Воробьёва очень смущала его фамилия. Сам он был мужик не хилый, а тут вдруг фамилия какая–то птичья, да и воробей – пернатое несерьёзное. Он был не против вообще–то, ну пусть Орлов или Ястребов, куда ни шло, но – к габаритам.

Нельзя было сказать, что этот бравый на вид мужик может комплексовать, но тут срабатывало что-то необъяснимое и, каждый раз, когда Воробьёву приходилось произносить свою фамилию, он краснел как нашкодивший школьник.

Всё бы ничего, да в последнее время стали возникать серьёзные проблемы. Работа у него была беспокойная, часто приходилось мотаться по командировкам, а в связи с разгулом преступности и терроризма документы требовали показать чуть ли не на каждом углу...

- Старший сержант Лавров! Ваш паспорт, пожалуйста! – Напротив - бравый ревнитель порядка.

«Вот фамилия у человека! Мало того, что звучная, ещё и знаменитая», - удручённо подумал Воробьёв.

- Так, так! Воробьёв! Счастливого пути. Будьте бдительны! - отдал честь служивый

и удалился.

А Николай Николаевич остался. Долго стоял он, думая, как бы решить так давно надоевшую проблему. « Хоть к психиатру беги. Взрослый человек, а такая чепуха в голове, стыдно признаться». И тут его осенило: «К психиатру, пожалуй, рановато, а вот к психологу, наверное, в самый раз!»

Воробьёв был человеком дела, да, надо сказать, и хозяином своего слова, на следующий день он сидел в кабинете психолога, в Центре реабилитации. К ужасу своему он обнаружил, что хозяйка кабинета – молодая девушка, голубоглазая,

белокурая, школьница какая-то. Он похолодел, такую саму, если что, спасать надо, не то, что помощи у неё просить. Мальвина какая–то!

-Не хотите ли Вы рассказать, с чем пришли? – прервала затянувшуюся паузу «Мальвина».

- Не знаю, с чего начать. Проблема у меня вроде несерьёзная…

- Ну, несерьёзных проблем не бывает. Раз проблема, значит уже серьёзно.

Воробьёв всё ещё колебался, стоило ли продолжать это представление…

- Я помогу Вам, - сказала девушка, видя его сомнения. Она встала из–за стола, и сразу куда–то исчезла официальность. И, не успела она ничего произнести, клиент «созрел» : - Эх! Была – не была!... И вслух, - Видите ли, мне стыдно в этом признаться, но меня очень мучает моя фамилия: Воробьёв – несерьёзно! Сам понимаю, что это – глупость, но сделать ничего не могу. Очень хотелось бы изменить ситуацию.

- Ну что же! В принципе, фамилия как фамилия – простая, русская. И придраться не

к чему. Надо лишь разобраться, почему она Вас так смущает. Попробуем вникнуть в суть. Фамилия досталась Вам от отца?

- Нет! В детдоме подарили. Когда я там появился, то был очень маленького роста и ослабленного питания. Я был ничейный, писать что-то надо было, вот и записали Воробьёвым... Может я, действительно, тогда был похож на взъерошенного воробья, не знаю.

- Да! Фамилии, они, как и имена несут кодовую информацию матрицы Вселенной и

имеют судьбоносное решение. Только мы об этом мало знаем и даже не догадываемся,

насколько это важно. Назови родители ребёнка другим именем и, жизнь его сложится по-другому.

- Ну, имя–то я помнил, не знаю откуда, - поддержал разговор Воробьёв, - а отчество они рефреном к имени поставили, так и получился Николай Николаевич.

- Ваша проблема решится, но для этого нужно что-то сделать. Скорей всего Ваше подсознание «мучает» тайна Вашего рождения, ведь у Вас были или, может быть, и до сих пор есть где–то родители, и настоящая ваша фамилия мало похожа на ту, что у Вас теперь. Ваша натура пытается сопротивляться, и это сопротивление вылилось в такую необычную форму. Вам надо выяснить тайну Вашего рождения и, тогда, возможно, исчезнет эта двойственность и, проблема отпадёт сама собой.

Можно посмотреть на всё это с другой стороны – выяснить значительность фамилии. Вот, посмотрите, сколько в России Ивановых – пруд пруди –и так легко затеряться и, соответственно, трудно выделиться. А если ещё и Иван Иванович, тогда вообще–туши свет! Но! Можно встать с другой стороны и испытать великую гордость за то, что ты – самый Русский из всех русских. Вы меня понимаете?

