Вчера похолодало, и я даже включил в доме отопление. А в ботинках моих до сих пор Байкальский песок. С новой работой я совсем забыл об отдыхе. Заботы, беготня, суета и бесконечные авралы. Так незаметно август перевалил свою середину. Стояла последняя летняя удушающая жара. Утра ещё не были туманными, а ночи зябкими, но вечер всё стремительнее отвоёвывал минуты у дня. Должность моя отнимала много времени, но пока не приносила заметных барышей. Машина катастрофически требовала ремонта, а денег для этого катастрофически же не хватало. Как и времени. И это, не смотря на то, что я теперь практически сам себе хозяин. И вдруг, в один миг, чаша терпения переполнилась! Всё! Хватит! Это может продолжаться вечно! Вечно сломанная машина, вечная нехватка денег, вечная занятость. А дети вечно детьми не будут. И погода на Байкале не будет вечно ждать нашего соблаговоления. И я достал свой запылившийся рюкзак. И я нашёл в куче хлама свою палатку. И я отрыл заржавевший топор. Утром, прекрасным солнечным утром, мы направились на автобусе в славный город Иркутск. Куда дальше? Это, как фишка ляжет. Я не знал расписания автобусов, не смог навести справок о наличии билетов. Душа звала на остров Ольхон. Что такое Ольхон? Это – сердце Байкала. На Байкале не так уж много островов - только лишь около тридцати. Как правило, все они маленькие и скалистые. И только один Ольхон протянулся почти на восемьдесят километров вдоль могучего и сурового Байкала в самой его глубокой, срединной части и удачным образом отгородил от его студёных вод относительно мелкий и тепловодный пролив Малое море. Это место сильно отличается от неприступных диких берегов большого Байкала своими тёплыми ласковыми заливами, уютными песчаными пляжами и живописными бухточками. Хотя, само Малое море не такое уж маленькое! Скажем так, в длину с Московскую область. Просто масштабы в Сибири совершенно другие. Итак, в восемь сорок мы были уже на Иркутской автостанции. И тут же (о, чудо!), слышим объявление о наличии билетов до вожделенного мною посёлка Хужир на рейс в десять тридцать. Ещё почти два часа до отправления, но это такая мелочь по сравнению с десятью годами. Да, последний раз я был на Ольхоне больше десяти лет назад. Погода прекрасная, и мы в радостном ожидании и приподнятом настроении. А это оказался не автобус, а маршрутка – Газель. В последний момент пассажиров прибыло даже больше положенного, и мы стоим в очереди из увешанных баулами и рюкзаками туристов. Водитель требует денег за багаж. Хорошо, что я купил багажный билет. Другие вынуждены раскошелиться, несмотря на попытки протестовать. В конце концов, всё утряслось. Наш рюкзак вместе с остальными привязан на крыше машины, а мы радостно восседаем на своих местах и глазеем в окошко. Трогай! Яркий солнечный денёк, тёплый ветер в форточку и замечательные пейзажи за окном. Ну, как, замечательные? Когда знаешь, что впереди Байкал, то даже бесконечные однообразные и унылые поля и степи выглядят великолепно. А на полпути ландшафт повеселел! Дорога резко повернула направо и пошла в гору. Начался лес, который становился всё гуще. Скоро в чаще замелькали верхушки высоченных елей и темнохвойных пушистых кедров. – Это тайга, да? – нетерпеливо теребил меня ребёнок. – Да, тайга, – с видом знатока отвечал я. – А там, – дочь махнула рукой вдаль, на затянутые лёгкой дымкой вершины близких сопок, – Тоже тайга? – Да, тоже тайга, – важно кивал я в ответ. – Тайга, тайга! – Ярослава тарабанила по колену спящую напротив нас представительницу коренного населения. – Там тайга! Молодая симпатичная бурятка недоуменно открыла глаза, но в следующий миг широко заулыбалась и радостно закивала. – Домой, да? – спросил я её. Попутчица кивнула и добавила: – Надо же, сколько счастья у ребёнка! Ей, уроженке острова Ольхон, видевшей эти места бесчисленное количество раз, было очень лестно такое внимание и бесконечный искренний восторг белокурой восьмилетней девочки. А просто девочка эта ни разу не была на Ольхоне. Нашей соседке так и не удалось больше уснуть. Ольхон - это остров. Что