Много лет проработав на следственной работе, Виктор

Михайлович решил написать книгу, поделиться с молодыми сыскарями

своим бесценным опытом. Однажды, приехав к своему другу –

художнику на рыбалку, который с двухтысячных годов обосновался в

деревне «Сиреневая», тоже пожелал купить здесь дом. Частное

сыскное агентство, которое он организовал после ухода на пенсию,

передал сыну, и в городе его ничто не держало. Хотя, надо сказать, что

в стороне от дел он не стоял. Распутывание сложных ситуаций редко

обходилось без его участия.

Анатолий обрадовался решению друга жить в деревне и с

энтузиазмом принялся подыскивать ему жильё, тем более, что проблем с

этим не было. Дома освобождались, как по мановению волшебной

палочки. Люди покидали насиженные места и уезжали туда, где была

работа.

 

Шагая следом за Астрой, Виктор Михайлович слышал ее

заливистый, подзывающий лай. Собака будто приглашала хозяина

подивиться на то, что творилось на реке. А там и на самом деле было

интересно.

Серая, без единой снежинки земля и голые, коричневые кусты

тальника выглядели необычно для конца декабря. Широкая,

прибрежная полоса реки всё же успела заледенеть, а по остальной

водной глади двигался лед. Большие серые льдины одна за другой с

шумом и шипением врезались в кромку берегового льда и, со скрежетом

проскользнув по ней, ловко уходили в сторону, ближе к середине реки

или вставали на дыбы, чем приводили Астру в неописуемый восторг.

 

- Вот ты где.

Подошедший мужчина в берете, протянул руку для пожатия.

Виктор Михайлович кивнул в сторону реки:

- Посмотри, что творится. Лёд идёт, как весной.

Художник кивнул, соглашаясь.

- Да уж, погода удивляет. Может, вся зима будет такая? Ты слышал?

Ночью у Ратниковых телку и двух бычков увели и никаких следов.

Местные сыскари никого не найдут, точно тебе говорю.

- Кому здесь воровать? - удивился Виктор Михайлович. - Живут

старики да больные. Народу совсем не осталось…

Анатолий пожал плечами.

- Нашлись вот, кто-то же скотину увёл. Странно, что Ирина к тебе

не обратилась.

 

Темнело быстро. Ещё немного и темнота поглотит остатки вечера.

Спотыкаясь о мерзлые кочки, Виктор Михайлович поинтересовался:

- Этюд закончил?

- Пришел бы да посмотрел. Давненько ко мне не заглядывал.

- Как нибудь зайду. - Запнувшись о замёрзшую кочку, Виктор

Михайлович недовольно заметил: - Могли бы в проулке и фонарь

повесить, всё-таки здесь дорога на реку проходит.

- Много бы чего можно да не делается, - подхватил художник.

- В город съездить не хочешь?

- А что, поехали. К выставке картины готовлю, отсюда несколько

новых захвачу. Тьфу, черт, - выругался Анатолий, споткнувшись. - Чуть

не упал.

 

Наконец, выйдя из темного переулка на главную улицу деревни,

друзья облегченно вздохнули. Навстречу им шла женщина.

- Вы куда на ночь глядя? – поинтересовался Виктор Михайлович.

- С реки идете? - Не отвечая на вопрос, поинтересовалась

сельчанка. - Игорёшу там не видели? После обеда с ружьём ушёл, и до

сих пор нет. Прямо извелась вся.

- Ты, Валентина, успокойся, никуда твой внук не денется. Погуляет и

придет, - заверил художник.

 

Женщина кончиком головного платка вытерла набежавшие слезы.

- Не слушается, все делает по-своему.

Анатолий засмеялся.

- Ты хочешь, чтобы он всю жизнь около твоего подола просидел.

Может, у девчонки задержался. Ступай домой и спать ложись. Никуда

не денется, придет, парень взрослый.

Валентина снова поднесла конец платка к глазам.

- Какой он взрослый? Восемнадцать всего…

 

- Ну, знаешь, если так рассуждать, то и в сорок можно считаться

ребенком, - возмутился художник и шутливо предложил: - Пошли,

провожу до дома, вспомним молодость.

Виктор Михайлович задумчиво смотрел им в след. Неожиданно

собака зарычала, навострившись в сторону дома.

- Кто там, Астра? Может, Барсик на крыльце дожидается?

- Нет, не Барсик, - раздался женский голос. - Уж, извините, Виктор

Михайлович, нужда в вас...

 

Посетителей к себе в дом, Виктор Михайлович приглашал редко.

