Это был мой первый рабочий день в Америке на должности

менеджера. Я шeл к нему долго и, естественно, волновался. Руководить

людьми не было нoвинкой. И в армии, и после неё, работая с людьми, я

понимал, что кроме умения быть лидером надо знать производство и

специфику, в которой просто не имеешь право быть новичком. В этом

направлении у меня был солидный багаж работы в механическом цеху

ещё со времён далёкой юности. Я бы мог применить слово "детства" и

это не было бы ошибкой. В свои 14 лет я стоял у станка и, некоторое

время спустя, стал хорошим фрезеровщиком. Моя работа в ремонтном

цеху была хорошим наследием, т.к. приходилось часто менять наладку,

использовать различный инструмент, читать чертежи или делать

расчeты когда, что-то новое должно было быть сделано по

поломанному или разорванному образцу. Всё это, без обмана, было

описано в моём резюме и человек принимавший меня на работу

обратил на это внимание, подтвердив себя, как знающего

производственника. Всю нижнюю часть моего резюме, где я гордо

описал должности руководителя, он образно пальцем перечеркнул и,

указав на знание станков и инструментов, сказал:

-Это главное! Всё остальное-второстепенно.

И вот мне был доверен механический цех с двумя лидерами,

выполняющих роль мастеров(по советским стандартам), группой

наладчиков и около 60 рабочих, которые работали на станках. Лидеры

ставили людей на разные операции, которые, после наладки и приёма

деталей контролёрами качества, делали свою работу.

Я пришёл на работу пораньше, что было моим правилом, и осмотрел все

станки, отмечая про себя, что мне всё хорошо знакомо. Постепенно

утренняя тишина отступала и разговоры, смех слышны были в

помещении. Люди заходили в большую комнату, где стояли длинные

столы и скамейки такой же длины. Эта же комната была для обеда и

двух 10-минутных перерывов, если люди не уходили на улицу.

Прозвучал предварительный звонок и все, не спеша, начали покидать

комнату отдыха . Образовывалось три потока, т.к. на этой территории

было ещё два цеха: цех зачистки металлических деталей и цех сборки,

а точнее зарядки, где многие наши детали "нашпиговывались" очень

маленькими, но очень сильными, по взрывной мощности, детонаторами.

Мне многие, потом, не верили, что "русского" взяли работать на завод,

где делали бомбы. Но меня взяли, потому что секретной была только

окончательно собранная версия. А по поводу всего остального, меня

вообще ни о чём не спрашивали. Дали подписать форму о

неразглашении и... всё. Конечно, все уже знали, что новый мэнэджер -

русский и входя в цех, меня по разному осматривали. Кто бросал беглый

взгляд, кто смотрел в мою сторону не глядя мне в глаза, кто задерживал

свой взгляд на мне, не торопясь отводить его, как бы говоря:-мы ещё

посмотрим, кто кого.

"Русские" не были новичками на этом прeдприятии. Все шесть заводов

нашего хозяина имели в своих коллективах "русских" и отношение ко

всем было нормальным. Никого это не интересовало, я узнал только

потом, что хозяин был американский еврей. Он очень много помогал

Израилю, давал много денег в различные фонды помощи пережившим

Холокост и не остался в стороне, когда начали приезжать "русские", как

нас все называли. Все "русские" хорошо себя зарекомендовали во всех

отношениях, но "русского" менеджера все увидели впервые. Общее

мнение было твёрдым: берегитесь. Был 1980год. В Белый дом вошёл

новый хозяин-Президент Роналд Рейган. Он не скрывал соих взглядов,

что Америка должна быть лидером в борьбе с "Империей Зла", как он

совершенно справедливо назвал СССР. Все хорошо помнили и об этом

часто напоминали, что произошло в Венгрии, Чехословакии и

Афганистане. Но в памяти американцев, по-прежнему, жил Никита

Хрущёв, который, с трибуны ООН пообещал американцам показать

"Кузькину мать". Опытные синхронные переводчики ООН, тогда ввели в

замешательство всех без исключения, переведя слова Хрущёва, как

"Хрущёв всем покажет маму Кузьмы". Но тут же включились все виды

информационной сети и объяснили, что Хрущёв "у г р о ж а е т".

Никому тогда в голову не пришла мысль, что это блеф. Русские не

блефуют и, к сожалению, жизнь это подтверждала. Настало время

убедиться, что я, если не "Кузьма", то уж точно его отдалённый

родственник. А увольнения начнутся без задержки.

Станки зашумели, запахло жидкостью охлаждения, цех начинал свой

обычный рабочий день. Я медленно переходил от станка к станку и,

если в мою сторону поворачивали голову, кивал, здороваясь. Несколько

человек ответили мне, большинство-нет. Я обратил внимание, что

наладчики делая своё дело, периодически демонстрируют детали

инспекторам(это,как ОТК) и сообщают лидерам о готовности станка,

только после тщательной проверки деталей. Все работали спокойно, но

чувствовалось, что проблем, всегда, в процессе не мало. Я подошёл к

одному из наладчиков и заметил его нерешительность в решении

проблемы. Чернокожий мужчина без замедления ответил на моё

приветствие.

-У тебя проблема?, спросил я.

-Да. И он объяснил её мне,добавив:"вот думаю".

-Знаешь, я думаю, что вот так и так можно это исправить.

-ОК.

-А ты согласен?

-Конечно.

-Но, может быть, ты хочешь сделать по-другому?

-Нет. Ты же босс.

 

Откровенно говоря, я думал, что этот день никогда не наступит. Тёмное

серое облако с названием "Безработица" висела над головой каждого

иммигранта и Америка представлялась большинству из нас

неприступной крепостью, над которой развeвался огромный флаг с

чётко выраженной фразой:"Работы нет". Плюс незнание английского

языка, разрушало какие-либо надежды на успех. На промежуточной

станции под названием "Италия", в каждом месте сосредоточения

иммигранты рассказывали друг другу истории страшного быта о TEX, кто

уже был ТАМ. Перечисления были однo хуже другой, но все беды

исходили от одного кровожадного чудовища под названием

"Инглиш(английский)". Классы английского языка были переполнены,

книжные магазины, которые, до приезда иммигрантов, не надеялись

избавиться от учебников английского языка даже за пол-цены, не

успевали удовлетворять запросы желающих. Слово ДОМАНИ-ЗАВТРА-

стало самым популярным словом иммигрантов и счастливчики

демонстрировали свою победу, показывая все 4 сборника Эккерсли, как

гарантию взятия неприступной крепости.

Я ничем не отличался от других и, даже с простудой, ходил на занятия

английского языка, как на курсы преодоления неприступных высот. Мой

внутренний голос постоянно корил меня за непростительное

пренебрежение к английскому, в дневной и вечерней школе.