это значит? Значит, туда нельзя приехать самостоятельно. Без парома. Паром - это пока единственная естественная преграда для бесконечной вереницы автомобилей, которые могли бы вообще заполонить заповедное уникальное место. В жаркую июльскую пору, когда в городе плавится асфальт, сюда выстраиваются многочасовые автомобильные пробки. Но в этот раз нам повезло. Только-только схлынула основная волна посетителей. Ещё два-три дня назад многие, не дождавшись, разворачивались и уезжали в другие места, благо их на Малом море предостаточно. Мы же стояли всего час. Один паром из двух, курсирующих каждые полчаса между двумя берегами, занят исключительно перевозкой маршрутных автобусов, спецтехники и транспорта местных жителей. Сейчас всё цивилизованно, упорядочено. Две вереницы машин, допускающие сотрудники охраны. Нет такого бардака и мордобития, как всего несколько лет назад. В одной из очередей я заприметил покрытого дорожной пылью мотоциклиста на мощном, в тон седоку по слою пыли, тяжёлом мотоцикле. На шлеме молодого парня была прикреплена камера и латинскими буквами написано: «Словения». Надпись сопровождало изображение флага, странно похожего на российский триколор. Любопытство обуяло меня. Я подошёл и остановился, разглядывая видавший виды красавец-мотоцикл, увешанный ящиками с необходимым для путешествия снаряжением. – Словения? – спросил я мотоциклиста. Парень заулыбался и активно закивал головой. – Да, да! – как оказалось, он довольно-таки неплохо говорил по-русски. Никто уже давно не удивляется иностранцам на Байкале. Сейчас стало много китайцев. Маршрутка, следовавшая за нами, была ими забита до отказа. С нами ехали две молодые мощные немки в босоножках практически моего размера. В разгар сезона иностранцев в Хужире чуть ли не больше, чем отечественных туристов, и, конечно, число их, вместе взятых, во много раз превышает численность населения самого посёлка. Но Словения – довольно-таки экзотическая для россиянина страна, согласитесь. Пока было время до парома, мы разговорились. Оказывается, парень приехал своим ходом через пол Европы, Урал и Сибирь, а прежде нашей встречи даже заехал в Монголию и вернулся обратно. Кто-то посоветовал ему посетить Ольхон, и он отправился сюда, предвкушая встречу с прекрасным. – Слушай, но у вас же тоже красиво в Словении? Зачем же ты отправился на край света? – спросил я у словена. – Словения – маленькая страна. Всего триста километров. – ответил мне он. – Ну, да! – радостно закивал я, – А у нас триста километров только от Иркутска до Ольхона! Мы ещё немного поговорили. Оказалось, парень путешествует не просто так. Он одновременно работает, испытывает какие-то алюминиевые детали в мотоцикле – он показал мне на них рукой – для японцев. Речь его была почти правильная, с небольшим приятным акцентом. Он вообще был симпатичный, открытий и улыбчивый. Если какое-то слово было ему незнакомо, он просил объяснить, а потом несколько раз повторял его вслух, чтобы запомнить. – Я люблю русский язык, – объяснял он, – И хочу его выучить. Я рассказал вкратце о достопримечательностях острова и пожелал счастливого пути, потому что уже подошёл очередной паром. Да и наш, под названием «Дорожник» тоже начинал швартоваться. Я совершенно уверен, что вы совсем неправильно представляете себе берега Байкала. Думаете, они покрыты густой тайгой? Обычно – да, но только не в том месте. Побережье Малого моря, подступы к Ольхону и особенно сам остров на протяжении ровно половины пути – практически полностью лишены древесной растительности. Не выживают там деревья, кроме редких корявых лиственниц, а добрая часть Ольхона лишена даже их. Причина – суровые условия, сильные ветра, морозные зимы и, главное, малое количество осадков. Во всей округе Ольхон – своеобразная аномальная зона. Дожди сюда просто не доходят, мощный вертикальный столб нагретого воздуха, как ножом рассекает облака и разводит их в стороны. Нередко за лето здесь практически не выпадает ни капли. Я сам был свидетелем такого засушливого года, когда чуть ли не весь остров был покрыт