Общение обычно проходило на свежем воздухе. Для фермерши Ирины

он сделал исключение. Ночь на дворе, к тому же, женщина ему

нравилась. Виктор Михайлович тайно ею восхищался. Она была в его

вкусе. Не худая и не полная, с серыми выразительными глазами и с

длинными загнутыми ресницами, вьющимися пепельными волосами она,

заметно выделяясь на фоне деревенских женщин. Играющие ямочки на

круглых румяных щеках очаровывали с первых минут. Виктор

Михайлович всегда думал, что эта женщина, могла бы стать достойной

рекламой салона красоты.

 

- Проходите, Ирина Сергеевна, присаживайтесь, - показал он на

старенькое кресло, вешая свою фуфайку на вешалку. – Слушаю вас,

рассказывайте, зачем я вам понадобился?

Он удобно устроился на любимом мягком пуфике около теплого

бока печки.

 

- Может, вы слышали, что нас обокрали? Помогите найти

похитителей…

 

- Рассказывайте, - попросил он, невольно любуясь, выражением

широко распахнутых серых глаз.

 

- Днём приезжал участковый, но всё безтолку.

- Что же вы сразу меня не позвали? Сколько человек там прошло,

сколько побывало любопытных? Если и были какие-то улики, то

наверняка уже затоптаны.

Фермерша сначала растерялась, а потом расстроилась и, чуть не

плача, прошептала:

- Что же нам теперь делать? Неужели эти ворюги останутся

безнаказанными? Так, они всю скотину переведут.

 

- Вы только не расстраивайтесь, прошу вас, - увидев в глазах

фермерши слёзы, испугался Виктор Михайлович. Он панически боялся

женских слёз. - Что-нибудь придумаем и попытаемся жуликов поймать.

- Ох, уж и не знаю теперь…

- Враги или недруги у вас имеются? – остановил он её сомнения.

 

- Явных нет, а скрытых …, кто их знает. Завистники всегда есть, в

глаза льстят, а за глаза живьем бы сьели.

- У ваших детей друзей много?

- Есть, - кивнула женщина.

- Местные или городские? - допытывался Виктор Михайлович.

- Всяких хватает. Я старшему сыну свою старую машину отдала, так

от пацанов отбоя нет…

- Сегодня, уже, поздно, Ирина Сергеевна, будем ждать утро. Как

рассветет, я к вам подойду. А теперь, не желаете повечерять, с

одиноким, не очень старым человеком, разделить с ним его холостяцкий

ужин?

- Вы все шутите, Виктор Михайлович, а мне плакать хочется.

- Вот, вот, и мне хочется плакать, когда я вижу вас озабоченной

совсем неженскими проблемами. В наше нелегкое время не всякому

мужику по плечу справиться с ношей, которую вы на себя взвалили.

Зачем это вам? У вас двое детей, учеба в институте, а этим скотством

пусть занимается муж.

 

- Не скотством, а скотоводством, или, лучше, животноводством, -

поправила она. - Мы с вами, Виктор Михайлович, уже обсуждали эту

тему. Поймите, мне нравится профессия животновода. Люблю возиться

с телятами, гладить, лечить, кормить, а запах перепревшего навоза не

променяю на самые изысканные духи. Каждому своё. Я вас прошу, эту

тему больше не поднимать.

- Хорошо, Ирина Сергеевна. Я глубоко уважаю принципиальность,

а тем более человека с позицией.

- Ждем вас утром, Виктор Михайлович, пожалуйста, помогите...

 

888

 

Проводив посетительницу и предупредив по телефону Анатолия

об откладывающейся поездке, следователь наскоро перекусил,

накормил собаку и, взяв галогеновый фонарь с посохом, вместе с Астрой

отправился по дороге, ведущей к большому лесу.

Большим этот лес называли потому, что раскинулся он на многие

километры во все стороны. Дорога к нему шла мимо разрушенного

детского сада и фермерского хозяйства Ратниковых. Жилой дом и

животноводческие строения фермеров выделялись ярким освещением

за счет десятка фонарей, понатыканных беспорядочно.

Проходя мимо детского сада, Виктор Михайлович направил луч

фонаря на заброшенное здание, пока еще с целыми стенами и не

разобранной крышей, но пустые глазницы окон зияли пугающе

холодно, а дверь, висящая на одной петле, жутко скрипела, качаясь под

напором ветра. Он постарался быстрее пройти мимо некогда живого,

наполненного смехом и голосами детей, а теперь, преждевременно

умершего строения.