Проводите аналогии! Может это и звучит высокопарно, но сейчас быть патриотом модно, и не только у нас. Все бывшие советские республики отпочковались и, наконец-то по-настоящему вспомнили, кто они по нации. Правда, получается это у них несколько своеобразно. Иногда это смешно, а чаще - просто плачевно; они ищут врага. А кто им мешал помнить свой язык и ходить в национальных одеждах? Родители не передавали детям то ценное, что знали их деды. Виноваты русские – как просто! Враг найден – ату его! А россияне никого не винят, только самих себя. Забыли и забыли, значит, надо вспомнить! Если надо. Если это действительно надо! Всё зависит от самого человека.

Возьмём, к примеру, опять русского. Он, где бы ни оказался, чаще всего, организует там «маленькую Россию», а потом удивляется, что все вокруг такие «тупые» - даже разговаривать «по-человечески» не умеют... Он найдёт себе единомышленников и его «маленькая страна» начнёт увеличиваться. Я не говорю обо всех, но закономерность такая наблюдается, недаром об этом в юмористических программах говорят. И не может быть иначе, потому что человек, так исторически сложилось, должен быть рядом с другими. Ещё в далёком палеозое заложено в подсознание: один не выживешь! А человеку очень надо, чтобы о нём кто-то заботился. Да – да! Даже такая мелочь, как «погладить по головке» и сказать что-нибудь приятное, очень много значит. Идёт энергетическая подпитка…

Быть может, Ваша фамилия служит Вам напоминанием того, что в детстве, когда Вам так нужна была ласка и поддержка, Вы были лишены этого и, организм, сопротивляясь, поставил некий заслон. Я думаю, ситуацию можно изменить приобретя любовь или хотя бы дружбу очень значимого для Вас человека: женщины, мужчины, ребёнка… В этой роли могут выступить и животные: кошки, собаки, ну, не знаю, - хомяки – смотря что Вы любите. Говорящий попугай – тоже неплохой вариант. Изменения в ощущениях произойдут в результате замещения одного другим.

В кабинете повисла тишина: она – молчала, переводя дух, он – напряжённо думал,

перебирая варианты.

- Ну, хорошо! – прервал долгую паузу бедный Воробьёв, - Если ни один из вариантов не сработает, Вы можете мне дать ещё совет?

- Есть ещё один способ, он - радикальный, помогает в совершенно неожиданных ситуациях. Для этого надо оказаться в нужном месте и в нужное время. Что очень нелегко!

Опять тишина.

- Извините, я не совсем понял, что надо сделать в последнем случае?

- Ах, да! Я не сказала самого главного. Надо совершить что–то очень значительное. Очень значимое для Вас и, очень важное в глобальном масштабе.

...К сожалению наша беседа заканчивается, буду очень рада, если смогла Вам помочь. На худой конец, может быть, Вас успокоит такая информация, что не только фамилия определяет человека, но и человек играет не последнюю роль в этом вопросе, и должен сам давать самому себе ответы, не оглядываясь на прошлое. Примеров много, но, обратите внимание, у сильной личности в руках всё, в том числе и собственная судьба.

Желаю Вам определиться, - и, помолчав, добавила, - превратите свою проблему в

маленькую, воображаемую статуэтку и поставьте её на воображаемую, старую–старую этажерку, покройте её мысленно слоем вековой пыли и, она – исчезнет. Удачи!

 

Воробьёв стоял на улице. Он так и не понял, помогла ли ему эта « пигалица –Мальвина» - по крайней мере, советов надавала. «Так, действовать надо! Не будет же она за меня выполнять свои же рекомендации». Он поехал на Казанский вокзал, подошёл к заветному киоску с вывеской «Жди меня». Решив найти семью и узнать, наконец, свою исконную фамилию, рассказал доброй женщине в окошке свою нехитрую историю. Но воспоминаний практически не было, так что на этот метод Николай Николаевич особых надежд не возлагал.

 

Он шёл по улице и, напрягая память, пытался вспомнить хоть одного великого человека столь незначительной фамилии как у него. Ум среднего, советского школьника, не читавшего и не изучавшего многого даже из того, что задавали на дом, никак не мог вспомнить, что-нибудь существенное.

-Нет, это видно не для меня, – подумал измученный Воробьёв, нахохлился, недовольный жизнью, и пошёл на работу. Там его ждало «радостное событие» - командировка в Воронеж. «Подробности в методическом кабинете!»- секретарша счастливо улыбнулась, как будто не руководство, а она лично отправляла верного служащего. И не работать, а на Чёрное море загорать.

«Ну что же! Проблем – нет!» – ко всему, кроме фамильного вопроса Воробьёв относился философски: надо, значит надо! Забежав домой, собрал нехитрые пожитки – не впервой! – отдал ключ от почтового ящика соседке – пенсионерке и, прямым ходом на вокзал, где его опять (а как же!!!) остановили блюстители порядка, внимательно рассматривая и несколько раз читая вслух его паспортные данные.