жёлтой иссохшей травой, а почва в лесу пугала странным красным цветом от опавших лиственничных иголок. Но в этот раз всё было благополучно. Водитель мигом домчал нас до Хужира – административного и географического центра острова. Кроме этого посёлка, на острове почти нет цивилизованного человеческого жилья. Лишь в последние годы разрослись за счёт турбаз некоторые полузаброшенные деревеньки. В одной из них, за десять км до конечной, сошла и наша попутчица, пожелав нам счастливого отдыха. Всё это время мой ребёнок сидел, не отрывая взгляда от окна. А было на что посмотреть! Слева по курсу отражали голубое небо многочисленные живописные бухточки Малого моря, окромлённые отвесными неприступными скалами. Первый же залив – залив Загли – длиннющим синим языком вторгается глубоко в просторы островных земель. Ослепительно голубая вода, жёлтый песок, изумрудная зелень лугов и белые запятые вездесущих чаек – как жаль, что маршрутка ехала так быстро! Добавлю, что вода в таких заливах прогревается весьма ощутимо, поэтому на берегах летом всегда полно любителей тёплого купания. Всего полчаса – и мы у цели! Выходим в посёлке, принимаем рюкзак и сразу же покупаем обратные билеты. Теперь душа спокойна, но и денег осталось совсем ничего. Ничего! Мы привыкли к скромности. А время-то всего пять часов. Солнце ещё высоко, на небе ни облачка, в воздухе ни ветерка! Конечно, мы первым же делом спешим к Байкалу. Хужир находится в замечательном месте. Именно здесь расположена одна из главных природных достопримечательностей Байкала, визитная карточка Ольхона – скала Шаманка. Всё наше пребывание на острове так или иначе связано с ней. Первым делом мы спустились к чудесной бухточке прямо у подножия, где замечательный песчаный пляж, мелко и тёплая, согретая лучами яростного солнца, ласковая и мягкая водичка! Как приятно броситься с разбегу в освежающую глубину прозрачных вод! Здесь постоянно народ, что неудивительно. Уходить-то отсюда вовсе не хочется. Но свободного места вполне достаточно. Пожалуй, этим пляжи Ольхона отличаются от лежбищ Анапы, но есть и кое-что общее – крепкий морской запах рыбы, негромкий плеск волн, водоросли на берегу, крики чаек и жгучее солнце. Да, солнце шпарит совершенно по-южному, многократными бликами отражаясь в прозрачных водах бухты. При этом не жарко. Всё-таки, лёгкий бриз с моря освежает. Понятно, что загар здесь совершенно особенный! Новичка легко отличить от старожила по цвету кожи. Их попадалось примерно поровну – красноплечих и белоногих восторженных идиотов, не переставая щёлкающих фотоаппаратами, и покрытых ровной коричневой краской счастливчиков, коим выпало счастье в полной мере насладиться всеми прелестями щедрого сибирского лета. Последние шагали не торопясь, с видом знатоков местных достопримечательностей и ценителей своего благодушного настроения. Мы были похожи на тех и на других одновременно. Всё же, я знал, куда идти и что делать, а кожа моя уже была довольно-таки смуглой. Но щёлкать – щёлкали, как без этого! Не думал, что в конце лета можно умудриться обгореть, учитывая то, что я совсем не пренебрегал до этого солнечными ваннами. Но через день я понял, что ошибся! Итак, мы два-три часа радостно плескались в Байкале, забыв обо всём на свете. Валялись на горячем песке, строили башенки и снова до посинения купались в волнах бухточки. С одной стороны пляж заканчивается, уперевшись в крутые бока самой скалы Шаманки, с другой отрезан другим живописным утёсом. Время не существует в этом волшебном месте. Где-то далеко, на другой планете, звенят будильники, гудят паровозные гудки и бьют куранты. Здесь это ни к чему. Только солнце медленно катится по голубому небосклону, волны с тихим шуршанием перетасовывают колоды прибрежных песчинок, и неугомонные чайки вечно клянчат подачку у трапезничающих. Но это же не последний наш день на Ольхоне. А нам ещё надо позаботиться о ночлеге. Мы всегда привыкли быть не привязанными к местным условиям. Наличие мест на бесчисленных турбазах, условия проживания и цены меня совершенно не волновали. Наш дом