Подойдя ближе к хозяйству Ратниковых, следователь внимательно

оглядел постройки. Вечерняя работа у фермеров была в полном

разгаре. То и дело со двора доносился громкий голос Ирины. Из

небольшого пристроя с торчащей к небу узкой железной трубой,

похоже, из кормозапарника, вышел прихрамывающий мужчина и зашел

за угол двора.

Виктор Михайлович решил обойти постройки стороной. Не обнаружив

в поле ничего примечательного, он уже хотел снова выйти на дорогу,

как нога попала во что-то скользкое и липкое. Посветив фонариком,

понял, что вляпался в жирную, чуть пристывшую, коровью лепешку.

Невольно подумалось, откуда здесь коровий навоз? Животных уже

больше месяца не выпускают. … Он осмотрелся и, кое-как обтерев

сапог, вышел на дорогу. Не доходя метров, пять до трассы, он

обнаружил еще несколько свежих пристывших лепешек.

 

Рассвет только угадывался, когда Виктор Михайлович был возле,

наполненного тишиной, дома Ратниковых. Во дворах фермеров вовсю

кипела работа. Секунду подумав, следователь поправил на плече

ружье, свистнул, копавшую нору, собаку, и направился по дороге к лесу.

Обращая внимание на попадавшиеся довольно-таки свежие коровьи

лепешки, он уверенно шагал по лесной дороге.

С рассветом в лесу светлее не стало и, чтобы что-то рассмотреть на

земле, приходилось наклоняться. Чем дальше он углублялся в лес, тем

становилось мрачнее, но зато четче просматривались следы коровьих

копыт, а по краям дороги то и дело попадались обрывки старой, грязной

материи. В одном месте среди сухих веток валежника валялась рваная

сатиновая юбка, которую следователь сунул в рюкзак.

Прошагав около часа, Виктор Михайлович остановился и

огляделся. Было холодно и тихо. Вдоль лесной дороги замер хвойный

лес, в основном, сосновый. В подлеске росли молодые елочки и

лиственные породы. Астра начала вести себя беспокойно, то и дело,

оглядываясь на хозяина и поскуливая, тянула носом в ту сторону, куда

шли.

 

- Хорошо, хорошо, умница моя, успокойся. Всё нормально.

 

Он тихо уговаривал собаку, поглаживая по вздыбленной на

загривке шерсти. Крепко держа поводок, осторожно двинулся дальше,

сдерживая рвущуюся вперед лайку. Сквозь ветви деревьев

завиднелось обветшалое дощатое строение похожее на большой

сарай. В прежние времена, мастера по подсочке сосны, держали здесь

инвентарь для сбора живицы, а нередко, и саму живицу до момента ее

отправки. Некогда, крепкий и надежный сарай без присмотра и

ремонта обветшал и разрушился. С отвалившимися воротами,

покосившимися стенами и, местами, провалившейся крышей представлял

собой жутковатое зрелище. Правда, летом, в ненастную погоду, Виктор

Михайлович с Астрой не пренебрегали им, как укрытием, от дождя и

грозы. Сейчас, они осторожно подбирались к отверстию в стене.

То, что следователь увидел, повергло в шок, а Астра сделала

стойку. В углу сарая, возле прогала в стене, привязанные за рога к

боковой перекладине лежали два бычка и телочка с распоротыми

животами и частично выеденными внутренностями.

Виктор Михайлович почувствовал дрожь в ногах и тошноту.

Присел на какую-то корягу. Произошло ужасное. Теплая, бесснежная

погода в декабре не дала возможности уснуть медведю, и тот, сердито

шатаясь по лесу, наткнулся на привязанных животных.

- Пошли отсюда, Астра, пока хозяин не вернулся. Резона нет, с ним

встречаться.

Виктор Михайлович отцепил поводок от ошейника только тогда,

когда отошли на приличное расстояние.

 

Возле дома фермеров стояла группа людей в ожидании

следователя.

- Мы вас заждались, Виктор Михайлович! - Ирина смотрела с

надеждой.

- Придется еще немного подождать, - он внимательно оглядел

толпу и уточнил, - с полчасика. Я знаю, где ваши бычки и все вам

расскажу, только уточню детали.

Прежде, чем уйти, он расстегнул рюкзак, и достал какую-то тряпку

серого цвета.

- Вам знакома эта юбка? Может, видели ее на ком-нибудь из

местных женщин? Или вот этот платок?

Юбка и платок были такие грязные и рваные, что очень трудно

было представить их, в виде нормальной вещи надетой на человека.