Получив документы обратно, печальный человек поторопился затеряться в толпе отъезжающих и провожающих. Заняв своё место в простом плацкартном вагоне, он, расположившись, оглядывал пассажиров, выискивая интересных собеседников. Все, более–менее занимательные книги из своей скудной библиотеки он давно уже перечитал, а газеты и журналы его не интересовали. Да и с людьми общаться намного полезнее.

Воробьёв погрузился в размышления. Он перебирал и расшифровывал знакомые фамилии: сослуживцев, соседей, приятелей – всё занятие! Он вспоминал давно знакомые слова, разбирая по косточкам, « катая» их во рту, произнося про себя вновь и вновь, переставляя слоги и выискивая тайные значения.

Воробьёв думал, а вагоны, набитые людскими судьбами, мчались, оставляя позади города и селения. Мимо окон, как сумасшедшие, мелькали столбы. А облака вдалеке - величественны и неподвижны.

Громкий плач раздался, как набат. Девочка лет пяти тёрла ушибленную коленку, её нога сорвалась с подножки, когда она пыталась забраться на верхнюю полку. Ядовито–зелёный, огромный бант никак не гармонировал ни с платьем в синий горошек, ни с вишнёвого цвета носочками, туфельки стояли неподалёку, весело задрав носы.

- Ну, что ты, милая, столько слёз пролила. Подуй лучше. Ведь каждая детская слезинка - на вес золота. Ты разве не знаешь, что слёзы, когда падают, превращаются в бриллианты и жемчуга. И их подбирают злые гномы. Мы-то их не видим, а они, пока мы плачем, богатеют. Так что смотри, ты наплакала уже столько драгоценностей, что на весь вагон хватит. И запомни, чем меньше человек плачет, тем он будет богаче и счастливее. Ты хочешь быть счастливой?

Девочка смотрела на чудного дяденьку; никто и никогда не говорил ей того, что она услышала от него. Волна новой информации накрыла бедняжку с головой и заставила глубоко задуматься. А так как думать и плакать, одновременно, было довольно сложно, то наступила благодатная тишина. Что и требовалось.

 

А дяденька тоже призадумался. За окном мелькали столбы и деревья, небо – хмурилось, но так несмело, облака – тучи то закрывали собою солнце, то показывали его, умытое и сияющее, всему миру. Светило жило своей жизнью, люди в вагонах – своей. Кто-то «рубился» в карты, кто-то спал, кто-то вёл неторопливые беседы, радуясь случайным, внимательным слушателям. Так легко рассказать незнакомцу наболевшее: проблем не решит, но и не осудит.

Воробьёв никому не хотел «обнажать» свою душу, он просто сидел и смотрел на всех. По соседству дородная тётка делилась с молодайкой кулинарными познаниями, заодно угощая её своими «шедеврами»: огурчики маринованные, да сало. От сала, действительно, шёл такой запах, что невозможно было устоять. Оно лежало, порезанное на тонкие ломтики, словно улыбалось. Улыбалась и тётка, радуясь возможности продемонстрировать, какая она хорошая хозяйка. Предложила соседям отведать «деликатес», отказываться никто не стал и, скоро все за обе щёки уплетали и хрустящие огурчики, и свининку.

- Отведайте, очень Вас прошу! – потчевала она старичка очень приятной наружности. Есть такие женщины – матери, они готовы накормить, приласкать и обогреть весь мир и, это для них так естественно, как дышать - для остальных...

Преклонных лет мужчина беседовал с молодой особой. Та, всё время подшучивая, спорила с соседом, что её Самара лучше, чем его Пенза. Они, соревнуясь, рассказывали каждый о своём городе, а все слушали внимательно этот необыкновенный спор и улыбались.

 

Неподалёку заплакал малыш, видно что–то приснилось. Мать тревожно пощупала ему лобик и, укутав одеялом, дала соску. Зачмокав, чадо снова засопело…

Воробьёв глянул в окно, ветер играл в догонялки с облаками. И тут ему вспомнилось кино из далёкого детства. Название почему-то осталось в памяти: « Куда плывут облака?» Действительно, куда они плывут?

А рядом соседи по очереди вспоминали, кто из великих людей и когда побывал в их городах. Разговор шёл о памятных табличках: Пушкин, Горький , Ульянов – Ленин…

Николай Николаевич посмотрел на озорно спорящих, и ему тоже стало весело. Разговор перешёл на частности:

- Если бы не революция, то я была бы дворянкой, - сказала девушка и, подумав, - а, может, меня и вообще бы не было.

