Супермаркет «ПИОНС» работал круглосуточно, день и ночь предлагая гражданам заманчивые распродажи, товарные кредиты, дисконтные карты для покупки всего, что угодно широкой российской душе: от зубочистки до Крэша.* Патокой разливалась из громкоговорителей «ПИОНСа» реклама, успокоительно шуршали фонтаны фойе, мягко приглашали отдохнуть обитые благородными тканями диваны. Эскалаторы, начищенные до блеска, неустанно развозили ошалевших от праздничного изобилия случайных гостей «ПИОНСА». Под жизнеутверждающую, ритмичную музыку, заполняющую атмосферу супермаркета, в глазах у большинства случайных гостей непременно загорался опасный огонёк законченного шопоголика и любителя бесплатного WI-FI. Да и кто бы смог противостоять столь изысканному гостеприимству? Особенно в канун Нового года. Разве что электрик. В утренний час, где-то между пятью и шестью часами, когда покидают галереи торгового центра даже заядлые селфи-мэйкеры*, электрик по фамилии Хронин начинал привычный промысел. Он не спеша обходил торговые ряды в надежде на поживу. - Подумать только, бутики круглосуточно не работают, какая потеря! А цивильный «ПИОНС» на что? Посмотрим-посмотрим, ишь, ворочает деньги лопатами, всё себе, себе, - убежденно цеплялся за ситуацию Хронин. Он знал, что, несмотря на романтическое название торгового центра, хозяин супермаркета скромностью и честностью не страдал. Аббревиатура «ПИОНС» расшифровывалась просто: «Павел Игнатьевич Огорелов Настоящий Социалист!» Этот, с позволения сказать, Пионс и применил в своём магазине собственно изобретенный экономический принцип социализма: от всех по возможности, себе – по потребности. Сам же Хронин придерживался иного социалистического принципа – «клади всё на место». Этот принцип был подчерпнут электриком еще в советские времена из сатирических выступлений любимого актера Аркадия Райкина. Поэтому, особо не церемонясь, быстро и профессионально Хронин сдирал ценники и жучки с понравившейся товарной мелочёвки супермаркета: с пепельниц, отвёрток, чулок-носок, лампочек, ложек, тарелок и … «клал всё на место», себе в карман, как рассказывал товарищ Райкин. - А вот и мы! Тут как тут с грабельками, с тяпочками… прореживаем, пропалываем рядочки товарные, знаете ли,- обычно бормотал Хронин, с трудом усмиряя азарт ходока по товарным стокам. У Екатерины из запасной кассы он набирал нужную сумму в чеках, оставленных легкомысленными покупателями, да через служебный ход бывал таков с полюбившимся товаром. - Не имей сто рублей, а имей двух друзей,- назидательно говаривал Хронин, подразумевая под двумя друзьями одну кассиршу и одного охранника - верных своих помощников. Однако в это предновогоднее утро перед Хрониным стояла задача особенная. Жена велела принести из «ПИОНСа» корзину. Да не простую, а ротанговую, лакированную. Корзину наполнить салфетками с серебряными вышивками, элитным вином, шоколадом, фруктами. И Хронин, как опытный ловец дефицитных товаров, решил начать наполнение своей «потребительской» корзины чуть загодя. Сегодня – корзина и салфетки, завтра – фрукты, а если повезет, то и шампанского добудет к самому праздничному столу, холодненького! Перекрестившись по привычке, Хронин медленно двинулся вдоль рядов, ломившихся от разнообразных товаров. Крестился он зря, ведь знал, что камеры видеонаблюдения выключены, верней поставлены на режим помех, а охранник – друг Хронина – спит в каптёрке, вверив оставленный пост Хронину. И всё же электрик осторожничал на всякий случай. Добрался до корзин. Они были расставлены под оптимистичным лозунгом: «Демократия начинается здесь!». Весёлый парень с плаката в правой руке держал ценник о «демократичной цене», а левой рукой показывал всем большой палец, класс! Хронин в ответ показал ему кукиш и, хмыкнув: «Класс, класс…»- приступил к выбору корзинки. Но все они не нравились Хронину. Хотелось чего-то особенного. - Да вот же она, вот,- будто шепнул кто-то на ухо задумавшемуся электрику. И Хронин увидел необычайную во всех отношениях