- Гибнут не все.

Санек пошевелил прутиком угли. Чуть вспыхнув, они почти сразу же приняли прежнее

едва тлеющее состояние. Он улыбнулся, настраиваясь на оптимистический образ

мыслей.

-Только те, на ком лежит печать смерти.

- Это кто ж эту печать ставит, - Седой недоверчиво ухмыльнулся. - Бог что ли?

- Не знаю, - пожал плечами Санек, - судьба, может быть.

- Судьба, - ехидно обнажил зубы Лешка. - Что ж она тебя на войну загнала?

Санек вновь пошевелил угли. Стоявшая на них открытая банка тушенки зашипела,

пузырясь и вскипая растаявшим жиром. Он поежился, осень, холодно.

- А черт его знает, зачем она меня загнала сюда. Может затем, чтобы сидел сейчас,

шевелил угли, мерз и вам балбесам, все это говорил.

Седой воткнул в землю нож, лезвие почти полностью вошло в землю, было заметно,

что разговор его нервирует. Пустая болтовня, приправленная мистикой и надеждой

на конечный благоприятный исход, что по непонятным причинам раздражало еще

больше.

- Сержант, - дабы отвлечься, окликнул он замкомвзвода, - когда выступаем?

- Скоро, в течении часа, - ответил сержант и направился к штабной палатке.

Седой вытащил из земли нож, вытер его о тряпку и сказал:

- И что, значит на ком-то из нас уже лежит эта печать смерти, а мы сидим себе и не

подозреваем, что часа через два кранты настанут. И все для кого-то уже

предопределено и ничего, хоть ты на голову встань, не изменишь.

- Возможно, - ответил Санек. - Возможно, что на всех нас лежит печать смерти, а

может ни на ком.

- Так получается, что еще в военкомате было известно, кто из нас отсюда не

вернется, - вмешался в разговор ушастый.

- Ну да. Но я бы сказал по-другому, - Санек взял у Седого нож и поковырял им мясо,

дробя его на мелкие кусочки. - Сюда кто-то из нас попал именно потому, что на нем

лежит печать смерти. Другие поехали в стройбат, морфлот или РВСН.

- Сам же сказал, не все гибнут, - попытался подловить его на слове Лешка. - А по

твоим словам выходит, что сюда попадают только те, на ком лежит печать смерти.

- Не, не на всех попавших сюда лежит печать. Многие попали сюда случайно, как

говорится, мимо проходили, - неуклюже пошутил Санек. - Статисты. Надо же чтоб

кто-то воевал. Рожа военкому не понравилась, здоровьем и происхождением удался.

Впрочем, возможно кто-то и не случайно, просто он здесь понять что-то должен,

такое, что повлияет на дальнейшую жизнь. Судьба его сюда загнала, но не для того,

чтобы сдохнуть, а наоборот, чтобы жить и знать, и этим знанием жизнь свою строить.

- И как узнать, лежит на тебе печать или ты просто мимо пробегал? - видно было,

что ушастый заинтересовался затронутой темой.

- А никак. Когда домой поедешь, тогда и узнаешь.

Санек натянул рукава камуфляжа на кисти рук и снял шипящую банку с углей.

Молодые люди приступили к трапезе.

- Вот смотрите, -пережевывая чуть подсохший хлеб, вернулся к теме Санек. -

Известный факт, ученые даже его изучали. Самое большое число опоздавших и

сдавших билеты было на авиарейсы, в которых самолет терпел катастрофу.

- Я слышал об этом, - подтвердил Лешка. - Причем без видимых причин.

- Во, а почему? А потому что рано еще было им умирать. Они еще не сделали в

жизни того, что должны были сделать.

- А как они чувствуют, что нельзя на этом самолете лететь? - с недоверием спросил

Седой.

- А никак. Кто-то проспал, кто-то в пробку попал.

- А кто-то на нее наступил, - весело поддакнул Ушастый.

- А у кого-то появились обстоятельства, из-за которых он не может лететь. Причем,

все может серьезно выглядеть до тех пор, пока ты не узнал о катастрофе.

Родственник умер, допустим, поэтому ты не полетел. По-первости для тебя это

трагедия, а когда узнаешь о катастрофе, мнение меняется, мягко сказать. Может и

по-другому быть. Ехал в аэропорт и попал в аварию, увезли тебя в реанимацию.

Друзья тебя жалеют, еще больше жалеешь ты себя. Всю жизнь мечтал попасть на

чемпионат мира по футболу, деньги копил...А тут...Невезуха, короче говоря. Друзья

тебе сочувствуют, и с этим сочувствием садятся в самолет...

Санек достал сигарету, прикурил от углей.

- Но в этом случае все очевидно, а бывает так, что человек и сам не знает, и никогда

не узнает, от чего спасла его авария. Пошел за хлебом, триста метров до магазина

оставалось, и вдруг тебя сбивает машина. Лежишь в больнице и думаешь, что

называется сходил за хлебушком, невезучий в доску, и даже не подозреваешь, что

сверни ты за ближайший угол, тебе бы на голову упал кирпич с крыши дома. И

реанимацией в этом случае ты бы уже не отделался. Или, допустим, пройди ты

двадцать метров, и встретился бы со своим заклятым врагом, пребывающем особо

не в духе. И нож острый у него в кармане. А ты не знаешь этого и никогда не узнаешь,

и будешь всю жизнь считать себя невезучим.

- А что ж так грубо, в реанимации лежать тоже удовольствие не из приятных, - с

усмешкой сказал Седой.