Ирина хотела сказать это следователю, но, увидев его серьезный,

напряженный взгляд, опять, стала рассматривать протянутые грязные

тряпки. И тут ее выручил муж.

 

- Так, это же юбка Шишки. Она в ней работала у нас на сенокосе

нынче летом, я хорошо помню.

- А почему вы это запомнили? – Следователь повернулся к нему.

- Она ее порвала, когда слезала со стога. Я ей помогал спускаться и

видел. Наверное, эту прореху можно сейчас рассмотреть, хотя тут и

другие дырки есть.

Мужчина взял юбку и, развернув ее, стал внимательно изучать.

Все, кто стоял рядом, сопереживая, внимательно за ним следили.

- Вот он, этот разрыв. Как раз сбоку по шву до середины бедра. Я на

радостях, что стог большой поставили, пообещал ей новую юбку

купить…

Не объясняя, сунув улику в рюкзак, Виктор Михайлович направился

в деревню.

 

888

 

Валентина отдыхала на кровати, добирая сон после бессонной

ночи. Внук тоже лежал на диване, уткнувшись лицом в спинку. Боясь

вызвать у парня вспышку гнева, бабушка вопросов не задавала и была

рада, что он никуда не ушёл. Увидев на пороге Виктора Михайловича,

Валентина села, свесив худые, босые ноги, и, никак не могла уразуметь,

зачем горожанин пришёл. Тем временем, следователь вытащил из

рюкзака юбку

- Ваша?

Валентина взяла грязное изделие и, приглядевшись к нему,

признала свою юбку.

- Где вы ее взяли и почему она такая грязная да рваная?

- А это вы у внука спросите, - кивнул он в сторону дивана. - Я

думаю, что он больше знает. Не так ли Игорь?

Тот уже сидел на диване, нервно передергивая плечами, с ужасом

уставившись на тряпку. Справившись с волнением, пробормотал:

- Ничего не знаю, никакой юбки не видел…

Он ушёл за перегородку, где была небольшая кухонька, отрезал

кусок хлеба и стал жевать.

- Очень жаль, что вместо армии, от которой тебя бабушка

отмазала, ты будешь сидеть в тюрьме за преступление, причем, очень

глупое. Тебе сейчас надо не отпираться и не играть крутого отморозка,

а идти к Ратниковым и молить о прощении. Умолять, чтобы не давали

делу хода, а стоимость животных отработать. Я очень легко докажу,

что это твоих рук дело, и помощников вычислим, так что, не надейся

сухим выйти из воды. Предлагаю пойти к ним сейчас вместе со мной… Ты,

ведь, знаешь, что случилось с бычками, после того, как вы их увели со

двора?

Игорь опустил голову. Валентина, все время, пока говорил

горожанин, сидела молча, не очень понимая, о чем идет речь. Услышав

о бычках, встрепенулась.

- Что произошло, Гарик? Говори, чего наделал? Какие бычки?

- Ну, началось, - пробормотал Игорь и сходил за вторым куском.

Следователь взял у Валентины из рук юбку и положил в рюкзак.

- Ваш внук совершил преступление, украл у фермеров Ратниковых

двух бычков и телочку. Остальное, пусть расскажет сам, до приезда

милиции успеет.

- Как украл?

Валентина заголосила. Виктор Михайлович вышел из избы, оставив

бабушку и внука разбираться наедине.

 

Около дома Ратниковых собралось полсела. Все ждали, что скажет

следователь. Весть о том, что кража раскрыта, и бычки найдены,

моментально облетела деревню. Ирина с надеждой в голосе и взгляде

встретила Виктора Михайловича вопросом.

 

- Все выяснили? Терпенья больше нет ждать. С чего начнете

разбирательство?

Следователь усмехнулся и, оглядев толпу, повернулся к ребятам.

- А вот с них, - он кивнул на её сыновей. - Где можно поговорить?

- Они тут при чем? - В глазах Ирины заблестели слёзы.

- Они, как раз, причем, - беспощадно отрубил Виктор

Михайлович. - Так, где будем разговаривать?

- В доме, где же еще. Заходите в дом.

Усевшись за обеденный стол, следователь воззрился на старшего

из сыновей.

 

- Тебя как зовут?

- Колька.

- В карты играешь?

- Нет, - мотнул головой Колька.

- А во что играешь?

- Не во что.

- А ты? - он указал пальцем в сторону младшего.

- Я - Шурка, в карты не играю, а вот он играет, - показал он на

брата.

- С кем, сынок, он играет?

- С Гариком, ну, и другими пацанами.

