не больно!

- Симулянтке фууу!

- Там легкое касание!

- Сиро – иппон!

Французы тоже что-то вопили с трибун по-французски. Негритянка все не вставала.

Если врач констатирует травму, Киру дисквалифицируют за превышение контакта, а победу отдадут сопернице.

Негритянка открыла глаза и смотрела в сторону своего тренера, делавшего ей какие-то знаки. Потом она медленно, с трудом села, постанывая. К ней еще раз подошел врач, пощупал ее ухо, щеку, вернулся к спорившим судьям. Так он несколько раз подходил к француженке, о чем-то ее спрашивал, она что-то отвечала, держась за голову, он снова ее осматривал и возвращался к судьям. Этому не было конца.

Наконец, рефери жестом указал всем занять свои места. Судьи разошлись по углам, а спортсменки встали на линии – напротив друг друга. Трибуны замерли. Ожившая негритянка уверенно возвышалась, приподняв свой черный подбородок, а лицо ее, увенчанное змеями и страшное от яркости выпуклых белков на черном лице, казалось Кире враждебным, как темные силы.

Свисток – и четыре заветных белых флажка взмыли вверх. Но лишь двое – чех и россиянин – держали их высоко, показывая победу Киры. Двое же – француз и поляк – вращали флажками над головой, что означает «дисквалификация». Черт возьми, два-два. Теперь все зависело от рефери.

Македонец помедлил несколько секунд, и это были очень долгие секунды. Наконец, он объявил свое решение:

- Сиро – хансоку! Ака но кати!**

Вот и все. Поражение из-за превышения контакта. Которого не было, Кира точно знала.

Поклонившись, она ушла с татами, впервые не пожав руки сопернице.

Алексеич, вернувшийся из судейской коллегии, был подавлен: протест отклонили. Кира сидела взмокшая и разбитая. Это обидно – в шаге от такой важной победы вот так нелепо ее потерять. Ребята из команды окружили Киру и возмущенно ругали нечестную француженку и судей – то ли слепых, то ли купленных. Кира почувствовала, что сейчас разревется, как маленькая. Чтобы этого не сделать, она попыталась пошутить, но шутка у нее вырвалась какая-то кривая и отчаянно злая:

- Артистка… «Красиво» победила. С такой-то физиономией и такими габаритами – конечно, по-другому не смогла. Убожество.

Кире стало стыдно от этой своей неудачной шутки. И спортивное мужество капитулировало перед неизбежной девчачьей сущностью – слезы покатились по щекам. Она в сердцах сорвала с рук накладки и швырнула их на пол:

- Я – пробила! Чисто, нормально пробила, дважды, так чья это победа? А? Почему она – выиграла? Она! Она!

- Да твоя это победа, твоя… – Алексеич теребил усы в раздумье. – И ее победа тоже. Она победила тем способом, которым смогла, но ведь победила? Соперника уважать надо. Любого! Понимаешь… ну, рефери решил так… мог решить иначе. Но вот сейчас – тебе нужна другая победа, еще большая, твоя личная. А может, она еще важнее для тебя, а? Понимаешь, Агеева? Без истерик, обвинений, без обид. Без сожалений. Ты сделала все, что могла, так? Я знаю это, ты знаешь, ребята знают. Ну, и молодец. Только это еще не все. Иди дальше, Кира. Понимаешь?

Кира видела, как тяжело Алексеич подбирает слова, знала, что он прав, но все никак не могла остановиться:

- Что это за идиотские правила?! Какой дебил их придумывал?

Алексеич обнял Киру за плечи:

- Нормальные спортивные правила, Кирюш… Без них каратэ было бы не спортом, а мордобоем. А тот, кто хитрее, он ведь в любых правилах отыщет лазейку.

Кира и сама все понимала. Что же, завтра командные разделы. Она отыграется.

- Владимир Алексеич, жеребьевка на завтра уже есть? Мы с кем?

Тренер, усмехнувшись, молча достал из папки листы и протянул Кире. Она отыскала глазами строку «BELОRUSSIAN», а сразу под ней – и соперниц: «FRANCE».

- Надо же… Из двенадцати команд – именно Франция! Если попаду с этой – урою гадину.

- Агеева! Не понял! Опять? Где твой спортивный дух?

Кира, шмыгнув раскрасневшимся носом, одарила тренера бойким блеском голубых глаз:

- Мой-то? Мой на месте. Только здесь это, кажется, не слишком популярно. Все-все, молчу, Владимир Алексеич. Во сколько у нас вечером тренировка?

 

___________

* - Ты легко победишь! Смотри, какая она маленькая! (фр.)

** - названа техника, за которую спортсменке с белым поясом (сиро) вынесено очко (вазари)

*** - Белый – дисквалификация! Красный – победа! (яп.)