Любая дорога, пусть самая длинная, подходит к своему концу, когда человек одолеет её. Эта дорога, дорога к Иерусалиму, чаще бывает длинной – по морю, по пустыне, по диким горным тропинкам.

Путники, направляющиеся сюда, самые разные. Тут и житель Галилеи, везущий дары благословенной своей страны с надеждой продать их в Святом городе. Тут и пилигримы, идущие на праздник . Сосредоточенные, хмурые купцы из Вавилона, Александрии, даже из Рима. Они выражают озабоченность всем своим видом, что неудивительно, поскольку везут большие суммы золота и серебра, собранные среди соплеменников для казны Храма. Для тех, кто подъезжает на верблюдах к Иерусалиму, кто спешит к нему пешим ходом, дорога заканчивается здесь, у стен города, с их тремя огромными башнями, называемыми Фазаель, Гиппик и Мариамна. Эти три великана – не последние, они лишь прикрывают доступ к дворцу Ирода, за ними высятся несколько десятков башен поменьше. И когда перед путником, кто бы он ни был, развернется панорама вечного города, невозможно удержаться от радостной песни:

Стопы наши у ворот твоих, о Иерусалим!

Иерусалим, вновь отстроенный Иерусалим,

Куда стекаются племена, племена Иагве, по закону Израиля

Возблагодарить имя Иагве!

Там стоял престол суда, престол дома Давида!

Молите же о мире для Иерусалима!

Пусть покой будет тем, кто любит тебя,

Пусть мир будет твоим стенам, покой твоим башням!

Не случайно слово о мире в Иерусалиме. Само название города означает – город мира, город согласия.

Через Геннатские ворота входят пилигримы в Иерусалим, и узкими улицами идут на восход. Вот глубокая расселина, отделяющая западную часть города от его восточной стороны. Там, на высоком холме, откуда открывается великолепный вид на долину Хеврона, блестит на солнце золотом и мрамором Храм.

Кругом всех четырех стен Храма идут колоннады в греческом стиле, с орнаментом на капителях в виде бараньих рогов. Самая пышная и величественная колоннада – с южной стороны, где находится главный вход во двор Храма. Четыре ряда колонн проходят посетители, чтобы попасть вовнутрь. В первый двор может войти всякий, даже язычник; его и называют "двором язычников". Тут стоят римские солдаты во время большого стечения народа, и каждую минуту они готовы пустить в ход мечи и копья. В башне Антония, встроенной в северную стену Храма, постоянно находится гарнизон римских легионеров. За этим двором идет другой, считающийся уже частью Храма. Внутренняя стена окружает и его, и Храм, соединяя их в единое целое. Над воротами – надпись на греческом: "Ни один инородец не смеет войти за решетку и ограду святилища; кто будет схвачен, тот сам станет виновником собственной смерти".

Внутри храма есть поперечная стена, отделяющая западную часть двора, доступную только для мужчин, и восточную, в которую могут входить и женщины. За двором мужчин следует двор священников, где могут находиться исключительно священные лица. Внутренние стены дворца блестят мрамором и лепными украшениями в греческом стиле. Вся священническая утварь сделана из чистого золота. Золотыми плитами покрыты стены Храма. Над воротами, соединяющими притвор со святилищем, висит огромная золотая гроздь винограда, олицетворяющая плодородие Израиля.

Почему же иудеи из диаспоры гневно хмурятся при виде Храма? Почему не радует их щедрость иудейского царя, поражавшая когда-то народ в Бейруте, Дамаске, Антиохии, Родосе? Почему неласково оглядываются они на непосредственных, наивных галилеян, когда слышат от них: "Какие камни, какие здания!"? Что хорошего и когда было в Галилее? Конечно, галилеяне никогда не видели ничего подобного. Но разве дело только в богатстве Храма? То самое язычество, которым иудеи окружены в местах своего проживания, проникло и сюда, в сердце иудейской веры. Лишь в святилище и в Святом святых не осмелился ввести Ирод греческих новшеств. В остальном – и сам Храм, и люди, и порядки в нём – всё новое. Как эта ненавистная греческая лепнина, и эти оскверняющие Храм предупредительные надписи – разве раньше они были здесь возможны? А римские кентурионы в ограде Храма – это ли не вина Ирода?