Требования в школах к языку были беззубыми, но и они казались пустой

тратой времени. Лариса Владимировна, учитель анг. языка в дневной

школе, была человеком очень сердобольным и мы пользовались

постоянно её слабостью. Никакой "Ералаш" не мог стать даже рядом с

нашей актёрской смекалкой. Была установлена очерёдность

заболеваний и симптомы были неопровержимыми. Мы соблюдали уход с

урока и отсутствие дублиривания недуга .Услышав о заболевании

Лариса Владимировна сразу же приходила в ужас и, тут же, давала

совет лечения. Никто не срывался убегать, а медленно, с обречённым

видом уходил из класса и соблюдал конспирацию до выхода из

школьного здания. И только тогда, можно было лететь сломя голову на

каток или играть в футбол. Однажды, я попросил ребят о внеочередном

"заболевании" и тут же был награждён возмутительными протестами. --

Ребята, сказал я,-надо. Сегодня на катке будет Шурочка и после уроков

2й смены она не задержится . Все отнеслись к моей просьбе серьёзно и

я получил "добро". Мы были в дружбе верны.

В вечерней школе всё было намного проще. Полина Яковлевна была

"дамой поздней осени, но грачи не улетали" и пара хороших анекдотов

с намёками и комплиментами отводили в сторону никому не нужный

английский. На экзамене Полина Яковлевна мне сказала:-Гриша, 3 и

уходи. Я поинтерeсовался о возможности получения четвёрки, на что

она кокетливо отреагировала:-Ну, нахал!

3, 4 или даже 5! Что это меняло? Вот уже Жизнь ставит отметку-

ЕДИНИЦУ-за безответсвенность и беспечность. Сколько писем было

получено за, относительно, короткий срок эмиграции! Все они, без

исключения, не говорили, а КРИЧАЛИ, что делать "без языка тут

НЕЧЕГО"! Но слышали эти призывы единицы. Умники, которые никуда не

собирались,(но приехали несколько позже), с удовольствием

рассказывали анекдоты о нелепых ситуациях связанных с языком и

обязательно добавляли что-нибудь колкое от себя. Один из моих

знакомых, с удовольствием положил мне камень на душу, сказав:"-Ну,

как ты скажешь на английском "Дайте мне кусочек хлеба?"

Хлебом мы, как раз, были обеспечены. И даже с маслом! Но горизонт не

прояснялся, потому что в школе каждое слово запоминалось и...тут же

улетучивалось. Hаша учительница-молодая американка, итальянского

происхождения-терпеливо вела нас за собой, рассказывая о трудностях,

которые, когда-то, преодолел её дед. Она ложилась на стол и прыгала,

раздевалась(не до конца) и поднимала юбку, если было необходимо, но

доводила до нашего ума слово, которое мы должны были запомнить.

Было всё, конечно, в рамках приличия. Один из наших не мог запомнить

цифру six(шесть) и постоянно повторял: секс. Люси(так звали нашу

учительницу) кокетливо улыбалась и горила:"-Не сейчас." И вот уже

Люси задаёт нам всё больше и больше вопросов! И мы, даже, ОТВЕЧАЕМ

на них! Что-то запоминается, закрепляется и появляется уверенность,

что приехав в Америку мы, несомненно, не будем "слепыми котятами".

Пришло время "сдавать первый экзамен" и я, в выхоной день, еду в

Ватикан чтобы, подойдя к американским туристам, попробовать

понять их разговор и убедиться,что время учёбы дало свои плоды.

Результат не разрушил, а снёс, как ураган, все надежды. Я не понял ни

одного слова!.. Оправившись от удара самоуверенности, я подумал, что

это проигрыш, но не поражение и приехав в Америку, войдя в "срэду"

(как в анекдоте), будет по-другому. Но и тут словесная активность

эмигрантов сеяла больше ужасов, чем надежд. К вершине подобрались

единицы, а остальные, с ужасом рассказывали о поражениях, ссылаясь,

конечно на других. И вот уже серьёзно многие падали духом, собирая

деньги на поездку в Вашингтон, чтобы "даже по шпалам" вернуться

туда, где никогда не нужен был этот "кoшмарный" английский. Другие,

тяжело вздыхая, говорили:"оно нам было надо?" Но самым страшным

было душевное заболевание моих хороших знакомых, один из которых,

так и не оправился. Получив, за первый месяц, обильный груз камней на

душу я, невольно ссутулившись, по дороге домой из школы, мысленно

начал взвешивать свои плюсы и минусы. Неожиданно я столкнулся с

фактом, что денежная субсидия плюс талоны на питание солидно

превышают зарплату моего...бывшего директора завода! При всех

расходах я не в минусе! Мои плечи внезапно выровнялись и я уже не

возвращался в

прошлое. Новая волна накатывалась на всех нас-поиск работы. Как

себя вести и что искать? При помощи кого или чего? Как не потеряться

и не растеряться? Необходим телевизор, чтобы слушать язык. Куплен.

Машина, права. Приобретены. Во всеоружии готовиться к интервью.

Готовимся. И советы за советами рождают надежды и...рассеивают их.

Моя соседка Джуди увидев меня обложенного книгами и словарями,

восле бассейна наших съёмных квартир , очень дружелюбно и О Ч Е Н

Ь медленно поведала мне, что её родители приехали, в своё время, из

"Житомир губерня" и её папа каждый день покупал газеты, чтобы

учить английский и искать

работу. И вот я уже повторяю всё, как прилежный ученик. Главное-

интервью! Ничего,что будут отказы. В этом тоже нужен опыт. Я был

ошарашен, когда первое интервью получил с завидной лёгкостью.

Многократные репетиции в уме, поиск направления, смена ТРЁХ

транспортов и я на пороге небольшого кабинета . Я поздоровался. -Ты

гражданин Америки?

-Нет...

- Извини-, приходи, когда будешь...

Я потерял слова, которые бы мог найти в нормальной ситуации и тремя

транспортами возвращался домой, настраивая себя, что это был

хороший урок и его тоже надо было получить. Не зная, что объявления

о работе обновляются каждую неделю, я ежедневно бежал за

новой газетой, находил то, на что мог претендовать и начинал звонить.

С самого начала я делал ударение, что не гражданин Америки, но

нахожусь в стране легально. Потом, о себе и просьба интервью. Я делал

много звонков и получал разрешение приехать. Успевал не много,

получал обещание и на следующий день бежал за новой газетой.

Новые звонки и...вдруг слышу:-Я знаю, тебя зовут Грег. Ты не

гражданин, но в стране легально. Ты звонишь мне четвёртый раз.

Приезжай уже! Я хочу, хотя бы, тебя увидеть! Я к нему так и не доехал.

Активность поиска работы была на столько интенсивной, что я нашeл

несколько работ .(Благо подсобники и операторы были многим нужны).

Но я выбрал наиболее удобную в плане подъезда машиной или

общественным транспортом. Перед интервью у меня всегда была одна

проблема: понять, где находится предприятие. Моя соседка Джуди

любезно предлагала свою помощь, если она понадобиться. Совершенно

неожиданно, я поднялся, в глазах Джуди, на небывалую высоту! Как-то

в понедельник, я её встретил у подъезда и она, подарив мне дежурную

улыбку, спросила, как я провёл выходные. Я сказал, что был в Нью

Йорке. Её глаза округлились и она поинтересовалась, как я туда попал?