я нёс с собой в рюкзаке. Я так привык с детства. Пожалуй, не припомню ни одного такого случая, когда свободу палатки я променял на мягкий матрац и тёплый сортир какой-нибудь турбазы. Но место нашей стоянки не здесь – на истоптанной тысячами ног почве священного для бурятов места. И даже не на бесконечной песчаной косе Сарайского залива, что разбит на два полумесяца утёсом Шаманского мыса. Наш путь – чуть дальше по дороге, где в пяти километрах есть небольшая деревенька Харанцы. А перед ней ещё одна из многочисленных замечательных песчаных бухточек, прикрытая с тыла подступающим почти к самой кромке воды настоящим лесом из разлапистых сосен пополам с могучими лиственницами. Там можно найти уединённое живописное место. Туда и лежал наш путь. Если по прямой – то километра три, но по вязкому неудобному песку. Поэтому я решил идти до твёрдой дороги. Но до неё тоже нужно преодолеть сыпучие барханы. Помните, с чего я начал свой рассказ? В ботинках моих байкальский песок. За эти дни я убедился – Хужир – столица песка. Песок везде – на берегу, в посёлке, на дороге, в карманах. В дюнах вязнут внедорожники. В лесу деревья вцепляются в песок корнями, словно хотят удержать его иссохшими пальцами, но тот всё равно ускользает сквозь них, выдувается ветром, утекает змейкой, оставляя деревья торчать над пустотой нелепой раскоряченной трёх- четырёх-пяти ходульной конструкцией. Через полчаса только мы выбрались на твёрдую просёлочную дорогу и зашагали в сторону леса. А ещё через полчаса ребёнок сдулся. Началось прогнозируемое нытьё о том, что она устала, ей жарко, хочется кушать и т.д. Слишком длинный день, слишком много впечатлений. Пришлось взять её рюкзачишко, волочить за руку и уговаривать потерпеть. К счастью, скоро нас подобрала попутка и немного сократила нам путь. Ещё несколько сот метров по дороге вниз – и мы на месте. Ничего не изменилось за годы моего отсутствия. Всё также гурьбой лиственницы с горы спускаются на пляж, словно хотят напиться чистейшей байкальской воды. А волны всё также лижут пологий песчаный берег и тут же разочарованно откатывают обратно, словно не найдя ничего вкусного. И, как обычно, достаточно свободных и довольно-таки уединённых местечек для стоянки. Что нам стоит дом построить? Через пять минут палатка стояла на песке прямо у корней скособоченной лиственницы, в пяти метрах от кромки воды. Через полчаса на костре уже кипел котелок с наваристым борщом – моим фирменным таёжным блюдом. На радостях мы навернули половину, причём дочь два раза просила добавки. А потом пространством завладел закат. Разлил золото по поверхности воды, раскрасил медью редкие перинки облаков над далёким Приморским хребтом. Словно сказочная жар-птица пролетела над горами в своё запрятанное в дебрях прибайкальской тайги гнездо. Долго ещё затухала волшебная феерия на закатном небе, а потом одна за другой начали загораться звёзды. Только мы уже не осилили этот последний киносеанс, здоровый крепкий сон сморил нас в эту тёплую тихую ночь. Мой, а точнее, теперь наш излюбленный пляжик – идеальное место для сов. То есть, не для жаворонков. Вечером песок до последнего ловит лучи закатного солнца и хранит его тепло практически до утра. Отсветы вечерней зари долго догорают в темнеющем небе, пока все до единой звёзды не займут свои веками выверенные среди других себе подобных места. Это время для задушевных бесед у костра, загадывания желаний под частые росчерки падающих звёзд и восхищённого тыканья пальцем в бездонное небо. Водка в это время не действует. Это я помню по давним-давним временам… А в этот раз мы просто тупо упали спать. Так вот, вечер на этом пляже – для сов. А утро тоже для них же. Солнышко долго не выходит из-за лесистого склона горы, давая соням вдоволь выспаться на свежем воздухе, в тени и прохладе уютного палаточного мирка. Но, как назло, не спалось. И вправду, глупо спать на Байкале, ведь вокруг столько интересного! Пришлось вылезать из палатки. Вставайте граф, нас ждут великие дела! Первым делом после завтрака мы отправились обследовать окрестности. Дальше