Н Е Ч И С Т А Я С И Л А

И

ЭМИГРАЦИЯ

 

СОВРЕМЕННАЯ ПЬЕСА – СКАЗКА

В ЧЕТЫРЁХ СЦЕНАХ.

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

 

Автор

Кащей Бессмертный

Змей Горыныч

Баба Яга

Банщик Степаныч

 

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

 

ОНА ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ СТАРУЮ ЛАДНО СРУБЛЕННУЮ ДЕРЕВЕНСКУЮ БАНЮ.ТОЧНЕЙ ЕЁ ПРЕДБАННИК,РАЗДЕВАЛКУ ТО ЕСТЬ. НА ШИРОКОЙ ЛАВКЕ, ОТПОЛИРОВАННОЙ БЕСЧИСЛЕННЫМ КОЛЛИЧЕСТВОМ ЗАДНИЦ, СИДИТ ШЕВЕЛЯ ПАЛЬЦАМИ НОГ, КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ. СИДИТ,ЗАВЕРНУВШИСБ С НОГ ДО ГОЛОВЫ В ПРОСТЫНЮ,СЛОВНО В БЕЛЫЙ САВАН.

НА АВАНСЦЕНУ ВЫХОДИТ АВТОР:

-В одном непримечательном селе, Березовка, что в Вологодской области, на самом его краю, стояла очень старая, ладно срубленная шикарная баня. Как-то зимним февральским днем, когда народ туда не очень ломится, ближе к вечеру слеталась в баньку нечистая сила. Помыться чтоб, попариться, а заодно и за жизнь поговорить. Первым с превеликим трудом, оставляя рваный, неровный лыжный след между глубокими сугробами, добрался Кащей Бессмертный. Друзей своих он пока еще не разглядел, а потому, раздевшись до трусов, сидел в раздевалке. Сидел на широкой лавке, отполированной бессчетным количеством голых задниц. Отдыхал, блаженствовал. Шевелил пальцами ног. Два больших пальца и мизинец левой были сильно натерты узким лыжным креплением. Ноги и без того у него были больные. Собственно, как и все остальное. Старик с нетерпением ждал друзей. Беспрестанно бросал взгляды с настенных часов на покрасневшие пальцы. Тусовка должна была состояться в 20.00. А стрелки перевалили уже за половину девятого. «Может, не терять времени, – мелькнула у него мысль. Может, пойти пока в парилку попариться?».

АВТОР УХОДИТ.

Кащей Бессмертный зовёт:

– Степаныч! Слышь, Степаныч! Выгляни на секунду!

Дверь отворяется. В проеме полное и красное лицо заведующего баней Петра Степаныча.

Петр Степаныч, позванивая в руке связкой ключей:

– Ну, чего тебе, Коша? Может, пивка принести? Баварское завезли, финское есть.

Кащей Бессмертный:

– Потом пивка. Принеси лучше веничек березовый. В парилку полезу.

Петр Степаныч:

– Нет веничков, дед. Кончились. Была еще позавчера парочка, так и ту недавно исхлестали на себе двое аллигаторов.

Кащей Бессмертный с возмущением переспрашивает:

– Олигархов что ли? Ну, дожили! Чтоб в деревне Березовка не было березовых веников! При Советской власти такого не случалось! Зато пива у вас теперь импортного хоть залейся!

Петр Степаныч:

– А то ты, Коша, не знаешь! Нынче идешь в баньку – настругай веничек. У нас даже в школу учитель свой кусочек мела тащит, а директор – свой глобус. Сам видел.

Скрывается за дверью. Кащей Бессмертный, недовольно ворча, плотней завернувшись в простыню, направляется в парилку. Смена декораций. Парилка.

ВЫХОДИТ АВТОР:

- Ничего на этот «бардак» не ответил Кащей, а только сноровисто сбросил трусы, и две худющих его бедровых кости мелькнули в полумраке. Минуя душевые, юркнул в парилку. Там, внутри его сразу обволок с ног до головы очень горячий, тяжелый воздух. Такой крутой, что в первое мгновение у Кащея непроизвольно открылся рот. Слюна потекла по острой бороде. Ему даже показалось, что она сейчас закипит! В парилке было так жарко, как у чрева вулкана, который только что взорвался и обдал лицо своим огнедышащим нутром. Повсюду шипела и капала вода, висел густой пар, а над низким потолком, как луна в плотном тумане, едва желтела маленькая лампочка. Воздух круто пах всем тем, чем пахнут подобные деревенские парилки: немножко человечьим потом, немножко запахом дешевого шампуня, немножко просмоленным деревом. И все это вперемежку с острым запахом березовых веников. Тех самых, которых не было в бане.

АВТОР УХОДИТ:

Кащей Бессмертный:

– Ух, ты! Ёшкин свет! Чистый экватор!

Тощим задом нашаривая нижнюю полку, осторожно присаживается на нее:

-Это ж кто так эту джакузи распалил? Тут можно куриные яйца без огня варить в крутую.

Прикрывает шайкой то место, где должны быть свои. Рукой нащупал кран в шершавой, мокрой стене, крутит вентиль. Холодная вода мощной струей бьёт в тазик. Кащей с удовольствием брызгает ею в лицо, плескает на плечи и на впалую грудь. Достаёт изо рта зубы мосты и подставляет под упругую струю.

Кащей Бессмертный вслух:

-Не вижу ни черта. Как бы зубы не потерять. Неровен час посею их здесь, в обстановке плохой видимости.

Голос:

– А ты положи их в стаканчик на окошечко.

Кащей Бессмертный в страхе:

– Кто тут?

Из сплошного марева, как из густого туман появляются три головы Змея Горыныча. Голова та, которая парила слева, неумело перебинтована.

Кащей Бессмертный:

– Змей, это ты, что ли? А я тебя, гада, там, на лавке, сижу дожидаюсь. Сидит, понимаешь, оборотень, и голос не подает! Напугал только. Баба Яга с тобой?

Змей Горыныч удивленно:

– Баба Яга со мной? Да ты что? Это ж парилка мужская. Я ж не эротоман какой-нибудь, не бабник сексуально озабоченный! Давай, не тяни! Поднимайся ко мне! Спинку потереть некому.

Кащей, раздумывая, почесав некоторые места и смахнув с лица пот, нехотя взбирается наверх.

Кащей Бессмертный:

– Только не плещи там ковшиком воды на горячие камни! Не гони волну! И так дышать нечем! Тебе-то что! Даром, что ли, Змей Горыныч! А я хоть и бессмертный, но от этого пекла помру, неровен час.

Замечает, что тот сидит мягким местом на видавшем виды березовом венике. Спрашивает:

– А где это ты веничек достал?

Змей Горыныч улыбаясь:

– Голь на выдумки хитра. Снял у Бабы Яги с помела! Пока она в буфете кофе свое глотала.

Вытащил из-под себя веник и стал его обнюхивать, закатив глаза от аромата.

Кащей Бессмертный:

– А что у тебя с головой?

Змей Горыныч трогая повязку на голове:

-Лучше, старик, не спрашивай. Это я недавно в Москву слетал. Там меня шарахнуло.

 

Кащей Бессмертный криво улыбаясь:

–Опять разборки устраивал с Кунцевской криминальной группировкой? Сферы влияния поделить не можете?

Змей Горыныч:

– Все гораздо прозаичнее, старик. Ты не поверишь. Это сосулька с Тверской! Рухнула неожиданно мне на голову! Прямо искры из всех глаз! Двумя головами увернулся, в плечи успел их вобрать, а третьей не повезло!

Змей вытянулся на полке, выгибая приятелю спину со следами от недавно снятых банок.

Кащей Бессмертный:

– Сосулька! На голову! Ничего себе! Наверное, сосулька тяжелая попалась? Больно было?

Кащей обмакнул драный веник в тазик и лупит Змея, где ни попадя. Тот одобрительно охает, постанывает, прикрыв руками перевязанную голову.

Змей Горыныч:

– Здоровым, Коша, головам было больней, чем раненой! Понял? Вот так это у нас! Соседнюю боль воспринимаем острее, чем свою собственную. У нечистой силы всегда так – боль ближнего болючей, чем любая другая. Ну, да ладно об этом. Ты лучше спроси: с крыши какого здания сорвалась мне на башку дура ледяная?

Кащей Бессмертный переведя дыхание и осматривая масштаб работы:

– Ну и с какого?

Змей Горыныч:

– С крыши здания Российского комитета по правам человека. Понимаешь, к чему это я? Государственное дело! Старушка одна сердобольная своим платком голову мне перевязала. Говорит, иди за права бейся. Тебя ж не по своей воле так сильно зацепило, а потому имеешь полное право на материальную компенсацию. «И куда только Собянин смотрит? – возмущалась правильная бабушка.- Сосулек развелось – нечистой силе пройти негде!».

Кащей Бессмертный:

– А при чем здесь ты? – Сосулька распространяется только на права человека, а ты не человек. Ты же нечистая сила! Ты даже после бани останешься ею!

Змей Горыныч вздохнул, переворачиваясь на спину:

-Ты прав. Но я в тот момент как-то об этом не думал. Контузия сказывалась. Это только Степаныч нас тут за людей держит. Баньку классную организовывает, попариться пускает.

А в Москве сплошное попрание. Короче, полетел я по этажам ихним права свои искать. В одной приемной девушка меня молодая выслушала, записала все с моих слов. Потом олигарх какой-то вмешался. Сказал, что надо, мол, этого Горыныча проверить. Не воевал ли он на стороне чеченских боевиков? «Что-то сильно рожа его напоминает мне одного ихнего полевого командира», – высказал он опасение. В общем, сказали придти через недельку. А они за это время собирались выяснить, образно говоря, за кого я. За белых или за красных.

Кащей Бессмертный, с иронией :

– Ну и за кого ты?

Змей Горыныч, отхлебнув водички:

– Слушай сюда. Через недельку являюсь. Справочку притаранил от лечащего врача. Доктор научил меня говорить, что страдаю я сильными головными болями, коих ранее не знал никогда. Мало того – испытываю жуткое головокружение при полете, хроническую тошноту и рвоту, когда набираю высоту. Упирай, говорит на то, что вынужден, мол, теперь все время ходить пешком. Но они меня, представляешь, даже слушать не стали. Сказали, ошибочка вышла. Сказали, не в те двери, нелюдь ты этакая, ломишься. Тебе надо в Министерство по чрезвычайным ситуациям. Лети к Сергею Шойгу. Он тебе точно поможет. Это его профиль. Он занимается падающими сосульками, самолетами и домами.

Кащей Бессмертный с возмущение:

– Газеты читать надо! Он нынче министр обороны!

Змей Горыныч:

- Да ты что? А я и не слышал! Так тем более тебе к нему позарез! Ты же знаешь! Нашего брата так просто не взять! Являюсь снова дня через четыре. Рентгеновские снимки черепочков разных захватил. Тех, что валялись у меня дома еще с Куликова поля. Встречают меня три здоровых амбала, спецназовцы, наверное! В лифт запихали и говорят. «Еще раз, змей зеленый, залетишь к нам – свернем тебе две твои здоровых башки, а третья сама отвалится! Не погань своими глупыми претензиями наш фонд по правам человека! Полетел вон отсюда!». Хотел я дохнуть на их своим огнеметом, да в лифте места мало. Развернуться негде было. Так ни с чем, бесправный, и вылетел.

Кащей Бессмертный:

– Ну, а к Шойгу собираешься наведываться?

Змей Горыныч, спускаясь с полки:

– Нет, не собираюсь– пустая трата времени. Я вот Валерии Новодворской пожалуюсь. Она нравом покруче министра обороны и Бабы Яги. Наша, кстати, заждалась уже нас в буфете. Идем к ней.

 

СЦЕНА ВТОРАЯ

 

НЕЧИСТАЯ СИЛА РАЗОМЛЕВШАЯ, РАСКРАСНЕВШАЯСЯ,

ЗАВЕРНУВШИСЬ В ПРОСТЫНИ СИДЯТ НА ЛАВКЕ.

СНОВА ПОЯВЛЯЕТСЯ АВТОР:

-Вывалилась нечистая сила из парилки разомлевшая, раскрасневшаяся. Хороший заряд бодрости получила. Степаныч вынес им пару свежих простынок, завернулись они в них, сели на лавку дух перевести да обсохнуть немного. Змей Горыныч хотел стрельнуть у банщика три сигареты «Winston», поскольку три головы хотели покурить, но Степаныч пожадничал, не дал три, а только одну. Недовольный Змей сунул сигаретку в рот травмированной башке, та прикурила от зажигалки банщика и с удовольствием затянулась.

АВТОР УХОДИТ:

Змей Горыныч курит:

– Пропади они пропадом все эти фонды и институты ихние по правам человека! Нет для меня дороже единственного права – права на халявную затяжку.

Кащей Бессмертный многозначительно:

– Понимаю тебя. Чем затяжка больше на шару, тем она, естественно, дороже.

Змей Горыныч давится дымом, страшно кашляет. В этот момент скрипит дверь. В предбаннике появляется Баба Яга.

Баба Яга:

– Не знаю о чем вы тут говорили, а ехать, мужики, надо!

Кащей Бессмертный, высмаркивая нос в простыню, недовольно:

– О, наконец-то «Челленджер» приземлился! Явилась реликвия! Почему ты у нас такая недисциплинированная, вечно опаздываешь?

Баба Яга:

-Ну, потерпи меня, долгожитель ты наш. Очень скоро я от вас улечу.

Змей Горыныч к обращаясь к Кащею:

-Про репатриацию в Израиль намекает. Кто ж тебя туда пустит? Ты же чисто русский персонаж!

Баба Яга с возмущением:

–Я чисто русский персонаж!? Да я, чтоб вы знали, я полукровка! По маминой линии я стопроцентная еврейка! У меня в Америке тетя Рахель живет!

Кащей Бессмертный с нескрываемой завистью:

– А-а! Так ты, значит, в Америку намылилась. Подумаешь, Америка! В Израиле, между прочим, ничуть не хуже. В Израиле уровень жизни гораздо выше, чем в Штатах.

Вытаскивает из потертого портфеля бритвенный прибор «Gilltte», суёт в руки Бабе Яге треснутое зеркальце и, заглядывая в него, заскоблил станком по впалым щекам.

Змей Горыныч с иронией:

–Тебе-то об уровне жизни заботиться! Участнику столетней войны против Тевтонского Ордена! Лучше бы помолчал.

Кащей Бессмертный миролюбиво:

– Сам помолчи, жидовская морда.

Змей Горыныч:

-А ты какую имеешь в виду? У меня их три!

Баба Яга:

– Не вижу никакой разницы! Куда ни плюнь – попадешь по адресу.

Змей Горыныч с нескрываемой грустью:

– Я бы и рад, чтоб было так, только еврейской крови во мне не более, чем у Ивана-дурака. Бросаете меня, значит, эмигрируете. Что вам в России не живется?

Кащей Бессмертный:

– Он еще спрашивает? Много ли тебе дали за сосульку, что шарахнула тебя по балде? Еще вопросы будут?

Баба Яга:

– Лично у меня особых претензий к родине нет. Кануло, слава Богу в лето время когда в магазине спрашивая про рыбу, отвечали, что у них нет мяса, а рыбы нет в соседнем отделе.

Поправляет на голове парик, достаёт из пачки «Прима» сигарету, закуривает.

– Просто это моя неуемная страсть к путешествиям, стадное чувство и чувство романтики новых дорог.

Змей Горыныч:

– Стадное чувство? Какое стадное чувство, старуха? Да ты что? Ты же у нас одна такая на весь белый свет! Разовая, как и твоя ступа!

Баба Яга жадно затягиваясь:

– Ну, а ежели серьезно – то притесняют территориально! Третьего дня надо было мне в Беловежскую Пущу слетать по личным делам. Так, представляете, Лукашенко по тревоге воздушные силы поднял! Отдал приказ – при пересечении границы – стрелять на поражение! Сказал, мол, от своих белорусских колдунов никак избавиться не могу, так еще эта русская нечисть летит! Короче, что вам сказать? Повел себя как отъявленный Бен Ладен! Форменный антисемит! Одним словом, что там говорить, с наступлением весны – в Америку! К тете Рахель!

Кащей Бессмертный:

– Подумаешь Бен Ладен!! Михаил Саакашвили покруче твоего Лукашенко будет!

Баба Яга:

- Саакашвили грузинский отморозок. Но он уже, слава богу, ничего не решает. Это же надо во время своего президентства Россию со змеем сравнить!

Змей Горыныч, встрепенувшись:

- Попрошу без намёков!

Баба Яга:

-Да ты тут ни при чем! Он сравнил Россию с гадюкой, которая готова «проглотить» его страну. Причём, как выяснилось, ярлык этот Москве достался вовсе не из-за грозности. Это кавказское лицо утверждало, что земли Грузии это Абхазия и Южная Осетия. Якобы они были оккупированы дикими варварами! То есть нами! Русской нечистой силой. Той силой, что одолевала блестяще и Хана, и Мамая, и Батыя, и прочих исламистов - завоевателей земли русской! Никакая Грузия тогда там не ночевала даже!

Кащей Бессмертный:

-Однако ты летишь в Америку, президенту которой Саакашвили готов задницу целовать! Лишь бы приняли Грузию в НАТО.

Змей Горыныч, встрепенувшись:

-А какой нормальный лидер своей небольшой по численности населения страны станет посылать своих людей на гибель за интересы Америки? Только продажный! Только тот, который галстуки любит публично жевать!

Кащей Бессмертный:

–Господь ему судья! Мне за другое душа болит!

Неожиданно запевает:

«Чито-грито, чито-маргарито, да!» Вахтанг Кикабидзе покинул Москву, уехал навсегда в Грузию. Перестал уважать и Путина и Медведева. Жалко! Такого артиста, такого мимино Россия потеряла! И ты старушка туда же! Потеряем мы тебя в Штатах!

Баба Яга:

- Я слава Богу не мимино! Летаю не на вертолёте, а на ступе. Говорю же вам! У меня никакой политической мотивации! Это просто моя неуемная страсть к путешествиям! Решила для себя: хватит смотреть на мир глазами Сенкевича! Подумала: пока могу ходить надо летать! И не только на ступе а иногда на Боингах!

Кащей Бессмертный, кривляя Ягу:

- «На Боингах летать!» Иди, помойся вначале. Мы со Змеем уже попариться успели, а от тебя нафталином пахнет!

Баба Яга:

-Никакой это не нафталин, господин бессмертный, а французская парфюмерия, темнота. А помыться – я сегодня пропускаю.

Кащей Бессмертный забрал у Бабы Кащей сигаретку, затянулся:

–Чего пропускаешь-то? Когда снова помоемся!? Теперь только на будущий год Степаныч нам такой праздник устроит. Иди, пока вода горячая!

Баба Яга:

-Отстань! Не пойду, и всё!

Змей Горыныч:

–Ну, чего ты к ней пристал, мешок с костями! Нельзя ей сегодня. Она себя не очень комфортно чувствует. По-моему, у нас критические дни начались. Верно ведь, красавица?

Баба Яга, глядит на Змея испепеляющим взглядом, делает большущие, выразительные глаза и крутит пальцем у виска:

-Ну, чего ты несешь при людях-то, галоша зеленая!

Кащей Бессмертный, не придавая никакого значения Змеиным словам:

–Подумаешь! Делов-то! У меня вся жизнь – критические дни! Сами посудите! Легко ли жить, когда ты здесь, а яйцо твое в невесть каком сундуке за семью морями? Вот Средиземное переплыву, сразу стану к нему поближе. А то неудобно как-то – два уха, два глаза, две руки, две ноги, а эта деталька одна.

Баба Яга пытается украдкой заглянуть несчастному под простыню, ищет глазами детальку.

Змей Горыныч с пафосом:

– Недостаток яиц совсем не повод Отечество предавать!

Кащей Бессмертный:

-Да бог с ними, с яйцами! Я уже давно привык с одним обходиться! Труднее нищенское существование влачить! Посетил недавно департамент, где пенсии старикам назначают, так там сказали: имеешь свои 30 баксов – радуйся. Будешь надоедать – и эти деньги отнимем. Простреляли меня по компьютеру и говорят: ты у нас вообще проходишь, как бессмертный, а бессмертным по российским законам пенсия не полагается. Свободен, дедушка! Таким образом, сами выпихивают меня в Израиль!

Змей Горыныч грустно:

– Что же ты, Коша, будешь там делать?

Кащей Бессмертный:

–Во – первых, я там буду не Коша, а Иннокентий Бессмертный. Во вторых, открою кабинет экстренной помощи по прерыванию запоя и по восстановлению мужской потенции. Все-таки кое-какой опыт имею за 800 лет.

Змей Горыныч:

–Бросаете меня, стало быть.

Баба Яга покопалась у себя в целлофановом мешке, достала оттуда бутылку шотландского виски и пакет шоколадных конфет «Красная Шапочка».

Баба Яга:

– Не печалься, друг любезный. Даст Бог еще свидимся.

В дверях появляется банщик Степаныч, протянув руку с часами, показывает, что пора баньку закрывать. Спешно, второпях забулькало в разовые стаканчики спиртное.

Баба Яга:

– На посошок!

Выпивают, закусывают конфетами.

Змей Горыныч:

-Я что-то я не въехал. На посошок – это в связи с закрытием бани или по случаю вашего отъезда за бугор?

Кащей Бессмертный:

-Это по случаю празднования наступающего для тебя одиночества.

Баба Яга, подкрашивая губы:

-Правильно. А ты знаешь, Змей, что такое одиночество? Одиночество это когда некому напомнить, что ты козёл.

Змей Горыныч обиделся, засопел:

-Послушай, эмигрантка костяная, ты любишь грибы?

Баба Яга:

-Допустим люблю. А что?

Змей Горыныч:

-Запомни, старушка! Все грибы съедобные, но некоторые только раз в жизни.

Баба Яга:

- Это ты на что намекаешь, трюмо трёхголовое?

Змей Горыныч:

-Ни на что! Просто что касается меня лично, то я люблю запах сыра и хороших девочек. Хорошие девочки читают сказки, плохие — Камасутру, умные — медицинскую энциклопедию!

Баба Яга:

- Лично я читаю американскую декларацию прав человека, понял мальчик!

Кащей Бессмертный:

-Не самая правильная книга. Могу объяснить почему. Считаю военное присутствие США в Афганистане является элементарным нарушением прав афганцев. Кто-то живёт по Библии, кто-то по Корану, а кто-то по совести.

Баба Яга, с удивлением:

-Да ты что Коша! С луны свалился? Их никто и не трогал, пока они отъявленному отморозку Бен Ладену гнёздышко не свили. А он благословил своих камикадзе на всемирные торговые башни США. Неужели ты не понимаешь? Зло должно быть наказано и Белый Дом достойно спровадил его к девственницам на небеса! Мусульмане, как метастазы поражают Европу.

Змей Горыныч:

-Европу! Да у нас сегодня в России мечетей больше, чем церквей!

Выразительно читает:

Проснитесь же в русских домах!