корзину: заморская красавица, крепко свитая из ротанговой лозы, приглушенно отсвечивала красными и чёрными бликами сквозь лак. Марокканское плетение украшали кружева, закрепленные орнаментом по верху корзины. Две витиеватые надёжные ручки будто распахивали объятия, радуясь встрече с электриком. Конечно, Хронин ничего не знал о марокканских кружевах, да и ротанговых пальмах тоже, но он привык доверять ценникам: «Корзина, ротанг, кружев. руч. раб. изгот. Марракеш, цена: 25 000 руб.» И всего-то! Чеки уже запасены и в обед он выйдет из супермаркета с гордо поднятой головой. - Всё, абсолютно всё сюда поместится,- радостно думал ПИОНСер, унося корзину в укромное место. Ненадолго задержался в отделе столового белья, прихватил заранее выбранные салфетки из небелёного льна, украшенные по углам едва заметным бледным тиснением тон в тон, и поспешил положить корзину в самое надёжное место. К слову сказать, никто и не усомнился бы в честности старейшины ПИОНСа, работающего в нём со дня основания! - Разве что эта дурында, эта корова, безмозглая замша, - не без оснований опасался Хронин, подразумевая заместителя директора по коммерческим вопросам. Но именно в её кабинет он и решил поставить корзину. Логика его была проста, как телефон службы спасения. Марину Сергеевну или замшу, как мысленно окрестил её Хронин, боялись в «ПИОНСе» абсолютно все. И вправду сказать, пасет-пасёт полюбившийся товар какой-нибудь неравнодушный к эксклюзиву работник, только возьмёт вещицу, а замша тут как тут! Хвать вора за шиворот! Никакие слёзы-жалобы не помогут, уволит без выходного пособия! Потому верно рассудил Хронин: её кабинет самое надёжное место, чтобы припрятать свою заначку. Ведь замша сегодня на совещании в Управляющей компании до вечера, если какой переполох случится, да недостача товара обнаружится, никому и в голову не придет обыскивать кабинет Марины, хоть кабинет у неё всегда не заперт. А в полдень Хронин уже скроется с подарком для жены и законно прижитой корзиной. - Демократка лошадиная,- не скупился на словцо Хронин, возмущаясь открытому кабинету Марины Сергеевны и принимая исключительную честность руководительницы за вызов простым людям. – Легко ей быть честной с такущей зарплатой! Да и одиночка она, никого у неё, как я слышал, и нет. Вот и старается корова яловая,- продолжал крыть замшу электрик, открывая дверь в кабинет заместителя директора. В очередной раз Хронин подивился странности этого кабинета. Никакой мебели, кроме компьютерного острова на огромном столе, никаких шкафов с папками для бумаг. Да и бумаг у Марины электрик никогда не видел. Вместо папок у неё флэшки-архивы бусами весели на шее. Что есть папуасиха из племени «ду-ду», злился Хронин, вспоминая гладкую стать почти двухметровой Марины, её царственную осанку, стройные крепкие ноги, тугой узел светло-русых волос…. - А щиколотки у Мариночки тонкие…- ехидничал Хронин,- и ступня маленькая. Аристократка, смотри, не грохнись, если меня вздумаешь ловить! Сам же всё примерялся, старательно выбирая место для своей корзины, озираясь в сумраке кабинета. Прятать корзину было решительно некуда! Даже стульев не было, кроме кресла руководителя на вертушке. Под стул не спрячешь. Да и под стол тоже. Стол переливался неоновой подсветкой! Это нововведение замши особенно злило Хронина. Ишь, расстаралась коровушка: всё для посетителей, чтобы э-т-т-а значит увидели они стол в темноте кабинета и смогли до него добраться, и положить на него жалобку или заявленьице. А подсветка включена на экстренный случай, если вдруг хозяйки кабинета случайно не окажется на месте. - Да что тут думать,- оборвал посторонние мысли Хронин,- на стол корзинку и поставлю, всё равно никто тут ни к чему не прикасается! – и сердито водрузил ротанговое чудо на пустой стол Марины. Одновременно сильно и неуютно задуло ветром из раскрытого окна, залетели мелкие крупчатые снежинки прямо на стол, к корзине Хронина. Еще одна несусветная глупость замши: всегда, даже в морозы, окно её кабинета