Военный аэродром в знойной закавказской долине. Военно-транспортный

авиационный полк недавно сформирован. Большинство экипажей на этом

же аэродроме и служили, в бомбардировочном авиаполку, на реактивных

самолётал Ил-28. Пришли другие времена и другие требования к

Вооружённым Силам. Нужны мобильные войска, способные в кратчайшие

сроки перебазироваться на большие расстояния. Для этого и создали в

спешном порядке Военно-транспортную авиацию. А бомбардировочные

полки расформировали. Летали сначала на поршневых Ил-14 и Ли-2.

Самолёты Ан-8 – первые турбовинтовые ласточки в этом большом и важном

роде войск. Были и разочарованные в такой перемене имиджа. Как никак,

летали на скорости 800, а теперь 450, потолок 12 км, а теперь 9,6.

Инженеры, техники, механики освоили технику быстро. И вот уже весь

полк готов к главному – к практическим полётам на боевое применение, то

есть к полётам по маршрутам с выброской десанта

 

*

 

Толя Барабин торопил шестилетнюю дочурку Миру. Они уже опаздывают в

гарнизонный детский сад.

У Миры этот год выпускной. Она усердно готовится в первый класс.

Накануне они с папой купили шикарную детскую коляску. Сегодня папа

привезёт из роддома братика. Они с мамой уже и имя ему придумали –

Павлик. Павел Анатольевич!

Апрель здесь, что июнь в родном Казахстане. Жарко. «Я бы тоже пошла с

папой за Павликом, - думает про себя Мира, - но у него сегодня ночные

полёты, нужно спешить».

- Ну, пока, папуля, обними и за меня мамулю и Павлика.

Сдав Миру воспитателям, Толя поспешил домой. Надо навести порядок в

квартире, всё помыть, проветрить. Коляска и таз для купания малыша

готовы. Так, вроде всё. Пора в роддом.

Для Толи сегодняшний полёт важен, командира экипажа и его – штурмана,

проверяют на допуск к самостоятельным полётам по маршруту на полный

радиус самолёта в составе штатного экипажа ночью. Толя уверен, проверка

– просто формальность, опыта ему не занимать. Весь полк только-только

переучился на новые самолёты. Новое для него только расчёты и

выполнение манёвра на десантирование. Но и это он уже освоил, до этого

почти три года он летал на самолётах Ил-14. Участвовал в спец

командировке авиагруппы полка во Вьетнам. Там побывал и в проделках,

понюхал, как говорится, пороха. Вернулся с грамотами и наградами за

подписью самого Хо-Ши-Мина.

«Пойду пешком,- клубок воспоминаний разматывается, то останавливаясь

на чём-то важном и поворотном в жизни, то убыстряясь на второстепенном

и привычном, - многовато воды утекло в горной речке Мингечай,

протекающей через город, и много компотов выпито. Девятый год уже

здесь, привык, климат райский. Но тяготит удалённость от родных степных

просторов. Снежные вершины Кавказа чётко обрисовывают контур хребта.

Ночью, при грозах по ту сторону хребта, молнии и зарницы высвечивают

этот горный бастион, усиливая впечатление отрешённости здешнего бытия

и, вместе с тем, сказочности и романтики.

Русских здесь не так много, в основном военные. Вражды у местных к нам

нет, но холодная отчуждённость ощущается»

Размышления прерываются перед дверью роддома. Такси здесь тусуются

всегда. Роддом большой, простоя не бывает. Договорился со знакомым

Мамедом, бывало, по тревоге до аэродрома подвозил.

-_Барыбины готовы?

- Ждут уже. Малыша запеленали. Девочки, спускайте Барыбину! –

командует дежурная по селектору.

- Принимай наследника, торжественно говорит медсестра, передавая

упакованного Павлушку отцу.

Букет цветов и коробку конфет сестре, букет мамульке:

- Спасибо большое, девочки!

Дома Павлуша уложен в коляску.

- Спит, не открывай. Поторопись, – захлопотала Ната. С обедом сама

разберусь. Уже машины подъехали. Иди. Ни пуха!