Если бы я сказал,что летал в Россию-удивления бы не было. Но, Нью

Йорк?!!! Я, как мог, рассказал, что соседи привезли меня в Бруклин, там

на метро я доехал до Бронкса к друзьям. -Как ты знал, куда ехать?- В её

глазах был ужас, она уже видела меня потерявшимся в Нью Йорке

БЕЗВОЗВРАТНО! Я объяснил, что на стене была карта и по ней я нашeл

направление. В её глазах был восторг! Если бы я соорудил ракету и

слетал на ней на Луну-подвига бы не было. Но Нью Йорк!!! В её глазах

это было грандиозно! Но, когда вопрос касался поиска адреса, Джуди

опять очень медленно, мне разъясняла(если бы она говорила своим

обычным темпом,я не понял бы и половины) что в Америке привыкли к

имигрантам и ничего страшного не будет, если я переспрошу, объяснив,

что не понял. Она учила меня не подписывать какие-либо бумаги, чтобы

не попасть впросак. И это помогло, т.к. я попал к агенту по

трудоустройству и увидев анкету, написал свои данные, но подписывать

не стал. -У тебя нет денег?,- спросил он. Я кивнул. Он мне поверил и

каждую неделю получал свои 10 долларов, пока все 300 не были

покрыты. Мы стали друзьями и я посылал ему своих знакомых для

трудоустройства.

Через два(!!!)месяца я получил 25центов надбавку к своим 4долларам в

час! Мои знакомые были приглашены в бар на пиво, чтобы отметить моё

заработанное БОГАТСТВО! Я был счастлив! "Бог благослови Америку!"

И меня, тоже! Потому что я добросовестно работал, не пропуская ни

одного сверхурочого часа, за который платили полторы часовой ставки.

Я уже видел "стакан наполовину полным" и ждал приезда своей семьи

не в пустоту, которая пока меня сопровождала. Так случилось, что

выехать вместе нам не удалось. Причины были жизненными и не

простыми, но смышлённые люди сразу сообразили: "было столько бабок,

что надо было ехать в два захода". Подобные мысли были и у бригады

таможенников, когда на фоне 30-40чемоданов(тогда это разрешалось)

одной семьи, вдруг, околачивается, не бедного, но и не богатого вида

человек с...одним чемоданом, в котором(?!)половина содержимого-

книги. За меня "взялся" бригадир. Тут же был приглашён какой-то

важный пограничник-специалист по "старине". Они простучали мой

чемодан и обложки книг. Проверили даты издания книг и... было видно

их разочарование. Но наконец-то, их глаза свeркнули! -А для чего вы

везёте эти газеты?,-строго спросили меня. -Там мои стихи... -Не

положено,-был вынесен приговор. После выраженного мной мягкого

протеста было дано разрешение вырвать стихи,..но оставить советское

наследие на её Родине. А вокруг расплачивались икрой и водкой, чтобы

поскорей всё перепаковать, как после погрома, чемоданы. У не

молодой, пары из Одессы было всего так много(а точнее, что могло быть

упаковано в чемоданы из прошлой жизни)что я вызвался бескорыстно

помочь, только бы они не опоздали на поезд, что вполне могло

случиться. Они были безмерно благодарны и сразу же захотели меня

отблагодарить. Увидев моё обручальное кольцо, естественно, был

задан вопрос, а где...Но сделано это было по-одесски:

-Гришенька, вы действительно женаты или это всё фуфло?,-спросила

меня женская половина.

Услышав мой утвердительный ответ, она с сожалением сказала:-Как

жаль! В Италии есть одна девочка. Там ТАКОЙ фарш!

 

В моей жизни было не мало людей, отношения с которыми быстро

перерастали, чуть ли не в родственные. Вот и в Филаделфию я ехал к

людям, которые не были моими родственниками, но их старший сын был

моим другом во Львове и в этой семье я всегда ощущал себя родным

человеком. Конечно, всё это было взаимно и не было даже мысли, что я

мог поехать в другой город. Но Филаделфия "принимала" только

близких родственников и им пришлось приложить много усилий, чтобы

меня, еврейская община города, приняла. Время шло и вскоре круг моих

знакомых расширился. Многим хотелось развеять моё одиночество и я

часто бывал гостем в их семьях. Однажды, я был приглашён на ужин и

ощутил неловкость от того, что разговор за столом, в основном, был на

английском. Я предпочитал ничего не говорить, хотя мой английский

уже перешагнул определённую полосу. Но я не был уверен, что

грамматика не подведёт и молчал. Мой сосед, приятный американец,

решил "раскачать" меня и начал задавать мне лёгкие вопросы. Я

отвечал коротко, но старался поддерживать, хоть как-то, разговор,

чтобы не произвести впечаление некомпанейского человека. Он

спросил меня о времени моего пребывания в Америке и я тут же

извинился за свой слабый английский, оправдывая это временем.(

Джуди, по-прежнему, разговаривала со мной "медленной скоростью").

-У тебя плохой анлийский?,-недоумевал он. -Если бы я был в России 5

месяцев и говорил бы так на русском, я считал бы себя ГЕНИЕМ! На

слове "гений" он сделал заметное ударение.

Он повернулся в сторону своей жены и она, кивая, подтвердила его

слова. Я не сомневался, что его комплимент в мой адрес был "несколько"

преувеличен, но мне было приятно. Я ни о чём его не спрашивал, но он

решил, что пора представиться и ОКАЗАЛОСЬ, что он Директор

Персонала (это, как нач. отдела кадров) огромного госпиталя.(Я

догадался, что в этой компании он был не зря, что, впрочем, не носило

отрицательный оттенок).

Он уже знал, что моя жена фармацевт и я жду её приезда. Услышав мой

вопрос о волонтёрах (добровольно работающих без оплаты) в их

госпитале, он дал мне свою визитку и взял с меня слово, что я

ОБЯЗАТЕЛЬНО ему позвоню.

Полтора года спустя, настало время вывозить 2-ю и главную часть

сокровища нашей семьи-нашего сына, а нам с женой быть одним целым.

После школьного периода изучения английского моей жены, я решил

напомнить о себе своему старому, столь высоко стоящему, знакомому. И

я был шокирован! Он меня очень хорошо помнил. Я попросил его

уделить мне 3, максимум 5 минут и опять был приятно удивлён его

раположенностью принять меня. Найти его и его кабинет не

представляло большого труда и вот я уже сижу в большом уютном

кабинете. Да,- сказал он,-программа вoлонтёров существует,- но она

сейчас заполнена. Как только... И обещание позвонить нам. Я сдержал

своё слово и не злоупотребляя его временем, поблагодарив за всё ,

попрощался. Он любезно проводил меня и даже вышел со мной в

приемную. Познакомив меня со своей секретаршей, он, обращаясь к ней

сказал:-Посмотри на этого удивительного молодого человека! Ты

слышала, какой у него английский? Два года тому назад, я был с ним у

одних русских. Тогда, я не понял ни одного, сказанного им, слова!

-.....

