Чайка отложила два яйца. Старый заводской пирс, на котором она поселилась, за более чем полвека пророс травой, кустами сирени и жасмина — однако, чайка отложила два серых яйца на открытом пространстве бетона, презрев здравый птичий смысл. И тут же истово начала выискивать врагов драгоценных яиц, подозревая каждого приблизившегося к её импровизированному гнезду на расстояние верблюжьего плевка в нарушении демократии и права на самоопределение. Наша немудрёная заводская флотилия, состоящая из пары буксиров, плавмастерской, директорского прогулочного катера и временно прикомандированного гидрологического судна, была ошвартована на дальнем конце пирса, и пройти мимо гнезда незамеченным никто из членов экипажей не мог. С визгливым криком старой истерички «все мужики козлы» чайка поднималась в воздух и пикировала на проходящих, целясь клювом в темечко. При попытке отмахнуться она незамедлительно сбрасывала фекальный боезапас на головы и спины. Рядом постоянно барражировали ещё две чайки, периодически отдыхая на фонарных столбах — видимо, папашки. Сами они не нападали, но, взлетая по первому взвизгу подруги и сужая круги над головой, обозначали своё военное присутствие.

 

Доставалось всем: и матросам, и механикам, и даже капитану завода упала на плечи порция птичьей ненависти. Боцман Андрейченко, крупный и незлобивый мужик, как-то кинул чайке половину батона на подкорм, но был обгажен летающей сворой. Батон позже был склёван, чайки подлетали и украдкой потрошили его. «Ну, чисто хохлы» - сетовал боцман, «им халяву подай, дак они ещё и обосрут». Да, гордое отвержение подачки — это характер. Но демонстративное отталкивание с последующим разворовыванием того, что досталось в виде гуманитарной помощи — это уже политика. Политика глупой птичьей стаи.

 

В положенный срок в гнезде вылупились чаечата. Надменные и агрессивные, как американская демократия, они не закрывали клювы ни на минуту, требуя пищи. Мамаша металась над водой, отыскивая корм, и даже гадить перестала: весь её личный ВВП без остатка уходил на содержание иждивенцев. Отпорошили тополя, заметая кокаиновым пухом окурки. Отзвенел комарами июнь-кровопиец. Чаечата встали на крыло, и вместе с мамашкой улетели за счастьем на закат. Ну и до свидания.