Толя быстро переодевается в лётное, целуя Нату:

- Извини. Приеду утром. Пока.

 

*

 

- Что-то штурман задерживается, - беспокойно спросил Валерий Пугин у

подбегающего борт-техника Дениса Серёгина. Денис, молодой лейтенант,

холостяк, балагур и заводила в любой кампании, весело ответил:

- Должен быть товарищ капитан. Хотя, он вчера в городской роддом ездил, с

дочкой. Сегодня он должен жену, Нату, с ребёнком оттуда забрать. Во везёт

штурманцу – мальчик, полный комплект.

- Не пройдёт и года – «будет тебе белочка, будет и свисток», - проворчал

штурман отряда Гена Честнов, закинув ногу на борт машины.

- Товарищ майор, мои в сборе, вон и Барабин бежит, - обратился Пугин к

подошедшему командиру отряда Альберту Мелконяну. - десантник уже в

машине сидит.

Борттехник по десантному оборудованию Юлий Труханов подал руку

майору, проворно вскочившему вслед за командиром экипажа Валерием

Пугиным.

- Молодому папаше – гип-гип-ура! – Подавая руку штурману, торжественно

провозгласил второй пилот. Барыбин нехотя вскарабкался вслед за своим

командиром.

- Ты что не в настроении, штурман? Выше голову! С пополнением! С тебя

причитается, - приветствовал командир Толю, похлопывая по плечу, - место

молодому папаше! Как Наталья?

- Наташа в норме. Привёз их только что. Не посмотрел даже на наследника.

- Ничего, наверстаешь. Молодец! Наташе привет. Зайдём обязательно.

В машине постепенно разгорался разговор. Шутки, подковырки, анекдоты.

Машины с лётным составом подрулили к столовой.

- На обед пол часа, через сорок минут построение.

 

*

 

- Полк, поэскадрильно, становись! Равняйсь! Смирно! Комэскам проверить

наличие, доложить!

Комэски уже в дороге определились с «наличием». Быстрый осмотр. Вроде,

все бодры и рвутся «в бой».

Принят доклад всех комэсков, техсостав уже на самолётах.

- Пооолк, Смирно! Равнение на…середину! Товарищ полковник, лётный

состав построен для получения задачи по тревоге, Отсутствующих нет.

- Товарищи, пока вы ехали на аэродром, полк поднят по тревоге указанием

штаба ВТА. Проверяющие уже в штабе, на стоянках и на КДП. Лётный

состав, в класс для получения заданий на полёты.

- На сегодняшний день у вас была составлена плановая таблица полётов –

начал в классе представитель штаба ВТА, - ваш полк проверяется для

принятия решения о вводе его в боевой состав ВТА, мы с вашим командиром

внесли небольшие изменения. Командиры эскадрилий будут проверены на

технику пилотирования и несколько экипажей выборочно в полётах по

маршруту лётчиками и штурманами-инспекторами Отдела Боевой

Подготовки ВТА, остальные контрольные полёты рядовых экипажей

командирами отрядов на допуск к самостоятельным полётам на боевое

применение ночью согласно вашей плановой таблицы. Заместителю

командира полка по лётной подготовке довести до экипажей изменения

плановой таблицы.

Доклад полкового врача, доведение данных по связи, кода «свой – чужой»,

доклад синоптика.

- В полосе маршрута группы установлен временный режим полётов. Вход в

зоны районных диспетчерских пунктов не запрашивать, снижение на

последнем этапе - до высоты безопасной, дальнейшее снижение – по

командам РП аэродрома. Вопросы? Вопросов нет. Полётами руковожу я, в

воздухе - зам по лётной. Запросы на запуск за 5 минут до назначенного

времени вылета. Начало полётов через пол часа, – заканчивает

предполётные указания командир полка.

- Альберт Ашотович, понял изменение? Полетишь контролировать Пугина

вместо меня, распорядился командир эскадрильи Акаёмов, -меня генерал

контролирует.

- Понял.

- Техник по десантированию может не лететь, - распорядился Альберт

Ашотович, - для него работы не предвидится. Просторнее в гермокабине

будет.