Перед отъездом, моя жена получала от меня чёткие инструкции

касающиеся предстоящего, долгого пути. Указав, что брать надо

только необходимое, я делал ударение, что ей потребуется помощь и

надо иметь при себе чекушки водки(так, в народе, называли

четвертушки бутылок), чтобы расплачиваться за услуги с людьми,

помощь которых будет необходима, как женщине с ребёнком. Одна

чекушка "завалялась" и "приехала" в Филаделфию .Квартира уже былa

снятa, но в ней не было на кухне света .Ведущий дела по дому принёс

небольшую недорогую люстру и свет появился. Я предложил ему

попробовать русскую водку и он не отказался. Потягивая водку

маленькими глотками(от закуски он отказался), он, с интересом,

рассматривал горлышко бутылки и пробку. Тогда делали крышки с

маленьким хвостиком, которую, потянув, разрывали ту часть, которая

плотно обжимала горлышко бутылки. Я недоумевал, что его так

заинтересовало и не выдержав, спросил или всё ОК?

-О, всё нормально, сказал он.-Но я не понимаю, как ты опять закроешь

бутылку?

-Знаешь,-облегчённо вздохнув, сказал я.-30 лет своей жизни я провёл в

России. Я не могу припомнить НИ ОДНОГО случая, чтобы открыв

бутылку водки, её надо было закрывать.

Тут уже я за него испугался, потому что такого истерического смеха и

кашля, от плохо выпитой рюмки, я раньше не наблюдал.

 

Постепенно круг общения с американцами увеличивaлся.

Соседи,сотрудники по работе,но,больше всего родители учеников, с

кототырыми учился наш сын, общались с нами без каких-либо видимых

условностей. Детские дни рождения собирали весь класс. Мы сначала

недоумевали откровенным указанием на время прихода и ухода, но со

временем соглaсились, что многое действительно удобно для всех. Мы

уже не сомневались, что улыбка при встрче даже с незнакомыми

людьми, приятное явление и научились делать комплименты чаще, чем

делали это раньше. Критика постепенно утихала,потому что мы

понимали, что американцы предпочитают делать то, что им удобно в

данный момент, а не кому-то. Но самое главное, конечно, было умение

владеть английским и не стесняться сделанных ошибок. Очень

впечатлительно было и то, что американцы никогда не смеялись над

кем-либо и не показывали, это внешне. "I do't cant"-говорила одна

наша сотрудница(правильно:I can't) и никто над ней не только не

смеялся, но и не показывали, что это грубая грамматическая ошибка.

Окружение принимало нас такими, какие мы есть, а мы постепенно

соединяли себя с тем, что казалось, в начале, неприемлемым.

Eстeственно всем нам задавали много вопросов, потому что русские и

раньше приезжали в Америку, но их было так мало,что их присутсвие

никто не замечал. Да и приезжали они или из Польши, Израиля, или

даже из СССР небольшими семьями, но никак не группами. Делалось это

умышленно, чтобы создать видимость воссоединения семей и посылать

нужных людей, которые возвращаясь рассказывали бы об ужасах жизни

на Западе. И вот появляются люди на лицах которых нет ужасов

отсутсвия витаминов, очень даже неплохо одетых, многие с золотыми

зыбами во рту и некоторые, даже, неплохо говорят на английском и ни

на кого, из американских евреев, не обращают внимание .Вопросов, со

стороны американцев, было много и часто они были или наивными, или

примитивными.(Понимание многих было, что телевидение, телефоны

или машины мы видели впервые и,естественно,спрашивали, нравится ли

нам это. При приёме на работу, грамотный фармацевт спросил мою

жену, сколько будет 3 умножить на 6. Услышав правильный ответ,

который был произнесён, после небольшой паузы растерянности, он

воскликнул:"Великолепно"

В его реакции не было ни завышенной оценки, ни иронии. Не многие

американцы знают таблицу умножения наизусть(сделали своё дело

калькуляторы). Но совершено другое дело ,что её ЗНАЮТ русские! И тут

необходимо объяснить, как американские евреи прореагировали на

наш приезд. Рядовые американцы знали очень мало о нашем приезде и

всё, что было связано с нашeй предыдущей жизнью, выездом и

приездом. Они слышали в новостях о диссидентах, о религии в СССР, о

диктатуре, но придавали этому такое же значение, как, скажем,

событиям в...Лаосе. (Я говорю о большинстве)Другое дело-

американские евреи! Они за наш выезд БОРОЛИСЬ!

Демонстрации, письма, петиции, бойкот приезжих артистов и

спортсменов. Всего не пeречислить. Потом, в синагогах людей

приглашали к вoлонтёрству(добровольной помощи) и они отзывались с

желанием. Приходили в классы, где обучали английскому языку и

старались, в первую очередь, рассказать, что делать, если, вдруг, кто-

то из нас потеряется в...супермаркете. (О том, что никто из нас не

потерялся ни в Вене, ни в Италии они не думали)Т.е., если говорить

языком одесситов, "они нас имели за адиётов". У американских евреев

бытовала дежурная фраза:"Конечно, они же все инженеры!". Мне

"посчастливилось", однажды, "принять огонь на себя" в полном объёме.

Один из моих сотрудников пригласил нас на свадьбу и за круглым столом

сидели мы, ещё одна русская пара из Ленинграда и пара американских

евреев. Женская половинa (американка), как раз, сидела справа от

меня. Её муж, на заводе, сидел в кабинете смежный с моим и на

приветствие, всегда, отвечал, весьма, прохладно(мягко говоря). И вот

тут его жена решила выпустить весь "пар" на меня, с заметно

накипевшим возмущением адрессованным всем приезжим(русским

евреям, естественно). Мне показалось, что она решила, я знаю всех и,

уж точно, передам остальным выраженное неудовлетворение.

"-Мы вас ждали,- сказала она.- Беспокоились o вас и молились!

Собирали деньги, чтобы помочь и дать их тем, кто активно

предпринимал действия, разного рода, чтобы наши голоса были

слышны.

Я знал, о чём она говорит. Мне приходилось разговаривать с одним из

"солдат" Лиги защиты еврев. Он рассказывал мне, что ни одно

публичное мероприятие, проводимое Советским Союзом, не проходило

без их "присутствия". Их "проделки", больше всего выводило из себя...д-

ра Кисинджера! "Лига" мешала ему! Надо было заботиться о "детанте",

а тут какие-то евреи из "Лиги", всё портят. И он поднимал всех в

федеральной службе и в полиции, чтобы усмирить зарвавшихся

"нахалов"! В разговоре со мной, один из украинцев, живший в

Филаделфии со времён окончания войны, сетовал, что украинцам

(Зпадной Украины,конечно) не светит приезд в Америку, как евреям из

СССР. "Як бы ми мали такого д-ра КисинджEра(он делал ударение на

предпоследний слог), то може и наши б iхалы"-говорил он и явно

ошибался. Д-ра Кисинджера никогда не волновала судьба евреев

Советского Союза, Израиля или других стран. Совсем недавно (В 2013

году), он "показал" своё истинное лицо, заявив, что "евреев Советcкого

Союза могли сжечь в печах, но это не заставило бы США воевать с

СССР. Я слышал это интервью в прамой трансляции и в моей душе,

моментально, пронеслась волна НЕГОДОВАНИЯ от этой чёрствости,

бестактности и отсутсвия ЭЛЕМЕНТАРНОГО сочуствия к живым и

ПОЛНЕЙШЕГО безразличия к сожжённым.Эту точку зрения можно было

выразить по-другому. Но он предпочёл не сентиментальничать. Д-р

Кисинджер заслуженно получил презрение тысяч и тысяч людей. Я-в их

числе!

