Журфак. Поэма поэм. Часть третья. Низкий старт. Книга Первая. Трудная осень Предисловие к части третьей Беспечный август отцветал – Не осень, но уже не лето… На Мишин строгий пьедестал, Свои фальшивые монеты, Бросали тополя с ветвей -- Прижимистые чаевые… Прельщали глупых голубей Обманки эти огневые… Вот в Александровском саду, Поближе к гроту Александра, Щенки играли в чехарду, Над лужей -- воробьев глиссада, А над Манежной – острый клин Как самодельный самолетик Неспешно плыл себе и плыл – Куда? Зачем? Да кто ж поймет их, Загадочных и гордых птиц, Очеловеченных Расулом, Не соблюдающих границ, Не верящих ничьим посулам… Еще не отцвели в садах, У важных зданий – хризантемы, Еще ни в прозе ни в стихах Не ощущался кризис темы, Еще почти совсем полна Страна доверия к Генсеку, И не тянулась ни одна Персона подражать Гобсеку… Еще все честны и добры, И всем еды почти хватало… Еще у детворы – дворы, Носись, играй – и горя мало… И, под гитарный перебор Вернулись – счастливы и рады – Ура! – на факультетский двор -- Из дальних странствий студотряды -- Так загорелы и стройны, Загадочны и лапидарны – Назад – с планеты-Целины, Которой будут благодарны: Незабываемый урок Не раз им в жизни пригодится: Все достижимо как итог -- Лишь надо сильно потрудиться. Ты в стройотрядовском хэбэ -- Мишень для чьих-то взглядов грустных: Завистливо вослед тебе Глядит «зеленый» первокурсник… Поэма первая. Я, Семен... Студент сдает экзамен комиссии. Пpофессоp спpашивает: - В каком году умеp Каpл Маpкс? - Каpл Маpкс умеp! Почтим его память вставанием! Комиссия встала. Пpофессоp спpашивает: - А в каком году умеp Ленин? - Ленин умеp, но дело его живет! Почтим гениального вождя пpолетаpиата пятью минутами молчания! Комиссия почтила. Пpофессоp шепчет комиссии: - Давайте поставим ему тpойку, а то заставит петь ``Интеpнационал`` - мы же слов не знаем! Из студенческого фольклора … И было утро – День Один… Вся салажня у факультета… Так, расписанье поглядим? Зоологическая? – Это – На Герцена!… И всей гурьбой Обходим флигель тесноватый Направо – и до угловой Таблички, на дверях распятой: «Зоологический музей»… Там рыбы, раки в формалине… Аудитория… При всей Моей дубовости картине, Открывшейся за дверью, рад: Да, это место для науки: Амфитеатр – за рядом ряд, Барьерчик с полочкой, где руки Тетрадку смогут придержать… Моим коленям тесновато – Ну, сяду у прохода…Ждать Еше пришлось минут с десяток. Но входят, наконец, они – Мы никого еще не знаем – Солидные, в очках – цени, Душа! – восторженно взираем… Вот нас приветствует декан – Запомнил только имя – Ясен – Нам, ошарашенным пенькам, Он не рассказывает басен, Не обещает легких дней, А вдохновляет на упорство. Трудна учеба, дружба с ней Придет, лишь лени не потворствуй... Другие с нами говорят. Напутствия – трудиться – четки. Затем поочередно ряд Свой покидаем – нам зачетки Со студбилетами дают… Отныне статус узаконен. Наверно, как моя, поют Восторгом души всех и склонен Любой здесь каждого обнять… Уже невидимые связи Нас начали объединять По двойкам, тройкам и -- не сглазить – Как будто здесь не видно тех, Кто по злобе затеет свару . Учениками входим в цех И к литераторскому дару Добавим, коль позволит Бог, Образование на вынос, Чтоб после долго каждый мог Его донашивать на вырост. В высотке вечером давал Иван Георгьевич Петровский Для нас, «зеленых», пышный бал – Наш первый в жизни бал московский… И покатился день за днем… Я ошарашен, огорошен… Заданий