- Понял, товарищ майор, лейтенант Труханов, в распоряжение инженера

полка.

Мелконянн много раз летал с Пугиным на технику пилотирования по кругам

и в зону. Он прекрасно знает все его плюсы и минусы. А минусы были,

конечно. Все они исправлены в многократных контрольных и

самостоятельных полётах в районе аэродрома. Выполнил экипаж и весь

набор упражнений по Курсу Боевой подготовки ВТА в маршрутных полётах.

Теперь предстояло выдать всё, что отработано, в полном объёме, с

имитацией десантирования на заданную площадку и получить допуск к

самостоятельных полётам в составе штатного экипажа ночью.

Ракета с балкона КДП. И сразу слышен гул запускаемых турбин.

Выруливание. Взлёт. По маршруту летят несколько экипажей, потоком, с

безопасным временным интервалом. Набор высоты на первом этапе.

Впереди уже виден Тбилиси, большой, сияющей в ночи электрическим

освещением. Облаков нет. Тбилиси прошли уже на заданном эшелоне.

Разворот в сторону Кавказского хребта, на Моздок. Полёт спокойный.

Штурман, наблюдая на экране локатора чёткие контуры гор, определил угол

сноса, поправил курс. Пролётом по времени отрезка маршрута рассчитал

путевую скорость, доложил командиру расчётное время прохода Моздока.

Прошли Моздок. И пошла рутинная привычная работа экипажа, каждого

на своём месте отработанными до автоматизма приёмами. Все свои действия

члены экипажа громко проговаривает по внутренней связи, чтобы все

остальные представляли в любой момент полёта место и характер

выполняемых задач. Штурман определил путевую скорость на следующем

этапе. Ветер севернее хребта без сомнений изменился и по направлению, и

по скорости.

- Путевая 500, держать курс 120.

- Держу 120, - отвечает командир.

- Метео Махачкалы информирует, -докладывает радист, - по маршруту в

районе Хасавюрта высоко кучевая мощно кучевая облачность.

- Понял: Хасавюрт - мощная кучёвка, - отвечает командир, - радист, доложи

о погоде по дальней РП Мингечавура. Штурман, отслеживай засветки по

локатору.

- Засветок не наблюдаю, - сообщает штурман.

- Радио ведущего, - докладывает радист, - Хасавюрт прошёл, слабая

болтанка, идёт на Избербаш без изменений.

- Понял: слабая болтанка над Хасавюртом.

- Проходим Махачкалу, курс 140. По курсу полёта засветок не наблюдаю,

есть небольшие слева над морем на удалении 30, - спокойный голос

штурмана. Болтанка по мере приближения к Избербашу усиливается. Вошли

в облака.

Пора поточнее определить ветер на высоте. От этого будет зависеть

точность расчёта рубежа начала снижения. В горах снижение вне

видимости земли чревато. А тут – ночь. Локатор хоть и норовист в

настройках, но сейчас картинка отчётливая.

- Командир, проход Избербаша, разворот вправо на курс 210.

- Держу 210.

По локатору чёткое изображение гор. Вот виден и обрыв гряды, после неё

долина реки Куры.

- Через пять минут снижение. - голос штурмана по СПУ. Все члены

экипажа, услышав это, приободрились, усилили, так сказать, бдительность:

болтанка продолжалась, земли не видно.

- Командир, можно начинать снижение, - говорит штурман.

- Понял, как мнение проверяющего штурмана? Что скажешь, Геннадий

Николаевич? – слышен голос Альберта Ашотовича.

- По расчёту всё правильно, картинка на экране отчётливая, подтверждаю.

- Понял, - голос Пугина, - Снижаемся. Всем усилить осмотрительность.

- Расчётный режим снижения: вертикальная 5, время 72 секунды, засекаю.

Снижение до безопасной 1500, - напоминает штурман.

- Идём правильно, - вновь слышен штурман, - и через некоторое время, -

командир не увеличивай вертикальную, не увеличивай вертикальную.