«Авось» не спасет вас, как водится!

Встает на российских холмах,

мечеть Пресвятой Богородицы!

Кащей Бессмертный:

-И тем не менее, с кем сегодня сражается США в Афганистане? Кого они 12 лет не могут никак победить?

Змей Горыныч:

-Афганские патриоты дают отпор заморским оккупантам!

Баба Яга:

-Нет, не так. Афганские варвары дают отпор попыткам Обамы научить их писать не в песок, а в писсуары. Другими словами американцы стремятся способствовать установлению там другого феодального режима. Недоумки они, а не мусульмане!

Змей Горыныч:

-А вот Талибы и Аль Каеда в Израиле …

Кащей Бессмертный резко перебивая:

-Хватит политзанятий! Не спрягайте святую землю всуе!

Змей Горыныч:

-В чём, чём? На их языке уже балакаешь?

Кащей Бессмертный не обращая внимания:

-Мы слишком редко видимся чтобы при встрече вспоминать всяких Аль Каедов и Бен Ладенов. Провались они сквозь землю! Помылись, попарились - выходим во двор! К зиме! Все на лыжню!

Нечистая сила дружно поднимается и устремляется к выходу.

 

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

 

НА УЛИЦЕ,ПЕРЕД БАНЕЙ КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ ВОЗИТСЯ С ЛЫЖАМИ,

ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ РАЗМАХИВАЕТ КРЫЛЬЯМИ,

БАБА ЯГА ПРОВЕРЯЕТ СТУПУ.

Змей Горыныч:

-Знаете ли вы друзья мои, что такое жизнь? Жизнь это не те дни, которые прошли, а те, которые запомнились. Нашу сегодняшнюю баньку я не забуду никогда!

Вытащил из-за пазухи веник, которым парился и стал старательно пристраивать его к Ежкиной палке.

Баба Яга дрогнувшим голосом:

– Оставь, Горыныч. Возьми себе на память. Когда будешь с ним в парилке – будешь вспоминать обо мне.

Обнимаются, Змей Горыныч пытается залезть Яге под кофточку. Та слабо отбивается.

Кащей Бессмертный:

–Змей, не распускай лапы! Как же ты без помела долетишь, не помытая наша?

Баба Яга:

– Не переживай за меня. Долечу на автопилоте.

Кащей Бессмертный, снимая только что надетые на валенки лыжи, обращаясь к Змею:

– На, дорогой Горыныч! Прокладывай в России лыжню по первому снегу и тоже не забывай меня!

Нечистая сила в один голос:

-А как же ты?

Кащей Бессмертный:

– А зачем лыжи мне в Израиле? Я там себе велик куплю. Кстати вы знаете, что такое цивилизованное государство? Цивилизованное государство это когда бомж катает академика на велосипеде. Это я про Израиль, кто не въехал.

ВЫХОДИТ АВТОР:

-Еще какое-то время топтались на снегу, обнимались и говорили теплые слова. Затем Степаныч с крыльца бани наблюдал, как, слегка разбежавшись, взмыл в ночное небо Змей. На его коротких ногах покачивались Кащеевы лыжи, а палки он держал под мышкой. Баба Яга привычно прыгнула в ступу, выстрелив в прозрачный воздух синей струей дыма, завела автопилот, сделала над баней круг и стремительно скрылась за верхушками деревьев. А банщик долго еще слышал, как в ночи скрипел и хрумкал снег – это Коша, преодолевая сугробы, торопился домой. Ему не было холодно. Шотландская бормотень приятно разливалась по нутру.

С тех пор прошло много времени. Так много, что Березовская банька пережила один пожар и два ремонта, а ее хозяин успел благополучно пройти полный курс, на котором ученые специалисты отучили его от алкогольной зависимости. Поборов в себе эту пагубную страсть, стал Степаныч владельцем небольшой бензоколонки. Но банные свои залы не оставил. Продолжал с удовольствием заведовать ими. И не от того, чтобы зарабатывать больше, сколько для общения с разными интересными людьми. А уж как был он рад, избавившись от зеленого змея, встретиться по весне с забытым Змеем Горынычем! Этого не передать! Тот свалился с неба неожиданно, как снег на голову.

АВТОР УХОДИТ:

 

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

 

НА ШИРОКОМ КЫЛЕЧКЕ БАНИ СИДЯТ ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ И СТЕПАНЫЧ.

 

Степаныч:

– Подумать только, Горыныч! Как быстро летит время! Как будто только вчера мылись вы, нечистая сила, у меня в бане, а уже пропасть времени прошла!

Змей Горыныч тряся перед красным носом Степаныча голубым конвертом:

– Нет, ты послушай, что Баба Яга, женщина моя драгоценная, пишет из Америки!

Читает:

–Хэлло, дружок ты мой любезный, Горыныч! Вот пишу тебе, а перед глазами стоит у меня твой… этот.., этот.., ну, ладно.., это не интересно, тут личное… а вот нашел самое, самое! Работаю на мысе Канаверал, в центре подготовки астронавтов! Учу молодых кандидатов в космос преодолевать гравитационное поле и все такое прочее. До этого года два работала в Бруклине таксистом, осваивала английский. Кстати, я тут не Баба Яга, а Grand-Iahoo. Если бы ты улетел со мной, то в Диснейленде тебе бы цены не было.

В этом месте недовольно хмыкает, читает дальше.

– Получила недавно весточку из Израиля от Иннокентия Бессмертного! Пишет, что одолевает язык, что при необходимости – выручает идиш. Первое время с трудом привыкал к очень жаркому климату. Пишет, что буквально таял на глазах.

Степаныч:

– Это с его-то комплекцией! Живой снимок рентгеновский!

Змей Горыныч продолжает:

– Насилу адаптировался. Сейчас Коша работает платным тамадой! В домах престарелых для пожилых людей. Отмечает дни рождения и золотые свадьбы! Желает всем традиционное израильское до 120! А сам свой возраст от всех тщательно скрывает! Хвастается, что в каждом доме престарелых есть у него любовница! Интересно, что он с ними делает?

Степаныч с тревогой в голосе:

– А про арабов есть там хоть слово?

Змей Горыныч:

– Про каких прорабов?

Степаныч кричит в ухо Змея:

– Про арабов, говорю, про врагов ихних пишет что-нибудь Коша?

Змей Горыныч:

– А-а-а! Про интифаду, что ли? Так это здесь! Слушай, что Коша на эту тему Бабе Яге пишет. «Наш страна, старуха, не ваша американка Моника Левински! Она ни перед кем никогда на колени не бухнется, компрометирующих пятен на себе не оставляет! На том стояли, стоим и стоять будем!

Отрываясь от чтения:

-В подтверждение этому, слушай, что ещё Яга рассказывает. Оказывается Кащей, гремя костями, принимал непосредственное участие в поимке Саддама Хусейна! Это он, Коша наш, заглядывал диктатору в рот и не только! Слушай, читаю про это.

Продолжает читать:

-Я совместно с американцами захватил диктатора 13 декабря в окрестностях его родного города Тикрит. Ты не поверишь, Яга дорогая, лохматый, плохо пахнущий, изможденный и жалкий, как крыс, прищемлённый мышеловкой, этот вчерашний сатрап, молил меня о пощаде. Но я объяснил ему, что казнить его будут в Штатах. Тогда он попросил у меня закурить, а я ему сказал, что в русском языке есть замечательное слово из 3-х букв. Означает оно – «нет», но пишется и произносится совсем по-другому. Догадываешься, что за слово, американка моя далёкая?

Змей Горыныч складывая письмо, задумчиво:

-Конечно догадывается. Пишет ведь мне, что перед глазами стоит…тоскует, видать… Правильно заметил однажды Евтушенко Евгений. «Быть с женщиной правдивым невозможно, но обмануть её ни в чём нельзя».

Степаныч кричит в ухо Змею:

-У меня в Вологде есть человек, который за небольшие деньги может помочь тебе выиграть гринкарту! Хочешь полететь в Америку? Полетишь без проблем!

Змей Горыныч:

–Ты что офонарел! Не полечу ни за какие деньги! Сам посуди! Ну, улечу я, а как Россия будет жить без нечистой силы? Один Леший останется! Да и тот практически не функционирует! Ты можешь себе представить Русь без нас?

Русь без нечистой силы все равно что твоя баня без воды, все равно, что невеста без брачной ночи! Будет одна сплошная голая территория! Ни тебе вековой, загадочной таинственности, ни сказочной романтики, ни русского лубочного шарма! Что это будет за Родина, кишащая «ночными бабочками»,олигархами, финансовыми пирамидами да киллерами!? Совесть мне гражданская не позволяет свалить! До конца дней своих останусь здесь! Я ведь как никак еще фигура колоритная! Я же фольклорный элемент!

Степаныч:

-Да, Горыныч! Может ты и прав! Знаешь, что я тебе хочу сказать? Чтобы почувствовать любовь к отеческим гробам надо чаще посещать баню! Это я тебе говорю!

Змей Горыныч, вытирая набежавшую слезу:

-Может слетать, взять чего? За отеческие гробы. Или лучше за твою баню?

Степаныч:

-Ни за что! Ни в коем разе! Я в завязке. Тем более знаешь, сколько водки ни пей, а организм все равно на 80 состоит из воды! Давай лучше попоём.

Запевает:

«Листья жёлтые над городом кружатся,

с тихим шорохом под ноги нам ложатся.

Змей Горыныч без всякого настроения подхватывает:

И от осени не спрятаться, не скрыться,

листья жёлтые скажите что вам снится?

Степаныч:

-Да не убивайся ты так отчаянно, Змей! Никогда не бегай ни за женщиной, ни за трамваем. Всегда придёт следующий.

Змей Горыныч:

-Только не надо путать мою женщину с трамваем. Это оскорбительно для нечистой силы. Она на ступе ездила.

Степаныч, не слушая:

-Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было! Подумаешь Америка! Знаешь ли ты, что демократия с элементами диктатуры-все равно, что запор с элементами поноса. Вот тебе и Америка.

Змей Горыныч:

-Заканчивай свой ликбез, банщик! Смени пластинку! Жизнь продолжается. Нет ли у тебя на примете какой работы для меня? Возьми меня тачки заправлять на твоей бензоколонке.

Степаныч оживился:

-Извини, старик, не могу. Не дай Бог, чихнёшь неожиданно – полыхнёт вся станция! Есть другое предложение! Пойдёшь? Наш, тутошний мясокомбинат приглашает пацанов на забойную и прикольную работу.

Змей Горыныч:

-Забойщиком свиней и коров что-ли? Совсем сдурел, Степаныч! Я мокрушником никогда не был и не буду. Мне бы наоборот что-нибудь по размножению доброго и вечного. По разведению ценностей непреходящих. Пастухом пчёл! Нектар собирать. Короче, как когда-то Лужков в Москве. Хочу туда, где мёдом намазано!

Степаныч:

- Мёдом намазано это про Израиль. Вот и Коша про это пишет.

Змей Горыныч:

-Не надо мне чужие кисельные берега да реки молочные! Сразу три жидовских морды вместе не бывают! Израиль не про них!

Степаныч:

-А помощником библиотекаря пойдёшь, тут недалече, в селе Крайнем?

Змей Горыныч, на секунду задумался:

- Книжки раздавать? Помощником? А библиотека свободная? Ни под чьей крышей? Зарплатой ни с кем делиться не придётся?

Степаныч:

- Да какой рэкет в библиотеке? Ты что, Змей? И какой же русский сейчас книжки читает? Нынче они больше пишут!

Змей Горыныч:

- Всё, не уговаривай. Сейчас прямо туда и слетаю, полистаю книжки некого русско-израильский писателя Дмитрия Аркадина. Говорят, складно пишет!

Степаныч, встрепенувшись:

-А-а-а! Я слышал это имя! Он, кажется, был выдвинут на соискание Ленинской премии, которая присуждалась всегда ко дню рождения Ленина. Но автору не повезло. Пока раскручивали его имя, дни рождения Владимира Ильича перестали отмечать, Ленина незауважали, а вместе с ним и автора. Он обиделся – укатил в Израиль. И правильно сделал! Слышал, в Израиле сегодня его книги – бестселлер. Однако, оставь фонды, оставь Аркадина! Воскреси в памяти наше! Чисто русское! Читай Пушкина! На чём детство моё прошло! Тогда я ещё ни тебя не знал, ни другого змия зелёного, пропади он пропадом!

Обнимает Горыныча, начинает торжественно читать:

У лукоморья дуб зеленый,

златая цепь на дубе том.

И днем, и ночью кот ученый,

все ходит по цепи кругом.

Змей Горыныч, подхватывает:

Пойдет на право песнь заводит,

налево сказку говорит.

Вместе проникновенно читают:

Там чудеса Там леший бродит,

русалка на ветвях сидит.

Змей Горыныч, трёт глаза и собираясь взлететь, расправляет крылья:

-Жизнь, конечно, не удалась, а в остальном все нормально, Степаныч.

Степаныч, машет рукой:

- Счастливого полёта! Дай тебе Бог чтобы твоя взлётная полоса когда-то стала звёздной!

Неожиданно вдалеке ударяют церковные колокола.

Степаныч, встрепенувшись и крестясь:

-Господи, как я забыл! Сегодня же Крещение Господне, Святое Богоявление!

Истово крестится, мелодично звенят колокола, банщик шепчет:

- И пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на него. И глас был с небес: «Ты Сын Мой возлюбленный, в котором мое благоволение».

Степаныч шепчет молитвенно сложив руки молитву, всё отчётливей, всё ближе, всё явственней плывёт малиновый, колокольный перезвон.

 

ЗАНАВЕС

 

У КОГО ТРАВА ЗЕЛЕНЕЙ

 

Пьеса в трех действиях

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Юрий – в прошлом отставной Советский офицер.

Элиана - супруга Юрия.

Тимур - сын Юрия и Элианы

Оксана - лирическая героиня, пишет стихи.

Александра - домком.

Светлана - бывшая прима Костромского театра.

Лена - дочка Светланы

Алла - аккомпаниатор женского хора.

Марина – в прошлом нотариус-юрисконсульт

Татьяна - в прошлом зам. директора Одесского «Привоза».

Неля - зам. председателя избиркома штаба партии РИМ.

Яков Израилевич, Семён Ефимович - пенсионеры

Серафима Петровна – гостья из России

Люда - медсестра.

Рита - преподаватель фитнеса

Виктор – без постоянного места работы.

 

Действие 1

 

Ранее утро. На лавочке возле входа в дом, у подъезда сидят Оксана и Яков Израилевич. У Якова Израилевича на носу очки, в руках газета, он решает кроссворд. У Оксаны

ручка и блокнот. Задумчиво смотрит куда-то вдаль, потом быстро что-то записывает, снова задумывается, шевелит губами. Замечает в окне второго этажа Юрия в фуражке

офицера Советской армии. Он громко поёт:

Юрий:

- Как молоды мы были, какие деньги рыли, как верили в себя!

Оксана:

- Юрий, не подскажите ли слово, которое рифмовалось бы с женским именем Нина?

Юрий снял фуражку, трёт кокарду рукавом, тут же:

- Буженина! Годится?

Оксана:

- Одну секунду!

Пишет, шевеля губами. Потом читает вслух:

Артиллеристский стан Петрухи.

Аптека, улица, буфет.

Кормил он Нину средь разрухи,

потом сграбастал на лафет.

В ту ночь светилась счастьем Нина!

Хватило ей любви сполна.

Недорогая буженина,

в окне бесплатная луна.

(Кричит Юрию):

- В этом что-то есть! Спасибо за буженину!

Юрий:

- Не за что! Ешьте на здоровье!

(Запевает):

- Ничто на земле не проходит бесследно!

Особенно если ты жил очень бедно!

Яков Израилевич:

- Юрий, пожалуйста, не подскажите ли мне слово. Вы же военный! Стреляли, я думаю, из всех видов оружия. Должны знать.

Юрий:

- Какое слово? Валяйте, Яков Израилевич!

Яков Израилевич:

- То, что стреляет в третьем акте?

Юрий:

- Стреляет в третьем акте? В третьем акте стреляет радикулит! А в последнем стреляет уже не радикулит, а стреляет салют!

Яков Израилевич (горько усмехаясь):

- Но мы уже его не слышим!

Оксана (оторвав голову от блокнота):

- Яков Израилевич, пишите - ружьё!

Яков Израилевич наигранно:

- Действительно ружьё!

Крутит рукою у виска и, смеясь, показывает пальцем наверх, где у окна стоит Юрий. Оксана улыбается, продолжает сочинять, шевеля губами. Яков Израилевич углубляется

в кроссворд. Появляется Светлана, говорит по мобильному, не обращая ни на кого внимания.

Светлана:

- Доченька! Ты не поверишь! Вчера получила эсемеску из Костромы! От помощника режиссёра нашего театра. Им срочно требуется героиня бальзаковского возраста! Сразу вспомнили обо мне! Оплачивают перелёт! Обещают мой бенефис! Доча, я решила лететь! Нет, не отговаривай! К чёрту прошлые обиды,оскорбления и сплетни! Надо быть выше этого! Я лечу! Что? Нет! Эвелину Крайнюю не утвердили! Почему? Ты спрашиваешь почему? Да потомку что им нужна героиня с длительным опытом девственности! Это я! Это про меня! А Эвелина девственницей никогда не была!

Из дверей выглядывает лицо медсестры Люды.

Люда:

- Яков Израилевич, дорогой, домой! Время принимать лекарства! Три микстуры и в постель! Тихий час!

Яков Израилевич:

- Тихий час, говорите? Меняю тихий час на вечный покой.

(Сворачивает газету, старательно, долго надевает на голову видавшую виду соломенную шляпу и, опираясь на палочку, с трудом поднимается, семенит к дверям. Оборачиваясь, Оксане):

- До завтра, Оксаночка! Вы стихотворение, которое не забыть!

(Вдруг, гладит её по голове, рука дрожит, старик часто-часто моргает глазами).

Оксана:

- Что с вами, Якова Израилевич? Вам плохо?

Якова Израилевич:

- Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что

это было. Очень правильно замечено.

Скрывается за дверями. Оксана непонимающе смотрит ему вслед. Светлана, раскурив сигарету, продолжает разговор с дочкой.

Светлана:

- Как откуда я знаю, что Эвелина не девственница? От нашего администратора Зямы Соломоновича! А его слова подтвердили директор театра и костромская футбольная команда с тренером во главе. Короче, Бальзаковский возраст - это обо мне!

Голос Юрия (из окна второго этажа):

- Позвольте вам напомнить, уважаемая Светлана, что Бальзаковский возраст — это возраст женщины от тридцати до сорока лет.

Светлана (в телефон):

- Всё, доченька. Меня отвлекают! Поговорим позже!

К Юрию кричит в ярости:

- Я давно хотела вам сказать, Юрий: видеть вас – одно удовольствие! Вы, прикованный к инвалидной коляске, не теряете присутствие духа! Однако это не мешает вам порой вести себя по-хамски! Потому в такие моменты не видеть вас не то что удовольствие, а сплошное счастье! Так что, закройтесь! Что вы знаете о театре? Что вы знаете о бальзаковских дамах, скалозуб вы наш Грибоедовский?! Хрипун, фагот, созвездие манёвров и мазурки!

Юрий:

- Карету мне карету! Сюда я больше не ездун! Или не ездец? Как правильно? Кто знает?

Оксана:

- Полный абзац! Так правильно! Господа, перестаньте портить друг другу нервы! Светлана, вы заслуженная артистка Биробиджанской автономной республики. Не опускайтесь до уровня казарменных, армейских шуток.

Светлана хотела что-то ответить, но двери приюта открылись, появились Татьяна и Рита. Рита в импортном спортивном костюме, красиво облегающем стройное тело. У Татьяны в руке бумажный кулёк семечек, у Риты - хула-хуп. Поздоровавшись со всеми, присаживаются на скамейке. Татьяна (грызя семечки, громко объявляет):

- Ой, девочки! Шо я вам сейчас расскажу! Вы не поверите! Представляете, Майкин муж решил проверить, изменяет ему жена или нет.

Рита:

- Ну и дурак он! Маечка женщина - порядочнее не бывает! Вчера у неё на глазах чужая собака нагадила прямо посреди тротуара! Так Маечка достала из сумочки туалетную бумагу…

Светлана перебивает:

- Да вы что? Задницу собаке подтирала?

Рита:

- Да не задницу! Собрала всё в туалетную бумагу и отнесла в урну. Хозяин же собаки…

Татьяна (в нетерпении перебивает):

- Да шо вы такое знаете, шо я вам ещё не рассказал? Во, послушайте! Вы не знаете Майку! Это такая богатая женщина, такая богатая... Вы бы видели, какой ковер она хотела купить! Так вот! Купила вместо ковра дочке пианино! Инструмент дорогой в новую квартиру! Мужик ейный сказал, что уезжает в командировку, а сам затих на балконе. На всю ночь

затих под зонтом пляжным! Ночью слышит, как из спальни стал доноситься мужской голос: «Боком, боком, ножку вот прижми к себе… так хорошо... теперь спинку держи… так… я сейчас

аккуратненько! Щас вытащу это, и будет ещё лучше» … Пыхтенье, возня, вздохи какие-то… Муж думает: «Щас сделаю тебе скандал! Будет тебе так хорошо, так весело!» Терпел, скрипел зубами, доказательства собирал! Так дрожал на диване - думал, лопнут пружины! Потом схватил скалку в муке после блинчиков с мясом и с криком «убью» влетел в комнату! Смотрит…

Оксана в нетерпении перебивает:

- Ну же что там? Любовник! Да? Молодой?

Татьяна:

-Та никакой не любовник! _Смотрит, жена спит, а инструмент исчез! Нема пианино! Вытащили! Спустили на бельевой веревке.

Светлана:

- Всего-то делов! Подумаешь! Майке повезло больше, чем мне. Поднимаюсь я, девочки, недавно в лифте с незнакомым мужчиной. Подымаюсь и чувствую своим измученным женским нутром огромный потенциал невостребованной актрисы!

Татьяна:

- Так это шо? Лифт вниз не поднимал?

Светлана:

- Поднимал, поднимал! Просто чувствую бесконечный, нетронутый, не использованный никогда до конца потенциал страстной красивой сексапильной женщины! Лифт поднимает меня, возносит, а напротив мужик, вроде ничего. Зубы свои рассматривает в зеркале.

А мне хочется чего-то, а с кем не знаю! Тут лифт вдруг остановился и свет погас. «Делайте же что-нибудь, если вы мужчина! - не вытерпела, сказала мужику». - Сама уже и так и этак, и

бретельку спустила, и пуговичку расстегнула, задышала глубоко. Вдруг он, представляете, полез в хозяйственную сумку, потом по запаху слышу - достал отдельную колбасу хлеб, масло и

стал делать бутерброд.

Оксана:

- Ну, проголодался человек! Что вы хотите? С работы, наверное.