бывало открыто настежь. А стеклопакеты дорогие на что, а вдруг зашедшие со своей бедой трудяжки простудятся вместе с ней, побывав «на приеме» у начальницы? Поёжился Хронин. Не понравился снег, залетевший из предрассветной мглы. Он недовольно покачал головой, забрал корзинку со стола, поставил её в угол помещения, поближе к двери. И тихо, на цыпочках, вышел из кабинета. Но не успела закрыться дверь за находчивым ПИОНСером, как в открытое окно кабинета влетели два серебристых облака. Одно облако было достаточно большим и серебрилось яркими звёздочками, а за ним неотступно следовало другое, еле видимое в голубоватом освещении кабинета, совсем маленькое. Облако побольше, казалось, волокло за собой маленькое. Сделав круг по кабинету, облако притормозило около корзины, толкнуло маленькое облачко вниз, в корзину. Как только звездная россыпь неизвестного вещества, похожего на облако, оказалась в корзине, из мелких светящихся точек материализовался младенец. Младенец уютно лежал в корзине, на льняных салфетках и смотрел во все глаза на нависшее над ним звездное облако. Жаль, что никто не слышал, как облако побольше тонко пропело: - Наконец-то! Полежи здесь, мой маленький, я скоро вернусь за тобой! Ну чему ты радуешься, ведь я чуть не уронила тебя! Такой тяжелый стал, сам бы мог полетать! Что не хочешь? Летать не хочешь? Ай-ай-ай! Ну ладно, не летай, не будем спорить полежи здесь, подожди меня. Я отлучусь не надолго, но скоро вернусь, - суетилось облако побольше вокруг малыша, будто разглаживая складочки на тонких, едва видимых тканях его одежды. Затем раздался звук, похожий на чмоки, и облако побольше вылетело в окно. А младенец остался в корзине. … Как и было задумано, ближе к полудню, Хронин, никем не замеченный , подкрался к кабинету замши. Сердце электрика отчаянно колотилось, предчувствуя неладное. Хронин приоткрыл дверь. Тишина дохнула из кабинета. Хронин замер и прислушался, томимый неясным ощущением опасности. Но будто бы всё в порядке? Однако решил не заходить в кабинет открыто. Поэтому присел у дверей замши, просунул руку внутрь помещения и начал нашаривать в углу, пытаясь достать корзину. Ничего! Хронин точно помнил, что оставил корзину в углу, около двери. Возмущенный электрик быстро прополз на карачках в кабинет. Он не верил своим глазам! Корзины не было. Ай да замша! Но не успел Хронин вспомнить некстати строгую начальницу, кто-то уже схватил его за ухо, и Марининым голосом тихо, но отчетливо произнёс: - Что ищешь, подлый алиментщик? Совесть заговорила? За ребенком вернулся, негодяй? Сама Марина Сергеевна держала за ухо Хронина, показывая возмущенно свободной рукой в сторону стола, где, будто напоказ, стояла корзинка с младенцем. - Не-не-не я,- заблеял Хронин, испуганный внезапным и неурочным появлением начальницы. Особо смутил Хронина младенец, неизвестно откуда взявшийся в его корзине! А уж обвинения в том, что он алиментщик и вовсе вывели из себя. Это он-то алиментщик - примерный отец семейства? -Не мой ребёнок! – уверенно сказал электрик, пытаясь отцепить ухо от железной хватки Марины. - Не твой ребёнок, говоришь?- всё тем же страшным шепотом, видимо, чтобы не напугать младенца, не верила начальница,- Тогда украл! Где? Ты мне всё расскажешь, мерзавец…Украл, значит, душегуб, изверг! А еще электриком представлялся. Я тебе покажу, как младенцев воровать!- угрожала Марина, больно выкручивая хроновское ухо. – А о матери его ты подумал? Она сейчас бедная сына ищет, головой о стенку бьётся. Ах, ты, мерзопакостник, признавайся, у кого ребёнка стащил? - Марина Сергеевна, богом клянусь, не мой младенец, не крал я его! Не знаю, откуда он взялся. А корзина моя и салфетки мои, вот чеки, честно говорю… - выкручивался вслед за ухом Хронин. - Ещё и врать не стесняешься? Чеки говоришь? А это что?- Марина в негодовании выпустила ухо Хронина, подбежала к корзине и указала на ценник, висевший на ручке ротангового чуда. Потом посмотрела на младенца, машинально прикоснулась к его щёчке и всплеснула руками. С криком: - Он же замерз совсем!