- Понятно, а говоришь, не играешь? – повернулся он к Кольке. -

Пока родители не слышат, сколько проиграл?

Ребята молчали, опустив головы.

- Ну, что же вы молчите? Уж лучше мне скажите, чем в милицию вас

потащат.

- Мы не на деньги... - Колька шмыгнул носом.

- А на что же вы играете?

- На шутку.

- Это как? Поясни, пожалуйста.

Мальчишка поежился, покрутил головой, беспокойно оглянулся на

входную дверь.

- На деньги скучно, вот Гарик и предложил сыграть на шутку.

Проигравший должен придумать какой-нибудь розыгрыш, чтобы всем

было смешно и весело или, чтобы адреналин в крови заиграл.

- Это Гарик так сказал?

Колька согласно мотнул головой.

- Так..., значит, у вас адреналина не хватает? Гарик проиграл

тебе?

- Ага. Проиграл.

- А где шутка?

- Он еще не придумал. Придумывать можно неделю.

 

Виктор Михайлович подошел к окну. Народу около дома

становилось все больше. Повернувшись к ребятам, он внимательно

посмотрел на Кольку. Худенький подросток невысокого роста с

отросшими непослушными вихрами, с еще детскими, но уже

натруженными руками, с вздувшимися венами на кистях, пальцы которых

ковыряли дырку в старых, вылинявших джинсах, сидел, съежившись, под

цепким взглядом следователя. Виктор Михайлович подошел к нему и

положил руку на худенькое плечо.

 

- Нет, сынок, он придумал, только шутки не получилось. Зови

родителей.

 

Когда вошли Ирина с прихрамывающим мужем, Виктор

Михайлович встал, а их попросил сесть.

- Михаил, как ваше отчество?

- Иванович, - покраснел мужик, не привыкший, чтобы его называли

по отчеству.

 

- Так вот, уважаемые господа Ратниковы Ирина Сергеевна и

Михаил Иванович, преступление, которое совершено против вас,

раскрыто.

 

- Раскрыто…. - Как эхо, повторила Ирина.

 

- Да. – Следователь прошёлся по комнате. - Подробности?

Пожалуйста. Ваш сын Николай, иногда, с друзьями играет в карты на

интерес. В последний раз интересом была шутка, как он мне только что

рассказал. Проигравший должен рассмешить всех до слез, то есть

придумать такую шутку. Проиграл Игорь и ничего лучше не придумал,

как увести у вас со двора скотину, обув ее в тряпье. Правда, смешно? -

Виктор Михайлович оглядел присутствующих, которые слушали его с

увеличенными в два раза глазами и раскрытыми ртами. - Может, это и

было бы смешно, в другой раз, но, на этот раз, получилась трагедия.

Гарик с друзьями отвел животных в заброшенный сарай, в лесу, там их

привязал, а медведь пришёл и задрал. Вот и все. Трупы животных пока

еще находятся там.

Услышанное, казалось, настолько неправдоподобным, что все

сидели молча, не желая верить, и, не зная, что говорить. Понимая

состояние людей, Виктор Михайлович не торопил. Помолчав немного,

давая присутствующим время оправиться от шока, он решил закончить

свою речь.

 

- Вопрос еще и в том, что вы намерены делать с Гариком. В данном

случае есть два варианта. Первый - простить, то есть, дать возможность

парню отработать этот долг, а второй - сдать в милицию, и заставить

держать ответ, за содеянное, через суд. Если выбираете второе, то

пора звонить в милицию, но это уж, Ирина Сергеевна и Михаил

Иванович, решайте сами.

Следователь посмотрел на притихших ребят.

- Вам сколько лет?

- Мне двенадцать, а ему - четырнадцать, - за обоих ответил Шурка.

- Если вам интересно моё мнение, - сказал Виктор Михайлович,

глядя на плачущую Ирину, - то вот. В жизни за каждый свой поступок

бесспорно надо отвечать. В восемнадцать лет он уже не мальчик, а

мужчина. Только здесь надо брать в расчет и то, что это была, все-таки,

шутка, а не злостное преступление с целью нанести вам материальный

ущерб. Получилось, что шутки ради, совершилось преступление. Парня

жаль, а впрочем, решать вам, только, проиграть мог и ваш Колька, и,

кто знает, какую бы шутку он придумал.

 

Виктор Михайлович шел по улице, думая уже о другом деле,

которое ему предстоит распутать вместе со своими молодыми

коллегами, и о том, как он завтра поедет в город с утра пораньше, а

сейчас пойдет домой, и будет отдыхать.