- Лучше чем в морге. Вероятно ничто другое в той ситуации тебя остановить не

могло. Если ты заядлый болельщик, четыре года копил деньгу на поездку на

чемпионат мира, а родственникам твоим умирать еще рано, то вряд ли что всерьез

могло тебе помешать. И будильник ты поставил на несколько часов раньше и, чтоб в

пробку не попасть, на метро поехал. Ну судьба и не нашла ничего другого, как вот так

остановить. Пусть уж лучше отморозок на авто переломает, чем в воздухе взлетишь

на воздух без вариантов.

- А те сто с лишним человек, что полетели. Это что ж, на всех них лежала печать

смерти? Фигня какая-то, так много и в одном месте, - не унимался Седой.

- Кто его знает, может просто их всех судьба вела к этому полету, как многих из нас

сюда. Хотя я допускаю, что кто-то был лишним, случайным пассажиром. Но это

скорее в том случае, если человек уже выполнил свое земное предназначение и по

большому счету без разницы, когда он помрет.

- Ну понеслось, - уже откровенно издевательским тоном сказал Седой, - земное

предназначение...Астрал, метафизика и колхоз имени товарища Крупского...

- Это уже другая тема и я не собираюсь ее развивать. Да и не объяснишь в двух

словах. Бывает, что человек только своим появлением на свет выполняет

предназначение, повлияв своим рождением на кого-то, подтолкнув к чему-то...

Санек взял пустую банку и откинул ее в кусты. Пролетев несколько метров, она со

звоном опустилась на землю. Седой проводил ее взглядом и сказал:

- И кирпичи сами по себе с крыши не падают.

- Мало ли. Никогда не было и вдруг упало. А все потому, что надо было так, судьба.

- Что, у кирпича тоже судьба? - уже с нескрываемой издевкой сказал Седой.

- Кирпич - метафора, а вот у того, кто выполняет роль кирпича, у того судьба. Вот

она и свела обоих вместе. Одного потому что над ним повисла печать смерти, а

другой...

- Эй, мужики, через десять минут выступаем...

Солдаты обернулись на голос. Сержант стоял возле палатки, лениво почесывая

затылок. Годы службы выработали привычку спокойно относиться даже к

спецоперациям. В сим факте и его расслабленной позе чувствовалась даже некая

инфантильность, будто собирался за яблоками в сад соседа, дело привычное и

слегка поднадоевшее.

- Вот и поговорили, - Санек махнул рукой, - ладно, потом договорим. Пойду

опорожнюсь, а то фиг его знает, как там будет.

Санек поднялся и направился к ближайшим кустам. Подошел к ним, остановился и

осмотрелся. Ему показалось, что пахнет чем-то крайне неприятным. Так обычно

пахнет разлагающаяся плоть. Откуда происходил запах, было не понятно. Впрочем,

может только показалось, чему тут пахнуть. Ну разве что солдатскиму дерьму. Но

тем не менее подумал, так, наверно, должна пахнуть смерть. Чернила, которыми

ставят оттиск печати. Нет, не запахом дерьма, а именно вот этим непонятным и

крайне до раздражения неприятным.

Санек брезгливо сплюнул и решил испражниться в другом месте. Кустов по близости

больше не было, зато метрах в пятидесяти находились остатки стены разрушенного

дома. Все что осталось от магазинчика, в котором они отоваривались месяца три

назад. Когда они вновь прибыли на это место, даже сразу как-то и не вспомнили, что

некогда здесь был магазин. Постоянство давно исчезло из их жизни. Полтора года

все менялось, можно сказать, на глазах.

Никто никогда не ходил опоражняться к стене. Причины сего факта были не

известны, да никто и не задавался вопросом почему. Кусты были ближе, а в роте

одни мужики, стесняться некого. Возможно, Санек был первым, кто решил

опорожнить мочевой пузырь не за кустами.

Санек зашел за стену, растегнул ширинку и уставился на небо. Пасмурно, скоро

выпадет первый снег. Дома-то поди уже лежит, день рождения через неделю, а в

день рождения всегда лежал снег.

Санек поднатужился. Вырвалась теплая струя, легла на землю. Отдача была такой,

что Санька чуть оторвало от земли и кинуло на стену. Небо, мутноватое, поплыло.

Боль в груди. Что это? Бросило в пот, внутри все рвется. Эхо грома. Почему гром?

Нет, это не гром и не странная отдача струи. Боль, тяжело дышать. Ранен,

убит...Сходил пописать. Вот и конец. Печать смерти. Не хочу. Все плывет...

- Эй, Санек...

- Вроде жив...

- Скорее бинт...

Лица сослуживцев. Напрягшийся в непонимании случившегося Ушастый.

Растерянный Лешка. Злобно скалящийся в сторону невидимого врага Седой.

- Вот, блин, и судьба...

Вроде Седой говорит. Голова кружится. Лица устроили пляску. Больно.

- Снайпер. Никто же никогда сюда ссать не ходил. Что он поперся-то?! Да и

боевиков здесь отродясь не было, надо же. И ведь никто, кроме него поссать не

пошел. Судьба. Печать смерти.

- Заткнись, Седой. Живым бы довезти. Кровью истекает...

Дикая пляска в голове ускорилась, замельтешила, пропала. Чернота...

 

- Очнулся. Санек открыл глаза. Белые стены, капельница, трубки в носу.

"Госпиталь, - понял Санек, - значит жив. Что я, придурок, ссать-то туда поперся?!"

Перед кроватью стоял заместитель командира роты.

- Неделю без сознания был. Еле успели довезти, думали все...А ты везунчик. Твой

взвод в полном составе через два часа полег, в засаду попали, все до единого...