Светлана:

- Вот и я не вытерпела, спросила: «Вы что, голодный что ли, совсем?» - «Очень, - говорит. - Голод не тётка», говорит! И аппетитно чавкает бутербродом. У меня такой потенциал, что голова кружится, а он чавкает! В это время лифт пошел наверх, и вспыхнул свет. Вышел на своей площадке, колбасой не подавился! Голодный настолько, что сам себя лишил секса! Так теперь я вас спрашиваю: Что с мужиками происходит? Перед ним такая дама, а он про голод! Это ж как надо есть захотеть, чтобы больше ничего не захотеть!

(Демонстративно разворачивается, уходит, театрально бросая на лету):

- О, Боже! Как утомляет симулировать нормальность!

Появляется Виктор. (В спину уходящей):

- Как я её понимаю! Правильно говорят - чем чаще женщина стонет ночью, тем она реже рычит днем.

Подсаживается к Оксане:

Что пишем? Стихи? Кстати, в Японии, я слышал, настоящим поэтом считается человек, который знает больше одной рифмы к слову «звезда». Вы сколько слов знаете, Оксана?

Оксана:

- Странно, как это японцы могут знать это слово, если оно принадлежит исключительно русским.

Виктор:

- Всё. Вы меня убедили! Вы настоящая поэтесса! Вы знаете это слово.

Оксана:

- Да, знаю, но вам не скажу даже по-японски!

Татьяна:

- Так и я знаю, шо это за слово! Меня туда племянник Славик

всегда посылает. Я там чаще бываю, чем все вы на свежем воздухе.

Виктор:

- Нет, Татьяна. На сей раз вы не угадали. Ваш Славик японского не знает. А вот поэтесса знает!

Оксана:

- Я пишу стихи хокку, танка по-японски! И даже знаю китайский! (Читает): Шаг за шагом мы приближаемся к вечности.

Виктор:

- И это стихи? Так и я могу! А скажите хоть что-нибудь по- китайски.

Оксана (задумывается):

- Что вам сказать? Знаете ли вы, как звучит одна китайская

народная мудрость? Китайская народная мудрость гласит: «не ссы!» То есть,

будь безмятежен, как цветок лотоса у подножия храма Истины!

Понятно вам! Запоминайте! «Не ссы». Кстати, я так дрожала

перед обещанным разными колдунами и звездочётами концом

света! Даже китайская мудрость не помогала!

Татьяна:

- Ой, да не слушайте вы этих глупостей! Шоб мы так ходили

к ним на именины, как они к нам на похороны! Оно нам надо! Я

себе знаю, а вы себе думайте, что хотите. Весь мир ждал конца, а получил 11 сентября в Америке и арабского (произносит,акцентируя ударение) Насраллу у нас!

Рита:

- Не знаю, как весь мир, у нас же конец света не наступил. Приходите ко мне на занятия фитнесом! (Начинает на талии крутить хула-хуп, обращается к Оксане): А слабо вам, Оксана, написать мне что-нибудь, что прославляло бы фитнес. Про фитнес это

вам не китайская мудрость! Тем более вы у нас проходите, как

штатная поэтесса этого приюта несчастных комедиантов.

Оксана (разглаживая лист блокнота):

- Раз обещала, то сейчас подумаю. Для вашего фитнеса моего

поэтического склада ума вполне достаточно. (Задумывается,

начинает писать). Татьяна (продолжает разговор о конце света):

- Да не слушайте вы эти майсы! Шо вам сказать? Брат всю жизнь крутит мне Фаберже!

Виктор (с удивлением):

- Фаберже? У вас, Татьяна, знаменитая серия ювелирных изделий фирмы Карла Фаберже? Сколько у вас яиц?

Татьяна:

- У вас на два больше! У меня - ни одного! Виктор, это я выражаюсь фигурально!

Виктор (раздосадовано):

- Знаете что? Выражайтесь ясней или не выражайтесь совсем.

Оксана неожиданно:

- Готово! Готово про фитнес! Будете слушать?

Рита (перестаёт крутить хула-хуп):

- Вы ещё спрашиваете! Читайте!

Оксана:

Рита-розочка в лесу!

По какой причине,

отдалась ты фитнесу,

как мачо–мужчине?

Мне продукты с жиром - ад!

Хлеба я ни крошки!

Фитнес – это гладкий зад,

ровненькие ножки!

Рита восторженно:

- Здорово! Классно! Вот! Вот она мудрость, я бы сказала,

даже не китайская, а еврейская! Самую суть фитнеса вы ухватили! Точнее не скажешь: «Рита-розочка». Спасибо, Оксана!

Надо будет на большом листе ватмана написать и повесить в спортзале.

Татьяна:

- Та шо там китайская! Царь Соломон и то бы так не сочинил!

Особенно мне понравилось про зад! Один к одному - это про

мой! Гладкий! Сил нет! Гладить и гладить! Я уже не говорю про

ножки. (Задирает ногу в трико и в сапогах). Как вам? Стройнее только у балерины Волочковой!

С улицы появляется опрятная старушка в черной юбке, в

белой косынке и кофточке с русским орнаментом. На шее

золотая цепочка с большим крестом и распятием. С палочкой в руках тяжело подходит к скамейке. Скамейка наперебой:

- Как съездили, Серафима Петровна? Какая погода в Иерусалиме? На месте ли Стена?

Серафима Петровна (раздражительно ворчит):

- А я её видела, эту Стену вашу? Мало я наплакалась в жизни,

чтобы ещё у стены плакать? Я вам не княгиня Ярославна, слёзы лить у стены крепостной или у Стены плача. (Торжественно.) Я посещала священный центр христианской религии - храм

Господний. (Крестится).

Виктор:

- Опа-на! Так вы в стране иудейской живёте как паломница-христианка? Вот пример подлинной демократии - представители различных концессий имеют возможность поклониться

нашему Христу.

Серафима Петровна:

- Он такой ваш, как и наш! Ключи от храма хранятся в арабомусульманской семье, между прочим. Но это так, к слову, потому что я вижу, вы не верите ни во что!

Виктор:

- Не верю. Что он сделал мне хорошего, чтобы я верил ему?

Поэтому я безбожник. Таким он меня сотворил.

Серафима Петровна (нравоучительно):

- Бог любит тебя, потому что он - Бог, а не из-за того, что ты что-то сделал или нет.

Оксана:

- Вот так вот, Виктор! А вы, безбожник, ещё про демократию

говорите! Каин безжалостно убил своего брата Авеля, а Иуда

на Тайной вечере заложил, предал Христа и это, по-вашему,

демократия?

Виктор:

- Ну, когда это было! Но до сих пор бытует мнение Христа, что

главные враги человечества это его и наши домашние.

Серафима Петровна:

- Я приехала в Израиль только потому, что у нас церковь стала местом, где вера в Бога сильно колеблется. Олигархи безбожники оскверняют приход своим дешёвым пиаром и толщи-

ной золотых цепей с распятием. Когда дьякон сказал: «Верьте моему Божьему слову, но лучше деньгами», сомнений у меня не осталось! Я эмигрировала в Израиль. И хочу вам заметить – каждую молитву заканчиваю воззванием ко Всевышнему просьбой мира и благоденствия вашей многострадальной земле.

(Неожиданно у неё звонит мобильный. Говорит в телефон:) Алё! Ми зе? А! Шалом, хавэр

а-кнессет адон Барабасман! Ма нишма? Ани мецтаэрет аваль

акшав ани ло ба-байт. Эйе ба-маком ахарей хамеш дакот! Титкашер элай, бевакаша. Еш ли мащеу ше- ани цриха леагид леха.

Продолжая говорить, скрывается в дверях.

Оцепеневших на лавочке встряхивает голос Юрия.

Юрий:

- Что ж ты так навьючилась, трест снабжения мой драгоценный? Мы же всё не съедим - только перекусаем!

С улицы на сцене появляется Элиана, жена Юрия. Она сгибается под весом пакетов и сумок. Запыхавшись, плюхается на скамейку.

Элиана:

- Юрочка, сумеешь ли дотянуться до картошечки чищеной?

Там она, на полке! Ставь на газ, я сейчас доползу!

Татьяна:

- Я удивляюсь, Элиана, глядя на вас! Шоб вы так жили, как

прибедняетесь! Шо за блокаду делаете вы своему Юрию? Вы

так всегда нафаршированы едою, как гефилте фиш клёцками!

Элиана:

- Ой, о чём вы говорите? Слава богу, не блокада! Детей, внуков ждём сегодня! Попробуй-ка, одному дай халву с орехами, а другому не хватит! Будет катастрофа хуже блокады!

Рита:

- Сами же их балуете – вот и результат.

Элиана:

- Так кто же у нас, кроме внуко, есть? Супруг,?скажете! Супруг не в счёт!

Сегодня он как «мазган» - тебе нужен, но не знаешь точно,

для чего! Не про моего, бедного, будет сказано. Знаете, девочки, какая у меня есть мечта! Хотя бы раз в жизни сходить с авоськой в ювелирный, а не в продуктовый магазин. Но что де-

лать? У каждого свой крест!

Хватает сумки, скрывается в дверях.

Светлана вслед Элиане:

- Строит из себя страдалицу вселенскую. Мне б её заботы! Муж всегда

дома, не гуляет, не пьёт, как у многих. С жиру она бесится! Ты ж

понимаешь? Крест она несёт, надрывается! Золотые кулоны да

камни дорогие к земле её пригибают. Надрывается она! Смех!

Рита:

- А я недавно случайно видела, как Элиана заставляла сидеть несчастного Юрия в инвалидном кресле почти голого.

Виктор:

- Да вы что? Не может быть!

Оксана:

- Я давно знаю это. Терпит она его из последних сил!

Рита:

- А на людях спекулирует на жалости, слезу выжимает на

ровном месте. Внук их стоматологическую клинику открыл! Вы

знаете, сколько тут зубной врач получает? Они с женой имеют

две дорогущих «Мазды» и коттедж строят где-то в спальном

районе Тель-Авива!

Светлана:

- Если и надорвётся Элиана, то только бегая из банка в банк

счета новые открывать! А вы не слышали - это правда что

Александра, комендантша наша, уволила ни за что нашу консьержку Ольгу и на её место устроила сына своего любовника?

Виктор:

- Это правда. Поэтому Александра стала меньше рычать на

нас днём, а рычит по ночам с любовником. Любовник объявился, когда муж её Борис, прихватив сына, вернулся в Ташкент.

Рита:

- Господа, я вдруг подумала, что это выглядит отвратительно!

Что мы обсуждаем всех и каждого! Не красиво! Хватит трясти

чужое грязное бельё! Это, по меньшей мере, бесчеловечно.

Виктор:

- Правда, не хорошо. Но так было во все времена. Такова человеческая суть! Издревле пожилые люди рассаживались где угодно – от посиделок на завалинке в средней полосе России

до международных форумов стариков и старух сегодня в интернете. Поверьте, есть такое. Рассаживаются они, и начинается стук молотков. Начинается распятие всех, кто попадает

под раздачу!

Светлана задумчиво:

- А сына-то зачем он забрал?

Виктор:

- Какого сына?

Светлана:

- Зачем Борис сына забрал с собою в Ташкент?

Виктор:

- Как выяснилось - спасал от службы в армии! Уж очень ему

не понравилось, что сын может попасть в действующую армию.

Он спортсмен, легкоатлет и чемпион по пулевой стрельбе! Сказали – только в боевые войска!

Рита:

- А я слышала, что Александра, напротив, хотела, чтобы сын

именно тут пошёл в армию.

Виктор:

- Вот из-за этого разногласия они разбежались. Борис, считай,

тайно выкрал сына у матери. Она узнала о том, что Фимка улетает, только через сутки в воскресенье, когда он был уже в самолёте. Говорят, врачи с трудом её откачали, насилу вывели

из предынфарктного состояния!

Татьяна:

- О, Господи! Каждый поц хочет своё кровавое воскресенье!

Ну не идиёт этот Борис? Сейчас в Российской армии жуткая

дедовщина! Такая страшная, как сектор Газа с арабскими бандитами. Бедный еврейский мальчик! Русский сержант будет проверять его обрезание! Не знаю, кого мне больше жалко – его или его маму!

Виктор:

- Мама находит утешение в дочке. Та уже отслужила и учится

на фармацевта, кажется.

Светлана:

- Мир сошёл с ума! Девочки служат, парни от армии драпают,

а матери мечутся между разлучёнными детьми и рыдают по ночам. Теперь мне понятно, откуда у Александры замкнутость и чрезмерная строгость!

Виктор:

- Не знаю, рыдает ли она по ночам, но вы, женщины, такие - если мужья сбегают в Ташкенты, находите сто уловок, демонстрируя своё превосходство над всеми.

Рита:

- Это не мир сошёл с ума! Это Израиль трещит, как пустой

орех, ломая кровные, семейные узы, скрепляющие родителей

с детьми, детей с внуками, разобщая людей, ломая судьбы и

разбивая семьи. А потому такие дома, подобно нашему, растут

как грибы после дождя.

Виктор:

- Израиль не виноват. Он вынужден быть таким орехом, пока

его окружают воинствующие арабы. Как это ни прискорбно, как

это ни ужасно и противоестественно, но слово «мобилизация»

еврейские девочки тут узнают раньше, чем слово «свидание».

Из дверей дома появляется Алла, катит впереди себя фуршетный столик на колесиках. На нём небольшой термос чашки, вазочка с сахаром. На полочке внизу – аккордеон.

Ей помогает Тимур.

Алла:

- Жильцы дорогие, по четвергам у нас не спевки, а чаепитие!

Недели две не собирались! Присаживайтесь девочки, мальчики! Чай с ромашковым настоем. Говорят, очень полезен.

Сдвигают стулья вокруг столика, наливают чай, ухаживая

друг за другом.

Светлана:

- Нам же, жрицам Мельпомены, никакой чай не помогает, когда мы мечемся в поисках значимой роли! Только уповаем на его величество случай.

Юрий (сверху):

- Не печальтесь, уважаемая Светлана. Есть актрисы, у которых со случаем хуже, чем у вас. Перед самим отъездом сюда меня познакомили с актрисой настолько невезучей, что даже в

туалетной бумаге с ароматом персика ей всегда попадались косточки.

Светлана поперхнулась чаем, громко кашляет, слёзы на

глазах, все бросаются стучать ей по спине.

Алла:

- Юрий! Вы что, присутствовали при этом? Вы отдаёте отчёт своим словам? Что вы несёте?

Юрий:

- Что я могу носить? Интересный вопрос. Что бы я понёс, если бы мог ходить?

Алла надевает аккордеон:

- Бог ему судья, Светлана! Он и так наказан по жизни. Давай-

те лучше попоём. Не возражаете? (Начинает негромко играть и поет в полголоса):

«В ночь последнюю зимы,

ты мой нежно гладил локон.

Помнишь ласточку? Как мы

помахали ей из окон.

И пророчество твое,

до сих пор все пью до дна я.

«Одна ласточка - увы,

не весна еще, родная».

Татьяна (обращается к Алле):

- Какая складная песня! Шо это? Шефутинский?

Алла:

- Эта одна из последних песен моего сына. . Он собирался записывать ее с оркестром Олега Лундстрема для фильма «Влюбленный гладиатор», но не записал. Не успел.

Оксана:

- Не успел? Почему?

Алла:

- Мой сын пропал в Чечне. Туда летал вместе с другими артистами: с Розенбаумом, Лещенко, с джазовым ансамблем Георгия Гараняна. Неожиданно пропал, в Россию больше не вернулся.

Татьяна:

- Шо значит пропал? Музыканты нигде не пропадают! Он ещё

вас заберёт на Брайтон–Бич! Помяните моё слово!

Алла (горько улыбается, склоняет голову к аккордеону,

тихо поёт):

И пророчество твое,

до сих пор все пью до дна я.

«Одна ласточка - увы,

не весна еще, родная».

 

ЗАНАВЕС

 

ДЕЙСТВИЕ 2

 

Утро нового дня. Та же скамейка. Те же лица и новые геро-

ини – Элиана, Люда. Из дверей тёплого дома выходит Александра.

Элиана к Александре,

Александра, уважаемая! Я почти год хожу за вами с элементарной просьбой - сделать проезд для коляски моего Юрия! Я же вам показывала такой высокий плин-

тус! Выезжая на улицу, нам ежедневно приходится преодоле-

вать настоящий барьер! Коляска гремит, прыгает, и он прыгает

в ней, как танкист в танке, подорвавшись на бомбе. А ему нель-

зя трястись! У него и так аритмия, пневмония, давление!

Неожиданно голос Юрия с балкона:

Юрий:

- Элиана, дорогая, я тебя прошу, не надо на публике делать

из меня беспомощного инвалида! Американский президент Руз-

вельт, прокованный, как я, к коляске, огромной страной управ-

лял! Так неужели я буду скулить и плакаться перед нашей ата-

маншей? Да никогда в жизни!

Александра:

- Не надо передо мной скулить! Есть у нас ящик для предло-

жений и просьб, туда и опустите свою заявку на рассмотрение.

Юрий:

- Я сам скоро в этот ящик костями лягу по вашей, Александра,

милости! Только не дождётесь! Я батальонами командовал!

Так неужели вашу стену не проломлю!

Александра:

- Подумаешь, тоже мне батальонов командир! Если б вы сиде-

ли с Рузвельтом за одним столом – тогда да!

Юрий:

- Сидели! Ещё как сидели! Вы как раз тогда под этот стол, за

которым мы сидели, пешком ходили!

Александра (раздражительно):

- Может и ходила! А теперь вы ходите за мной. А не надо за

мной ходить. Я автографы не раздаю. Пишите просьбы в ящик

жалоб и предложений.

Татьяна:

- Та какой там ящик предложений! Шоб вы знали, Алексан-

дра, для нас ваш ящик - наша родимая стена плача! Подходим

к нему плача и опускаем свои записки, мокрые от слез. Кому

проводку провести, у кого «мазган» не работает, у кого кран

течёт - и никому никакого дела! Вот и рыдаем целыми днями

у ящика-стенки.

Люда:

- Услышьте же голос народа, домком вы наш неподступный!

Уж на какой золотой коляске должен подкатить к вам жилец

наш – инвалид, муж Элианы?

Александра:

-Не надо ко мне подкатывать! Я этого не люблю! Не забы-

вайте, пожалуйста, мазганов много, а я одна! Кранов много, а я

одна! Вас много, а я одна!

Татьяна:

- Нас должно быть меньше! Меньше, чем голубей на памятни-

ке Пушкину в день его рождения!

Элиана (спохватившись):

- Кстати! Если мне не изменяет память, у вас же завтра день

рождения, дорогая Александра!

Александра:

- Нет, Элиана, память вас подводит. Мой день рождения ещё

не скоро.

Элиана подскакивает к Александре, берёт её за локоть. Та

вдруг замечает в руках Элианы прозрачный пакет, через

который угадывается большая коробка конфет, ананасы,

виноград и др. фрукты. Меняется выражение лица.

Александра:

- Но вы знаете, как говорят дети: «Тепло, тепло». Сегодня

день рождения моего сына. (Уводит Элиану несколько в сто-

рону, принимает из её рук пакет). О! И не надо ни с кем ва-

шему супругу сидеть! Ни с Рузвельтом, ни с Черчиллем! Надо,

чтобы сын мой хорошо посидел! Не могу ничего придумать, чем

его порадовать. Он такой у меня привередливый, вам не пере-

дать! (Делает большие глаза, шепчет Элиане): Будьте в сре-

ду после трёх часов дома, придёт мастер, сделает вам съезд

для коляски. Это я вам обещаю – придёт обязательно, я лично

проконтролирую.

Элиана:

- Большое вам спасибо! В среду мы ни шагу из дома! Пусть

сынок на здоровье кушает рижские конфеты и трюфеля!

Появляется Виктор. Весь обвешен авоськами с питами. С

ним заплаканная Сима, теребит в руках собачий ошейник.

Она присаживается на скамейку и всхлипывает.

Виктор:

-Не плачьте, Симочка! Хотите, я приглашу вас сегодня в

кино на последний сеанс! Как в юности!

Сима только отмахивается и опускает голову.

Виктор:

- Товарищи! Найда у Симы пропала! Любимая собака!

Сквозь землю провалилась, как когда-то Атлантида!

Люда:

- Что плакать-то сразу? Может, у подружки сидит!

Александра (раздражительно):

- Откуда у вас такое обращение, Виктор «товарищи?». Нет в

нашем доме товарищей, а есть пожилые и очень пожилые.

Смотрит на часы, быстро уходит.

Элиана:

- Как страшно жить! Как страшно жить, если вокруг не това-

рищи, а только пожилые!

Сима поднимает лицо:

- Действительно, страшно! Не зря Найда сбежала. Ни у какой

она не у подружки! Как мне теперь без неё! Я нашла ее ночью. Это ещё в Москве было.

Подобрала щенка зимой у гостиницы «Пекин», возле площад-

ки, откуда обычно отправляются в турне международные ту-

ристические «Икарусы». Отошел последний, с итальянцами. В

клубах белого дыма, среди синих сугробов вдруг увидела, как

панически мечется и скулит собачонка на холодной платфор-

ме. Пронзительно плачет, проваливаясь в глубоком снегу. Ее

забыли, недосчитались иностранцы нерасторопные.

Замолчала, всхлипывает.

Элиана:

- Может, объявление надо дать. Мол, потерялась собака

такая-то. Подпалины на ушах!

Сима:

- Смеётесь…. Знаете, какой она девочкой была? С «Виагрой»

пела, когда они по телевизору выступали.

Виктор:

- Раз она такая музыкальная и грамотная – не заблудится!

Вернётся ваша Найда! Нутром чувствую! А пока берите питы!

Достаёт из большущего пакета пакеты поменьше.

Виктор:

- У нас в Белоруссии говорили: «Скажи мне, что ты несёшь, и

я скажу, где ты работаешь!» Актуален это афоризм и тут. На-

летай народ! Всем принёс, всех угощаю!

Народ со словами благодарности забирает пакеты.

- Это тут я питы таскаю, а в той жизни закончил МГИМО. Ра-

ботал атташе по вопросам печати при немецком консульстве в

Белоруссии. Но после развала «Союза Нерушимых» мы с ма-

мой стали там совсем чужими. Зарабатывать было негде, жрать

тоже нечего. Лукашенко позакрывал практически все посоль-

ства. В моём меня сократили. Лукашенко ввел жесточайшую

диктатуру. С мамой мы бросили все, приехали в Москву. Тут-то

и начались наши скитания. Она кое-что зарабатывала, торгуя

на рынке, но ее оттуда выгнали.

Оксана:

- Выгнали? За что?

Виктор:

- Не дала кому-то из администрации рынка, мы не могли пла-

тить за комнату - нас выставили на улицу. Сначала тасовались

на вокзалах, но вскоре менты нас выперли отовсюду. К этому

времени мама спуталась с какими-то алкашами. По их наводке

мы поселились в одном из подвалов «долгостроя». Там прожи-

ли около года. За это время новые приятели втянули маму в

бесконечные пьянки. Как-то собутыльники угостили её паленой

водкой. К утру мама умерла.

