Летний отдых… в больнице… Часть 2.

Административное управление больницы-госпиталя, процедурные кабинеты - размещены слева, в невысоком старом корпусе: перед основным зданием. Приходилось мне бывать здесь несколько раз: при проверках, часто внутренних обследованиях. Последний раз приезжал сюда 15.06: по представленным документам внимательная врач заполнила многовопросную ведомость – готовые бланки мне вручила… Но я… чрезмерно законопослушный: документ не вложил в сумку - для передачи в отделение предстоящей операции. Отнес администраторам. Вскоре об этом мне пришлось сильно пожалеть.

В письме о предстоящей операции – с датой – точно не указан адрес прибытия. Возможно, не понял. Явился сразу в регистратуру… Оторвал талончик… Дождался очереди. Оказывается: мой итхайвут – только оплата за «документы» и за «операцию» следовало еще раз подойти. Но намеренно не пошел «лишний раз» к проклятой госпоже Мирьям Коэн.

Служащая регистратуры ей позвонила: по важной причине – «не знает он совсем иврита» - просила документ выслать факсом. Пусть так! Главное: не пришлось мне сталкиваться с той… Отправила меня служащая - в приемное отделение.

Нашел справочное. Нет, не сюда! Не знает, куда направить меня с документом. Понял или решил: следует отправиться прямо в само отделение. В другом месте отделение, да и на этаже другом. Лифт поднял. Оказывается, сюда и нужно. Явился с опозданием на четверть часа… преждевременно. Оформили мое прибытие, но… день оказался сумбурный: для прибывающих… нет свободных коек. Ожидать мне и другим придется долго: только после 12 выдают письма о прошедшем оперативном, другом лечении, рекомендации… Выписываемые – освобождают койки в палатах. Меня оформлявшая сестра назвала палату, сообщила прежде:

койка моя расположена возле окна. Проявил я любопытство – не утерпел: предварительно заглянул. На койке валяется некий господин: досыпает даже он вовсе не собирается уходить домой? Еще не поселился – уже услышал: меня собираются переместить в другую палату – по причине прибытия нового больного: слепого. Обошлось: его поселят рядом, переместят другого. Прошел операцию тот, но к выписке пока еще не готов.

В отделении много русскоговорящих врачей. Сестрам русскоговорящим я представил несколько экземпляров своего альманаха «Шломи». Один экземпляр уборщице попал.

В благодарность за альманахи – сестра проявила ответно доброту: постаралась накормить меня завтраком. Это так кстати! Из дома я взял пару яблок. В уверенности – могут в этот день оперировать: уехал натощак. Весь день операции – принято постить, даже не пить…

Все формальности соблюдены: остается ожидать своей

очереди на коечное довольствие. Оно пришло позже… Даже возможно – после обеда. Это важно, но не очень…

Почти все это время я провел в «предбаннике отделения» на сидении. Не в одиночестве! Прибывали больные. Повод прекрасный для знакомства, разговоров…

Рядом со мной сидел слева господин из Акко. Примерно со мной одного возраста. Говорили… Рядом расположилась Женщина, как я позже понял-узнал – его верная жена. Она долго молчала: вскоре прорезался ее голосок. Не спрашивал ее никто – начала подробностями позорить мужа…

- Он перенес два инсульта! Ничего он не понимает! Даже на самый простой вопрос – не может ответить! – Понял я из его рассказа: хорошо играет в шахматы! Запамятовать уже

успел, с каких мест приехал, трудился по специальности какой. Двое у них сыновей. Младший – женился. Нормален, а вот старший – достиг 33-летнего возраста, но не женат он пока. Хорошо разбирается в компьютерах. За час работы – платят ему сто шекелей. Живет новый знакомый с женой в гостеле или квартире «Амидара». Еженедельно к их дому машины привозят овощи и фрукты…

Женщина начала оборачиваться, жаловаться: дует на нее в бок из палаты. Я сразу пересел на сидение рядом. И они сдвинулись. Вскоре она несколько раз повторяла:

- Это издевательство! Вызвали к восьми… Не готово у них ничего! Зачем вызвали в такую рань? Подумать они не могли? Намеренно вызвали: для смеха-издевательства даже – иначе понять нельзя!

Подобное протестное высказывание несколько раз я от нее услышал. Мысль эта ее очень угнетала – наружу сама собой прорывалась. Да и достаточно проявляла характер

свой чувственный.

Узнал несколько подробностей их жизни. Часто гуляет

муж в расположенном рядом парке. В последнее время он редко играет в шахматы: думать надо – отучился головой работать. Вспоминает прошлое. Присматривает за мужем, словно за маленьким неразумным ребенком. Возни много: постоянно с ним рядом… Тут еще обострилась болезнь, предстоит операция… Пусть удачно проведут: ему не страдать, дополнительно заботами ее не обременять… Дети, семья – никто не поможет в уходе, да и в материальном смысле. Посещения развеют печали…

+

У Семена – проблемы другого свойства. Скорая привезла его в критическом состоянии: вздулся живот – накопилась моча… Выпустили… Решили эту важную проблему: еще ему предстоит операция – через месяц. И этот месяц непростой – дома должен выполнять процедуры. А как справится? Его жена – не стоит на ногах: какая из нее помощница? Что и как он справится с предстоящими заботами?

Подсказал я ему идею о помощи на дому со стороны метапелет: она сможет оказать посильную помощь в уходе, заботах. Подошел к дежурной сестре – попросил от имени его к больному палаты пригласить социального работника. Не знал заранее, не разглядел в легковерии: дежурная – не просто Арабка, еще черноротая ненавистница. В отделении представлены нацменьшинства на всех уровнях: врачи и…

Увидел только начало своего обращения: перевели Семена в палату для выздоравливающих. Несколько оторвана она по территории – в отдалении…

Весь этаж разбит на три отделения: левое крыло – это онкологическое отделение. Среднее: урология. Расположено справа глазное отделение. В придачу урологии принадлежат две или более палат меньшего размера, они расположены справа: по две койки. Я смотрел из окна – узнавал причину узкости: здание совершает архитектурный уступ. Никакого смысла в нем нет.