Халдейский царь Навуходоносор сровнял первый Храм, построенный при царе Соломоне, с землей уже после того, как он неоднократно подвергся разграблению язычниками. Это было чудесное здание из камня и ливанского кедра. На три части делилось здание Храма: притвор, святилище и Святое святых. Притвор был небольшим помещением, где были особые капители, с дорогой резьбой – венцами наподобие лилии и гранатовыми яблоками на цепочках. Здесь же стояли две высокие колонны из бронзы – Иахин и Воаз . Среднее помещение, называемое святилищем, было уставлено священными предметами: кедровым, покрытым золотом, кадильным жертвенником, семью золотыми светильниками, десятью золотыми столами с хлебами предложения и золотыми сосудами для богослужения. Да, в первом храме золота тоже хватало, но и святости здесь было больше. В Святое Святых был помещен ковчег или кивот Завета, над которым простирали крылья карубы из масличного дерева резной работы, покрытого золотом. В ковчеге Завета находились две каменные скрижали, переданные Богом пророку Моисею, с изложенными на них десятью главными заповедями. Изящный ларец из дерева акации, в 2,5 локтя длины, в 1,5 локтя ширины и такой же высоты, изнутри покрытый листовым золотом, нёс в себе главные духовные ценности народа... Своими внутренними крыльями карубы соприкасались между собой над ковчегом, а внешними касались стен здания. Святилище и Святое святых соединялись всегда открытой дверью, которая скрывалась за занавесом из драгоценной ткани с изображением карубов. Вход в здание был с востока, а ниже по склону горы Морийя сначала находился двор для священников и левитов, и далее – на несколько ступеней ниже – двор для народа. Во дворе священников стоял огромный жертвенник всесожжения и умывальница из меди. Таков был Храм, построенный Соломоном за семь лет по указаниям, полученным им непосредственно от того, чье Имя не упоминается.

Вернувшись на родину издалека, придя в Иерусалим от рек вавилонских, вновь построили Храм поклоняющиеся Сущему. Ирод же завершил строительство, придав Храму нынешний блеск, его поистине царский облик.

И что теперь? Святое святых теперь пусто, лишь возвышение указывает на место, где некогда стоял ковчег Завета. Нынешний храм на треть больше Соломонова, да только для кого он расширился? Не для тех ли язычников, что собрались на "своём" дворе? Даже золочёные двери в святилище украшены богатой вавилонской тканью, как горькое напоминание о вавилонском плене. Пусть полог синего, алого, пурпурного цветов, что олицетворяет Божественное творение... Оживленная торговля во дворе язычников Храма. Каждому богомольцу, пришедшему на поклон, нужно принести немало жертв за грехи и нарушения закона, заплатить за них, и потому здесь располагаются со своими столами и палатками разные торговцы. Мохнатое и пернатое царство будущих жертв ревёт, мычит, клохчет и воркует, словно предчувствуя свою горькую и весьма уже близкую участь. Покрикивают менялы, обменивающие деньги на священные иерусалимские шекели. Тут же левиты в длинных полотняных одеяниях осматривают будущие жертвы.

Нет, понапрасну станешь ты искать здесь те святые порядки, что были раньше. Да и что могут дать святого народу Ироды? Династия пришельцев, идумеи ...

От Иакова, а не от Исава ведут своё родословие все дети Израиля. Праотец Аврам был богатым кочевником из города Ура, что находился в Месопотамии. По божьему повелению он переместился с семейством из долины Евфрата на территорию между рекой Иордан и Средиземным морем, населенную хананеями. В награду за безоговорочную веру в единого истинного Бога он получил во владение землю, "полную молока и меда" . В возрасте девяноста девяти лет к Авраму явился Бог, чтобы заключить с ним союз – Завет. Завет сей гласил: Бог сделает потомство Аврама многочисленным и отдаст ему весь Ханаан в вечное владение; в качестве знака Завета все младенцы мужского пола должны быть обрезаны на восьмой день после рождения. При этом Бог поменял имя Аврама на Авраам, жена его Сара получила имя Сарра. Сарра, которой в то время перевалило за девяносто, стала матерью Исаака. Исаак вступил в брак с Ревеккой, которая долгое время оставалась бесплодной. Молитва Исаака дошла до Бога, жена его зачала, но во время беременности испытала какую-то тяжесть. От Бога пришло известие о том, что в её чреве бьются праотцы двух различных народов. Так уже во чреве матери разделены были Эдом и Израиль.