- схватила свою рысью шубу и подоткнула ею корзину со всех сторон, оставив открытыми только глаза и нос малыша. Хотя сделала это зря, ведь судя по тому, что в кабинете стояла жара несусветная, окно кабинета было давно закрыто. Младенец улыбнулся Марине и сосредоточенно, внимательно и осмысленно, посмотрел на мужчину, будто всё знал про Хронина. Электрик тут же вспомнил, что забыл оторвать чеки и жучки с корзины, потом понял, что корзину-то он украл и Марина об этом уже знает. Никакие оправдания не помогут. А от укоряющего взгляда младенца ему стало совсем не хорошо. - Матушка, Марина Сергеевна!- грохнулся Хронин в ноги разбушевавшейся замше.- Не казни ты меня, благодетельница, сознаюсь, корзину украл, салфетки украл, а ребёнок не мой! Вот те крест! Перекрестился Хронин широко и истово, даже лбом об пол стукнулся, а когда поднял голову, заметил, что за плотно закрытыми ставнями окна метель будто взбесилась. Какие-то белые искры бились о стекло с улицы, будто хотели разбить его, превращаясь в огромные снежные лапы с когтями, которые громко и противно скрипели о стекло. Хронин даже забыл о своих неприятностях, увидев угрожающие снежные лапы. В ужасе, что стекло вот-вот лопнет, он беззвучно открывал рот, не в силах что-либо сказать и только показывал Марине в сторону окна, стараясь предупредить об опасности. - Верю тебе, Хронин, не твой это ребёнок,- не переживай ты так, а то еще удар хватит,- озадаченная видом побледневшего и вдруг онемевшего Хронина, разжалобилась обычно несговорчивая Марина.- Не признал он тебя, даже не смотрит в твою сторону, в окно таращится, - продолжала размышлять начальница. - Вот метель разгулялась,- заметила и Марина, проверяя на всякий случай, хорошо ли заперты створки окна. На улице и вправду неистово вился снег, ветер завывал и с силой ударялся о надежную оправу окна, так бился, что стёкла дребезжали. Младенец чему-то улыбнулся и уснул. То ли от вида обычной метели вместо страшных когтей, то ли от вида спящего малыша, но и Хронин вдруг успокоился и захотел спать. Но сначала решил признаться. - Всё верну, Марина Сергеевна, всё что украл, а если не верну, то оплачу, - тихо сказал он замше, стараясь не разбудить младенца.- Для точности я список составлю: отвертки там, сыр и консервы со сроком годности, стаканы пластиковые – упаковка, нет, две … - Ладно, иди, Степаныч, иди к себе, успокойся. Не надо список составлять, не воруй больше. А что раньше украл, считай, что я тебе подарила к Новому году. Постой, сделай кое-что для подкидыша. Вот тебе деньги, пойди, купи в магазине памперсы и одеяло для малыша. Нет, два одеяла, еще еды купи. Из еды бери «Малыша» и «Хипп», а я пока объявление дам в ПИОНСе и в газеты. Надо еще в милицию заявить, - распоряжалась Марина… В кабинете от закрытого окна и включенных на полную мощность батарей было жарко. Марина с румянцем во все щёки еще больше стала походить на Весну с картины Венецианова, величественная репродукция которой украшала кабинет психологической разгрузки ПИОНСа. Давно злые языки поговаривали, что картину эту Марина специально повесила в зону отдыха, для укора, чтобы не забывались нерадивые работники и не засиживались в укромных креслах: они отдыхают, а она – Марина-Весна - пашет! Хронин обычно от таких шуток отмахивался, мол, у него своё мнение имеется, а тут тоже поразился удивительному сходству хозяйки кабинета с образом Весны. А заодно понял, что он устал, как лошадь, которую Марина-Весна будто бы ведёт домой с полей… Домой, домой, спать, забыть всё, как страшный сон… А жене уж он задаст дома трёпку, как овса для лошади задаст. Корзину она захотела к празднику, понимаешь ли, хлеба и рыбы ей подавай, понимаешь ли, настраивался на библейский лад, вставший на верный путь электрик; ну держись, искусительница! И уже с лёгким сердцем, по-молодецки, поверив окончательно, что начальница не выгонит его с работы к Рождеству и простит ему лиходейство, не таясь, пошел покупать