берег снова практически лысый, обрывистый и обдуваемый всеми ветрами. Через пару часов такие пейзажи немного поднадоели. И мы, не торопясь, пошли… опять в Хужир. А куда ж ещё? Там хоть люди, и что-то происходит. А ещё там магазин, а у нас хлеб кончался и печенье. И заварка. А что б уж совсем не торопясь, пошли прямо по пляжу. Наша бухточка скоро закончилась отвесно уходящей в воду скалой, но там было не глубже метра и мы перешли вброд. То сеть, кто-то перешёл, а кто-то на ком-то переехал. Кстати, там под скалой небольшой, скрытый от посторонних глаз грот, который выходит прямо в воду. И вот перед нами нескончаемая песчаная полоса, которая упирается прямо в скалу Шаманку.. А торопиться было абсолютно некуда! Поэтому мы купались на каждом шагу. Странная история! Как только подсохнут на коже капли байкальской воды, как снова хочется погрузиться в его прозрачные прохладные глубины! Долго ли коротко, но мы опять добрались до нашей вчерашней бухточки и зависли там на добрых несколько часов. Погода начала портиться. Небо затянуло, но солнце всё равно жарило сквозь пелену полупрозрачных облаков. Было не жарко, но и не холодно. Было классно! И погода ничуть не мешала нам купаться и наслаждаться летом! Как и всем остальным, включая вездесущих китайцев. Наконец, и этот бесконечный кайф слегка надоел. Да и кушать захотелось. Поднявшись на косогор, чтобы двинуть в посёлок, мы обнаружили сидящего на краю обрыва и задумчиво обозревающего живописные окрестности… кого бы вы думали? Нашего знакомого словена! Рядом стоял и его мотоцикл. Мы обрадовались друг другу, словно сто лет не виделись. Словен был без шлема и оказался молодым симпатичным светловолосым парнем. – Красиво у нас? – начал я разговор. – О, да! – восторг иностранца был искренним. Я важно кивнул, словно все вокруг принадлежало лично мне. Потом мы немного поговорили о достопримечательностях. Оказывается, парень не знал о таком красивом месте и проехал мимо, но кто-то посоветовал ему вернуться. Далеко он не уехал, потому что завяз в дюнах, но и сейчас впечатлений ему хватило на долгие и захватывающие вечера рассказов дома, в своей далёкой и маленькой Словении. – Словения – маленькая страна, – начинал свой разговор мотоциклист. – Да-да, знаю! – тут же продолжал я, – Всего триста километров. Парень улыбнулся. Мы сидели рядом над обрывом, любуясь пейзажем, и вели неспешную беседу, а дочь крутилась вокруг и швыряла в воду камушки. – Рыбу-то пробовал? – спросил я. – Да, да! Вкусно! Как называется? – Омуль. – Да, да! Омуль! Когда над дымом. – Копчёный. – Коп..? – Коп-чё-ный! – Коп-чё-ный. Копчёный, копчёный! Вкусно! Только дорого, сто двадцать рублей. – Штука?! – изумился я. – У нас в городе дешевле. – Почему? – изумился в ответ словен. – Рынок. Спрос, предложение. Карл Маркс. Капитал. Читал? Закивал в ответ, образованный, видать. Так и шла наша беседа, короткими односложными фразами, жестами, улыбками. Дочь висла на руке, ей наши разговоры были вообще до фени. Что бы ещё спросить? – А в Словении как? – начал я старую песню. – Словения – маленькая страна, – интересно, какой раз я это слышу? – И бедная. О! Уже новая информация! – Зато Югославия была большая и богатая, – возражаю я. Кивает в ответ. Я продолжаю наступление, – Зачем Югославию развалили? – Я родился в восемьдесят пятом году, – словен стал серьёзным, – Мне было пять-шесть лет, когда всё случилось. Я не знаю, зачем… Тема разговора ненадолго перешла на политику. В общем-то, мы быстро сошлись во мнении, что зря это всё, и мир во всём мире – это хорошо. Так и сидели рядышком, как братья-славяне, словен и я, а чайки носились над нашими головами, и где-то далеко под ногами по неровным валунам слабо шелестели волны. – Ты себе сам готовишь или в кафе питаешься? – я сменил тему. – У меня готовильник есть, – парень произнёс это слово с украинским «г». – Готовильник? На газу? – Что? Нет. Бензин. Здесь можно поставить палатку? – Можно. Только обычно все идут немного дальше. – Нет, там не нравится. Песок. Оказывается, мотоцикл тяжёлый. Вместе со снаряжением