На потолке. Горизонтальный полёт. Инженер, колдуя РУДами (рукоятками управления двигателями), устанавливает крейсерский режим. Включается автопилот. Экипаж расслабляется. Начинается разминка, сидя в креслах.

Радист, не снимет гарнитуры до конца полёта. Он всё время «привязан» проводами к рациям. Разговаривая с другими членами экипажа или перекусывая, он поднимет с уха только один наушник, готовый ежесекундно откликнуться на позывные самолёта. И в дальнем полёте, а такие самолёты только далеко и летают, в минуты расслабления радист и приспнуть себе позволяет, не снимая гарнитуры. Его ум может отключиться для отдыха, но подсознание, пропуская интенсивный радиообмен, вмиг включит его в действие, как только прозвучат позывные. Инженер, приглашая отпить кофейку, не смог разбудить Колю ни зовом по имени, ни похлопыванием по плечу. Склонившись над радистом, он просвистел морзянкой его позывные. Коля схватился за ручки настройки в поисках волны, не найдя, догадался, прекратил вертеть рукоятки, медленно оглянулся:

- Блин! Петрович!

-- Хлебни горяченького, Кренкель.

Помощник командира корабля Витя беленький, закончив настройку автопилота, углубился в англо-русский разговорник, переминаясь в кресле с ягодицы на ягодицу. Он беленький, потому что в экипаже есть ещё один Витя – рыжий борт переводчик. В полётах с посадкам на зарубежные аэродромы в экипаж вводится такая должность. Беленький в экипаже недавно, пришёл с должности командира Ту-16. Его авторитет был так же непререкаем, как и авторитет многоопытного командира. В ведении беленького руководство заправками, документы, оружие, быт, размещение и дисциплина. Готовясь к вылету на это задание, Витя встретил красавицу жену и пятилетнего сына, привёз их в квартиру, которую тщательно готовил в последние перед вылетом дни. Им не удалось побыть вместе даже дня. На зарубежном аэродроме планировалось выполнить несколько вылетов на разведку. Через месяц на замену прилетает другая пара самолётов-разведчиков.

Штурман Володя Пасечник определил угол сноса и путевую скорость, произвёл расчёты для первого этапа полёта и установил на указателе гирокомпаса курс полёта так, чтобы стрелка указателя была вверху. Так удобнее заметить отклонение от курса. Володя в непрерывном бдении, отслеживая показания навигационных приборов, корректируя гирокомпас, дублируя определение параметров самолётовождения другими средствами: магнитным, астро- и радиокомпасами. Он следит, как реально воплощаются инженерно-штурманский план полёта в показаниях приборов расхода топлива, в пройденном расстоянии в зависимости от ветров по высотам полёта.

На экране локатора появились грозовые засветки по курсу полёта. В этих широтах грозовые облака развиваются вверх до высот 12 – 15 километров. И это на предельном и запредельном потолке для самолёта. Такую грозу по верху не преодолеть. Болтанка на потолке полёта опасна сваливанием в штопор. Надо обходить стороной. Володя быстро делает расчёт маневра обхода грозового очага.

-- Командир, прямо по курсу грозовая засветка, предлагаю обход справа. По расходу топлива укладываемся.

-- Хэ-рэ (хорошо).

-- Вправо 30, курс 75.

Прошли траверз грозы.

--Командир, курсовой засветки 120, держать курс 15.

Болтанка всё же есть. Через расчётное время:

--Командир, на трассе, курс 45.

--Понял, курс 45. Инженер, уточнить режимы и расход топлива. Радист, погоду по маршруту.

Полёт спокойный. Чистое тёмно-синее небо. Внизу бескрайний голубой океан. Сверху его поверхность воспринимается как ухоженное поле, отдельные, с контрастно очерченными границами, участки воды. Ветры вспенивают воду и приглаживают в разных направлениях барашки волн.

Полёт над безбрежными водами дополнительно нагружают психику. Мозг постоянно в бдении, нервы в напряжении, избавиться от которого не позволяют ни опыт, ни осознание высокой надёжности техники и экипажа. В чрезвычайных обстоятельствах не воспользоваться парашютами, внизу нет помощи. Из падающего самолёта выбраться практически невозможно. Покинуть такой самолёт можно только через люк выпущенной передней стойки шасси, к которому каждый член экипажа «подъезжает» на эскалаторе. В падении выпустить шасси проблематично.

--Командир, справа пара английских истребителей!

--Ну, как же без них!

Пилоты поднимают руки в приветствии Истребители подходят вплотную, видны улыбающиеся лица пилотов. Через некоторое время истребители отваливают, качнув крыльями. Такие встречи ждут ещё над Норвежским и Баренцевом морями. Они не настораживают, наоборот, скрашивают однообразие и несколько снимают напряжение.