Виктор замолчал, похлопал себя по карманам, ища сигаре-

ты. Не нашёл, отвернулся.

Оксана:

- Что же дальше?

Виктор поднял лицо, глаза в слезах:

- А дальше….Того, кто наливал маме, мне удалось разыскать.

Бомж из Марьиной рощи, теперь лежит там где-то ….

Люда (в ужасе):

- Что вы с ним сделали? Вы убили его?

Виктор:

- Зачем - убил? Он по пьяни под машину попал… Бог не фраер.

Мне же практически сразу чужие люди помогли улететь в Из-

раиль. Ну и достаточно воспоминаний, ласкающих душу. Жизнь

продолжается, пока земля ещё вертится, как это ни странно.

Появляется Рита.

Сима:

- Сколько вижу вас, Рита, всегда любуюсь вашей фигуркой. У

вас, наверное, знаменитые 90,60, 90?

Рита:

- Нет. Но у меня похожие параметры. Потому что я провожу за-

нятия фитнесом. Для того чтобы красиво выглядеть, выглядеть

моложе своих лет надо не лениться, не семечки беспрестанно

грызть, как одна наша знакомая, а, занимаясь фитнесом, до-

стичь гармонии тела, здоровья и красоты. Запомните это, де-

вочки, приходите на мои занятия. Вспомните уже хрестоматий-

ные эти строки. Они висят почти на всех этажах:

Мне продукты с жиром - ад!

Хлеба я ни крошки!

Фитнес – это гладкий зад,

ровненькие ножки!

Сима растерянно:

- Да…да помним… Вы и в России занимались этим…как его,

фитнесом?

Рита:

- Нет. В России я была учительницей русской литературы.

Фитнесом стала заниматься, если честно, не от хорошей жизни.

Но нисколько сейчас об этом не жалею, если Сима замечает

мою фигуру. И поверьте мне, не только Сима. У меня был уче-

ник, все его сочинения были готовые юмористические монологи

для Хазанова. Мне запомнилось, что написал он о Гоголевском

герое. «У Ивана Ивановича была своя цель в жизни, но он в

нее не попал». Сегодня это точно обо мне. Репатриировалась

в Израиль, но в цель не попала - преподаю здесь не русскую

литературу, а разучиваю упражнения для беременных женщин.

Так что вы, Виктор, не одиноки.

Виктор:

- Это не ваш ученик написал: «Доярка сошла с трибуны, и на

нее тот час же влез председатель».

 

Рита (смеётся):

- Может, и мой, не помню.

Из Теплого дома выходит Светлана. Как всегда общается с

дочкой по мобильному телефону.

Светлана:

- Доченька! Ты не поверишь! Вчера получила эсемеску из Нью-

Йорка! Русский театр верхнего Манхеттена «Арроlо» пригла-

шает меня на уникальную роль! Ты не поверишь! Угадай, кого

я буду играть. Нет, не Анжелу Дэвис. Да ты что! И не Марга-

рет Тэтчер. Лечу репетировать нашу Голду Меир! Оплачивают

перелёт. Обещают бенефис. Их главный режиссер Шлагбаум

Сигизмунд только во мне из шести претенденток рассмотрел

Голду! Сказал, сходство стопроцентное. Фигуры один к одному.

У меня даже грудь больше! Где, где рассмотрел! Конечно, не в

Караганде! В интернете! На моей персональной странице! Я не

кричу! А где ты?

Появляется Лена-дочка Светланы. В руках пакеты с апель-

синами, яблоками, различные соки и напитки. Светлана

продолжает:

- Доченька! Гордись мамочкой! Я буду играть в театре, в ко-

тором выступала Элла Фитцджеральд и Луис Армстронг! Жить

буду в знаменитом отеле «Тереза», в котором проживали Хру-

щев и Фидель Кастро!

Сверху раздаётся голос Юрия:

- Над седой равниной моря гордо реет Голда Меир! Чёрной

молнии подобна! И крылом волны касаясь, вместе с нею улета-

ет постановщик Сигизмунд!

Светлана (кричит наверх):

- Вы всё никак не угомонитесь, настоящий полковник! Вы на-

поминаете мне порядочного человека. Порядочный человек -

это тот, кто выкрикивает гадости без удовольствия. Таких бес-

совестных людей в 18 веке вызывали на дуэль! Ваше счастье,

что я слабая женщина, а ваше везенье в том, что вы не ходите,

и я не могу пригласить вас к барьеру. О! С каким бы удоволь-

ствием я всадила бы пулю в ваш медный лоб!

Голос Юрия:

- Вы бросаете мне перчатку! Извольте, дама, я принимаю ваше

предложение! Будем стреляться с шести шагов! Я их сделаю! Я

ещё приду к вам!

Лена (негодуя, в нетерпении):Мамочка, как ты могла за-

быть о сегодняшней встрече с профессором. Срочно

едем! Он ждёт! (С горькой иронией) Для тебя уже горят яркие

лампы, выстроены стерильные декорации, разложен реквизит,

и ассистенты наготове! Они только ждут твоего появления и

реплики главного действующего лица в белой маске: «Нача-

ли!». Я захватила твой любимый мохеровый халат и обожае-

мую тобой массажную щётку. Так что, в дорогу! Промедление

смерти подобно!

Светлана (ни о чем не догадываясь, возвышенно):

- К сцене, к свету рамп, к аплодисментам я всегда готова! Гово-

рят, что американцы сидят на диетах, русские на собраниях, а

еврейские актрисы всегда на чемоданах! Едем, дочка! Нет ма-

леньких ролей, есть непомерные амбиции привередливых арти-

сток! Манхеттен за нами! Вперёд, пока не дали третий звонок!

Светлана подхватывает мать, они стремительно уходят.

Из дверей выходят Марина с Семёном Ефимовичем. У Ма-

рины подмышкой рыжая кошка, пенсионер же, приставив

ухо к большому транзистору «VEF» и присев на скамейку,

слушает радио.

Сверху раздаётся голос Юрия:

- Семён Ефимович, что передают? Какие новости?

Семён Ефимович (оттопыривает ухо):

- А? Что вы сказали?

Юрий:- Говорю, что нового в мире?

Семён Ефимович:

- Что нового у Миры?

Люда:

-Говорите с ним громче! Он ничего не слышит!

Юрий кричит:

- Что нового в мире, я спрашиваю!

Семён Ефимович:

- А! Что нового в мире? Предают, что большинство стран в

Европе решительно осуждают нашу операцию «Несокрушимая скала.

Но вы знаете, слава Богу, что есть такие сильные

государства, которые солидарны с нами и готовы вместе бить

арабов!

Юрий кричит:

- А какие это сильные государства?

Семён Ефимович:

-Это такие государства, как Микронезия, Палау и Науру.

Люда:

- А где эти страны находятся?

Семён Ефимович:

- На Маршалловых островах!

Юрий театрально причитает:

- О, мой несчастный народ! О горе мне! Наша защита на Маршалловых островах!

Виктор (подхватывает):

- О, позор на мою седую голову!

Юрий:

- О, век свободы не видать ни Маршалловым островам, ни

сектору Газа, ни отставному полковнику!

Семён Ефимович ничего не слышит, одобрительно кивает

головой. Склоняет голову, снова слушает транзистор.

Оксана поднимает голову от своего блокнота (задумчиво):

-Строить замок на песке лучше с кем-то. Когда он рухнет,

останутся воспоминания про того с кем ты его строила.

Рита:

- Если уж про песок, то наш дом представляется мне одной

большой песочницей. Последним пристанищем пожилых в стра-

не, которой они не очень нужны. Да что там стране! В них не

особенно нуждаются их дети. Они в этой песочнице появляют-

ся редко. Новый год приходит чаще. И сидят в ней старики и

старухи, из ведерка в ведерко пересыпают песок - свои стре-

мительно ушедшие лета, не забывая обсудить, чьи дети купили

кому совок дороже, да у кого песок чище! Как в истории с со-

седом – у кого трава зеленей.

Татьяна:

- У какого соседа?

Рита:

- Это пословица английская. Суть её в том, что всегда кажет-

ся - газон у соседа более зеленый, чем собственный. Сосед кажется вам, топчет алмазы в траве под ногами. Раскройте глаза шире, дорогие мои, вгляди-

тесь! Может вы тоже не замечаете алмазов. А песок тем

временем продолжает струиться сквозь пальцы, как канувшие

годы жизни. Жизнь, что прошмыгнула, как злая соседка. Бог

мой, как прошмыгнула жизнь! Я даже никогда не собирала грибы!

Света:

- Ой! Я вас умоляю, только про одиночество сейчас не надо!

Не такие вы все здесь одинокие! Песочница ваша большая, в

ней есть с кем меняться ведёрками.

Рита:

- Только товарищам в ней места нет, как заметила Александра. А потому одиночество разным бывает.

Татьяна:

- Одиночество - это когда тебя некому забрать из морга.

Марина:

- Татьяна, не смешно! Оставьте свой черный юмор! Я думаю,

что какой бы старость ни была благополучной, то всё равно

страна самого высокого уровня жизни будет всегда виновата

в старческих Паркинсонах и Альцгеймерах. Это особенно ха-

рактерно для израильских стариков и старух, приехавших из

России. В их сердцах бьется, конвульсирует великая драма не-

соответствия между тем, кто они были там и кем они стали тут.

И сердца не выдерживают. Их не окликнули вовремя, и они со-

старились, ничего не успев в новой стране. Эта альтернатива

бывает порой для пожилых мучительней, чем умереть молодым.

Света:

- Вас всех послушаешь, так старикам лучше выходить в открытый космос, чем на пенсию.

Демонстративно встаёт, уходит. Появляется Алла с аккордеоном в руках.

Алла:

- Здравствуйте жильцы! Как было сказано в одном хорошем

кино - человек поёт тогда, когда ему хорошо. Сима! Уверяю вас

- с пропажей вашей Найды жизнь не останавливается! Умейте

радоваться жизни, чтобы ни случилось! Завтра у нас будет радость! Завтра в Теплом доме встреча с Дмитрием Аркадиным! Кто его не знает, объясняю: он пишет!

Прозаик! Вход бесплатный!

Виктор:

- Пишет про заек!? О!Среди нас таких нет, кто в детство впал! Одна радость – вход бесплатный! Я бы себе этого не простил – сказки про заек слушать за деньги!

Алла:

- Виктор! Не сказки про заек, а человек писатель – про-за-ик!

Жанр литературный такой. Очень интересный писатель! Его

книга в России даже была выдвинута на соискание Ленинской

премии, которая присуждалась всегда ко дню рождения Лени-

на. Но автору не повезло. Пока раскручивали его имя, дни рож-

дения Владимира Ильича перестали отмечать, Ленина незаува-

жали, а вместе с ним и автора. Он обиделся – укатил в Израиль.

И правильно сделал! В Израиле сегодня эта книга – бестсел-

лер! В общем, завтра у нас радость – встреча с писателем!

Алла играет что-то очень знакомое публике, песню ретро

60-х.

ЗАНАВЕС

 

ДЕЙСТВИЕ 3

 

Юрий сидит на балконе, в своём кресле. Задрав ногу, не-

умело перебинтовывает её несвежим бинтом. Даётся ему

это тяжело, когда отдыхает, подносит к уху телефон, со-

средоточенно ждёт звонка. За спиной хлопает дверь, входит Тимур.

Тимур (удивленно, с тревогой в голосе, складывая в угол пакеты с продуктами):

- Папа, что случилось? Что с ногой?

Юрий (виновато улыбаясь):

- Понимаешь, вдруг приспичило на свежий воздух. В массы,

к людям, что сидят у входа внизу. Да забыл, что съезда для

моего двухколесного танка нет. Так грохнулся с высокого бордюра! Ерунда, одним словом! Только побаливает немного.

Тимур:

- Как ты мог забыть про опасный спуск! Почему поехал без

мамы? Ну, я этой вашей Александре устрою весёлую жизнь!

Хватит! Верить больше их обещаниям не буду!

Юрий:

- Я тебя прошу, не вмешивайся! Сами разберёмся. Лучше расскажи, как ты, как дети? Асма дома, на работе, как она?

Тимур:

- Дома всё в порядке. Про Асму, я тебя прошу, ни слова. Всё

у неё замечательно. Лучше скажи, компресс ноге тугой сделал,

смазал ушиб чем-нибудь? Может, врач нужен?

Юра:

- Ничего не надо! А почему про Асму ни слова? Что

происходит у вас?

Тимур:

- Папа, помнишь: «Важней всего погода в доме. А остальное

ерунда». Погоды в доме нет. У Асмы своя жизнь, у меня своя.

Единственное, что радует - дети накормлены. Мама же занимается

карьерой и подругами.

Юра:

- А ты хотел, чтобы она занималась мужиками?

Тимур:

- Да ради бога! Это убедительная причина для развода. Но у

меня к ней свои счёты.

Юра:

- Всё-таки о разводе думаешь! Да, сынок, я предупреждал

тебя, чуяло моё сердце. Мало русских девочек было вокруг?

Но ты и слышать ничего не хотел! Не слушал ни меня, ни маму!

Тимур (нервно):

- Папа, или мы меняем тему, или я ухожу! Я сам во всём раз-

берусь! Я тут недавно, батя, вспомнил, как я ещё школьником был,

и ты взял меня на рыбалку.

Юра:

- Это когда мы ходили на Крутую Балку? С тобой мне всегда

везло! Четырёх лещей я тогда подсёк. Настоящий улов тогда

был!

Тимур:

- Я сейчас не про улов, батя. Я про то, как заигрался и свалился с этой балки. Помнишь, упал, распорол острой ракушкой пятку? Кровиши было! Ты страшно напугался, но не запаниковал, оторвал от рубашки рукав, мастерски перевязал, туго перехватил ногу выше лодыжки и остановил кровь.

Юра:

- Двенадцать километров нес тебя на загривке к сельскому

доктору. Последними словами клял себя, за то, что не увидел,

что ты взбираешься на утёс.

Тимур:

- Глубокий шрам на пятке до сих пор остаётся для меня приятным воспоминанием, свидетельством твоей отцовской теплоты и нежности. Как давно это было! Как всё переменилось! И теплота, и страна, и мы другие.

Юра:

- Нет, всё возвращается, сынок! Это у меня сейчас колоторезаная пятка, и ты меня тащишь с той же рыбалки. Страна может быть другая, но вот ты заскочил к старику, и твой приход

для меня лучше всякого лекарства. И Израиль роднее. У меня из головы не идут твои

отношения с супругой. Про внуков думаю. Почему ты не приводишь их к нам?

Тимур:

- Батя, о себе думай, о здоровье своём. О маме думай. С внуками всё в порядке. День у них начинается с «Бокер тов», «аба дай кесеф и бай». Школа, пацаны, компьютер - и ни слова по–русски. Дерьмовый я родитель. Времени на них у меня практически не хватает. Но вы с мамой их ждите, придут как-нибудь.

Юра:

- Придут, конечно. Когда деда вперёд ногами потащат. Времени мало осталось. Прошу тебя - придите вместе. Бабушка сырники им сделает, пальчики оближешь! Не арабский фалафель

- малафель! А я им русские книжки почитаю.

Тимур:

- Приведу обязательно! Смотрю на тебя и думаю порой, что

так было испокон веку. Человек всегда страдал больше всего от тех, кого больше всего

любил. Это точно о тебе! Прости, отец, меня и не обижайся!

Юра:

- Времени на обиды уже нет. Согласия бы достичь немного. Что же мы живём как на вахте: сдал, принял, пришёл, ушёл.

Семья наша осталась только на черно-белых фотографиях.

Тимур:

- Да, батя, самое ужасное, что с этим надо согласиться. Помнишь, ты мне читал, когда я в третьем классе ангиной болел:

«Я — маленький, горло в ангине. За окнами падает снег. И папа

поёт мне: «Как ныне сбирается вещий Олег…»

Юра (заморгав глазами):

- Ты помнишь? Помнишь эти строчки? Сынок, это Самойлов.

У тебя температура тогда была, а я наугад открыл книжку и не

читал, а пел, как колыбельную, чтобы ты уснул. (закрыл глаза

рукой, читает):

Я слушаю песню и пла́чу,

рыданье в подушке душу́,

и слёзы постыдные прячу,

и дальше, и дальше прошу.

Тимур (подхватывает, читают вместе):

Осеннею мухой квартира,

дремо́тно жужжит за стеной.

И плачу над бренностью мира,

я — маленький, глупый, больной.

Прочли, замолчали.

Тимур (взял отца за руки):

- Мне пора, батя. Жаль,мамы не дождался. Поцелуй её за меня. Продукты сложи в холодильник.

Юра:

- Подрабатывает она – старушку

выгуливает по четвергам. Выровняй по ранжиру свои отношения с Асмой, как старый солдат тебя прошу! Сделай погоду в доме! Мужик разводится – это белый флаг! Позорное отступление, проявление слабого характера и мальчишество!

Тимур:

- Правильно, батя! На войне как на войне. Тут важно, кто

её объявил. Она! И на своём убогом марокканском языке! Но

только всё у нас будет, как говорят по-русски, «аколь беседер,

отец!»

Обнимает отца, выходит. Юрий сидит в глубокой задумчивости. Долго сидит. Потом с отвращением резкими движениями руки разматывает ногу, бинт швыряет на пол, шепчет ругательные слова.

Юра:

- Кончен бал, погасли свечи. Давайте занавес! Старость это

когда с протянутой ногой сидишь в ожидании запоздалой милостыни. Ты получил её. Греми алюминиевой кружкой и вон со сцены!

Тимур выходит из дома после напряженного разговора с

отцом, садится на лавочку, закуривает.

Появляется Лена.

Лена:

- Так часто встречаемся под крышей этого дома, но никогда

не видела вас курящим.

Тимур молчит, курит, сосредоточенно о чём-то думает.

Лена:

- Я вам не мешаю? О чем вы думаете?

Тимур курит, молчит, долго смотрит на Лену, не сводит с неё глаз.

Лена (в сторону):

- Прямо Сократ какой-то. Господи, как одиноко! Говорят, кризис возраста. У меня тяжелей. У меня кризис с матерью.

(Задумавшись). Мы молоды, пока наши мамы живы. Боже мой,

что её ждёт? Что ждёт нас всех?

Тимур (неожиданно):

- Рабат. Капабланка и тажина на берегу моря! Как вам это

нравится?

Лена:

- Пружина? Какая пружина? Вы о чём?

Тимур:

- Не пружина, а тажина. Это курица по-мароккански с грушами

и черносливом. Вы спросили, о чём я думаю. Я вам отвечаю.

Про тажину думаю, будь она неладна! Гори в огне её марокканская кухня! (Ловит ленин недоумевающий взгляд). Ничего,

собственно, против её кухни не имею, но на этой кухне дети

мои, например, «Двух капитанов» никогда не прочтут! А я в их

возрасте как Кавериным зачитывался! Или рассказами Гайдара, или повестями Александра Грина!

Лена:

- Ничего не понимаю! Чья кухня! Почему будь она неладна? И

при чём здесь Каверин?

Тимур:

- Кухня Асмы. Асма - это жена моя, родом из Марокко. Детей

наших лепит по своему образу и подобию. Дома русский язык

табу! Запрещает им говорить со мной по–русски. Рассказы Толстого, мой подарок старшему ко дню рождения, сожгла.

(медленно, зло, по слогам): Не–на-ви-жу!

Лена (в изумлении):

- Это вы так о жене? Банальный вопрос: Где ж вы раньше

были? Куда смотрели?

Тимур:

- На её гладкую смуглую кожу смотрел, в глаза чёрные, волосы густые шикарные. Одалиска из восточных сказок. Но сказка

быстро закончилась. Сказка с отвратительным концом получается!

Лена:

- О, Господи! Бывает. От любви до ненависти – только шаг. Любовь же ваша, наверное, не мороженое! Не растаяла, сохранилась?

Тимур:

- От эскимо осталась одна красивая обёртка. Липкая, как

лента для мух. Вот я и влип. Но сил и воли достаточно! Освобожусь! Не такие были штормы, а мы плыли на спине! Переживём!

Марокканская грелка растопила мою любовь.

Лена:

- Как вы так можете о своей жене? Уважайте её хотя бы немного! Она мать ваших детей! Вашу неприязнь вы должны переболеть. Поговорите с ней обстоятельно, приласкайте, объясни-

те, что дети могут расти в атмосфере уважения к двум разным

культурам. Не настаивайте на всём русском. В конце концов,

они - израильтяне.

Тимур:

- Вы тоже Асма. Один к одному Асма.

Лена (с негодованием и удивлением):

- Я? Я астма? Какая я вам астма? Сами вы холера! Чем это я

заслужила такие слова от вас? Просите прощения! Вы слышите? Немедленно извинитесь!

Тимур (встаёт, подходит вплотную к Лене):

- Простите меня, Леночка! Простите сто раз! Но я сказал не

«астма», а «Асма». Вы не расслышали. «Асма» в переводе с

арабского – «высокая». Вы высокая. Только этим вы похожи на

мою жену, и ничем больше. В остальном вы с ней - как эскимо

на палочке. Вы эскимо на палочке, а Асма на палочке, но не

эскимо.

Лена:

- Тимур, и вы меня извините. Наговорила вам страшных болезней сгоряча! Но думаю, какой же плохой должна быть супруга,

чтобы заслужить такое сравнение!

Тимур:

- Я сейчас совсем не о ней.

Я о вас. Вы другая! Как вам объяснить? Может, это прозвучит

высокопарно, но я смотрю на вас, как художник, стоящий перед

красавицей. Он боится её рисовать. Что бы ни вышло из-под его

кисти, он не будет доволен портретом. Знаете, почему?

Лена:

- Почему?

Тимур:

- Потому что его переполняет страх никогда не дотянуться

до её чистоты. Страх несовпадений. Рядом с ней он чувствует

себя… как бы это сказать… короче, не стоящим её.

Лена (перебивая):

- Вы меня переоцениваете. Не такая уж я пушистая. Я далека

от того, чтобы быть кому-нибудь примером. Плохая дочь, для

своей же Юли - вечно занятая мама.

Тимур:

- Можно, я договорю? Лена, я не художник. Меня хватит только на признание.

Давно хотел вам сказать – вы мне симпатичны. Очень симпатичны. Сказку можно изменить – выходите за меня замуж.

Лена:

- Что? Вы точно заболели! Как вы себе это представляете?

Как я могу так скоропалительно влюбиться в вас?

Тимур:

- Не плывите, Леночка, как все по течению. Когда все плывут

по течению, трудно узнать, кто же плывет по собственному желанию.

Лена:

- Всё время думаю о маме. Сколько ей осталось? А ей кружит

голову воображаемый успех на сцене театра! Ей не важно, Костромской это театр, или театр на Бродвее.

Тимур:

- Я всё знаю про вашу маму, вижу её всегда в образе Анны

Карениной с мобильным аппаратом возле уха. Так альпинист,

не знающий, что угасает, боится проспать сигнал ракеты перед

восхождением на Эверест. Как бы мне хотелось помочь вам.