весит триста килограмм. По песку идёт очень плохо. – А у нас тоже есть готовильник! – как мне понравилось это слово! В русском нет аналога. Полевая кухня? Бензиновая горелка? – Берём котелок, разводим костёр – вот тебе и готовильник! Как неандертальцы. Дочь засмеялась, парень не понял шутки. Не буду больше утомлять подробностями. Я даже не спросил, как зовут словена. Думал, если судьба ещё сведёт, познакомимся и обменяемся адресами. Но не судьба… Мы ещё виделись два раза, на другой день и перед отъездом. Он попадался навстречу на мотоцикле и радостно махал рукой. Но больше мы не разговаривали. Сейчас ты, надеюсь, дома. Ты есть у меня на фото, но слишком далеко. А вдруг ты сейчас вспоминаешь своё великое путешествие, которое растянулось на целое лето. Что ты рассказываешь друзьям? Восхищён ли ты красотами моего края, как я сам? Думаю, да, потому что за недолгое время нашей беседы я увидел в тебе настоящего восторженного романтика, совсем такого, каким я был в твои годы. Удачи тебе, брат-словен, и привет твоей маленькой, но гордой родине! Дорога до стоянки была длинна. Через магазин, по дороге, по «короткой дороге». Я же знаю здесь каждый куст! Только кусты за десять лет стали деревьями. Зато тем вкуснее остатки борща и чай с настоящим байкальским чабрецом! Волна тем временем усиливалась и превратилась в небольшой веселящий шторм. Закат в этот день угасал втихомолку, спрятавшись за покровом из рваных облаков. Интересно, что ветра не было. – Знаешь, откуда берутся волны? – спросил я ребёнка. – От ветра! – это теперь знает каждый ребёнок. – А сейчас ветра нет, откуда тогда волны? О! Об этом в школе не рассказывают! Пришлось проявить ум и сообразительность, открыв дитю страшную тайну про волны, ветер, солнце и воду, и вообще про нашу удивительную и замечательную планету. Закончил я философией. – Видишь вон там еле заметный огонёк на том берегу? Это кто-то точно так же сидит у воды, смотрит на прибой и думает – интересно, а откуда волны берутся? Там волны, и здесь волны. Значит, они родятся где-то посередине. Там, где родятся волны – месторождение волн! Я ещё немного попудрил мозги ребёнку – пусть учится абстрактно мыслить. Потом рассказал предание про омулёвую бочку, про ветер Сарму. Чёрт, иногда я могу быть чертовски интересным собеседником! В итоге мы так и не дождались первой звезды. Был такой длинный день! Усталость от отдыха одновременно загнала нас в палатку. А ведь это был ещё не последний день на волшебном острове Ольхон… Уже не помню когда слез с меня летний загар вместе с лоскутиками верхнего слоя кожи, но до сих пор лелею воспоминания о том, как он появился. Начался следующий день на удивительном острове под названием Ольхон, что раскинулся в самой середине славного моря священного Байкала, отгородив своей гористой спиной студёные глубокие воды сурового озера от тёплых и ласковых заливов пролива Малое море. Все описываемые события происходят на северо-западном побережье острова, пологом и песчаном, вмещающим в себя сотни уютных живописных бухточек, окаймлённых разогретыми солнцем причудливыми скалами. Противоположный же берег острова настолько суров, что на всём своём протяжении имеет всего лишь два места, куда можно добраться по суше. Это падь Ташкиней, обращённая своим устьем прямо на восток, и труднодоступное селение Узуры в северной части Ольхона, где горы расступаются на подступах к морю красивейшей каменистой долиной, достаточно широкой для того, чтобы вольготно разместить несколько рыбацких домиков и метеостанцию со всеми своими премудрыми приспособлениями. Кроме того, на острове огромное количество других достопримечательностей, это и странная розовая скала «Три брата», у подножья которой неслышно разбиваются далёкие пенные буруны, и выныривают из студёных вод любопытные мордочки нерп. Это, конечно же, самая северная точка – мыс Хобой, с которого в хорошую погоду открывается изумительный вид на Ушканьи острова и окружённые облаками скалистые вершины полуострова Святой нос. Это и древняя буддийская ступа на пустынном острове Огой, куда