гибельный объем… Я – точно с лодки в море брошен – Как хочешь, так и выплывай – И много всяческой рутины, Барахтайся, а успевай, Не нарушая дисциплины… На медосмотр убил полдня Не доверяя нашим справкам, Всех гонят, значит, и меня… А в поликлинике – по лавкам Сегодня наши сплошь кругом… Мытарят нас по кабинетам, У носа водят молотком… А предо мной, гляди, -- вельветом Красивых платьев мельтешат Две однокурсницы повсюду… И не захочешь – ловит взгляд… -- Вы к глазнику? За вами буду… Девчонки, правда, хороши… Блондинка Люся, как актриса… Шатенка Тома… Не спеши… -- Слышь, Люсь, а Тома, что – сестрица? Вы, что ли, вправду -- близнецы? Смеется Люся белозубо: -- Да, только разные отцы… -- А платья-то? – А что, не любо? -- Красиво… Но один фасон, Одна расцветка – инкубатор… -- Поговори мне… Есть резон… -- Какой? – Не важно! В альма матер – Поспорим, что ни у кого Подобных не увидишь… -- Верю… Нет, платья вправду – ничего… -- Чудак!… И вот она за дверью… Добавило мне воз проблем Физвоспитание… От спорта Не то чтоб был далек совсем, Но все ж ни одного рекорда Мне, точно, в жизни не побить… По жизни я шагаю с астмой… Да, спорт положено любить, (А зубы дважды чистить пастой), Но мне одышка не дает, Ни бегать ни с мячом носиться… Чуть перегрузка – и в живот Готово сердце провалиться… Пока экзамены сдавал, Я, правда, легенькой трусцою Слегка себя тренировал, В чем был какой-то смысл, не скрою, Но факультетский главкомспорт Наум свет Моисеич Хорош Сдать нормы ГТО зовет, А с ним особо не поспоришь… И вот – бежим на восемьсот: Чугаев, Бондарь, я, Диарра… Диарра молнией вперед Сорвался точно от удара… Сигналит Хорош: скорость, темп, А мне бы лишь живым добраться, Охотно позволяю всем Опередить – и состязаться Совсем намерения нет… Бегу, однако, ровно, споро… Диарры же пропал и след… Последний круг – и финиш скоро… Дыханья стало не хватать, Но я не замедляю темпа – И начинают пропускать Меня вперед ребята, те, кто Вначале были впереди… Вот финиш… Кое-как добрался.. Неужто я второй? Гляди -- Диарра рядом оказался – Интересует результат, Причем, серьезно, без подначки… А на трибуне верещат Девчонки курса – вот чудачки -- Кричат: «Ура, Семен, ура…» Я различаю голос Нелли… Малиец раза в полтора Быстрее несся – в самом деле Спортсмен отличный, ну, а я, Похоже, свой рекорд поставил, С чем – снисходительный судья – Охотно сам себя поздравил… Потом – толкание ядра, Потом – метание гранаты, Прыжки… Достали! Не пора Покончить с ерундой, ребята? А тут еще велят в – бассейн Сдавать по плаванию нормы… И при старательности всей – Я пас… Да, на воде – топор мы… Зато – стриптиз фигур и поз… Вот выкликают…Им в угоду, Я – плюх с бордюра – и пополз, Разбрызгивая шумно воду… Одну дорожку одолел – И чую – больше не способен… Ну, просто – чуть не околел . Я, очевидно, гидрофобен… -- Ну, что же, -- раз не сдан зачет, -- Придется поучиться плавать… Еще и это… А цейтнот Уже пошел мозги карябать – Мол, безнадежно сер и туп… О чем на лекции трактует Профессор Прохоров:? Шуруп Соображательный буксует. Евгений Палыч на доске Рисует вдохновенно схемы… Их разумения в башке Нет и на грош.. Наверно, темы, Что тщится лектор нам вдолбить, Важны – о массовом сознанье, Но тропочку к мозгам пробить Не может это чудо-знанье, Отскакивает, как горох, С размаху брошенный на стенку… Вот полудурок! Видит Бог – Я о себе так – и оценку Своим способностям внимать Я с каждым понижал предметом… Вот идиот, едрена мать! Замечу, что