 

Я не испытывал ни недовольства, ни раздражения, слушая свою соседку

за свадебным столом. Потому что...она была права. Мы, приезжие, не

ходили на демонстрации протеста, празднование дня Независимости

Израиля, не посещали синагоги. Моя соседка говорила с оттенком

осуждения, оживлённо, но коректно и без повышения тона голоса. То,

как она мне это всё преподносила, располагaло меня выслушать не

перебивая и, естественно, я расположился уважительно к её точке

зрения. Почуствовав, что "весь пар" выпущен, я сказал: "-Всему этому

есть объяснение и я думаю, что осуждение, несколько, преувеличено. Я

не xочу говорить за всех-у каждого свои причины поступать тем или

иным образом, но я знаю главные причины и они отражают пороги

экономического и ясыкового баръеров. Очень много нового в нашей

жизни и необходимо время, чтобы первоочередные трудности были

преодолены. Страна, в которой мы жили, официально преследовала

религию и даже в городах, где были синагоги новое поколение не

посещало, т.к. мы не знали то,что знали наши бабушки и

дедушки(которые уцелели), но и они знали не много. Мы были

сформированы новой средой, далёкой от молитв и веры. Мы знаем о

Судном дне и чатаем одну молитву об ушедших, потому что других не

знаем. Если же говорить об общении с вами, старожилами, то тут

нашей вины нет. Вы все только руки не запускаете в наши головы, но

глаза постоянно в поиске рогов у нас на голове."

-Что ты имеешь ввиду?

-Нам задаются такие вопросы, которые шокируют нас. Нас спрашивают

знаем ли мы, как пользоваться телефонами, умеем ли сами включить

телевизор и другие глупости. Hам приносят, в подарок такие вещи из

гаражей, которые тут же идут в мусор. Если мы о чём-то говорим и

проявляем знание американских авторов или истории то встречаем

полнейшее непонимание о сказанном.

-Нас никто не встречал и нам приходилось очень много и тяжело

работать.

-Правильно, но сегодня мы работаем не меньше и тоже тяжело. Мы все,

кто больше, кто меньше, образованные люди...

-Я знаю, вы все инженеры...

-Нет, я не инженер и моя жена-не врач.

Она выразила своё удивление глазами, считая, что моя должность

должна соответствовать инженерному образованию.

-Ты может быть удивишься, но в нашей небольшой семье

родственников, 4 инженера, 2 врача и 2 педагога. А вы все считаете

нас людьми 2-го сорта. И это не только в Филаделфии. У меня друзья и

знакомые в разных городах (я перечислил 6 или 7 городов) и везде одно

и то же.

Она опустила глаза и тихо сказала:"-Ты прав. Наше суждение о вас-

неверно."

Я думал, что её муж, вообще, перестанет со мной здороваться. Но

после выходных его, как будто, подменили. Он улыбался при встрече и

часто заводил разговор на разные темы. Оттепель наступила.

Постепенно становилось "теплее" и в цеху. Но тут потребовалось на

много больше, чем разговор. Мои подчинённые не торопились отвечать

на мои приветствия и вся атмосфера была далека от располагающей.

Mой день начинался всегда одинаково-я обходил последовательно весь

цех и здоровался со всеми. Это была моя норма независсимо от места,

где я работал и мои подчинённые, в Союзе, это знали. Тут к этому не

привыкли, но постепенно удивление менялось к расположению.

-Доброе утро.

-Что это в нём такое доброе?(Вместо ответа)

-Ну, потому что мы здесь, на работе. У кого то был завтрак или вкусный

кофе. Есть люди, которые это не имеют или не здоровы.

-Да, ты прав. Доброе утро.

Вдруг слышу, чуть ли не со спины:"-Привет!" Ко мне была обращена

улыбка молодой негритянки. Улыбка отражала белые ровные зубы,

которые были заметным контрастом на её симпатичном, довольно-таки

тёмном лице. В её улыбке не было ни заискивания, ни заигрывания.

-Привет.(На английском-это Hi. Когда я впервые услышал "Hi", мне

послышалось "хайль". Естественно я возмутился. Но учиться приходилось

многому.)

-Ты русский,-не то спрашивая, не то констатировала она, продолжая

улыбаться.

-Да. (Русский! Если бы я это сказал там, где жил раньше, мне бы, в

худшем случае сказали бы сказать "кукуруза", а в лучшем-попросили бы

не обманывать. Но, до этого не доходило. Все анкеты имели 5-ю графу

и с этим никто не шутил. Эта графа имела солидный вес там, где мы

раньше жили и часто закрывала многие горизонты многим. Этот факт

никем не анализировался. Он был нам дан, как родинка или пятно,

которое не стиралось и, чаще всего, направление было одно-найти

обходной путь.)

-Как тебя зовут?

-Шерри.

-Меня-Грэг .

-Я знаю. Тебе нравится Америка?

Этот вопрос мне задавали много раз. И всегда, за неимением запаса

слов, я отвечал коротким "Да"

-Многое нравится, но не всё. Нет идеальных стран. Знаешь, мы

поговорим, как-нибудь, когда будет перерыв.

-Не волнуйся,Грэг . Моя норма-120 в час. Тебе нужно будет, я сделаю

300. Только скажи.

Она встала и ушла в женскую комнату. Её походка не могла не

привлечь моё внимание. Она шла и её бёдра, как-будто, следовали

ритму музыки, которая, видимо, звучала в её голове. "Новый

Чайковский", улыбнувшись, подумал я.

 

Больше вопросов-больше контактов. Уже знают, что я из Западной

Украины, где жили украинцы, русские и поляки и некоторые, где-то

отыскали польские слова и здороваясь со мной по-польски,

рассказывают о своих польских корнях. И, всё-таки, постоянно

упоминается только одно название страны-Russia( Россия)

-Грэг, в России очень холодно?

-Грэг, в России играют в бейсбол?

-Грэг, почему ты уехал?

И так далее. На все вопросы я отвечаю и им нравится, что я часто

шучу,отвечая на вопросы. Я заметил, что мои шутки воспринимаются

буквально (люди падают и замерзают на улице, водку пьют

галонами(почти 4 литра), в городах, в определённое время, люди

прячутся, т.к. выходят на улицу медведи и съедают тех, кто не успел

убежать и др), тут же объясняю, что шучу и на мою улыбку они

отвечают улыбкой облегчения. Больше всех вопросы задаёт

"Чайковский".

-Грэг, в России есть чёрные люди?