Лена:

- Мамина ракета уже погасла. Охваченная фобией актрисы

нарасхват, она навсегда осталась у подножия гор.

Тимур:

- Моя мать тоже вся во власти прикованного к инвалидной

коляске отца. А тут ещё я со своими семейными заморочками.

И тогда для неё нет ничего важнее, как накормить всегда голодного в кавычках сыночка борщом со сметанкой! Это, по её

уразумению, ключ к его сердцу!

Лена:

- Какой вы привередливый! Вам не угодить. То вам курица по-мароккански плоха, то борщ со сметаной.

Тимур:

- Пусть лучше будет, что не с кем поесть, чем ежедневно кушать тажину! Я ещё могу понять, когда два человека не слышат

друг друга, потому что говорят на двух разных языках - один на

русском, другая про тажину из курицы, но чтобы мать не понимала своего сына! Это угнетает больше всего.

Лена:

- Я как-то видела вас с вашим старшим мальчиком, когда вы

забежали к родителям, навьюченный, как верблюд, сетками.Он напомнил мне мальчика Кая. Вдруг всплыли в голове картины из детства. Я, когда была в его возрасте, плакала безутешно. Даже родители перепугались. Так мне было жалко Кая!

Тимур (простодушно):

- Кая? Какого Кая?

Лена:

- Сейчас смешно вспоминать! Мальчик Кай из «Снежной коро-

левы». За что она заперла его среди ледяных стен и заставила

сложить изо льда слово «вечность». Я так ревела! Вам не передать.

Тимур:

- Мне порой кажется - и особенно сегодня - что в этом приюте бывает холодней, чем во дворце королевы. Обитатели его складывают слово, ужаснее слова «вечность». Слово «забвение».

Лена (продолжает):

- Но самое поразительное, что Юлька, также как и её мамочка

когда-то, плачет сегодня, читая ту же сказку!

Тимур:

- Действительно, Леночка, полюбить меня скоропалительно

тебе будет нелегко. А потому отпускаю тебе семь вечеров.

Лена (улыбаясь):

- О! Как много! Пропасть времени! Но почему только именно

семь?

Тимур:

- Потому что я сказал ей вчера, что буду подавать на развод и

рассчитываю через неделю поменять адрес жительства.

Лена:

- Переедете сюда, к родителям?

Тимур:

- Нет, не к родителям. К родителям мы будем ежедневно приходить в гости с цветами. Скажи, Леночка, а какие цветы любишь ты? Я устелю ими

тротуар, по которому мы с тобой пойдем, как жених и невеста.

Лена:

- Я люблю хризантемы. Растут ли в Израиле хризантемы? Я

не знаю. По-моему, они мне тут не встречались ни разу. Вам они

не попадались?

Тимур целует Лену. Долгий поцелуй.

С улицы появляются Неля с дипломатом в руках Оксана и Александра.

Неля:

- Здравствуйте, господа. Я не прозевала питы? Виктора ещё

не было? Ладно, сейчас не об этом. Я бы хотела в который раз

обратиться к Александре. Уважаемый домком! По-моему, от

моих записок вот-вот развалится наша деревянная стена плача, то есть ящик заявок и просьб. Но потолок мой от этого не перестаёт течь! С каким страхом, с каким ужасом я жду первого дождя! Сейчас, пока только капает, я обхожусь двумя тазами и одним ведром. Какие будут потоки воды, когда начнётся сезон дождей?! У меня столько посуды нет!

Александра (невозмутимо):

- У вас нет посуды? Что же вы молчите? Ничего страшного.

Мы вам поможем. У меня есть пятилитровая бадья – я подарю

её вам. Какие проблемы?

Неля:

- Не надо мне вашей бадьи! Пришлите рабочих исправить текущий потолок! С него беспрестанно капает!

Александра:

- Господа! я добилась регистрации, и дом

наш включается в борьбу за дом высокого обслуживания. Вот

победим, и появятся средства и на ремонт, и на дорожку для

инвалидных колясок, и на дополнительные кондиционеры, и на

то, чтобы ни у кого из кранов ничего не капало. А вам, Неля, не угодишь! Предлагаешь вам посуду – вам не надо. Пока дожди не начались, почему бы вам не обратиться в электорат вашей партии? Они обязаны помочь вам - активному члену! Хоть будете

знать, за что платите членские взносы!

Оксана (неожиданно торжественно):

- Средь русских членов не одна ты!

Нам важен новых сил приток!

Пусть будут в Кнессете мандаты!

А вы тут нам про потолок!

Неля непонимающе смотрит.

Неля:

- Это кто - «мандаты?» Это вы мне? Это что такое вообще?

Оксана:

- Вам, а кому же еще! Пою романсы вашему потолку.

Неля (с возмущением):

- Ну, знаете что?! Я об этом вас не просила!

Тимур:

- А вы, простите, кто? Что-то я вас не знаю. На мои компьютерные курсы вы не ходите.

Неля:

- Мне некогда заниматься подобными глупостями. Позвольте

представиться - зовут меня Неля. Я представитель избиркома

партии «Твой дом». Мы боремся за получение недорогого социального жилья людям предпенсионного и пенсионного возраста. Мы боремся за как можно большее число русских мандатов в Кнессете, мы боремся за увеличение корзины абсорбции но-

вым репатриантам и за многое, многое другое. Этого достаточно о себе?

Тимур:

- Вполне. Только не слишком ли много мандатов? За мандатами часто не видно человеческих лиц.

Неля:

- Не говорите глупостей! Уже подписан соответствующий документ и к началу будущего года начнётся строительство двух домов. И это всё благодаря Алексу иш Какому и членам его

партии. Так что, не забудьте проголосовать за него на предсто ящих скоро выборах.

У неё неожиданно звонит мобильный, она хватает его, кри чит: «Зам. избиркома партии «Твой дом» на проводе!».

Убегает.

Оксана (декламирует):

Вот кот, который пугает и ловит синицу,

которая ловко ворует пшеницу,

которую мнёт своей попой Емеля,

в доме, который построит нам Неля.

Татьяна:

- А шо вы думаете? Вдруг всё так и случится, как обещает

Неля. Вдруг мы ещё застанем новоселья наших детей в собственных квартирах! Я пессимистка, которая по утрам считает, шо все депутаты воры, а к вечеру уже оптимистка, шо так оно

и есть!

Оксана (не громко):

- Нет! Одесса это не только жемчужина у моря. Это ещё и

Татьяна с Привоза!

Появляется Люда.

- Товарищи дорогие! Хочу сделать объявление, пока мы здесь

вместе! Завтра в большом зале я провожу лекцию на тему:

«Что мы знаем о паразитах?»

Тимур:

- Да ладно вам, уважаемый доктор. Не страшнее арабов ваши

паразиты. Мы хамасавцев травим, как клопов, а уж с паразитами тем более справимся.

Татьяна (к Люде):

- Ой, про вашу лекцию не надо меня уговаривать! Я и так соглашусь! Люблю слушать про гнид и вообще про фауну.

Люда:

- Спасибо, Татьяна, Оксана, за поддержку и понимание важного вопроса. Товарищи, среди заболеваний заражение кишечными гельминтозами занимает третье место в мире. (Людмила

увлекается, начинает активно говорить). Глисты - один из

старейших паразитов человека!

Тимур (перебивая, насмешливо):

- А это правда, доктор? Говорят, что когда врач сообщает

глистам, где они живут, то те тут же покидают обжитое место.

Татьяна:

- Не смешно, молодой человек! Товарищи, глистов лучше

предупредить!

Все смеются.

Татьяна:

- Я оговорилась. Хотела сказать: «Предупредить проявление

глистов». Так вот, первейшее условие избежать появления

этих паразитирующих – тщательная стерильность, и контроль

мест общественного пользования, где чаще всего…

Голос:

- Минуточку! Нельзя ли помедленней! Я записываю!

Все оборачиваются на голос и замирают! Удивлению нет

предела! Заботливо поддерживаемый за локоть супругой

Элианой, из дверей выходит Юрий. В руках большой букет цветов, в чёрном костюме и белой рубахе очень напоминает жениха. Может потому что жена его Элиана – вылитая

невеста! Ослепительно белое платье, сияющие глаза, вместо фаты – волосы белые, как снег.

Юрий счастливо улыбаясь, поёт:

- Как молоды мы были, как искренне любили, как искренне

любили, как верили в себя! Господа, в душе моей весна! Мне 20

лет! Всё у нас с Элианочкой только начинается! Сегодня у нас

свадьба! Говорят, что если у тебя есть любовь, то тебе больше ничего и не нужно!

Но если у тебя её нет, то не имеет значения, есть ли у тебя ноги!

Моя жена - это моя любовь, которую я пронёс через всю жизнь,

хоть и был без ног! Волею её преданной, негасимой любви дра-

гоценная Элианочка заставила меня встать. Я встал и пошёл!

Товарищи дорогие! Мне 84 года. Моя супруга младше меня на

пять лет. Сегодня я приглашаю вас на нашу свадьбу. Она моё

сокровище! Сокровище это я откопал 55 лет тому назад за са-

раем деревни Ромашино, что в средней полосе России. Она там

картошку окучивала. И все 55 лет мы прожили, не расписыва-

ясь, потому что в то время я только вернулся из Сталинского

ГУЛАГа, куда попал по навету моих друзей в кавычках. Жить

в больших городах не мог, как не мог и расписаться в ЗАГСЕ,

чтобы ничем не обнаружить, не выдать себя НКВДешникам!

Но и не такие были волны, а мы плыли на спине! Мы прожили

жизнь, не обременяя себя формальной записью в паспорте. У

нас три сына, две дочки и шесть внуков. Один сын и одна дочка

живут в Израиле. С минуты на минуту мы ждём их с внуками к

нам в гости. Другие дети живут за границей. Приглашаем вас на

свадьбу! Мы с вами идём в Рабанут, где ждёт нас уважаемый

рав Ефим Кац, чтобы провести молодых через хупу.

Голоса:

- Коль а-кавод! Беацлаха! Наливай! Мазаль тов!

Элиана:

- Дорогие жильцы Тёплого дома, я счастлива! Счастлива, по-

тому что мой муж Юрий встал на ноги! Мало того – встал, он

ведёт меня под венец! В конце концов – что такое счастье?

Счастье это когда не надо врать, что тебе хорошо. Вы не пред-

ставляете, как мне сейчас хорошо!

Тимур, Татьяна, Лена, все кричат:

- Горько! Горько!

Молодые целуются. «Горько» усиливается! Все ликуют!

Неожиданно на сцене появляется рабочий в синем комби-

незоне, он толкает строительную тачку. В ней ведро с цементом и лопата.

Рабочий:

- Господа, извините, что встреваю в ваш праздник, но не под-

скажите ли в какой квартире (смотрит в записку) живет пол-

ковник по имени Юрий …тут фамилия не разборчиво… короче

я к нему по обустройству быта, что-то зацементировать ему

надо было.

Тимур:

- В том-то и дело, что надо было! А сейчас уже ничего не надо

цементировать. Отдыхайте!

Оксана:

- Быт его с этого дня обустроен. Он человек с прямым по-

звоночником. Не сломался перед человеческими невзгодами –

встал и пошёл! Это не каждому дано. Присоединяйтесь к нам.

К рабочему тянутся с рукопожатиями, фужерами и бутылками шампанского. Недоумевающий рабочий с фужером в руке плюхается в свою тачку. На сцену выбегает пёс, мечется между народом. Появляется Сима.

Сима:

- Найда! Это ж моя Найда! Найда, иди сюда моя умница! Прибежала ко мне, моя девочка? Соскучилась, маленькая.

(Обнимает собаку). Как все–таки здорово жить, ни с кем не расставаясь! Жить всем в любви и согласии. Как не хватает здесь нам этого! На клочке горячей земли, где заключаются браки

не совсем молодых влюблённых, и где любящие сердца наших еврейских детей стучат в унисон с влюбленными сердцами парней из Эфиопии или Марокко. Как это важно для нашей маленькой страны.

Раздаются первые аккорды вальса Мендельсона. Взявшись под руки, «молодые», сгорбленные, шаркающей походкой, старенькие, но не сломленные тяжёлым веком,

который достался им, спускаются со сцены, увлекая всех

за собой. Свадьба уходит. Вместо неё на сцене, на той же

скамейке появляется Алла, начинает тихонько играть на

аккордеоне и петь.

Молодые целуются. «Горько» усиливается! Все ликуют!

Алла:

Маки красные с полей,

словно свечи. Их не тушим.

Станет ли когда теплей,

нашим двум продрогшим душам.

Вы правы, мой друг, сполна!

Пью пророчество до дна я!

«Одна ласточка, увы,

не весна еще, родная!

У соседа зеленей,

травка! Это нас не гложет!

Мы разляжемся на ней!

Мы без зависти – моложе!

Жизнь порою, как содом!

Но плохие дни – стирайте!

Приходите, гости, в дом,

пойте с нами и играйте!

 

ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ

 

П Р О П А Л А С О Б А К А

ИЛИ

В А М П И Р О В Ы С Т Р А С Т И

 

ВОДЕВИЛЬ В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ

 

Скромная, однокомнатная квартира в пригороде Москвы. Раннее утро. Слышно, как по радио, где-то в глубине комнаты диктор говорит: « …и в самом начале этого солнечного, жаркого утра радиостанция «Эхо Москвы» желает вам прекрасного настроения, светлых улыбок, успехов в ваших делах. По возможности оставайтесь на нашей волне». Раздаются несколько настойчивых звонков в дверь. К ней никто не подходит. Звонки продолжаются. Дверь осторожно открывается. Входит Зоя. Приятная особа лет 28-30.

ЗОЯ:

- Есть, кто живой?

Осматривается, подходит к дивану, покрытому белой простыней. Осторожно тянет ее на себя. Под ней - мужское лицо. Лицо не молодое, но и далеко еще не старое.

ЛИЦО недовольно:

- Ну, в чем дело? Кто вы такая?

ЗОЯ:

- Здравствуйте. Я представляю отделение социальной реабилитации и помощи людям, которые находятся в депрессии. Кто запутался в сложных жизненных коллизиях и нуждается в психологической поддержке, консультации и помощи. Короче мы для тех, кто практически попал в экстремальные условия.

ЛИЦО:

-Занавесьте меня обратно и уходите. Я передумал вас приглашать. Ни в какой помощи я не нуждаюсь. У меня на диване нет места вашему экстриму.

ЗОЯ, заглядывая в бумажку:

-Вы Вампиров?

ЛИЦО:

-Кто? Какой я вам Вампиров? С ума, что ли вы сошли?

ЗОЯ:

-Тут так написано. «Вам-пи-ров».

ЛИЦО:

- Дайте-ка сюда. Забирает бумажку, громко читает: В.А. Ампиров. Ампиров – моя фамилия. А В.А. это - Валентин Аркадьевич.

ЗОЯ:

- Тут неразборчиво… извините. Ну, так, что с вами случилось, Валентин Аркадьевич?

АМПИРОВ:

- Ничего не случилось. Я же сказал, что передумал вас приглашать.

ЗОЯ присаживается:

- Поздно передумали, господин Ампиров. Я уже здесь. Рассказывайте.

АМПИРОВ:

- Что тут особенно рассказывать. Нечего тут рассказывать. Аза у меня пропала. Если она не вернется - я не выживу.

ЗОЯ:

- А говорите - в помощи не нуждаетесь. Наша служба, как раз таким помогает.

АМПИРОВ:

- Каким это «таким» позвольте вас спросить?

ЗОЯ:

- Брошенным, покинутым. Помогает преодолеть внутренний кризис,

восстановить душеное равновесие, поверить в собственные силы.

АМПИРОВ:

- Это все было у меня с Азой.

ЗОЯ:

- Отчего ж тогда она ушла? Видно, мало уделяли ей внимания. Я вам скажу – ничто не делает женщину прекрасней, чем вера супруга в то, что она самая лучшая. А если женщина сама себе покупает цветы к 8 – Марта значит, так думает, к сожалению, только она. Что-то вы упустили, что - то не додали.

АМПИРОВ, запальчиво:

- Поверьте, супруге я дарил цветы не только к 8 – Марта. Она их нюхала в противогазе.

ЗОЯ:

-Ваша шутка не уместна.

АМПИРОВ, в крайнем возмущении:

- Что касается Азы, то она ни в чем не нуждалась! «Не додал?!». Да она меня у дверей всегда встречала, с рук ела, спала со мной. А ее кто - то взял и сманил.

ЗОЯ в сторону:

-О жене, как о собаке. «Взял и сманил». А с кем бы вы хотели, чтобы супруга ваша спала? С соседом что ли?

АМПИРОВ продолжает, не слушая: Всего - то и осталось у меня от нее вот это. Вытаскивает из-под подушки ошейник. Аза, Азочка, милая моя, где тебя носит?

ЗОЯ:

- Подождите, подождите. Я что-то не понимаю. При чем здесь этот мерзкий аркан!

АМПИРОВ:

- Послушайте, мы о чем с вами говорим!? Я рассказываю вам про свою собаку. Собака от меня ушла! Вот какое у меня горе!

ЗОЯ присаживается:

- Так у вас собака пропала? Ну, блин, вы даете! В заявке про собаку ничего не сказано. В заявке сказано, что от вас жена ушла.

АМПИРОВ:

- Стал бы я беспокоить вас по такому пустяку! Она, кстати, тоже ушла. Но я храню, заметьте, не ее фотографию, а вот это! Трясет ошейником. У меня собаку увели, а не жену! Понимаете вы это! Со-ба -ку!

ЗОЯ:

- А я думала Аза это жена ваша. А это, значит, собака. Впервые в моей практике вижу подобное: чтобы какая-то собака была дороже жены.

АМПИРОВ:

- Собака не «какая- то», не «какая-то!». Попрошу вас относительно Азы так не говорить. Я нашел ее ночью. Подобрал щенка зимой у гостиницы «Пекин», возле площадки, откуда обычно отправляются в турне международные туристические «Икарусы».

 

Отошел последний, с немцами. В клубах белого дыма, среди синих сугробов вдруг увидел, как панически мечется и скулит собачонка на холодной платформе. Пронзительно плачет, проваливаясь в глубоком снегу. Ее забыли, недосчитались иностранцы нерасторопные. Знаете, каким он парнем был?

ЗОЯ:

- Кто? Гагарин что ли?

АМПИРОВ:

-Да не Гагарин! При чем здесь Гагарин!? Песик мой! Он дрожал всем телом. Я принес его домой в зимней шапке. Дома поставил на стол и при нормальном свете хорошо рассмотрел горе туриста. Он был красивым шоколадного цвета щенком с мордочкой аристократа, с умными черными глазками. Я всем сердцем привязался к нему.

ЗОЯ:

-Ну, и дела! Только я пришла не ради песика вашего? А чем жена вам не угодила?

АМПИРОВ:

- Та сразу предупредила: «Впредь, никогда не касайся меня, пока рук не вымоешь с мылом после собаки!». В ультимативной форме заявила: «Или я или эта псина!». «Выбирай далмата», - сказал мне сосед, заядлый собачник и женоненавистник.

ЗОЯ:

- «Далмат». Фамилия что - ли собачья?

АМПИРОВ:

- «Фамилия». Это порода такая собачья! «Поздравляю, - сказал мне тогда сосед. – Выберешь далмата - у тебя будет прекрасная охотничья собака, а выберешь супругу - у тебя будет одно сплошное желание».

ЗОЯ:

- Какое желание?

АМПИРОВ:

- Чтоб собака разговаривала, а не гавкала.

ЗОЯ:

- Странное какое-то желание.

АМПИРОВ:

- Ничего странного! Две гавкающие дома это уже перебор.

ЗОЯ:

- Одна тоже – не мед. А если даже и одна так это претендент для нашего вмешательства. Я вам скажу - как бы супруга не гавкала все – таки так убиваться из - за пропавшей псины, его заслуги ставить выше достоинств жены – это уже слишком. Просто ваша человеческая энергетика претерпела значительные изменения. Это может быть следствие ощутимых перемен в стране. Ваша неустроенность, отсутствие работы, нехватка денег и недовольство супруги по этому поводу, явились причиной душевного дисбаланса. Потому вы сейчас и лежите под простыней, как под белым саваном.

АМПИРОВ:

- Да нет. Все гораздо проще. Это меня радикулит достал. Мой знакомый врач не помнит, чтобы у человека так болела задница.

ЗОЯ:

- Вот. Правильно. Это место у вас болит потому, что вы до конца не иcпользуете возможности собственного мозга.А вам бы пораскинуть им, придумать, как максимально использовать, реализовать себя, чтобы жена не гавкала, а мурлыкала, над вами, как кошечка над блюдцем с молоком тогда бы и то место, что ниже спины не болело.

АМПИРОВ:

- Да что я только не придумывал, что только не делал, чтобы она мурлыкала! Все без толку, все ее раздражало!

ЗОЯ:

- Ну, например, что в последний раз вы придумали, чтобы она нарадоваться на вас не могла?

АМПИРОВ:

-В последний раз мы с ней в карты сели играть. В преферанс. Она надела резиновые перчатки и стала жульничать.

ЗОЯ:

-В карты в резиновых перчатках? Чтобы карты прятать?

АМПИРОВ:

-Нет, карты она прятала в лифчик. Тузы спрячет, а потом заставляет меня кукарекать под столом. А мы так не договаривались.

ЗОЯ:

- А перчатки для чего? Что за необходимость такая?

АМПИРОВ:

-Перчатки - особый случай. Она по жизни идет с ними. Не снимает их даже, когда маникюр себе делает!

ЗОЯ в шоке:

-Маникюр в перчатках!? Как это? Как это можно? И кому они нужны – красивые ноготки под резиновыми перчатками?

АМПИРОВ:

-А черт его знает кому! Наверно ее увлекал не результат, а сам процесс. А нюхать цветы в противогазе! Думаете, это я для красного словца сказал!

ЗОЯ, округлив глаза:

-Значит это не шутка?

АМПИРОВ:

-Равно, как и чистка зубов разовыми щетками.

ЗОЯ:

-А что есть такие?

АМПИРОВ:

-Зубы надо иметь, как у моей жены! Тогда и особенные щётки появятся. Их ей делают по специальному заказу.

ЗОЯ, едва оправившись после услышанного:

- Да… думаю, что неадекватность вашей жены - это особый случай в психологии нашему отделу неизвестный. Как впрочем, и всему научному миру странность ее была бы небезынтересна.

АМПИРОВ, тряся указательным пальцем над головой:

- Обсессия! Обсессия!

ЗОЯ:

-Что вы сказали? Чья сессия?

АМПИРОВ:

-Нет, это я так. Сам себе.

ЗОЯ:

- Вернемся все - таки к вопросу о максимальной реализации человека в жизни. В семье и обществе. Вернемся к вопросу о безукоризненном, заслуженном авторитете дома и на производстве.