при всем при этом Девиц серьезный интерес Я ощущал к своей персоне, Причем, был явный перевес Их над моим… Не урезоню Одну… Ну, как же дать ей знать, Что мне не до прогулок с нею, С ней стол, тем более кровать Делить желанья не имею… А та на семинарах – бред! Других отвяливая грубо, Мой это парень, ясно – нет? Компрометирует сугубо… Я не всеяден – вот в чем соль. И в планы вовсе не входила Пассивная в сближенье – роль… Ну, нет, уволь! И приходила Та Тома в класс на семинар – А я уже за партой с Нелли, Вот с ней дружил бы – примерял К душе девчонку… В самом деле, Пора и пару подобрать – Армейские друзья женились, Обзавелись детьми… Видать, В делах любовных не ленились… А я был ранен глубоко Любовью первой, безответной, Молил: ну выйди на балкон!.. Где нынче Люда – неизвестно… Но, чтобы душу сохранить, Пора, пора опять влюбиться. Найдется та, кого любить Смогу, взаимности добиться, Сумею… Нелли… Рядом с ней Душе вольготно и спокойно… Мила, разумна – и нежней День ото дня ко мне. Достойна В манерах, искренна, тепла, Короче, девушка – отрада! Кто ж ищет от добра – добра? Пожалуй, мне иной не надо! Мне кажется, что я люблю – Все чаше – нежности приливы… Мы рядом – но не тороплю Души прекрасные порывы… А Нелли мне: – Не усложняй! Ну, что ж ты, право, как подросток! Как хочешь, так и понимай… Не усложняй! А мне непросто Подругу новую понять – На что девчонка намекает? Я и не думал усложнять – Сама чего-то усложняет… Неужто я и в этом туп? Жизнь разъяснением одарит… Нет, точно я безмозгл и глуп – И рифма это подтверждает… Ну, раз уж вспомнил о стихах, То у безмозглого студента Случились между «ох!» и «ах» Два очень неплохих момента… Вот стенгазета «Журналист» -- Всем стенгазетам стенгазета: Там метров в сто квадратных лист! В ней опус, так сказать, «поэта» -- Из лирики, что посвящал В Хмельницком той, сибирской, Нелли… Одно я, помните? – читал У поезда… Едва успели Тогда меня втолкнуть в вагон… И вот – стихоза в стенгазете… А я и счастлив и смущен: Народ читает строки эти… Так интересно наблюдать… И я -- в сторонке -- наблюдаю… Подходит опус мой читать Кучборская! Стою, страдаю – Ей, чье величье осознать Под силу даже мне, тупому, Такие глупости читать? Едва я не впадаю в кому… Она читает не спеша, Она сочувственно вздыхает… Ее высокая душа В прекрасном лике проступает… Рукой проводит над листком – На расстоянье будто гладит, Стучит по строчкам ноготком… Уходит, на меня не глядя… А я же счастьем ослеплен: Кучборская меня читала! Неужто это явь, не сон? Вы понимаете, как мало Для счастья нужно? Вознесен Я этим фактом в эмпиреи… -- Вот повезло тебе, Семен! Я прям от радости дурею, Хоть дальше вроде бы куда?… На тех же лекциях Кучборской Сижу дуб дубом… Ну, беда! Кто там кого за что?… Позор свой, Что я взаправдашный дундук, Конечно, вслух не объявляю.., Пока мне это сходит с рук – На семинарах позволяю Другим активничать, молчу… Еще одна беда – конспекты Велят писать… Я и хочу, Но, понимаешь ли, успех-то По умолчанью – нулевой: Мой почерк – точно кошка лапой… Все – лажа, хоть белугой вой… Пока пытаюсь тихой сапой В тылу у тех, кто всех умней Отмалчиваться по присловью: «Сойдешь за умного»… Больней Всего, что дома потом с кровью Трудами на учебу мне Отец и мама добывают Копейку, я ж по сути, вне Науки… Это убивает… Меня, однако же пока Не расколола профессура Как тупаря и дундука… Все впереди… Без перекура – Навалом всяких новостей… Меня в числе поэтов курса В радиоузел