товары для младенца… …Марина осторожно внесла корзину со спящим малышом в убежище. Убежищем она называла свою большую, в меру уютную квартиру в центре огромного мегаполиса. Напрасно Марина Сергеевна взывала из всех репродукторов супермаркета к тому, кто потерял младенца. Никто не откликнулся. Звонок в милицию облегчения тоже не принёс. Дежурный предложил ей два варианта на выбор: нести ребёнка к ним для протокола или сразу в дом Малютки, мол, там уж точно знают, как с потеряшкой быть. Еще просили по пустякам не беспокоить, хотя бы перед праздником. У них убийства и грабежи, работы полно, все сотрудники на вызове. Приходите, говорят, гражданочка, после праздника. И больше трубку в ответ на настойчивые звонки Марины не поднимали. Услышав про Дом Малютки, после недолгих и неутешительных раздумий, Марина решилась увезти малыша к себе домой и уже в более подходящей для младенца обстановке продолжить поиски его родителей. Но в глубине души, еще себе не признаваясь, Марина понимала, что родители вряд ли найдутся. Не может родитель оставить своего ребёнка раздетым зимой, даже и в магазине, ну никак не может. Только не родитель, уж это Марина Сергеевна знала точно. В свои тридцать два, несмотря на экзотическую красоту, Марина была умна, деловита и совершенно одинока. Она знала, что за глаза её называют «синим чулком» и женщиной без прошлого. И ни одна живая душа на свете (по крайней мере, из нынешнего окружения Марины) не догадывалась, что совсем недавно, всего какие-то два года назад, в такой для неё далёкой прежней жизни у Марины было всё: муж, сыночек, дом…. И была она тогда счастливая-пресчастливая, пироги пекла, мужа жалела, сына обожала. Да сынок, уже второклассник, играя в школьном дворе с друзьями в хоккей, упал неудачно, стукнулся головой о ледяную глыбу. Шапка-то слетела, если бы в шапке, может и ничего… . А так, в три дня от отёка мозга умер…. Растаяло счастье Марины, как свеча на вечерней молитве. Муж и прежде любил выпить, но весёлый раньше был, разговорчивый. А после похорон наследника озлобился, стал на Марину руку поднимать, не мог ей простить, что она сынишку в спортивный кружок записала на хоккей…. Сам-то бывший маленького роста был, хлипкого сложения, а вот дрался больно. Но она терпела, считая себя виноватой. А вскоре муж и вовсе ушёл к другой женщине. Развелись. После раздела дома досталась ей эта квартира и жизнь, полная борьбы с воспоминаниями. Чтобы забыть всё, Марина Сергеевна с головой ушла в работу. Быстро сделала карьеру, пошла в гору. Начальство премиальных и должностей для расторопной сотрудницы не жалело. Да и мало уж теперь кто так выкладывался, горел на работе, как Марина. Да, горела, горела Марина на работе, пытаясь заглушить в душе огонь, огонь невосполнимых утрат. После этого огня, если дать ему разгуляться, только черный пепел в душе останется и злоба. А Марина хотела всё же оставаться собой, такой, какой была в прошлой жизни… Может поэтому, спасаясь от пожирающего огня настигшего её горя, Марина везде и всегда, если была возможность, открывала окна настежь. Особенно помогало зимой. В выстуженной, промёрзлой квартире Марина чувствовала себя лучше, уютно забравшись под одеяла, начинала отогреваться и тут же засыпала. Поэтому сегодня, едва внеся корзину с малышом домой, который так и не проснулся, пока Марина гнала во весь опор свою «Ауди», женщина сразу кинулась закрывать окна, включать отопление на полную мощность, пытаясь быстрей согреть холодную комнату. Включила ещё и электрокамин. Весело потрескивали искусственные дрова и в комнате очень быстро потеплело. Марина осторожно раскрыла малыша и принялась его разглядывать: упругие, но бледные щечки, чуть розовые губы, голубоватые тени под глазами, точеные крохотные пальчики; треугольные, ещё не хоженые пятки. Осторожно потрогала ручки малыша. - Господи, что же ты такой холодный-то!