Опять вспомнили о табличках: - У нас Ленин в одном доме… ну, по ночам…бывал, очень долго спорили – думали, вешать табличку или нет, наконец, всё же написали просто «здесь бывал Ленин».

- А у нас есть музей одной картины, - им явно доставляло удовольствие общение.

- У нас тоже в кинотеатре выставляются картины…

Казалось, они негласно ведут счёт. Наступила небольшая пауза, а потом, среди тишины, как песня – польский стих! Все слушали и удивлялись…

- Красивый язык! Вы знаете польский? - «спор» прекратился, вопрос повис в воздухе, все хотели услышать ответ.

- Конечно! Я ведь семь лет учился в польской школе.

- Вы жили в Польше?

- Нет! Просто наша местность тогда была польской, я родился в Брестской области. И вдруг, совершенно неожиданно:

- В ночь на двадцать второе у нас был выпускной. А так как идти домой было далеко, жили в окраинных сёлах, нас развели по разным классам. Девочек – в один, мальчиков – в другой. И поутру мы должны были разойтись по домам. А на рассвете учитель зашёл к нам и сказал: - Война!

Мы вышли на улицу, а тут – немцы на мотоциклах, много! Окружили. Но директор наш преподавал немецкий язык, и, он объяснил офицеру, откуда столько молодёжи. И тот разрешил всем разойтись по домам.

- И что, всех отпустили?

- Да. Тогда они ещё не были такими свирепыми. А, может быть, такой офицер попался. Потом-то всё равно «под немцем» были и, село наше сожгли дотла. Тогда много чего пожгли. Про Хатынь знаете? Так вот, не только Хатынь, много таких деревень. А из жителей только каждый четвёртый выжил в этом пекле!

Старик замолчал. Все молчали. Наступила минута молчания…

 

Воробьёв смотрел на этого обыкновенного человека, так много видевшего на своём веку. «Сколько же ему лет? Ах, да – в сорок первом десятый класс окончил. Прилично получается! А с виду – моложавый, спортивно–подтянутый. Только седой весь. Да, годы! Так спокойно он обо всём рассказывал, хотя видно было, что вспоминать нелегко. Живая легенда! А как это надо знать тем, кто сейчас окончит школу, они ведь о войне несколько строчек в учебниках прочитали и всё! Уже другие войны и другие ветераны. Штормит Землю.»

Незаметно подкралась ночь. Она, как страстная испанка, взметнув юбками, накрыла мраком одинокий среди стихий поезд. Только звезда смотрела на Воробьёва, он – на неё. Глаза слипались. Звезда начала увеличиваться в размерах, потом, став такой, какой была, она начала ему озорно подмигивать то зелёным, то красным. Потом она смежила веки – Воробьёв спал! Поезд, весело подпрыгивая на рельсах, мчался вдаль, заботливо качая уснувшие вагоны.

И под стук колёс приснился Воробьёву сон, будто сидит он в студии передачи «Жди меня» и Машенька, чудная Машенька представляет его зрителям. И он не смущается, услышав свою фамилию. А Игорь Кваша участливо, как может только он, рассказывает всем историю маленького мальчика, оставшегося без крова и родных…

- К сожалению, помочь Вам вернуть родственников мы пока не можем, но зато мы выяснили, где и когда Вы родились, и, может быть, ещё откликнется кто–то, увидев эту передачу. Теперь Вы знаете, как Ваша настоящая фамилия, с чем мы Вас и поздравляем, дорогой Дубов Николай Николаевич!

«Ну, слава Богу! Заноза из сердца вон! Что же, Дубов – не Воробьёв, флора – не фауна! Дуб – растение серьёзное.»

Воробьёв – Дубов спал на верхней полке общего спального вагона, блаженно улыбаясь. Как мало человеку надо для счастья!

…Поезд мчался в ночи, покрывая километры. А звезда всё так же заглядывала в окно. Вдруг она стала увеличиваться, явно выделяясь среди других ночных светил и, круто поменяв направление, полетела по небу, обгоняя поезд и превращаясь в обыкновенный спутник. Некоторое время его ещё можно было видеть, но потом он пропал, исчез из поля зрения, скорости – космические! Земля мчится, несётся по орбите. Вселенная, не нарушая порядок, плывёт в пространстве. Мы тонем в этой бесконечности, суетясь и решая созданные нами же самими проблемы. А природа смотрит на нас – неразумных детей и прощает, пока прощает, нежно, по–матерински любя и опекая. А мы, как и все глупые дети, думаем, что до всего дошли сами. И гордимся, нарушая одну из заповедей Вечной книги. Её ли одну?!