Игра в карты - это все на что был способен ваш мозг? Кукареканьем под столом вы собирались реализовать себя? Возвыситься в глазах жены, как геолог достойного уровня и квалификации?

АМПИРОВ:

- Говорю вам – я не виноват! Я играл честно, а она мухлевала, она играла мечеными картами!

ЗОЯ, не слушая:

-Преферансом вы хотели вернуть уважение к себе? Наладить погоду в доме?! Боже мой! Какое убожество! В вашем возрасте вы должны понимать - супружеская пара, которая садится вместе играть в карты, где тем более, одна из сторон натягивает перчатки - это начало настоящей войны, которая вот-вот грянет!

АМПИРОВ:

-И, слава богу, что не грянула. Картежный шулер вовремя капитулировал.

ЗОЯ:

-Неужели вы не могли предложить, придумать ей что-то такое, что дало бы возможность возгордится вами, порадоваться за вас?

АМПИРОВ:

-Я не думаю, что честная партия в карты с супругой – это плохо. Это как -то сближает. Я хотел, как лучше.

ЗОЯ:

-Запомните, лучшее всегда хуже хорошего. Вот вы по анкете – геолог. Возвращаетесь из очередной трудной и длительной экспедиции. С радостью сообщаете жене, что вы, именно вы, нашли ископаемые залежи пусть не золота, но цветных металлов! Их так не хватает стране! О вас пишут газеты, вы Лауреат разных Российских премий! Сколько бы денег вы домой принесли! Представляете, вы нашли драгоценные металлы!

АМПИРОВ:

-О чем вы говорите? Какие металлы? Последний раз я их находил, когда был пионером и собирал металлолом. Послушайте, раз вы уж пришли не могли бы найти на кухне немного молока и вскипятить его. Мы всегда в этот час с Азой молоко пьем. Она еще любила с медом, а я так. Теперь ее нет, а пить молоко одному так же противоестественно, как ходить в уборную вдвоем. Давайте попьем молочка.

ЗОЯ:

-Боже мой! Мёд, молоко, какая проза! Кстати сказать, у меня на Павелецком вокзале знакомый был. Он всегда с приятелем в туалет заходил. Правда, пили они там не молоко, а водку.

Уходит на кухню, говорит оттуда.

- Что с них взять? Продукты пресловутой формации новых русских и атавизм канувшего развитого социализма! Вы я вижу хоть и лох, но, слава Богу, не конченный! Вам бы не смотреть пристальней, куда супруга карты прячет, не в карты, а друг на друга. Ежедневно выражать готовность совершить для нее нечто! Пытаться реализовать ваш интеллектуальный потенциал! Ощутить взаимную предназначенность двух родных душ. Вам сколько молока? Стакан, два?

АМПИРОВ:

- А вы будете? Азы все равно нет. Лейте, стало быть, и для себя!

Зоя, возвращаясь:

Поставила на огонь. Никогда не забывайте – вы женились на самой прекрасной женщине в мире. Пусть даже со слабостью к перчаткам! Она оказалась не такой? Так разве она виновата? На супругу даже если она послала вас кукарекать под столом, надо смотреть, как на Джоконду, в худшем случае, как на ведущую телешоу Елену Хангу! Она бы оценила это. Вон, как на кухне у вас чисто, как все аккуратненько. Чистота в доме – это ли не заслуга хозяйки!

АМПИРОВ:

- Про какие заслуги вы говорите? Не было у нее никаких заслуг. Какая там Джоконда, Ханга! Назовите мне хотя бы такую страну, где за заслуги жен ставят памятники!

ЗОЯ:

- Ну, не знаю. Задумывается: Родина – Мать, например.

АМПИРОВ:

- Давайте только не путать божий дар с советским скульптором Вучетичем! Там мать, а не жена! В Англии же стоит памятник собаке! За выдающиеся собачьи заслуги! Садится на диване, босыми ногами пытается найти тапочки. Вот наступили времена! Тапочки и то некому принести! А еще совсем недавно пальцами щелкнешь и как крикнешь: «Аза, подай тапки!». Она тут же тащит их. Где она теперь, девочка моя!?

ЗОЯ, в сторону:

- Такой же ненормальный, как и жена. То, «знаете каким он парнем был», а то вдруг «девочка». Громко: А вы объявление давали? Может надо объявление повесить: «Ищу собаку с такими - то заслугами, выглядит так - то и так - то. Телефон указать, адрес.

АМПИРОВ:

- Вы забыли, наверное. Я уже говорил вам. Она родом из Германии. Немецким владеет в совершенстве, а вот по-русски не читает. Мы как-то с женой заговорили о репатриации в Израиль, так Аза в синагоге у кого-то разговорник стащила. По вечерам сидела, иврит учила. Уже читает со словарем.

ЗОЯ:

- Надо же! Иврит со словарем!

АМПИРОВ:

-Не верите? Что ж это ваше право. Тогда может быть эта история вас убедит. Вот послушайте. Когда мы летом отдыхали в Ростове у тещи, Аза познакомилась с милой собачкой священника, который жил по соседству. Звали ее Виагра. Случилось однажды несчастье. Она попала под машину. В ветлечебнице Аза не отходила от нее. Но увы… Священник так беззаветно любил ее, что решил похоронить несчастную на приходском кладбище. Зная, что строгий архимандрит ни за что не позволит ему сделать это, он попросил умирающую Виагру написать на имя духовного лица завещание и передать святому отцу 100 долларов. Виагра, находясь на последнем издыхании, с удовольствием эта сделала. Уж поверьте, пожалуйста, покойная выбирала, с какими собаками дружить. Она высоко ценила интеллектуальный уровень Азы. А что на кухне чисто так это опять же обсессия.

ЗОЯ С удивлением:

- Опять сессия? Далась вам эта сессия? О чем вы все время говорите?

АМПИРОВ по слогам:

- Об-сес-сия уважаемая, это болезнь такая. Панический страх заразиться какой-нибудь инфекцией. У моей жены - клинический случай. Этим и объясняется игра в карты в перчатках и все прочее. Я кукарекаю, а она руки умывает! Она их с утра до ночи терла! Что там маникюр в перчатках! Надевала их даже перед тем, как свет включать. Мужик, чья жена нюхает розы в противогазе - просто не жилец! А если рядом при этом еще присутствует собака…! Это хуже радикулита! Вот она и ушла.

ЗОЯ:

-А вы говорите, увел ее кто-то. Собаке стало обидно за хозяина. Ее можно понять… Она ж не позволяла себе цветы нюхать в респираторе! А могла имея такой кругозор! Вот она из-за сессии… или как ее там, короче из-за болезни жены вашей сбежала.

АМПИРОВ:

- Какая вы непонятливая! Я сейчас про жену и говорил, а не про Азу. А собаку действительно увели! У меня на этой почве даже температура, кажется, начала подниматься. Не могли бы вы мне пощупать лоб.

ЗОЯ прикладывает ладонь ко лбу Ампирова:

-Да нет. Температура у вас, слава Богу, нормальная. Я еще раз хочу напомнить - вам просто необходимо отвлечься на что-то в жизни более значимое, чем пропажа собаки.

АМПИРОВ начинает тереться лицом о ладонь Зои, удерживать ее пальцы, не выпускать ладонь из рук. Зоя с удивлением смотрит.

АМПИРОВ:

- Я бы и рад отвлечься, но даже имени вашего не знаю. Вот вы знаете, как меня зовут, а я нет.

ЗОЯ:

-На меня что ли отвлечься? Тогда у вас действительно температура! А зовут меня Зоя. Зоя Берлин. Руку, тем не менее, не убирает.

АМПИРОВ:

- Берлин!? Скажи, пожалуйста! Каких только фамилий не бывает! А почему, скажем, не Катманду?

ЗОЯ:

-Во - первых Берлин с ударением на первом слоге, а во - вторых при чем здесь какое-то Катманду?

АМПИРОВ:

-А потому, Зоинька, что Катманду – звучит красиво. Катманду это столица Непала. Я там был с поисковой экспедицией. Женская половина нижнее бельё искала французской фирмы «Дженнифер», а мужики приключений. Хотите в Катманду?

ЗОЯ:

- Если честно – хочу. Я еще нигде, никогда не была. Тем более среди буддистов. (После паузы) А вы знаете, я недавно два письма получила.

АМПИРОВ:

-Из Катманду?

ЗОЯ:

- Нет! Не из Катманду!

АМПИРОВ:

-Два письма? Хороших?

ЗОЯ:

-Конечно! Очень хороших!

АМПИРОВ:

-Если не секрет от кого? От подруги?

 

ЗОЯ:

-А вот и не угадали. От себя.

 

АМПИРОВ:

-От себя!?

ЗОЯ:

 

-От себя! Самой себе разве можно писать плохие письма! АМПИРОВ, касаясь Зоиных волос:

-Самой себе никаких писем писать нельзя. Ни хороших, ни плохих. Надо чтобы хорошие письма писали тебе другие. Как бы мне хотелось написать вам письмо. Можно я напишу вам письмо.

(Зоя неожиданно медленно проводит рукой по щеке Ампирова):

- Какой же вы все-таки небритый, какой же вы все-таки неухоженный. У вас библейские, грустные глаза.

АМПИРОВ, прикрыв глаза:

-«В ком сердце есть тот, кто должен слышать время, как твой корабль ко дну идет». Неожиданно из кармана рубашки достает сигареты и закуривает.

-У вас, Зоя, прекрасная работа. Не давать человеку утонуть в одиночестве. Не уходите, пожалуйста. Катманду – за нами! Вы обещали покинутым помогать преодолевать внутренний кризис. Он у меня обостряется. Не уходите!

ЗОЯ:

-Только что гнали меня, а теперь просите: «Не уходите». И потом – зачем вы курите? Вам это не идет.

АМПИРОВ:

-Только не говорите мне о вреде курения. У меня был знакомый – хороший мужик, по специальности - мужской сексопатолог. Он работал исключительно с недвижимостью мужской. Зарабатывал прилично. Недвижимости было достаточно. Убедительно просил меня бросить курить. И поверьте, Зоинька, мне! Если бы я его послушал я, вряд ли дожил бы до его похорон.

ЗОЯ в шоке:

-Какой ужас! И мы бы не встретились!?

АМПИРОВ:

-Мы бы не встретились. И вы бы сейчас не касались моего лба. И я бы не чувствовал приятного тепла вашей руки, даже чего – то большего. Оставайтесь со мной, уважаемый работник отделения психологической реабилитации. Не уходите. Тогда вам и письма не придётся писать самой себе. И потом – мы же к непальцам не попадём!

ЗОЯ:

-Не велика потеря. Непал, надеюсь, с карты не исчезнет, если я в эту страну не приеду. А вот про письма…

АМПИРОВ:

-Зоенька, оставайтесь навсегда! Без всякой привязки к Непалу. Я вам каждый день буду письма писать. Вы возвращаетесь с работы, а на столе письмо! Представляете!

ЗОЯ, улыбаясь:

-Письма каждый день! Валентин Аркадьевич, вы это серьезно? Надо сказать, что вы мне симпатичны, но я же не могу так скоропалительно влюбиться в вас.

АМПИРОВ:

-Не плывите, Зоенька, как все по течению. Когда все плывут по течению трудно узнать, кто же плывет по собственному желанию.

ЗОЯ после некоторого раздумья:

-А у меня муж недавно погиб. Несчастный случай на стройке - сорвался со строительных лесов.

АМПИРОВ, пристально вглядывается в Зою, пальцем проводит по бровям:

«Им жить бы немного иначе,

надеть подвенечный наряд.

Но кони все скачут и скачут,

а избы горят и горят.

Зоя склоняется головой к плечу Ампилова, всхлипывает.

АМПИРОВ гладит ее руку:

- Вот видите. Вам сейчас больше чем мне необходимо душевное равновесие и много сил чтобы преодолеть несчастье. Поэтому давайте жить вместе! У меня собака потерялась, а теперь если еще вы уйдете, я запросто пропаду! Пропаду, как ёжик в парикмахерской!

ЗОЯ:

-Боже! Какой дикий случай! Драматичней ёжика в тумане! Вы думаете мне надо остаться? Забирает из пальцев сигарету и гасит ее в пепельнице. Хорошо. Я останусь. Я остаюсь, Валентин Аркадьевич. Я не легкомысленная. Просто меня никто не ждет.

АМПИРОВ притягивает Зою к себе, пытается поцеловать, шепчет на ухо:

-Спасибо, Зоенька. Спасибо вам. Я буду ждать вас. Я каждый день буду ждать вас. Только скажите честно. Я вам не кажусь очень старым? Мне кажется, что я такой уже старый! Недавно стоял в очереди пенсионеров за социальным пособием. Очередь двигалась не потому, что двигалась, а потому что пенсионеры умирали.

ЗОЯ:

- Что за глупости я от вас слышу, Валентин Аркадьевич! Вы в том возрасте, когда паспортные данные никак не соответствуют блеску ваших библейских глаз! Не заставляйте меня разочаровываться в вас!

АМПИРОВ:

- Хорошо, хорошо, Зоенька, не буду больше. Как красиво вы сейчас произнесли про возраст.

ЗОЯ:

- Прошу вас, Валентин Аркадьевич, о смерти ни слова!

АМПИРОВ прижимает Зою к своей груди, целует лицо:

- Я обещаю вам - не дождутся меня в этой очереди. Просто хочу вам сказать про то, что каким бы старым я не казался, я еще очень сильный, не смотря на приступы радикулита. От пола могу отжаться до шестидесяти раз, а по четвергам у меня разгрузочный день. Я бегаю.

ЗОЯ неожиданно спохватывается:

-Господи! Молоко! Молоко сбежало! Как я забыла!

(Вскакивает. Ампиров удерживает ее. Неожиданно в дверь кто - то звонит.

АМПИРОВ:

- Бог с ним с молоком! Как говорила моя бабушка: «Чтоб в жизни не было большего горя, чем курс доллара». Зато Аза вернулась!

ЗОЯ:

- Аза вернулась!?

АМПИРОВ:

- Вернулась! Это она звонит! По тональности звонка слышу! Вернулась, моя умница! Я же говорил вам, что она обсессией не страдает! Нажимает смело на все кнопки без всяких перчаток.

 

ЗОЯ припадает к уху Ампирова:

-Надо будет обязательно научить ее пользоваться ключом. Счастливо улыбаясь: Кто же нам будет открывать дверь, когда мы вернемся из Катманду.

АМПИРОВ, обнимая ее за плечи, улыбаясь не мене счастливо:

-Это не составит нам особого труда. Она же с кругозором и интеллектуалом. Завтра же закажем для нее отдельный ключ.

Целуются. В прихожей настойчиво звонит дверной звонок.

 

З А Н А В Е С

 

ЛЕТЕЛИ КОМАРИКИ НА ВОЗДУШНОМ ШАРИКЕ

 

КОМЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ

 

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:

 

Мира, женщина лет 60.

Ее муж Павлик, мужчина 65-70 лет.

Соседка в самолете, женщина приблизительно того же возраста.

Сосед в самолете, 40 – 45 лет.

Стюардесса, молодая симпатичная девушка.

Первый террорист в черной повязке до самых глаз.

Второй террорист в малиновом пиджаке.

Молодая мама с девочкой.

Четверо бородатых мужчин в кипах.

Сотрудники Нью – Йоркского аэропорта,

Репортеры, фотожурналисты.

Капитан службы безопасности.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

 

Cцена представляет собой салон самолета. Ровно гудят моторы. Пассажиры в креслах заняты каждый своим делом: кто спит, кто смотрит телевизор, кто листает журнал. Голос стюардессы. Фонограмма:

-Уважаемые пассажиры! Вас приветствует экипаж самолета авиакомпании "Сибирь" Ту-154М, совершающий рейс номер S7-557/558 по маршруту Москва-Тель-Авив. Самолет летит на высоте 11 110 метров, скорость 850 км в час. Время в пути 5 часов 30 минут. Командир корабля и экипаж желают вам счастливого полета!

В одном из рядов – не очень молодая пара.

Он радостно:

– Мира, мы летим! Летим! Оторвались от земли!

Она:

– Мы, Павлик, не от земли оторвались! Мы оторвались от своего родного дачного участка! От кустов крыжовника, малины и ежевики. Мы оторвались от грядок с капусточкой, огурчиками, морковью! Мы оторвались от нашего гнездышка в Марьиной роще! От цветущей герани на балконе! От всего того, что доставляло в жизни радость измученному сердцу.

Он, запальчиво:

– Марьина роща! Великое дело! Не вспоминай ее, как страшный сон! Ты забыла, как в этой Марьиной роще тебя окружили какие-то насильники! Поставили условия – петь или отдаться!

Она:

– Таки лучше бы я отдалась! (После паузы): Чем лечу сейчас неизвестно ради чего в чужую страну! И потом – это еще вопрос, что хуже! Быть окруженной подвыпившими мужчинами или жить в Израиле, окруженном арабами!

Он:

– Боже мой! Люди добрые! Что я слышу! Что она несет!

Она:

– Несла я, между прочим, настоящий чайный куст. Подарок Зои Александровны. Она говорила, что произрастает он только в Индокитае. Пела я плохо, волновалась. Поэтому куст мужики забрали.

Он:

– Не переживай! В Израиле тоже такой чай растет. Мне рассказывал Исаак Наумович, что пакетики он срывал прямо с куста.

Она:

– Вот, вот. Будешь в Хайфе работать сборщиком чая. Будешь Исааку Наумовичу помогать обрывать пакетики с кустов. Даже с деревьев!

Он:

– Ты мне не веришь? Или почему?! Исаак Наумович клялся, что растут они круглый год! Дискриминации на профессию я там не допущу! Чтобы мастер высшей квалификации, специалист шестого разряда по холодильным установкам, работал сборщиком чая! Это нонсенс! С учетом их жаркого климата – моя специальность будет там нарасхват! Я же классный холодильщик!

Она:

– Да. Ты был самоотверженный специалист по холодильным установкам. Настолько фанат своего дела, что не заметил, как в их холодных камерах придатки застудил. Тебе уже не пора?

Он:

– Кстати, да. Надо бы сбегать. Еще Исаак Наумович говорил, что в Израиле это излечивается на раз!

Она:

– Запросто! Проще, чем чай с куста! Раз! – и ты его пьешь цистернами, не заботясь о ближайшем туалете. Только не забудь, что за все надо платить. В Израиле все безумно дорого! Особенно медицинское обслуживание. (Вдруг спохватывается): Может быть ты из-за своей хронической протечки летишь туда? Боже мой! Конечно же! Как я раньше об этом не догадалась! Какой он к черту сионист! Он летит туда лечиться!

Он:

– Не правда! Я лечу по зову сердца! И прошу тебя – не будем уточнять у кого что протекает! Ты тоже емкость далеко не цельная!

Она:

– Перестань. Хотела бы я знать – с каких это пор в твоем русском сердце поселился неудержимый сионистский зов. Я тебе не сохнутовский комиссар, который заманивает евреев на обетованную. Можешь передо мной не рисоваться. Не старайся меня обмануть! По зову недержания ты летишь.

Он:

-Допустим! Но мое недержание обойдется нам в сущие копейки! Надо только будет стать членом какой - ни будь поликлиники.

Она:

– А про то, что туда не каждый член записывают, а только обрезанный, – про это Исаак Наумович тебе забыл сказать? Так что ты пролетаешь! Придется тебе, неостриженному, стричь все-таки чай. А тем, кто нанимает новых репатриантов обрезать чай, глубоко по барабану – обрезанные они сами или нет. Чай от этого хуже не станет.

Он:

– Мира, ну зачем ты такая безжалостная?! Откуда в тебе этот жестокий скептицизм? Или почему? Что я тебе сделал? Не забывай – в этой чужой, как ты говоришь, стране, живет твоя внучка!

Она:

– Он еще спрашивает!? Не хочу я в Из-ра-иль! Не хочу, хоть ты меня стреляй! Зачем ты меня туда тащишь? Я в Америку хочу! Со временем и Лилечка туда бы перебралась! Но даже Америка никогда не заменит мой родной балкончик с видом на Абрикосовую улицу. (Вдруг расплакалась): Милые мои соседи – Зоя Александровна, Сергей Степанович! Как мне будет вас не хватать в израиловке! Как будет не хватать мне нашего уютного дворика с беседкой, с вязаньем, с нашей общей дворовой собачкой Девочкой. (Плачет).

Он:

– Мира, дорогая, прошу тебя, успокойся. Уверяю тебя – в Израиле нам будет хорошо! Вот увидишь, как нам там будет хорошо! Считай, что мы уже там! Вон стюардесса сникерсы предлагает. Будешь сникерсы? Сладкие такие, такие вкусные!

Она сквозь слезы:

– Сам ешь свой шоколад в климаксе! Ты куда-то собирался. Иди в уборную!

Он встает и пятиться в туалет.

К Мире наклоняется соседка, сидящая сзади:

– Что вы действительно так убиваетесь, дорогая моя! У вас же там внучка! Я слышала - образование, полученное в Израиле, ценится во всем мире. А по "Русскому Радио" передавали недавно: главная проблема в Америке – это проблема образования детей!

Мира, промокая платком глаза:

– Надо же, такая культурная страна, а до сих пор не знает, как дети образуются!

Соседка:

– Нет, кроме шуток! У вас нет никаких оснований расстраиваться! В конце концов, мы летим в страну, в которой дочь простого плотника из Киева стала легендой нашего века! Знаете, о ком это я? Ее звали Голда Меир.

Мира:

– Честь ей и хвала, конечно, но меня это не утешает. Там еще живет поэт Губерман. Так вот он очень точно написал:

Отечества менять местами –

всегда несоответствий ком.

Одним коньяк пахнет клопами,

другим – клопы под коньяком.

Возвращается муж Миры. Жует сникерс. Садится в кресло.

Муж Миры:

– Оказывается, когда там нажимаешь на педаль, открываются такие дали, такая голубизна! Глаз не оторвать!

Мира:

– С ума сошел! Какая педаль! Какие дали! Это самолет «Сибирь», а не поезд «Красная стрела» из семидесятых! Где ты там видел педаль?

Муж Миры:

– Уж и помечтать нельзя! Интересно, что за земля сейчас под крылом самолета? Чья страна?

Соседка:

– Мне кажется, мы пролетаем над морем. Вон на экране ползущая точка. Это наш самолет. Внизу – Средиземное море.

Мира:

– Ты, Павлик, помочился в Средиземное море. И не заходя в его воды, вышел сухим, как истинный еврей. Еще до того, как в свой обожаемый Израиль не прилетел.

Муж Миры:

– Мира, я тебя очень прошу – угомонись! Или почему! Ну, должно же быть у тебя хоть какое-нибудь чувство патриотизма к еврейскому государству! Не опошляй Израиль! Ведь, по истории все Израилевы колена вышли из Палестины.

Мира:

– Вот только о патриотизме не надо. Тем более, применительно к евреям. Наш патриотизм рассеян по всему миру так же, как и сами евреи. Где наша родина, не знает никто! (После паузы): И потом! Брось ты эту свою дебильную присказку «или почему!». Что это за жлобство такое! От кого оно?