-Россия большая страна и в ней живут люди разных оттенков кожи.

Африканцев раньше не было, а теперь есть.

-Откуда?

-Был фестиваль. Много студентов из Африки. Люди приезжают

и...уезжают, а бейбечки остаются.

Она смотрит на меня и показывает молчаливый жест, когда

указательный палец одной руки трётся об указательный палец другой.

На немом языке это означает:"Как не стыдно", но применяeтся этот

жест, когда разговор касается близости. Кого она стыдила-мужчин

африканцев или русских женщин- не уточнила. Конечно, она шутила,

т.к. американские женщины-белые и чёрные-ведут активную половую

жизнь и многие, в свои 30 лет, уже бабушки. Oб этом она не

упоминала.

-,Грэг ты уже был с чёрной женщиной?

-Ну,.. вообще-то, я женат.

-Ты многое теряешь!..

Рядом с ней работает её подруга Морин. У Морин очень доброе лицо и

она большая трудяга, всегда во-время на работе и аккуратная в том

,что делает. В своих размерах она огромная и если нужно было бы её

обнять, то руки на талии бы не сошлись. Шерри кивает в сторону Морин

и говорит так, чтобы та слышала:"-Морин готова быть твоей". Морин

улыбается и смущённо опускает глаза, ничего не отвергая.

"Моим врагам такое счастье", как говорят старые евреи, подумал я и

ответил ни чем не объязывающей улыбкой.

Мне нравилось, как все мои подчинённые одевались. Как правило,

джинсы и различные спортивные маечки, с короткими рукавами. Всегда

подбиралось всё по цвету и каждый день другая, чистенькая маечка. В

очень жаркое время года или когда-либо, не ощущалось неприятного

запаха. Чёрные женщины, в большинстве своём, носили фирменные

вещи, подобранные по цвету и моде. Потом, им составили конкуренцию

русские женщины, которые не носили спортивную обувь и, тоже,

отличались хорошим вкусом.

Однажды утром, я обратил внимание на необычное оживление,

которое сопровождало входящих в цех рабочих. Я улавливал шутки и

остроты, обилие которых нельзя было не заметить. Предметом внимания

стала одна молодая женщина, которая появилась в, уж очень, открытой

маечке. Белизна её тела была резким контрастом в сравнении с белыми

женщинами, не говоря, уже, о чёрных. Шутки были не злыми, но

целенаправленными и, казалось, каждый считал своим долгом

"пройтись" по её туалету. Она не была полной, но обнажённые плечи и,

довольно-таки, открытый впереди разрез демонстрировал красивую

грудь и общую привлекательную упитанность. По всему было видно что

она ожидала такую реакцию и ей это даже льстило. Она улыбалась и

ответила всем одной фразой, сопровождая её поднятыми вверх

глазами:"-I am hot!",-объявила всем она, что можно было перевести, как

"Я пылаю". (В английском языке, к этой фразе ничего не добавлятеся,

но каждый понимает, что речь идёт о страсти). И она была награждена

восторженным одобрением.

Проходя мимо меня, многие дарили мне загадочную полуулыбку,

которую я воспринял, сначала, как что-то, возможно,

несоответсвующее в моей одежде. Незаметно для всех, я произвёл

осмотр себя и не найдя ничего компрoмeтирующего решил ,что мои

подчинённые хотели видеть меня в своих рядах или, хотя бы,

определить моё отношение к происходящему. Мне нравилaсь общая

раскрепощeнность, которая сопровождалась весёлой активностью, но я

решил, что присоединиться ко всему понимающей улыбкой, будет

достаточно.

Постепенно утро вошло в свой обычный ритм и я был отвлечён

первостепенным. Осматривая общую картину рабочей обстановки я

бегло определял присутствие-отсутствие, необходимую очерёдность

назначения задач для лидеров и первоочерёдность в работе

наладчиков. После этого, был обычный обход с коротким обменом

вопросов и ответов.

Некоторое время спустя, Эми(так звали женщину,которая привлекла

внимание всех утром) подозвала меня.

-Смотри, Грэг. Мне кажется, что деталь неправильно садится в

приспособление.

Она стояла у станка и, отодвинувшись, дала мне возможность стать на

её место. Я выключил станок и рукой начал проверять "гнездо"

приспособления. Моё внимание, внезапно, было отвлечено лёгким

прокосновением полуоткрытой груди к моей руке, чуть выше локтя.

Молодая, красивая, упругая грудь вонзалась в меня завидной

настойчивостью. В долю секунды я подумал, что представляю себе, как

ей сейчас мешает её маечка, но всем своим видом показывал желание

определить возможную проблему. Ещё какую-то долю секунды я уделил

внимание станку и без резкого движения(не могу сказать, что было

неприятно) повернулся к ней и сказал:"-Я не вижу проблемы . Но если

у тебя опять возникнет сомнение, позови наладчика и он сможет

обстоятельней всё проверить." Oна не была готова к поражению.

Открытым текстом мне было сообщено, что она свободна после работы

и, вообще, живёт одна.

-Мы к этой теме больше возвращаться не будем,-твёрдо сказал я."-ОК?"

И отошёл.

Нет, милая моя! Этот урок мы проходили ещё в школе. Ваш

соотечественник, американский коммунист, тов. Драйзер учил всех

своей "Американской трагедией", чем заканчиваются подобные

истории. Я приехал сюда работать и жить, а не идти в направлении

электрического стула или проблем, которые могут, очень легко,

низвергнуть достигнутое.

И не потому, что мне было чуждо чуство слабости, увлечения, соблазна,

обольщения. Ведь и магнит не всё притягивает. Есть полюса, которые

он отталкивает. Жизнь предоставляет многие возможности. Но есть

ответсвенность и объязанности. Быть игрушкой обстоятельств-

проявление бесхребетности, беспринципности, слабости, которые,

очень быстро лишат и уважения, и лидерства там, где они применимы.

Недостаточно быть обладателем должности. Надо видеть и понимать,

что люди видят и ценят правильное, справедливое и отвергают

нечистоплотное, лживое. Быть руководителем, значит проявлять в

ведомом цельное, что проявляется в принятии решения, которое не

должно быть сделано в попыхах, но при ошибке признать и исправить,

не допуская, даже, видимости, что обстоятельства способны

превращать лидерство в игрушечную породию шатания из стороны в

сторону. В то же время сохранять баланс и не попасть под влияние зла

или мести.

Всему этому я был подвергнут, как только мои шаги получили вызов и

пренебрежение, которым я не дал повод проявиться. Я знал, что

проблемы производства-естественный сопутствующий фактор. Не

ожидал, что люди будут покладистыми и "гладкими". Это естественно.

Но мне был брошен открытый вызов, который я не собирался и не мог

обойти. После нескольких молчаливых невыполнений моих просьб, я

пригласил старшего наладчика к себе в кабинет.

-У меня сложилось впечатление, что ты решил меня игнорировать,-

сказал я.

-Нет.

-Но ты не сделал то, что я попросил.

-Я был занят другим.

-Но мне нужно было сделать то, в первую очередь.

-Хорошо.