- воскликнула в сердцах Марина и начала дыханием согревать младенца, одновременно быстро, но мягко растирая детское тельце ладонями. Она переложила малыша из корзины на мягкое одеяло, заботливо расстеленное ею на столе. Ни единой складочки, сверху подстелила чудо салфетки с вышивкой тон в тон. Растирая ребёнка, она повернул его на бок и тут, наконец, увидела. Увидела, что на детской шейке не бьётся ни одна жилка. Страшная догадка сковала дыхание женщины. Она быстро повернула ребёнка на спину, стала слушать биение сердца. Не слышно. Попыталась нащупать пульс, нет пульса. Марина начала растирать младенцу грудку, пытаясь сделать искусственное дыхание. Малыш не открывал глаза, совсем замер и вытянулся как-то. Не подавал никаких признаков жизни. - Умер…? Умер! И ты умер, найденыш ты мой негаданный-ы-й!- заголосила, забилась в рыданиях Марина впервые за два года после рокового случая с сынишкой.- Лучше бы я умерла, а ты бы жил! А-а-а…, зачем? Живи, живи, мой маленький!- не могла остановиться женщина, обливаясь горючими слезами. Слезы её падали на лобик, на щеки младенца. Ручьями лились на его тонкую рубашку, на салфетки, на ценники. Вся в слезах Марина не замечала, как неожиданно порозовело лицо ребёнка, как встрепенулось его ожившее тельце. Она так рыдала, что не увидела, как малыш открыл глаза и потянулся пухлыми ручками к ней, дёрнул за волосы. Дёрнул ещё, сильнее…. И улыбнулся. -Жив? Жив, господибожемой! – воспрянула Марина,- Жив, жив,- твердила она, целуя найденыша, - Оттаял, слава богу! Отогрелся! Я ведь думала, что ты навсегда замерз! Сейчас, сейчас, я покушать тебе, я мигом…- шептала Марина, бегом отправляясь на кухню, на ходу покрывая голову льняной салфеткой, ещё мокрой от собственных слёз. Когда Марина выскочила на кухню, за окном комнаты засветились три неярких облачка. Они вытягивались тонкими свечами, льнули к окошку, будто старались заглянуть внутрь помещения. Потом угомонились, расположились на обледенелом оконном отливе и повели между собой вот такой примерно разговор. Вернее, говорило в облако, которое было побольше остальных: - Смотрите, мой старший и мой средний сын, видите, что с вами станет, если не будете слушать мамочку! Вы станете обыкновенными младенцами, землянами со всеми вытекающими особенностями. И никогда, вы слышите, никогда не сможете побывать на нашей родной планете, чтобы увидеть своего папочку! Ах, как жаль, но нам придется оставить вашего младшего брата здесь. А всё потому, что он летать не хотел, превращаться не научился! Помните, что я везде носила его на руках? Бывало, все руки мне оттянет в дороге, так устану, вот как сегодня. Ведь оставила его в корзине ненадолго. А что получилось? А получилось навсегда! Облако пригорюнилось, посмотрело в окно на своего бывшего младшего ребёнка, тот улыбался и гукал как заправский малыш, оглядывал комнату, поднимая ручки и ножки по очереди, будто делал зарядку, и вовсе не глядел в окно. - Но что уж теперь, сделанного не вернуть, - продолжило через печальную паузу облако побольше,- кто мог предположить, что у женщины-землянки вода волшебная из глаз льётся? Превратила непревращаемого, вот как случилось! Всё, хватит горевать, нам пора улетать! Прощайтесь с братиком, оставьте ему какой-нибудь подарок на прощанье…. Малыш улыбался, когда Марина влетела в комнату с бутылочкой свежеприготовленного детского питания, бодро сучил ножками и ручками, всем видом показывая, что очень хочет кушать. - Агкх-агкх!- нетерпеливо повторял он и строил смешные напыщенные рожицы. А за окном Марины снег рассыпался искрами наподобие праздничного салюта, даже будто громыхнуло где-то. Снежный вихрь ударился в окно и взметнулся вверх, затянув стекло ледяным узором: по белому полю летели серебряные птицы с синими перьями, они летели навстречу неяркому красновато-лиловому солнцу…. _______________________________ Крэш Бандикут - вымышленный персонаж, главный положительный герой одноимённой серии игр; бандикут, австралийское сумчатое млекопитающее Селфи – модное движение съёмок на телефон самого себя в течение суток | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