Валерий плавно берёт штурвал на себя и, зажав правой ладонью оба РУДа

(ручки управления двигателями), продвигает их вперёд.

- Вертикальная в норме.

Командир снова отдаёт штурвал от себя, не убрав РУДы. Вертикальная

вновь нарастает – 7, 10 метров в секунду.

- Командир, вертикальная! Выдерживай 5.

- Стараюсь, ответил Валерий, вновь убирая РУДы.

- Командир, тяга! – озабоченно вмешивается борттехник.

- Вижу.

- Синхронно РУДами работай!

- Командир, курс! Уклоняемся влево. Держать 120.

Валерий пытается вернуться на заданный курс одновременным

отклонением руля направления и штурвалом вправо.

- Блин, Валера, РУДы ниже полётного малого газа! – восклицает

борттехник.

- Я не слышал щелчка фиксатора!

- Командир, воздушная падает – тревожный и громкий голос штурмана.

- Высота! Высота! Мы просели, - вновь штурман, громко, глотая воздух от

резкого изменения высоты.

Денис, прибавь тяги, - проговорил командир, резко беря штурвал на себя.

- Легче, - вмешивается Альберт Ашотович, - в горизонт, подержи. Блин,

воздушная не растёт!

- Вертикальная! Вертикальна! Курс! Курс! – встревоженный штурман.

Уже оба пилота резко берут штурвал на себя, но самолёт продолжает

проседать, потеряв подъёмную силу. Тяги не хватает….

 

*

 

Радио Турции объявило о катастрофе в горах Кавказа. Семьям не объявляли.

«На запасном аэродроме сидят, По тревоге». Спасательная группа полка к

месту катастрофы не пробилась. Вертолётам не сесть: скалы. Вызвали

альпинистов. Поднялись только через две недели. Над местом кружила стая

орлов. Всё - в мелкую щепку. Небольшие фрагменты тел. Обломки самолёта

спустить на представлялось возможным. Полковые техники, участвующие в

операции, установили боле-мене вертикально винт с погнутыми лопастями

а память экипажу. Что можно было погрузить в мешки, погрузили,

остальное предали каменистой земле под скалой.

В гарнизоне хоронили через 16 дней. Гробы не открывали. Траурная

музыка, залп караула.

Через два года я по просьбе Наташи приехал к ним В Минск, где после

смерти Толи они получили квартиру.

- Родственники собрали деньги. Поезжай в Мингечавур, поставь памятник.

Там стоят два обелиска на общей могиле, остальных похоронили в родных

местах.

Зашёл в штаб полка. «Ничем помочь не можем, что могли, сделали»,

ответил мне замполит. Долго бродил по обширному Армянскому городскому

кладбищу. Мраморные обелиски в большинстве в полный рост. Постоял у

надгробия из чёрного мрамора родителей маршала Баграмяна. Он родом из

села Славянка, что неподалёку.

Нашёл и братскую могилу ребят. Не сразу, под натиском воспоминаний о

нашей с Толей жизни, осел в приступе неудержимых рыданий.

Успокоившись, нашёл мастерскую, расположенную здесь же, на территории

кладбища, заказал памятник. Через неделю памятник был готов,

сфотографировал, чтобы известить семью и уехал к месту моей службы на

Камчатку.

Но вскоре пришло письмо от Миры: «Мама умирает». Из друзей остался

только я. Земляки, в училище спали на одной койке, он внизу, как старший

на один год, я внизу.

- Рак желудка. Жить, ну, месяц, не больше, сказал лечащий врач.

Погостил у Миры и Толи, так они решили в честь погибшего отца назвать

братика и сына., несколько дней, приходя ежедневно в больницу к Наташе.

Надо было уезжать – служба. Через неделю пришла телеграмма: «Мама

умерла».

 

*

 

Прошли годы. Армянское кладбище в Мингечевуре снесено с лица земли

пучиной распрей двух соседних свободолюбивых народов. А боль утраты

боевого товарища, развала великой страны, которой мы и служили ради

того, чтобы «была бы страна родная», утраты могил, не утихает, но растёт,

теперь уже и за судьбы детей и внуков.