Муж Миры:

– Нет, не думай! Не от Исаака Наумовича!

В разговор вмешивается соседка:

– Моисей вывел нас из рабства, указал путь к земле Израилевой миллионы лет тому назад. Испокон века иудеи жили в Израиле. Но вышли мы все из Египта!

Мира нервно запевает:

– «Вышли мы все из народа дети семьи трудовой….»…

Соседка:

– Кто-то из великих заметил: «Патриотизм – это пристанище подлецов». Жить надо в таком государстве, которое уважает человека, не ограничивает его в свободе высказываний и передвижений! Ни в чем не ущемляет его права.

Муж Миры (вздыхает):

– С приходом Путина у нас отняли даже эту иллюзию. А она была! Ведь была вначале атмосфера подлинной демократии и плюрализма! Но, увы. Недолго музыка играла в городском саду. Коррупция, олигархи, дефолт, неуверенность в завтрашнем дне. Собственно, поэтому мы и летим. Вернее от этого!

Мира:

– Нет, вы посмотрите на этого квасного патриота! Что он несет! Успокойся, стахановец! На Красной площади тебя все равно не похоронили бы!

Соседка:

– Ой! Что вы такое говорите? Разве можно так при живом муже?

Мира:

– Не переживайте. Он еще нас с вами переживет. (После паузы): А вот если человек рождается в самолете, так он по праву может считать себя человеком мира! Испытывать любовь к авиации, к небу, а не к отдельно взятой стране. Боже мой! Как я мечтала жить в Сан-Франциско!

Соседка:

– Не расстраивайтесь. В конце концов, о Сан-Франциско можно и в Хайфе мечтать! А в Америке у вас должны обязательно быть родственники, готовые взять на себя материальную ответственность по обеспечению вас вэлфером. Иначе бы вы не прожили там ни дня.

Муж Миры:

– В Израиле это называется гаранты. Кстати, гарантом на жилье у нас будет Исаак Наумович.

Мира:

– Подпишет нам всякие финансовые бумаги и в Америку сбежит первым. А тебя за неуплату какой-то там машканты посадят в тюрьму. В лучшем случае выгонят на улицу. Будешь жить в своих чайных кустах.

Муж Миры:

– Как же ты Мира, любишь доверяться всяким непроверенным слухам, антисемитским наветам и бульварным газетным сплетням. В Израиле на улицах живут лишь отъявленные бездельники и симулянты.

Мира:

– Ладно. Не будем сейчас о грустном. О том, что нам предстоит.

Соседка:

– Ничего страшного вам не предстоит. Мы народ неистребимый. Всем врагам назло наше присутствие не только на обетованной земле, но и на любой другой есть доказательство и железное подтверждение нашей жизнестойкости и уникального еврейского ума. Подумаешь, репатриация!

Мира:

– Но я предпочла бы эмиграцию. Улавливаете разницу? Эмиграцию.

Соседка:

– Улавливаю. Давайте я расскажу вам очень давнишний, печальный эпизод из жизни одного святого-мученика. Может, он успокоит вас. Когда ему отсекли голову, он взял ее в руки и пронес более двадцати метров! Городская толпа была в шоке. Но на одного старого еврея-парикмахера, наблюдавшего за казнью из окна своей цирюльни, это не произвело сильного впечатления. Он только пожал плечами: «Подумаешь, – сказал парикмахер, – азохен вей! В таких случаях трудным бывает только первый шаг».

Мира:

– А сам, наверное, скоренько сбежал за границу! Чтобы следующая башка была не его! (Глубоко задумавшись):

Да, Павлик! Такую глупость, которую совершаем мы сейчас, могут отчебучить только люди, начинающие сильно стареть. (Снова начинает всхлипывать).

Муж Миры, прижавшись к жене, поглаживая ее волосы:

– Что поделаешь, дорогая! Для нас это единственный способ долго жить. Между прочим, Израиль занимает одно из первых мест в мире по продолжительности жизни евреев.

Мира всхлипывая:

– А я все равно хочу в Америку! Хочу в Америку! Хочу в Сан-Франциско!

Затемнение, музыка. Конец первого действия.

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

В салонах самолета пассажиры ужинают. Мира, пристально разглядывая на вилке нечто:

– Что это такое? Фрикаделька? Тефтель? Как это можно кушать вообще?

Муж Миры:

– Вообще по идее должны быть знаменитые сибирские пельмени. Но они кончились. Так мне сказали перед посадкой. А это, дорогая моя, фалафель! Национальное блюдо израильтян! Правда, для объективности надо добавить, что позаимствовали они эту еду у арабов. Фалафель остался с утреннего рейса израильского самолета «Эль-Аль». Дабы арабы не обижались и чтобы избежать международного конфликта, решили фалафель не выбрасывать, а перебросить на «Сибирь». Последняя установка Путина! Это тоже мне сказали перед посадкой.

Мира нехотя жует:

– Фуфло это какое-то, а не то, что ты назвал арабской едой. По-моему, это уже один раз кто-то ел!

Муж Миры:

– Не нравится – не ешь! Это, конечно, не твои крупнокалиберные котлеты, но в этих фалафелях есть своя экзотика.

Мира:

– Ты как хочешь – можешь питаться в Израиле экзотикой! Я же бросила в баул большую мясорубку! Буду крутить мясо! Вместо экзотики я предпочитаю свиные котлеты.

Муж Миры:

– Тихо ты! Про свинину ни слова! Свинья в Израиле – как корова в Индии. Священное животное! А где ты видела, чтобы священное животное жрали? Его можно только любить или ненавидеть. В Индии корову любят, а в Израиле свинью ненавидят! Не кашрут, одним словом. Понятно тебе? Или почему!

Мира:

– Вот ради только одного этого стоит Америку предпочесть Израилю. Потому что американцы с одинаковым удовольствием уплетаю и говядину, и свинину, без оглядки на их святость.

Муж Миры:

– Так. Закрыли эту некошерную тему! Съешь еще один шарик и доешь салатик.

Мира:

– Да провались эти шарики! Я хочу нормальную киевскую котлету!

Муж Миры делает страшные глаза, шепчет на ухо:

– Ну, потерпи немного! Прилетим, буду помогать тебе их крутить! А что ты еще положила в баул?

Мира:

– Все, что не облагается в аэропорту налогом. Мясорубки две. Три циркониевых браслета, четыре хозяйственных сумки на колесиках. В Израиле это дефицит. Вот, пожалуй, и все. Да чуть не забыла. Пару больших ножниц.

Муж Миры:

– А ножницы для чего?

Мира:

-Как для чего. Как для чего!? Чтоб у тебя был свой инструмент в чайных кустах.

Муж Миры:

– Это тебе Исаак Наумович подсказал? Или почему?

Мира:

– Нет. На этот раз обойдемся без Исаака Наумовича. Это я сама догадалась.

Неожиданно к ним обращается какой-то мужчина. Он сидит через проход от них в одном ряду.

Мужчина:

– Вы, я вижу, летите в Израиль впервые. Должен вас обрадовать. Свинина в Израиле, во многих городах вышла уже из подполья. Она почти легализовалась. Свиную котлету теперь можно даже заказать в ресторане.

Мира:

– Что вы говорите! То есть не такая она уж и святая! Ну, слава тебе господи!

Муж Миры:

– А вы, я догадываюсь, там живете. Ну и как там, пообвыклись? Как вам там живется?

Мужчина:

-В общем, ничего. Вам же мне хочется сказать следующее: совершая алию, вы переходите из разряда унизительной российской нищеты в разряд опрятной и благополучной бедности.

Мира:

– Ничего себе прогноз! Это почему же? Мы не собираемся сидеть на пенсии. Муж у меня прекрасный специалист по холодильным установкам. Он, надеюсь, не будет окучивать чайные кусты. Я – преподаватель английского языка. И если не светит мне Сан-Франциско, то место преподавателя в хайфской школе я, думаю, получу. Мы были далеко не богатыми в России, но элементарные материальные блага имели. Надеюсь иметь их и в Израиле.

Мужчина иронично улыбаясь:

– Я давно живу в Израиле, но никогда не буду в состоянии понять своим еврейским умом таинственного принципа, по которому распределяются у нас эти, мягко говоря, материальные блага.

Муж Миры заинтересованно:

– Что вы имеете в виду?

Мужчина:

– Я имею в виду недавнее решение Кнессета, согласно которому депутаты, которые не были избраны вторично в Кнессет, должны получить, и не сомневайтесь – получат из государственной казны, – компенсацию в размере четырех заработных плат. То есть, другими словами, каждый из них, уходя из нашего еврейского парламента, получит по 120 тысяч шекелей!

Муж Миры:

– Да вы что! Неужели! Это поразительно! Чистая обираловка народа! Столько не имеют даже депутаты российской госдумы!

Мира:

– Бог с тобой, Павлик! О чем ты говоришь! Они же получают в рублях. А в шекелях и Жириновскому не платят!

Мужчина:

– Представляете сколько вашему супругу нужно установить холодильных установок, сколько посадить чайных кустов, чтобы заработать такие деньги?

В разговор включается соседка:

– Это объясняется только одним. В Кнессете решающее слово всегда имеют члены религиозных партий. Ортодоксы! Это их рук дело! Знаете, недавно мой приятель рассказывал, как однажды в субботу на автомобиле проезжал через один шибко религиозный город. То ли Бней-Брак, то ли Брак-Бней. Не помню. Не важно. Важно, что буквально под колеса его машины неожиданно бросился какой-то рав. Поп, по-нашему. Мой знакомый, естественно, затормозил. Подумал по простоте душевной, что, может, машина срочно понадобилась, жена рожает, да мало ли что. А этот верующий буквально повис у него на руках, натурально стал рычать, брызгать на ветровое стекло слюной и кусать его, где ни попадя!

Муж Миры:

– Понятно. Приступ эпилепсии. Несчастный! Лечиться ему надо.

Соседка:

– Да никакого приступа эпилепсии! Хуже! Как выяснилось позже, вел он себя так из-за того, что нельзя в Израиле в субботу разъезжать на машине! Мой товарищ был сильно этим верующим искусан. Ему потом знакомый врач-ветеринар прививку сделал. Слава богу, все обошлось! Признаки бешенства у Иосифа не наблюдались.

Муж Миры:

– Ну, вы подумайте! Я слышал об этом, но не знал, что это настолько серьезно и так запущено! Скажите, а на велике в какие дни кататься можно? Мы с женой два велика складных везем.

Мира:

– По-моему, на велосипедах можно кататься всегда. Во всяком случае – хорошо, что они у нас, Павлик, складные.

Муж Миры:

– Почему хорошо?

Мира:

– Ну какой ты у меня недогадливый! Перед синагогой будем их быстро складывать напополам и тащить на себе.

Муж Миры:

– На себе?! Хорошенькое дельце! На себе!

Мужчина, не скрывая улыбки:

– А как вы хотели? Познание вековых иудейских традиций достаются российским евреям непросто. За все нужно платить. Только я вот что хочу вам сказать: чем пуще верующий в своем рвении желает заставить жить всех по его, ортодоксальным, порядкам, тем он сам все дальше и дальше от бога. Вы не согласны со мной?

Пассажиры задумались. Повисла пауза.

Мира:

– Господи! Зачем я поддалась на уговоры этого несчастного холодильщика! Куда я лечу!? В Америке подлинная демократия! Там даже на водном велосипеде можно в любую синагогу заехать! И ни один раввин тебе не бросится под колеса! Зачем я уступила этому великому сионисту!

Муж Миры:

– Это я сионист? Я сионист? Ну, допустим, допустим, я сионист! Только в самом человечном, в самом русском, самом ленинском смысле этого слова! Я сионист с кристально чистой душой! Так что ты не отчаивайся, Мира, и не убивайся! Подтверждением моих слов может служить тот факт, что мы не сожгли окончательно за собой мосты! Не забывай, по чьей инициативе мы сохранили российское гражданство! Или почему?

Мира:

– Сохраняют беременность, да будет тебе известно! А от гражданства отказываются или наоборот, почемучкин несчастный! Подумаешь, не отказались от гражданства! В штатах оно нужно было бы мне, как прошлогодний снег! А так – гуд бай, Америка, гуд бай, как поется в одной очень правильной песне. Ой, не могу! Я сейчас разрыдаюсь!

Муж Миры:

– Давай без истерики, Америка! Не драматизируй, пожалуйста!

Мира:

– Тебе никуда не надо, Павлик? Сходи, полюбуйся через дырку в унитазе! Уж не любимая ли наша держава раскинулась внизу? В противном случае просто порадуешься голубым далям!

Соседка:

– Вот слушаешь вас, дорогие мои попутчики, и лишний раз убеждаешься, с особым проникновением осознаешь – какие умные и светлые еврейские головы! Мира, постарайтесь понять одну вещь. Наше присутствие на обетованной земле есть подтверждение нашей жизнестойкости и уникального еврейского ума! Всем врагам назло! А проживание евреев в любом другом конце света только ослабляет эту особенность, данную нам богом. Ну, зачем вам, Мира, Америка? Далась она вам!

Муж Миры смотрит на часы, молча встает и пробирается в туалет. Мира, глядя ему вслед:

– Если бы вы знали, что есть моя жизнь? Моя жизнь есть сплошное кладбище несбывшихся надежд! Вот и Сан-Франциско там улегся. (После паузы): А так хотелось загорать на море и трепаться по-английски!

Соседка:

– Как я завидую людям, владеющим хоть одним иностранным!

Мира:

– А вы, наверное, владеете ивритом?

Соседка:

– Нет. Мой иврит лежит там же, где ваш Сан-Франциско. Тем не менее, иврит, если живешь в Израиле, – это праздник, который всегда с тобой.

Мира:

– Кстати, а какие в Израиле отмечают праздники? Я о них практически ничего не знаю.

Мужчина:

– Мне нравится Пурим. Веселый праздник. Дети и взрослые наряжаются в костюмы, надевают смешные маски. Три дня люди празднуют свое спасение от персидского царя Ахашпероша и едят мучные уши его советника Омана. Пьют вино и поют веселые песни. Даже одну из репертуара Клавдии Ивановны Шульженко.

Мира:

– Из репертуара Шульженко? Очень интересно! Какую же?

Мужчина:

– А вот послушайте. Я только припев помню. (Поет):

Давай за Пурим пропустим по одной!

Давай за Пурим, товарищ мой!

Все улыбаются. Возвращается Мирин муж.

Мира:

-Ну, что там интересного, Павлик, видно в объективе туалета? Или почему?

Муж Миры:

– Перестань меня передразнивать. Тебе это не идет.

Мужчина:

– Не ссорьтесь, ребята! Ну, не достанется вам, Мира, американский вэлфер, зато в Израиле у вас будет корзина абсорбции.

Мира:

– Корзина абсорбции! А что в ней?

Мужчина:

– Корзина, полная абсорбции! Разве этого мало?

Мира:

– Какое счастье! Полная корзина абсорбции! Что мне с ней делать?

Муж Миры:

– Будешь в нее белье складывать, Мира! По-моему, это удобно.

Мира:

– Только корзины с бельем для полного счастья не хватало мне в новой стране! Только корзины с бельем! О горе мне! Квартиру сдали за гроши, дачку продали за те же деньги! Не забудет ли Зоя Александровна поливать цветочки на балконе? Ох, уж эти бесплатные кусочки сыра в мышеловке!

Неожиданно в салоне самолета раздается тоненький звоночек мобильника, и в проходе, перед кабиной пилота, тут же вырастает фигура Первого террориста. Он резким движением рук хватает стоящую к нему спиной стюардессу и приставляет к виску пистолет. Лицо до самых глаз закрыто черной повязкой. В полумраке блестит только лысина и пистолет в руке.

Первый Террорист:

– Внимание, господа! Всем оставаться на местах! Руки за головы! Никому не двигаться и сохранять спокойствие! Это захват самолета!

Люди в ужасе оцепенели. Воцарилась мертвая тишина. Другой голос с хвостового отделения самолета:

– Руки за головы! Вы что, не поняли?! Всем руки за головы! Не вставать! Никому не оборачиваться! Не оборачиваться, я сказал!

Пассажиры начали медленно поднимать руки. После шока стали раздаваться первые робкие голоса, всхлипы женщин и детей:

– А кто вы? Что вы? Что вы хотите? Как это все понять? Отпустите стюардессу! Откуда вы? Что вам надо? Объяснитесь!

Человеческие голоса крепнут, растет недовольный людской гул, сквозь который слышны короткие реплики захвативших самолет. Вместе с молвой и ропотом возникает тревожная музыка. Затемнение. Занавес.

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Салон самолета. Пассажиры сидят в страшном напряжении. По проходу, пристально вглядываясь в каждого, прогуливается Второй Террорист в малиновом пиджаке с большим круглым значком «Мастер по герболайфу». В руках огромный пистолет. У входа в пилотскую кабину Первый Террорист в черной маске по-прежнему удерживает стюардессу.

Первый Террорист:

– Значит, еще раз, девочка, объясняю тебе! Заходишь к пилотам и передаешь записку с перечнем наших требований! И только чтоб без фокусов! Иначе будет плохо!

Муж Миры:

– А какие ваши требования, позвольте вас спросить? Что вы хотите? Какую политическую или террористическую организацию вы представляете?

Первый Террорист:

-Не твое дело! Тоже мне – папарацци нашелся!

Мира:

– Нет, позвольте! Как это не его дело! Это еще как его дело! Это дело всех летящих в этом самолете. Понял, шар бильярдный! Ну-ка отпусти девочку и отвечай – каковы ваши намеренья? Назови самый главный пункт из вашего списка требований! Или почему?

Первый Террорист (отпускает стюардессу):

– Что почему! Что почему! По кочану! Я председатель стачечного комитета угольщиков Карагандинского угольного бассейна при «ДНД». В хвосте самолета – мой зам.

Мира с удивлением:

– Это же с каких пор родное совдеповское ДНД стало стачечным комитетом? Интересы каких угольщиков охраняет комсомольская дружина?

Первый Террорист:

– ДНД – это народное, демократическое движение «Дайте наши деньги!». Гражданский фронт российских шахтеров, учителей, водителей-дальнобойщиков, врачей, ветеринаров и прочих обнищавших рабочих, крестьян и интеллигентов. У них одно требование к правительству: рассчитаться! Они сидят на всех площадях и дорогах необъятной России! Стучат касками! Бедные, наивные люди! Умом Россию не понять! Тем более, шахтерским! Ум ихний полжизни под каской! Наше терпение с Ацтеком кончилось! Иди, подружка, сообщи пилотам, что самолет меняет курс и летит в Америку! Нам терять нечего! (Подталкивает стюардессу к дверям пилотской кабины. Та исчезает за ними). Там, в Штатах будем говорить о вопиющем произволе и безобразии, об ущемлении наших прав госпоже Кандолизе Райс! Или Обаме! Не долетим – пойдем на крайний шаг – взорвем самолет!

Муж Миры:

– В принципе, я солидарен с вами. Только зачем самолет угонять! Полетели бы, как все нормальные люди!

Террорист:

– У нормальных людей есть деньги на билеты, а мы ненормальные, потому что нищие! Из богатого попробуйте сделать террориста! Ему это надо? А из русского нищего не то что террориста – камикадзе можно сделать! Потому как только хронически недоедающий русский с пустым желудком может объявить себя террористом! На самолет броситься, как на амбразуру!

Мира:

– Простите, уважаемый угольщик! Если я правильно поняла вас – мы летим в Америку? Так вы сказали!? Мы летим в Америку!?

Второй Террорист, патрулирующий в проходе, подходит к ряду, в котором сидят Мира с мужем:

– Правильно, правильно, бабуля! В Америку! Мы летим в Америку! А куда летите вы, об этом уже даже летчик забыл! (Громко смеется на весь самолет).

Мира террористу:

– Это я бабуля!? Я бабуля!? За бабулю ответишь! В Америке! (В неописуемой радости, обращаясь к лысому):

– Товарищи налетчики, милые нищие шахтеры и угольщики! Родные мои! Так и я лечу с вами в Америку! А с нами муж мой – Павел Алексеевич!

Лысый террорист:

– Кто с нами в Америку, как эта семья, – может опустить руки. А кто летит в Израиль – руки поднимите!

Над креслами поднялось десяток рук. Муж Миры встал со своего места.

Лысый террорист:

– Я сказал – руки опустить, а не вставать. Сядь на место, Павел Алексеевич!

Муж Миры:

– Товарищи, мне нужно в туалет. Отпустите по маленькому.

Лысый террорист:

– Ладно. Давай бегом! Одна нога здесь другая там! Только имей в виду, Павел Алексеевич! Самолет заминирован! Малейшее сопротивление группе захвата – и я нажимаю на кнопку! Сибирская этажерка рухнет в океан! Ацтек! Проследи за ним!

Террорист в малиновом пиджаке провожает до туалета мириного мужа. Лысый террорист, размахивая пистолетом:

– Имейте в виду, господа пассажиры! Ваши жизни в ваших руках! Будьте благоразумны!

Стучит с нетерпением в дверь пилотской кабины:

– Летчики! Командир! Что вы там так долго обсуждаете? Даю вам пять минут на ваш правильный выбор! Если стюардесса выйдет с отрицательным ответом – вы не представляете, что начнется! Будем убивать по одному! И начнем со штурмана! Срочно запрашивайте наземные службы аэропорта имени Кеннеди, чтобы готовили полосу для посадки! Или стюардессу убьем!

Соседка:

– Господи! Неужели они ее убьют! Бедная девочка!

Мира:

– Вы за что голосовали – за Америку или за Израиль?

Соседка:

– Я – как и вы! За Америку, за Сан-Франциско!

Мира:

– Умница! Правильно сориентировались! Чем больше будет на борту сторонников террористов, то есть, я хотела сказать, сторонников Америки, тем меньше будет жертв!

В проходе появляются Мирин муж и террорист. Мирин муж, обращаясь к террористу:

-Ты не поверишь, но результат превзошел все мои ожидания. До приема этого рецепта бегал каждый раз с интервалом 15-20 минут. Сейчас пока лечу, откликнулся на позыв только два раза!

Террорист:

– Да ты что! Я же бегаю буквально каждые три минуты! Представляешь – работать не могу! Отвлекает страшно! Я ж не могу одновременно писать и держать клиентов под прицелом! Будь другом – спиши рецепт! Что я только ни пробовал – ничего не помогает! Хоть ты его вяжи!

Муж Миры:

– Вязать его не надо! Что он тебе, заложник в самолете, что ли? С ним надо быть ласковее! Ты не представляешь, как тебе повезло, что ты встретил меня! Что угоняете самолет в котором лечу я! Значит так! Записывай!

Террорист лезет в карман пиджака за ручкой, достает блокнот. Террорист:

– На! Подержи!

Отдает мужу Миры пистолет:

– Диктуй, записываю!