--Командир, подходим к границе нашей районной диспетчерской службы. Пора запрашивать вход, -докладывает штурман.

--Радист, погоду аэродромов Кольского полуострова и Вологды, запросить разрешение на вход в зону по дальней связи.

--Есть. Связь установлена. Погода приёмная на Кольском и дома, запасные аэродромы гарантируют приём.

--Командир, по топливу можем домой дойти, без посадки на Кольском, -докладывает штурман.

Командир:

—Жетон, я пол ста пятый, разрешите вход в зону. Расчётное вас 12.30. Топлива хватает до Вологды с остатком на час полёта. Прошу пролёт, добро домой?

--Я – Жетон, приветствую пол ста пятого, пол ста шестого. Может, отдохнёте на Кольском?

--Жетон, я пол ста пятый, матчасть, экипаж в норме. Разрешите пролёт?

--Я – Жетон. Пролёт разрешаю. Вологда принимает, запасные – Калинин, Иваново.

--Жетон, я – пол ста пятый, понял, пролёт разрешаете, высота 12300, расчётное Вологды 14.00.

Позади Кольский полуостров. Градус настроения повышается. Под крылом родная земля. Последний перекус. Пора просить снижение. Дома уже ждут.

--Пол ста пятый, я – Ватага, приветствую вас, ваше удаление 500, снижение до 4000. Погода – ясно, видимость 10, давление 765. Посадка – с хода.

РУДы – на снижение. Гул турбин на пол тона ниже. Слегка потряхивает. Инженер манипулирует РУДами, добиваясь соответствия оборотов турбин с воздушной скоростью.

--Экипаж, снижаемся. Осмотрительность!

Высота 8000, полёт спокойный, высота 6000.

--Командир, прошли рубеж возврата на Кольский, -докладывает штурман.

Высота 5000, Мигнула и погасла лампочка «отказ 1й силовой установки». Инженер обеспокоен, он прибавляет ей оборотов.

--Командир, чёрный след от 1-го двигателя, - взволнованный голос командира огневых установок, кабина которого в хвосте самолёта.

--Инженер что там?

--Растёт температура, тяга первого падает.

--Вижу,- отвечает командир, -- помощник, помогай.

Мигает табло отказа. И вот оно горит уже устойчиво. Срабатывает звуковая сигнализация «Пожар на первой силовой установке».

--Ватага, я пол ста пятый, горит первый двигатель. Выключаю его, включаю противопожарную систему.

--Ватага, я пол ста пятый, пожар ликвидирован, проблема с флюгированием винтов второй силовой.

-- я пол ста пятый, высота 4000, снижаюсь. Вторая не тянет.

--Ватага, я пол ста пятый, падает тяга второго двигателя.

Растёт вертикальная скорость, работают два двигателя. Им приходится добавлять оборотов. Нагрузка на рули поворота увеличивается, самолёт труднее держать на курсе, так как работающие двигатели с одной стороны фюзеляжа.

Автопилот отключён, пилоты крепко держат штурвалы. Руки инженера на РУДах. Он пытается управлять шагом винтов второго двигателя... Безуспешно. Самолёт потряхивает, сказывается вертикальная турбулентность малых высот. Инженер: --Нагружаю винты третьей и четвёртой.

Взволнованный голос штурмана: --Высота 3000, высота 2000, командир, прибавь обороты.

И через некоторое время:

--высота 1500, вертикальная растёт.

Инженер:

--Флюгируются винты третьей, не реагируют. Командир огневых установок:

--Командир, низко! Низко! Прибавь, в набор!

Пилоты еле удерживают штурвалы, самолёт всё больше отворачивает в сторону отказавших двигателей. Не хватает тяги и рулей, обороты последней живой силовой установки почти на взлётном режиме.

Тревожный голос штурмана:

--Командир, высота, высота, до полосы сорок, держи высоту, держи высоту.

И необычно спокойный голос командира:

--Ребята, не дотянуть. Покидание самолёта невозможно, выпуск шасси – гроб. Садимся перед собой.

Штурман:

-- Здесь всюду лес. На всякий случай – до встречи!

- На небесах, - добавляет радист, - а ко мне моя Маруся вернулась…

Командир:

--Держаться, идём круто. Мать вашу!

 

*

 

В непроходимой тайге самолёт проделал длинную просеку. Пилоты всё же сумели не свалиться и держали прямолинейную траекторию на снижении до самой земли. Не будь непроходимого мачтового леса.

--Сели бы, уверенно заявил председатель комиссии по расследованию катастрофы.

На гарнизонном кладбище тишина. Лишь ветры шумят в верхушках елей, принося приветы высокого голубого неба и океанов.