катают всех желающих многочисленные моторные катера. Да что там, я могу целую книгу написать об этом чудесном и магическом месте и о своих путешествиях по здешним просторам. Вот здесь я пробил картер коробки у своей тогдашней «девяносто девятой», и дорога обратно оказалась очень долгой. Вот здесь ловил рыбу, там нырял с высокого круглого валуна, тут завяз в зыбучих песках, а неподалёку целый день бродил по таёжным дебрям, распугивая глухарей и изюбрей, в поисках таинственной горы Ижимей, самой высокой точки острова, где практически ещё не ступала нога человека, и только многочисленные козьи тропы испещрили труднопроходимые таёжные просторы вдоль и поперёк. Но сейчас мы были далеки от этого. Нам было не до приключений. Мы просто отдыхали душой и наслаждались красотой природы и чистым воздухом. И делали мы это снова в Хужире, на нашем полюбившемся солнечном пляже. Летом здесь интересно! В посёлке всегда что-то происходит, то театральный фестиваль, то рок-концерт, то мастер-класс по лепка изделий из глины, а то сразу несколько мероприятий одновременно. Но мы не особо интересовались культурной программой, хотя с любопытством взирали на настоящих бурятских шаманов, устроивших показательное камлание на самом магическом месте острова, конечно же, мысе Шаманка. Большую часть дня мы провели, греясь в неге и расслаблении на нашем пляже, время от времени остужая разгорячённое тело в чуть прохладной воде. Ночью волны выбросили на берег целый ковёр из зелёных водорослей, которые мигом подсохли на жгучем солнце и яростно пахли морем и приключениями. Здесь я и прикорнул на тёплом песочке, а, проснувшись, обнаружил себя наполовину красного цвета. Когда надоело печься, словно курица гриль, мы решили облазить саму скалу Шаманку. Я знал, что когда-то внутри неё существовала сквозная пещера, и шаманы повергали в ужас простодушных бурятов, когда исчезали с одной стороны скалы, а потом неожиданно появлялись с другой. Напомню, что место это всегда считалось священным, и простым смертным вход туда был заказан. Но сейчас люди уже не боятся древних усопших духов, и мы радостно отправились на поиски этой таинственной пещеры. И нашли её! Что было вовсе не трудно, учитывая отполированную тысячами ног тропу в нагромождении каменных валунов. Сама пещера уже не так легко проходима, как раньше, но по- прежнему сквозна. Стоя в прохладной внутренности горы, я попытался ощутить сакральный дух этого места. И тут я понял, что волшебство Малого моря не только в настоящем, но и глубоком прошлом. И когда обращаешь свой взор сквозь столетия, загадки древних народов, населявших некогда эти благодатные места, становятся ещё таинственнее. Но всё когда-то кончается, и шаманы, проходящие сквозь скалу, и даже четыре незабываемых дня на берегу сказочного острова Ольхон. Тут я просто скомкаю концовку, как будто настолько грустно расставаться с островом, что слова застревают в горле. Я немного понырял в прозрачные глубины с шершавого тёплого камня прямо под входом в шаманскую пещеру, а потом мы снова вернулись на своё место, переночевали, проснулись, позавтракали и собрались в обратный путь. Вышли загодя, но на дороге нас сразу же подобрала попутка. Странно, я ничуть не удивился, как будто бы знал это. Вообще, вся цепь событий, приведшая нас на остров и благополучно вернувшая обратно, была как будто вызвана моей волей. Я ничего не знал точно, но был уверен, что всё у нас получится. И что дорога окажется без сюрпризов, и что с погодой повезёт, хотя дома в это время шёл сильный ливень, и что денег хватит аккурат на всё, что мы запланировали. Я даже знал, почему-то, что на обратном пути с нас не возьмут плату за багаж, хотя вёз тот же самый дотошный водитель и на той же машине, но с нас он даже билетов не спросил. Что это? Духи умерших шаманов? Весь обратный путь ребёнок неотрывно смотрел в окно, но молчал и сосредоточенно думал о чём-то своём. А вечером мы уже были дома, пахнущие дымом, ветром и свободой, с красными, но довольными физиономиями. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