Ревекка произвела на свет близнецов: первым показался на свет Исав, он был красен и космат, а вторым – Иаков, державший за пятку своего брата, словно пытаясь вернуть того в лоно матери. Так и росли мальчики – в вечном соперничестве друг с другом. Исав, любимец Исаака, стал искусным звероловом, а Иаков – любимец Ревекки – пастухом, живущим в шатрах. Однажды Исав вернулся домой голодным, и, увидя, что Иаков готовит какую-то пищу, попросил утолить его голод. Иаков был готов дать брату кушанье из чечевицы, если Исав подарит ему право первородства. Это право принесло бы ему две части из отцовского наследства, обеспечивало место главы семьи и первосвященника. Кроме того, получив благословение отца, он наследовал бы и все обещания, данные Исааку Богом. Так и произошло.

Отеческое же благословение Иаков получил с помощью обмана, в чем ему помогла мать, Ревекка. Когда Исаак постарел и зрение его притупилось, он призвал к себе Исава и попросил его наловить дичи в поле, приготовить из неё его любимое кушанье, за что обещал отцовское благословение. Ревекка подслушала разговор Исава с отцом, и пока Исав охотился в поле, приготовила из двух козлят любимое кушанье Исаака и послала с ним Иакова. А чтобы Исаак не заметил подмены, надела на сына шкуры козлят, покрыв ими его гладкие руки и шею... Исаак сначала с недоверием принял кушанье, бормоча про себя: "Голос Иакова, а руки, руки Исавовы", но потом всё же благословил сына. Это благословение отменить было невозможно. Исав, узнав о случившемся, с плачем умолял отца благословить и его: "Неужели, отец мой, одно у тебя благословение?" Он возненавидел Иакова до такой степени, что тому пришлось бежать. Он шел к брату матери Лавану, жившему в Месопотамии, в окрестностях Харрана. По пути он прилег отдохнуть на горе, положил голову на камень и сладко заснул. Ему приснилась лестница, которая стояла на земле, другой конец упирался в небо. По этой лестнице ангелы спускались и поднимались на небо. Наверху стоял Бог, который благословил Иакова. И подтвердил ему данные ранее Аврааму и Исааку обещания. А это было немаловажно: из колена Исаака теперь должен был появиться великий народ, в котором людей будет столько, сколько песчинок на земле, и звезд на небе, и который овладеет всей землей Ханаанской.

Много позже, через двадцать лет, Исаак возвращался к отеческим шатрам вместе с женами, Рахилью и Лией, родными дочерьми дяди своего, Лавана. Приближаясь к Ханаану, он послал гонцов с подарками для Исава, чтобы задобрить его. Встреча «любящих» братьев закончилась перемирием, а еще – окончательным разделом. Иаков обязался не занимать земли Исава, а найти себе другие. Так он раскинул свои шатры перед Сихемом, в западной части Ханаана. Исав же покинул землю обетованную, отправился в Сеир и стал праотцем эдомитян. Но ещё прежде, чем встретиться с Исавом, в одну из ночей Иакову пришлось бороться с таинственным Некто, который вёл схватку до зари, но не смог одолеть Иакова.

С Богом самим боролся Иаков, и был он наречен последним "Израиль" .

Иаков-Израиль стал отцом двенадцати сыновей, и звали их Рувим, Симеон, Левий, Иуда, Иссахар, Завулон, Иосиф, Вениамин, Дан, Неффалим, Гад, Асир. Рувим был первенцем отца, но не ему суждено было стать предводителем будущих потомков двенадцати колен Израиля. Рувим потерял благоволение отца, когда вошел к его наложнице Валле и осквернил ложе отца. Главенствующая роль отошла к колену Иуды, власть, богатство, авторитет, скипетр – удел колена Иудина...

Эдом – от слова "красный" – цвет кожи Исава при рождении, и цвет чечевичной похлебки, за которую он отдал своё первородство. Нынешний тетрарх Галилеи, Ирод Антипа – из династии, чуждой Иудее. Он – потомок Исава. Он с упорством, достойным лучшего применения, не забывает напоминать всем об этом. Любимый цвет его одежды – красный. И он меняет одеяния, но не меняет своего пристрастия к красному. Отец его, Ирод Великий, коренным образом перестроил восстановленный после возвращения иудеев из вавилонского пленения иерусалимский Храм. Он не возвёл новый Храм, он переустроил его. И теперь Храм стоит в Иерусалиме, напоминая его жителям о двойном несчастьи. О власти Иродов, ненавидимой иудеями. И о власти всего языческого в стране – римского, греческого, и прочего...