-Смотри, согласие надо проявлять в сделанном, а оно сделано не было.

Кстати, тебе была дана возможность работать, каждый день, один час

сверхурочно, так завтра приходи в обычное время. Сейчас такой

необходимости нет, но как только она возникнет, я тебе скажу. А в

работе я ожидаю от тебя помощь, а не сопротивление. Сейчас мне

надо сделать то, что я говорил раньше.

Я умышленно вышел в цех спустя определённое время. И, тут же увидел

в глазах одних солидарность, настороженнoсть и озлобленность в

других. Сверхурочное время оплачивалось в 1,5 раза и ропот

недоброжелателей, во время обеденного перерыва был недобр:"Это

надо было ожидать. Начало сделано. Рука Кузьмы перевернёт всё по-

русски."

Мой затылок ощущал всё недоброе и я ожидал противошeрстность, но

никак не удар ниже пояса (как говорят в боксе о подлости). "Плохие

яблоки" (bad apples), как говорят американцы, сделали заявление:"Мы

его не понимаем!" Тони, человек, который принимал меня на работу, их

выслушал и сказал:"У меня такой проблемы нет. А вы переспросите или

научите его тому, что он не знает." Я успел понаблюдать за Тони и

заметил в нём качества, которые были не свойственны многим

американцам. Он много шутил и делал это с потрясающим остроумием,

реагировал на всё происходящее вскользь, но, видно было, пересеки

его и добра не будет. Он уже попал в опалу. Президент, он же хозяин

компании, снял его с должности начальника производства, но Тони,

уйдя, не ушёл и постоянно, с позиций наблюдения выполнения

технологий, что ему и было поручено, делал то, что считал нужным и, в

шутку, отдавая указание не ожидал невыполнение. Это я заметил, а

другие знали. В то время (я это узнал позже, задав Тони окольный

вопрос, а он на него ответил) мой приход был его счастливым случаем

показать президенту, приняв "русского", понимание заботы об

иммигрантах и я, невольно, стал ЕГО человеком. Но тогда, вся ситуация

была мне неприятна. Я понимал, что хотят моего увольнения и ждал

его, но "забрало не опускал".

(Опять-таки, по прошествии времени, я понял стиль работы президента

компании. Он не ПРИКАЗЫВАЛ и не звал к себе в кабинет. Позвонив и

спросив, где я, он возразил моему желанию зайти к нему. Весь цех

наблюдал эту сцену, когда президент, по-свойски, разговаривает со

мной и доброжелательно жестикулирует. В синагоге, к нему подошeл

кантор и сказал, что его родственника (русского) незаслуженно

уволили. И вот, президент уверен, что все русские знают друг друга,

ПРОСИТ меня поговорить с этим человеком. "Грэг, ты не объязан его

брать. Поговори и реши, полезен ли он в твоей работе. Но не для того,

чтобы потом уволить. Это должно быть профессионально, не больше."

Так было сказано и обо мне, но я об этом узнал, когда все волнения

были позади и моя репутация была на высоте.)

Но до этого было неимоверно много баръеров, которые я преодолевал с

постоянным давлением на психику. Внешне я этого не показывал, но

внутри меня шла борьба, которую я не собирался проигрывать. Все мои

попытки оставить в мыслях работу на работе не осуществлялись и

сопровождали меня даже во сне. Просыпаясь утром, я ощущал, что сон

не "разгрузил" меня и дневные нагрузки становились ещё тяжелее

ночью, т.к. во сне, всё время, трудности уводили мой ум в тупик,

который, издеваясь, ускользал и появлялся непонятным лабиринтом. Я

пpосыпался, понимая, что спал, но не ОТДЫХАЛ и мысли мои настаивали

не идти на работу, сдаться, признать поражение. Но, тут же, я корил

себя за недозволенную панику и припоминая проблему последнего дня,

уходил, в мыслях, в направлении решения или поиска выхода из трудной

ситуации. Это могла быть проблема технoлогии, качества или

отношений с подчинёнными-всегда что-то было.

И всё-таки, вопросы решались, трудности сдавали позиции.

Все уже привыкли к моим утренним и дневным обходам цеха и, если я

вдруг отсутствовал, по какой-либо причине, тут же, с разных сторон,

слышал вопросы с оттенком беспокойства и я, удовлетворённо,

навёрстывал упущенное.

Все знали, что главные еврейские праздники отмечаются моей семьёй и

мои подчинённые, уходя домой, громко желали мне хороших

праздников. Я делал то же самое перед религиозными или

национальными праздникaми. Потом обменивались впечатлениями о

времяпровождении. Конечно же, для всех, самым главным-- была семья!

Внезапно произошло событие, под впечатлением которого я нахожусь

уже много лет и, вполне вероятно, никогда не забуду. А точнее-не

забуду НИКОГДА.

Обычный день. Обычный обход. Как всегда, обращаю внимание на

детали, их складирование или перемещение, работу инспекторов.

Обратив внимание на, не совсем аккуратное, размещение деталей в

специальной коробке у одной рабочей, деликатно делаю замечание. В

ответ слышу резкую грубость, которую можно перевести на русский

язык, как "Катись ты!.." Я опешил. Сказавшая это женщина всегда

отличалась усердной работой, спокойствием в общении со всеми и

хорошим поведеним в посещаемости. Она не сопроводила свои слова

вызывающим взглядом, а как-то, "уронила" голову и плечи в ожидании

моего гнева или другой реакции. Я отошeл, направляясь в свой

кабинет, но по дороге попросил её мастера пригласить её в мой

кабинет спустя 5 минут. Когда она вошла, я пригласил её сесть и не

мог не заметить опусташeнность в выражении её лица и отрешeнность

в глазах, избегающих моего взгляда. Я не торопился.

Немного подождав, я сказал:-Стефани, я мог ожидать это от кого

угодно, но не от тебя. Мне кажется, что что-то, внезапно, изменило

тебя...

Я не договорил. Она неожиданно разрыдалась не сдерживая себя и в

тоже время закрывала лицо руками, как бы стыдясь своих слёз. Её

рыдания и стоны были настолько горькими, что я испугался возможного

обморока. Как мог, я старался успокоить её, спрашивая, чем могу ей

помочь. Она плакала, как плачут дети, когда им очень обидно за

несправедливое отношение к ним. Было видно, что слезы были её болью

и...облегчением. Я предложил ей пойти домой, обещая, что это не

отразится на её посещаемости или оплате. Её рыдания уменьшились и

слёзы, тяжёлые и горькие, перестали литься по лицу.

-Прости меня, Грэг. Я была неправа...

-О, Стефани, забудь про это. Могу ли я тебе помочь?

-Это невозможно...Моего сына посадили...

Она опять заплакала.

Я знал, что она одинокая мать и её прилежность демонстрировала

заботу о нём и о семье. Я поинтересовался, могу ли я коснуться этой

темы, не как начальник с подчинённой, а как родитель с родителем.

