Утром, первого января старик пришел к главной елке города. Несколько детей счастливо визжа катались по огромной ледяной горке. Новогодняя сцена была еще не разобрана. Снег вокруг кишел остатками петард и ракет, блестела на ярком солнце мишура. Большая живая елка украшенная громадными разноцветными шарами красовалась посреди площади. притягивая жадные взоры падких до развлечений, русских людей.

Старик увидел, как веселый пьянчуга выстрелил в елку серпантином. Другой, торжественно хлопнул шампанским. Третий, отплясав с минуту, продемонстрировав редким в этот час зевакам нечто среднее между брейком и русской плясовой, поклонился елке.

Компания проследовала дальше. Старик с тоскою в душе проводил их взглядом.

Тут же в страхе замерло его сердце. К елке подошли девушки. Ничего особенного в них не было, но он глядел, жадный до людей, утомленный одиночеством. Девушки веселились, пользуясь хорошей ясной погодой.

Одна была особенно хороша. Старик залюбовался ее непосредственностью, ее детскими чертами лица, ее заразительным смехом.

Девушка, лет пятнадцати, не более, скатилась вместе с малышней по ледяной горке, стоя нетвердо на ногах и умирая со смеху над собственной неуклюжестью. Кончилось тем, что она упала и потеряла вязаную шапочку, каскад светло-русых волос рассыпался у нее по плечам.

Не зная как, он внезапно для себя очутился рядом с нею, подобрал со льда шапочку, подал девушке руку, помогая подняться.

Она встала, приблизилась к нему и шаля, клюнула его в щеку, как видно, целуя.

Старик растерялся, а она заливаясь смехом вместе с подругами сбежала от него. И еще долго в этот день он искал незнакомку, бродил по улицам города, прислушивался к смеху прохожих, праздновавших Новый год.

Ее светлая, простая улыбка, ее глаза наполненные солнечным теплом так согрели его душу, что он решительно сошел с ума, влюбившись в случай, в мимолетное видение, в реальность тут же обратившуюся сном. Но полюбил он крепко.

Эта любовь была его тайной. Возможно, она даже продлила ему жизнь, потому как тело, конечно же отказывало и съедая на завтрака горсть лекарств старик вспоминал свою безмятежную молодость, когда крепкому здоровью он уделял мало внимания, негодуя на простуду иной раз сваливавшую его в постель, но в целом воспринимая свое здоровое тело, как нечто само собой разумеющееся.

В молодости он был влюбчив и неразборчив, пока не дошло до скандала. Очередная жертва его неудержимого сексуального увлечения забеременела и нажаловалась родителю. Родитель, будучи представителем обкома партии, по-русски говоря "шишка", весьма крупная "шишка" позвонил в обком комсомола и юного Казанову пригрозили выгнать из института. Он принужден был жениться.

Папочка выбил молодоженам квартиру. И дочка его, крепкая. толстенькая, некрасивая , взобравшись с ногами на новенький диван радовалась, глядя на своего мужа. В глазах ее мелькали искры идиотизма, приступ истеричного хохота сгибал пополам и когда она повалилась на диван, с силой ударившись о горы подушек наваленных в изголовье, новоиспеченный супруг похолодел, его жена явно была ненормальной. После положенных девяти месяцев родился мертвый ребенок и он бежал, несмотря на подаренные тестем квадратные метры. Заочно развелся, а его бывшая жена вернулась в родительский дом, бросив опустевшую квартиру.

Что с женой сделалось дальше, он долго не знал, лишь спустя много лет, встретил на улице.

Она, в черной одежде, мела длинным подолом грязные тротуары и шла, крепко сжимая в руках молитвенник. Монашкой, вот кем она стала. К некрасивой внешности прибавились еще и безобразные очки. Он окликнул ее. Они сухо поговорили о том, о сем, упомянули ее отца, пребывавшего уже на том свете и она оправилась дальше, совершенно чужая, незнакомая и далекая...

Больше он никогда не женился, таясь от самого себя и понимая, что не выдержит беременности новой жены. что первым помешается в новой семье. Ожидание рождения возможно мертвого ребенка в течении долгого года, девяти месяцев будет для него непереносимым кошмаром.

Часто, он ходил на могилку своего сына, которого назвал Святославом. Про себя. он называл его Светиком. Ходил только он и только он ухаживал за маленьким холмиком, а после выкупил землю возле сына, обнес оградой, готовя уголок для себя. Удивительно, но у неуемного дон-жуана оказалась чувствительная душа и слабое сердце.

В нынешней России все куда-то шагают, часто теряют цель и шагают лишь потому, что нужно же куда-то идти, чтобы добыть кусок хлеба, чтобы поставить на ноги детей. И не беда, что постепенно превратишься в старую развалину, привыкнешь к лекарствам по утрам, к собственному храпу по ночам, к словам "пожилой человек". Постепенно примиришься с телом и горб выросший на спине покажется родным. Станет наплевать на собственные мечты и надежды, какие мечты могут быть у заросшего мелкой паутиной морщин, старика? И кому какое дело, что старик этот продолжает любить, страдая и истаивая всякий раз, как она взглянет на него, на большее он уже и не надеется. Кто сосчитал слезы старика, который он роняет не будучи в силах признать победу над собой, победу болезни, именуемой старость? Нет, смерть не дремлет, а вынимает его из тела и он беспомощно только трепещет в ее костлявых руках, оглядывается на тело, осознавая, что целых восемьдесят с лишком лет жил внутри того, что было машиной и не более того. Само слово "я" взлетает к небесам и парит в восторге от легкости своего бытия. И что там геенна, разве грозит ему жестокий ад, когда он всю жизнь провел именно в аду? Легко на душе, легко вокруг, легко смеяться и перелетать с облако на облако пребывая в эйфории бездумного веселья похожего на младенческий восторг грудного ребенка. И осознавая себя в колыбели с погремушками, кружавчиками и сосками придти в ужас, что опять в аду, опять в геенну и зайтись в крике протеста, роняя слезы на подушку. Ну когда, когда же эта мука закончится, Господи!