Муж Миры напрягает лоб, диктует:

– Надо настругать пять куриных попок! Строго только куриные задницы! Зафаршировать их мелко-мелко размолотым грецким орехом, добавить туда три чайных ложки сахару…

Террорист:

– Не тарахти так быстро! Не на самолет же опаздываем!

Муж Миры продолжает:

– Это все настаивается в заварке чая Высоцкого ровно сутки. И обязательно надо хранить в холодильнике! Принимать по столовой ложке строго сразу после телепрограммы «Скажи болезни “нет”». Будешь этого придерживаться – забудешь, в какую сторону дверь туалета открывается! На собственном опыте убедился!

Мира:

– Ему этот рецепт земляки с Украины прислали. Не верил, что поможет! А теперь только перед сном принимает! И то не каждую ночь!

Террорист:

– Вы не поверите, дорогая моя! Куда я только ни обращался. И к нетрадиционным медикам, и к народным целителям, и к знахарям разным! Последний раз в центре многопрофильной медицины был, что в Тель-Авиве. (Тычет пальцем в значок). Стал активным потребителем герболайфа! Нормально уже год не питаюсь, а только добавки потребляю!

Муж Миры очень заинтересованно:

– Ну и как! Помогает?

Террорист:

– Я тебя умоляю! О чем ты говоришь! Нормально не только не питаюсь, нормально по маленькому сходить не могу! Короче, профилей в ихнем центре действительно много, но главный профиль – выколачивание денег.

Мира, обращаясь к мужу:

– Вот тебе твой цивилизованный Израиль! Вот тебе первое место по продолжительности жизни! Поворачивается к террористу:

– Скажите, товарищ, мы уже летим в Америку? Легли на курс?

Террорист:

– Мы еще ни на кого не легли! Мы еще даже не знаем, хочет ли лететь с нами экипаж!

Лысый террорист пистолетом стучит в двери пилотам:

– Вы что там, заснули?! На автопилоте нас везете! Считаю до трех! Сейчас открываю стрельбу! Кто не спрятался – я не виноват!

Из пилотской кабины выходит стюардесса.

Стюардесса:

– Командир экипажа в принципе не против. Против летчики. Вместе они ищут консенсус.

Лысый террорист, обращаясь к пассажирам:

-Не! Как вам это нравиться! Они ищут консенсус. А нас как будто тут не стояло!

Стюардесса:

– Но дело не в этом! Штурман сказал, что можем не дотянуть до Америки. Не хватит горючего.

Террорист:

– Много понимает ваш штурман! Где он учился? Это просто отговорка! Горючего ему хватит даже на обратную дорогу!

Стюардесса:

– Штурман – это фамилия командира экипажа. Штурман Зяма Абрамович.

Террорист:

– Короче! Я включаю счетчик! Если Зяма Абрамович не одумается, мы взорвем самолет! Так ему и передай!

Стюардесса скрывается в пилотской кабине. Пассажиры сидят в напряжении. Лишь мужчина, сидящий через проход в одном ряду с Мирой, спокойно читает какую-то книгу.

Мира:

– Как можно в такой обстановке спокойно читать!? Сейчас, когда решается моя судьба - буду я жить в Сан-Франциско или в Хайфе? Что вы хоть читаете? Танах?

Мужчина:

– Нет. Не Танах. Это интереснее. Книжка называется «27 глав из жизни Матросика». Автор русско-израильский писатель некто Дмитрий Аркадин. Купил по случаю в Шереметьево, чтобы не скучно было лететь. Купил и не жалею. Азартно пишет!

Мира:

– Про любовь?

Мужчина:

– Про любовь! И не только! Про репатриацию в Израиль одной весёлой компании на борту военной субмарины!

Соседка:

– Ой! Я слышала об этой книге! Она даже была выдвинута на соискание Ленинской премии, которая присуждалась всегда ко дню рождения Ленина. Но автору не повезло. Пока раскручивали его имя, дни рождения Владимира Ильича перестали отмечать, Ленина незауважали, а вместе с ним и автора. Он обиделся – укатил в Израиль. И правильно сделал! В Израиле сегодня эта книга – бестселлер!

Из пилотской кабины выходит радостная стюардесса.

Стюардесса:

– Товарищи пассажиры и товарищи террористы! После недолгих препирательств между членами экипажа, после голосования, победой большинства самолет взял курс на Америку! Аэропорт имени Кеннеди дал добро на посадку!

Слова стюардессы потонули в возгласах пассажиров. Кто-то возмущается, кто-то ликует. Кто-то хлопает в ладони, кто-то в горе заламывает руки. Слышны реплики: «Остановите самолет, я хочу выйти! Убейте меня! Мне без Израиля не жить! Дайте! Дайте мне парашют! Я сейчас прыгну! Есть у вас парашюты?». В проходе столпились четверо бородатых мужчин в кипах и усердно молятся. Мира пританцовывает на месте и поет:

– America! America! Let my people go! Да здравcтвует Сан-Франциско! Моя мечта сбывается! Спасибо, господа террористы! Ацтек, где ты? Ты готовишь уже рецепт или еще в туалете? Будь здоров, Ацтек!

Лысый террорист:

– Господа! Господа! Сохраняйте спокойствие. (Всматривается в иллюминатор). Я ни черта не вижу в этом окошке! Темень! Давайте сверим часы! На моих три пятнадцать! К рассвету должны увидеть огни Гудзонова залива. В противном случае взорвемся! Мой палец по-прежнему на детонаторе бомбы! Я не очень-то доверяюсь этим штурманам! У них вечно семь шабатов на неделе. Так что пассажиры не обольщайтесь!

Где-то в глубине самолета, в каком-то из рядов громко заплакал ребенок.

Лысый террорист:

– Чей это ребенок плачет? С детства не люблю, когда маленькие плачут! Зря девочка расстраивается! Пока, похоже, все идет по плану. Мамаша, успокойте же доченьку.

Пассажиры слышат, как мама разговаривает с девочкой:

– Эту я уже пела? Ну, давай про других зверят.

Ехали медведи

На велосипеде.

А за ними кот

Задом наперёд. Как там дальше! Черт, забыла!

Из туалета выходит Ацтек:

А за ним комарики

На воздушном шарике.

Пассажиры подхватывают:

А за ними раки

На хромой собаке.

 

Девочка улыбается во все лицо. Лысый террорист тоже доволен:

– Молодцы, комарики, правильно себя ведете. Читайте стишки дальше! Тогда шарик наш приземлиться, где надо. В пасть крокодила не попадет и не взорвется!

Ацтек, подойдя к Мириному мужу:

– Как только приземлимся – сразу на Брайтон-Бич! За куриными задницами. У меня там Семен из Одессы лавку мясную держит. Я думаю, сотрудники американской службы безопасности нас долго не будут мурыжить. Мы ж ничего криминального не делаем. Чуковского с пассажирами разучиваем! С пассажирами нам повезло.

Мира:

– А Штурман Зяма Абрамович чего стоит! Он находка для воздушных пиратов! И сообщник мне твой лысый нравится! Очень дипломатично себя ведет!

Ацтек:

– O! Жаль, Мира, что вы незнакомы с его сыном! Сын весь в отца! Своими способностями поражает всех. Чего он только не может! Вы бы только знали!

И не поступиться совестью не может, и молчать не может, и пройти мимо не может, и сдержаться не может, а главное – терпеть не может! Губернатор играет, и поет, и пишет, и вышивает крестиком! Знает восемь иностранных языков, не считая матерного и эсперанто! Принимает активное участие в художественной самодеятельности! Артист оригинального жанра! Виртуозно метает ножички в стенку! А как разбирается в картах! Любую читает с закрытыми глазами!

Мира:

– Ну, это же надо! С губернатором, специальность которого – геокартограф, можно многого достичь народу. Как, должно быть, повезло горожанам, где он работает. А какого города он губернатор, какого края?

Ацтек:

– Губернатор – это его погоняло! То есть кличка такая. Говорю вам он – вундеркинд с Колымского края! А как рисует! Выставляется в Матросской тишине, как маститый художник. На очереди Владимирский этап! Сам весь с головы до пят в наколках! Идет – и на ягодицах колокола звенят! Его бабушка, когда приходит к нему на свидание, всегда удивляется. Говорит мне: «Что можно, Юрочка, сделать? Васин талант выбрал себе дурное помещение – тюрьму!».

Ацтек протягивает Мире руку:

– Вообще-то я Юрий. Ацтек я только тогда, когда самолеты угоняем.

Мирин муж:

– Ничего страшного! Не место красит человека, а стены и забор, которые красит человек!

Между тем пассажиры читают стихи:

Волки на кобыле.

Львы в автомобиле.

Едут и смеются, пряники жуют!

Тра – та – та, тра -та -та! Мы везем с собой кота! Чижика, собаку! Мышку-забияку! Обезьянку, попугая – вот компания какая! Вот компания какая!

Слышны голоса: «Смотрите! Смотрите! Огни Нью – Йорка!» – «Да и вправду – вон статуя свободы!» – «Америка, Америка!». Плач, смех, неразбериха. Звучит веселая музыка.

 

ЗАТЕМНЕНИЕ, ЗАНАВЕС

 

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 

Раннее утро. Просторный зал терминала аэропорта. В углу под усиленной охраной стоят террористы в наручниках. Рядом, в креслах сидят недавние пассажиры-заложники. Сотрудник службы безопасности собирает их паспорта. Террористов окружает толпа папараци. Лезут к ним с микрофонами и звукозаписывающими устройствами.

Папарацци:

Чьи интересы вы представляете? Что вас подвигло на этот шаг? Ущемление гражданских прав в России? Вы диссиденты? Отказники? Политзаключенные? Несколько слов о себе для прессы и телевидения!

Лысый террорист, уже без маски:

Требуем русскоязычного адвоката! Говорить будем только при нем! Требуем пресс-конференцию! Требуем организовать встречу с комиссией по правам человека. Нам есть что рассказать о КГБешнике Путине, о содержании заключенных в тюрьмах, о насилии на рынках лицами кавказской национальности приезжих шахтеров! Но главное о том, что зарплата за девять месяцев прошлого года так и не выплачена угольщикам в третьем квартале текущего! А это обещала сделать нам аграрная фракция!

Террористов под конвоем уводят. Террорист Ацтек гремит наручниками, прощаясь с Мирой и ее мужем:

– Павел Алексеевич! Значит, большие куриные задницы! А внутрь напихать грецкий орех? И все как рукой снимет! Спасибо за драгоценный рецепт! До свидания, Мира! Берегите мужа! Дай бог, еще свидимся!

Муж Миры кричит вслед:

– Ацтек, скажи болезни «нет!».

Мира:

– А Америке скажи «да!».

Террористы скрываются за какими-то дверями. Из других дверей выходит рослый негр в форме капитана службы безопасности. Капитан, заглядывая в какую-то бумажку, с сильным акцентом:

– Песенжир Пафел Алесеич Му – му…

Муж Миры:

– Мухин! Мухин моя фамилия! Это я! Я здесь!

Капитан жестом приглашает его пройти с ним:

– (Welcome!

Муж Миры с готовность срывается.

Мира:

– Прежде всего попросись у них пописать! Не стесняйся! Мы уже, слава богу, в Америке!

Капитан увлекает мужа Миры с собой.

Соседка из самолета:

– Смотрите! Заинтересовались специальностью вашего мужа. Холодильщики Америке нужны не меньше, чем в Израиле.

Мира:

– Пусть Исаак Наумович срезает там пакетики с чаем, а мой Павлик будет здесь работать по специальности. Английский он прекрасно знает! Правда, со словарем! Немножко грустно, когда сбываются мечты! Даже не верится! Сегодня я увижу Сан-Франциско! Поедем с нами в Сан-Франциско!

Соседка:

– Спасибо вам за приглашение, конечно, но мое сердце все-таки в Израиле! Я вернусь туда на ПМЖ.

Мира:

– На постоянное жительство, что ли? Что ж вы в самолете руку тянули за Америку?

Соседка:

– Стыдно признаться, но, наверное, из-за страха перед террористами. Не хотелось умирать ни с того, ни с сего! Чтоб вас морально поддержать. А теперь отсюда, из американского аэропорта, я заявляю смело – лечу в Хайфу, к дочке!

Мира:

– Ни с того, ни с сего и Америка с неба не падает! Но хозяин – барин. Каждый сам для себя выбирает страну. Спасибо вам за поддержку, за риск. (После паузы): А мы получим гражданство и сразу заберем к себе внучку. Она будет тут учится на лойера.

Соседка:

– На кого, простите?

Мира:

– Лойер – по-американски адвокат. Девочка мечтает стать адвокатом.

Двери открываются. Из кабинета выходит муж Миры. На нем нет лица. Он бледен, руки дрожат. Пальцы черные.

Мира:

– Ты что, описался? Почему у тебя такой потерянный вид? Вечно ты влезешь в какую-то краску!

Муж Миры, нервно облизывая пальцы:

– Это не краска. Это у меня брали отпечатки пальцев.

Мира:

– Отпечатки пальцев!? Ты что, убийца какой-нибудь! Ты что, маньяк?! Что они себе позволяют!?

Муж Миры:

– Я не описался! Я хуже! Я – знакомый Фиделя Кастро!

Мира в шоке:

– Чей ты знакомый?

Муж Миры:

– Я знакомый председателя партии коммунистов с острова свободы Фиделя Кастро. Слышала про такого? А я не просто слышал, а сфотографирован с ним на одной фотографии. Это меня и погубило.

Мира:

– Ничего не понимаю! Что за бред ты несешь! У тебя что, крыша в Америке поехала от счастья?

Муж Миры:

– Ага. Поехала. Поехала в сторону Израиля.

Появляется капитан. В руках паспорта Миры и ее мужа, проездные документы и толстая синяя папка.

Мира:

– What has happened?

Капитан что-то спокойно говорит Мире. У той вытягивается лицо. Глаза делаются круглыми. В страшном волнении Мира каждую его фразу повторяет по-русски.

Мира:

– Нас выдворяют из страны? За связь с Кубой?! Что? Эта папка досье на мужа? Муж в 1972 году водил Фиделя Кастро в Москве по родному заводу? Хвастался достижениями социализма? Эти связи рассматриваются сегодня как порочащие Америку? Что? В ваших глазах Павел Алексеевич человек опасный! Он подлежит срочной депортации?! О! Несчастье! О-о-о, горе мне! О, моя жизнь – кладбище несбывшихся надежд! Я сейчас сама там лягу!

Падает в обморок на руки соседке. К ней летят с нашатырным спиртом, машут перед лицом руками. Капитан беспристрастно сует в руки Мириного мужа документы, криво улыбается, отдает честь и уходит. Терминал гудит, как растревоженный улей. Служащие аэропорта подхватывают за руки бледного Мириного мужа, хватают его баул и ведут к стойке регистрации ближайшего рейса на Тель-Авив. Сзади соседка тащит бьющуюся в конвульсиях Миру.

Мира:

– Что ты наделал, барбудас!? Я таки похороню тебя у кремлевской стены, кубинский шпион! Конспиратор с холодильных установок! Боже мой! С кем я связала свою жизнь!? Чегевара писанный! Революционер с Острова Свободы! Век мне не видать ее, по Сан-Франциско не прогуливаться! Ацтек, родной, где ты?! Почему ты не пристрелил Павла Алексеевича в самолете?!

Депортируемые теряются в толпе. Звучит «Прощание славянки», затемнение, занавес.

 

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

 

И снова сцена представляет салон самолета. Звучит фонограмма: Уважаемые пассажиры! Вас приветствует экипаж самолета израильской авиакомпании "Эль-Аль", совершающий рейс номер S7-223/458 по маршруту Нью-Йорк – Тель-Авив. Самолет летит на высоте 11 110 метров, скорость 850 км в час. Время в пути 7 часов 30 минут. Командир корабля и экипаж желают вам счастливого полета!

Безутешную Миру муж пичкает успокоительными таблетками.

Вот еще эту выпей, и все пройдет, и успокоишься.

Мира:

– Отойди от меня, борец за свободу Кубы! Видеть тебя не могу! Ты мне всю жизнь испоганил!

Соседка:

– Как же вы так оплошали, Павел Алексеевич!? И сейчас и тогда, когда снимались с Фиделем Кастро! Как вас угораздило сфотографироваться с непримиримым врагом Америки?

Мирин муж:

– Да это все ошибки юности, уважаемая Полина! Поди в то время знай, кто твой друг, кто враг! В те годы я был молодым председателем парторганизации завода, «Би-Би-Си» слушал нерегулярно. Но видите! Все-таки директор завода не ошибся во мне, прикрепив к бородатому! Все меня наставлял: «Поводи его по цехам, убедительно продемонстрируй преимущества нашей социалистической системы перед американским империализмом».

Соседка:

– Но вы должны были знать, что Куба, как тогда, так и теперь – единственный коммунистический островок под боком у Америки! А потому всегда вражеский островок для американцев!

Муж Миры:

– Да не знал я! Голоса сильно глушили, слышно было их отвратительно плохо! Ну кто мог подумать тогда, что простой наладчик холодильных установок находится под пристальным оком американской разведки! Что я у них под колпаком! И все из-за того, что демонстрируя этому бородатому кубинскому Карабасу-Барабасу нашу новую заводскую холодильную установку, стрельнул у него гаванскую сигару. Он тут же презентовал мне целую коробку. Полез целоваться. В этот момент нас и сфотографировали.

Соседка:

– Вы проявили политическую близорукость – целовались с Кастро, когда Куба для Америки была и остается ненавистной, как, скажем, сегодня всему арабскому лагерю Ближнего Востока ненавистен Израиль!

Муж Миры:

– А откуда я тогда мог знать, что угольщики с Караганды полетят с нами в Израиль, а потом повернут самолет на Америку? Откуда я знал, что у меня будут снимать отпечатки пальцев? Или почему?

Мира:

– Так. Срочно вспоминай! У Абу Мазена никогда не стрелял сигару? Не фотографировался, не целовался с ним? Иначе, нам дорога даже в Израиль будет заказана.

Муж Миры, задумывается:

– Это который на Тарапуньку похож? По-моему, он нет курит.

Мира хватается за сердце.

Муж Миры:

-С Абу не курил! Точно помню, что нет! Мира! Не смотри на меня так! Не убивайся! Ниже моего достоинства стрелять сигару у пугала с полотенцем на голове! В Израиль нас пустят! Все что ни делается, все к лучшему! Мы, в конце концов, летели к внучке! А по дороге по воле террористов – завернули в Америку. Ты знаешь – скажу тебе честно! Она мне не сильно понравилась! Скажу больше – она мне совсем не понравилась.

Мира:

-А где ты был? Что ты видел в Америке, кроме отпечатков своих пальцев, Павел Алексеевич?

Муж Миры:

– Меня в туалет водили по длинному коридору! Он был весь из стекла. Я недошкребы видел. Одноэтажная Америка! Говорю тебе – она не внушает мне доверия даже при беглом взгляде! Капиталистическая империя с овальным кабинетом для Моники Левински!

Мира:

– Все-таки покурил с тобой Фидель Кастро не зря! Вот как он тебя настроил против Штатов! Я понимаю этого американского капитана. Он прав в своем решении выставить тебя из Америки. Только я здесь при чем?

Муж Миры:

– Неужели ты бросила бы меня? Как бы ты жила без меня в Сан-Франциско после стольких унижений, что выпали на долю твоего мужа? Макали пальцы в какую-то дрянь, трясли перед глазами наручниками, не пускали в туалет! Нет! Ты меня не оставила в трудную минуту, не предала. Скорей бы в Израиль! Из-за этих голодных шахтеров Зяме Абрамовичу пришлось такой круг делать! А Израиль всегда на страже защиты прав евреев!

Мира с грустной иронией:

– Да, да! Израиль, как «Тефаль», а «Тефаль», всегда думает о нас! Павлик, я хочу есть. Когда нам уже дадут этот вафель?

Муж Миры:

– Какой вафель?

Мира

– Тот, не доеденный израильтянами. Круглые такие шарики, которые мы ели по дороге в Америку. Есть в них что-то пикантное! Или просто я проголодалась на нервной почве!

Муж Миры:

– Ах, фалафель! Нам его скоро принесут. Как мне нравится, что ты привыкаешь к израильской еде! Или почему?

Соседка:

– Кстати, а где наш сосед?

Муж Миры:

– Какой сосед?

Соседка:

– Мужчина такой интересный. Он нам еще песню про Пурим пел. «Давай за Пурим пропустим по одной».

Мира, оглядываясь:

– Да, действительно. Не видно его. Остался, должно быть, в Америке. На его месте должна была быть я! А на вид такой непоколебимый, такой страстный израильский патриот!

Соседка:

– Не расстраивайтесь, дорогая Мира! Пусть вам явится хорошим утешением нечто общее между двумя городами. Между Хайфой и Сан – Франциско.

Мира:

– Что вы имеете в виду? Что я не там и не там?

Соседка:

– Нет. Не угадали. В этих городах есть море!

Мира:

– Считайте, что вы меня утешили. Боже мой! Как я соскучилась по внучке! По дочке! Она с мужем в Таллине, Лилечка в Израиле, а мы болтаемся, как какашки в проруби по воздушным трассам!

Неожиданно за их спинами раздается:

– Ехали медведи

На велосипеде.

А за ними кот

Задом наперёд.

Все оборачиваются и видят идущего к ним по проходу знакомого мужчину.

Мира:

– Вы здесь? С ума сойти!

Мужчина:

– А где ж мне быть, скажите, пожалуйста! Я с вами, комарики на воздушном шарике! Только место мне досталось в хвосте самолета. (Смотрит на часы, радостно объявляет): Через пять с половиной часов мы наконец-то увидим под крылом самолета сверкающую бездну света, переливающееся море огней! Мерцающие россыпи на черном бархате кромки Средиземного моря! Это Израиль! Наше маленькое еврейское государство! Что может быть в жизни радостнее, чем возвращение домой!

Мира после паузы, задумчиво:

A stumble may prevent a fall.

Соседка:

– Что вы сказали?

Мира:

– Я вспомнила одну мудрую английскую пословицу. В ней говорится о том, что человек случайно споткнувшись, оступившись, тем самым спасает себя от фатального, казалось бы неотвратимого, падения.

Муж Миры с душевной простотой:

– Мира! О чем ты говоришь! Я тебя умоляю! Мы не упадем, не разобьемся! Как говорит Исаак Наумович, чтоб у нас не было большего несчастья, чем падение курса доллара!

Мира:

– Это тот редкий случай, когда я с Исааком Наумовичем согласна. Все остальное купим в шекелях!

Муж Миры:

– Правильно, Мира! Мы их настрижем с Исааком Наумовичем с израильских чайных кустов! (Улыбается). Когда я говорю что-то глупое, то всегда первым смеюсь над этим.

Мира:

– Счастливчик! Ты ведешь самую веселую жизнь!

Обнимает мужа, муж обнимает соседку, соседка обнимает мужчину. В салоне звучит информация о полете и песня «Эвену шалом элейхем».

 

Занавес

 

КОНЕЦ