Она не возражала. Из разговора я понял, что улица и плохая компания

изменили его. Он хороший, но попадaет под плохое влияние. Я спросил,

есть ли возможность освобождения под залог и есть ли у неё, для этого,

деньги. Я предложил дать ей в долг, без каких-либо сроков, но она

отказалась и её заплаканное лицо слегка улыбнулось. Опять-таки,

получив её согласие, я поделился своими мыслями о том, чтобы сделал я

в подобной ситуации.

-Стефани, поговори с ним спокойно и рассудительно. Попробуй убедить

его, что кроме тюрьмы, есть очень много такого, что выбирает

большинство людей в этой, не всегда лёгкой, жизни.

Я говорил, чтобы она поверила в свои силы помочь ему и старался

обращать её внимание на ударения, которые она, на мой взгляд,

должна была сделать, чтобы быть услышанной.

Отпустив её домой, я дал свой домашний телефон, убедив её позвонить

мне, если будет такая необходимость.

Несколько дней её не было на работе и возвратившись, она сказала мне

что её сын дома и ситуация меняется к лучшему. Её улыбка выражала

благодарность и я кивал, показывая, что рад за неё.

Будни, как всегда, отвлекали своим, но я наблюдал за Стефани и по её

поведению было видно, что плохое отошло в прошлое. А через

некоторый период, Стефани перестала появляться на работе. Мне

сообщили, что она нездорова, а потом меня попставили в известность,

что она уволилась. Ещё какой-то период я интересовался её здоровьем,

но мне сообщили, что она прекратила общение с теми, кто работал на

заводе.

Прошло более полу года. Меня перодически вызывали по селекторной

связи и не было ничего необычного, когда вызов прозвучал в очередной

раз. Я всегда уходил в свой кабинет , т.к. в цеху услышать что-либо,

было невозможно.

-Хеллоу. Грэг слушает.

-.....

-Хеллоу?

Я уже подумал, что связь прервалась или меня не дождались. Но

внезапно прозвучал трудно уловимый, как бы, шёпот:

-Грэг...

-Да я слушаю,-трубка была плотно прижата к уху и даже вспотела.

-Это... Стефани...

-Стефани, как ты? Я рад слышать твой голос!

-Грэг,-чуствовалось что она говорит с трудом,-я ухожу... Я помню тебя...

твою заботу. Когда я увижу Бога, я буду просить его, чтобы он берёг

тебя, прощай...

-Стефани!!!

Ответа не было. Я сидел за своим столом и слёзы текли по моему лицу.

Эта простая женщина уходила из жизни с надеждой, что Бог услышит

её и подарит мне свою заботу...

Я не успел сказать Стефани, что не умею молиться, но попрошу Бога

принять её. И дать ей успокоение..........

 

Воскресные дни обрели своё назначение, когда можно было

расслабившись смотреть понравившиеся передачи или заниматься

делами предназначенные для выходных дней.

Внезапно звонит телефон.

-Грэг!

-Что случилось, Билл?(Звонит генеральный мэнэджер)

-Мне нужно, чтобы ты завтра принял револьверный цех и наладил

работу так, как ты понимаешь.

-Билл, если бы у меня был выбор-я не пошeл бы туда.

-Я знаю.

-Там работает несколько неуправляемых людей.

-Ты их уволишь.

-Если откровенно, там надо уволить всех.

-Ты можешь расчитывать на мою поддержку. Твоё решение будет

главным, я обещаю.

Я знал, что он человек слова, но увольнение не решение проблемы-цех

должен работать.

Ну, что же? Натягивайте канат, господа. Я попробую "пройти четыре

четверти пути", как пел В.Высоцкий. Без страховки...

Я шёл сохраняя баланс, хотя канат выбрировал и раскачивался под

моими ногами, желая сбросить самоуверенного пешехода,

позволившего бросить ему вызов. Я не упал и не сорвался в бездну

поражения, но нервозность и напряжение проделало свою работу-

прямая линия каната преобразовалась в очень ровную линию электро-

кардиограммы. 14 секунд моё сердце "отдыхало". Когда я пришёл в

себя, то обратил внимание на два "утюжка" с идущими от них

проводами, которые были в руках врача. Это они дали заряд моему

сердцу и оно отреагировало-возобновив работу. Каждый день у моей

постели сидел Билл.

-Выздоравливай, Грэг! На работе ждут твоего возвращения и желают

удачи!

Один госпиталь, сменил другой. Проделанный тест

показал...совершенно здоровое сердце.

-Что это было, доктор?

-Я полагаю, стресс. Это твой завод?-спросил он, зная заранее ответ.

-Моя работа-ответственность.

-Тогда уходи...

Я не ушёл. У меня было желание продолжать то, что я делал много лет

подряд. Tо, что я любил и то, что мне нравилось делать. И почти 10 лет

отдать этой работе.

Но вот жизнь уже указывает на новые направления и я принял

решение окунуться в новое.

Мои подчинённые знали о моём уходе, но выражали надежду, что я

передумаю.

В свой последний день работы на заводе я, зайдя в свой кабинет , был

шокирован вниманием проявленным моими подчинёнными: мой стол был

"усыпан" масой маленьких подарков, разноцветными шарами, с

написанными на них добрыми пожеланиями, и открытками.

Я вышел в цех и попросил всех собраться вокруг меня.

-Я сегодня прощаюсь с вами, но в моей душе сохраняться ваши лица,

ваши характеры и всё, что вы доверяли мне, рассказывая о своих семьях

и жизненных направлениях. Не скрою, мне будет трудно отвыкнуть от

всего того, что связано с вами. Если представиться встретиться с

каждым из вас-я буду этому очень рад!

-А кто, в понедельник, нам скажет "Доброе утро"?,-сказала одна

чернокожая женщина и я растерянно развёл руками.

Одна из моих подчинённых вышла вперёд и сказала:-Мы хотим подарить

тебе что-то, чего не делали раньше и,врядли, сделаем это опять,

когда-либо.

Она выняла из небольшой коробки красивую памятную доску с

пластиной на ней, где были выгравироны слова:

 

presented to

 

GREGORY TUROVETS

a greate friend, boss and one hell of a guy who will be

missed

 

WE THE EMPLOYEES OF

 

ACTION MANUFACTURING COMPANY

 

WANT TO EXTEND A HEARTY THANKS

WE KNOW YOU WILL SUCCEED IN

WHATEVER YOU UNDERTAKE.

 

( Даётся в дар

ГРИГОРИЮ ТУРОВЦУ

Большому другу, начальнику и чертовски хорошему парню,

которого будет недоставать.

Мы, работники(имя компании)

Хотим выразить, от всего сердца, свою благодарность.

Мы знаем, что ты добьёшся успеха в любом месте )

 

Во время обеденного перерыва, они пригласили меня в, рядом

расположенный, пивной бар и угощали радушно водкой,

сопривождаемoе добрыми пожеланиями

Я умолял их:-Пожалуйста, не покупайте мне так много напитков. Я не

могу пить так много!

-Ты сам говорил, что за выходные выпивал галлон водки.

-Я шутил! Неужели вы поверили этому?

-Конечно! Ты же РУССКИЙ!!!

 

07-22-2014

Phila.