шлют… Затей У всех без счета… Жаль, что куцо Их ожиданиям могу Я отвечать – но ладно, двинем Втроем в высотку МГУ, В эфир свои стишата кинем… И вот мы топаем к метро: Марина Князева, Домашнев Мишутка… Тут судьба хитро День нынешний и день вчерашний -- Напоминаньем , мол, мечтал, В стройбате надрывая жилы, Подняться по судьбе, листал Учебники, так что ж ты, милый, Неужто сможешь отступить? Навстречу нам … майор Стукалин, Нач-штаба … Взглядом зацепить Стремлюсь… Сказать, чтоб так ласкали Отцы-начальники меня В том, схожем с зоною, стройбате, Хотя б за грамотность ценя, Отнюдь – держали на подхвате, Там был в цене другой типаж – Горластый грубый, матерщинный, -- Семен, и вправду не поддашь:? Какой же ты, к хренам, мужчина… Театр, стишочки – хренотень… И за стихи и за актерство Меня едва не каждый деть, Считая ересью упорство В стремленье душу сохранить, Не опуститься и не спиться, Уж так старались опустить, Как вам, надеюсь, и не снится… И вот – Стукалин… Встреча – знак! Два слова на ходу – и дальше: -- Студент, наверно? – Да, журфак… --Ну, молодец, хвалю… -- Хоть фальши И не услышал в похвале, Но и сердечности – не тонна… -- Майор -- знакомый? -- До соплей! Начальник штаба батальона… И я солдатские стихи Читал тогда у микрофона Впервые… Верю, чепухи Не нес – и у амфитриона – Словечком озадачил, нет? – Его подслушал у Кучборской – Все ж полуграмотный «поэт» Хоть на словечко кругозор свой Расширил … Так, амфитрион – Гостеприимнейший хозяин, Отличный парень… Микрофон, Меня пугает, как экзамен… У парня – я читал ему, (Он за стеклом вел звукозапись, Давал советы по уму, Чтоб смысл стихов не сикось-накось, А адекватно доносил) Не вызывали отторженья Те строчки, я их пережил… А впрочем – вот стихотворенье: «Рассвет приближался обычно, как будто, Тревоожные сны не блуждали по койкам… А рядом в палате скончался под утро «Батяня комбат», молодой подполковник. Он смерть прогонял. Он шептал, умирая: -- Поди, убирайся, сслепая, сторукая… Ведь нынче – не помнишь? – Девятое мая – Не время сейчас умирать мне, старуха! Ах, смерть, отпусти! Не бери грех на душу, В меня не одажды успеешь прицелиться… Ну, что – ордена понесут на подушках – Зачем же сгодня такие процесии? Минорно споют баритоны в орекестре, ЛАДони военных к вискам подднимая… Ну, смерт, эт, знаешь ли, просто нечестно – Испортить ребятам Девятое мая… Катилась звезда над усмешкою горькой – Он вел свой послледдний решительный бой… И «Смирно!» – стояли ребята над койкой, И ангел витал над седой головой…» Встаю, когда другие спят – На Ломоносовском в общаге. Куда деваться, раз велят? -- С утра к бассейну бедолаге. А он в высоточке, внизу, Считай, что в цоколе, в подвале… Еще последний сон в глазу, Когда мы всей гурьбой подвалим.. Немало гидрофобных нас, Здесь, вот он, -- Саша Иваненко, Попавший дважды в мой рассказ… Бегом по залу – летка-енка, Чтоб разогреться – и пошли! Но шибче дрожь, мандраж все крепче… В душ на секунду – и вали! Но не по Сеньке синий чепчик… Нас учат плавать на спине – И я барахтаюсь у стенки… Другие плавают – вполне! Урока три – и до оценки, Глядишь, зачетной доплывут, А я все пузыри пускаю… Я в классе – пробка, камень – тут… Зачем лишь мучаюсь – не знаю… А тут еще простудный чих – Вода совсем не подогрета… В числе обученных пловчих – И Тома (платье из вельвета,. Понятно, плавает не в нем )… Ее фигурка умиляет… В душе и где-то под ремнем Меня девчонка вдохновляет… Замечу, учимся мы с ней В одной, довольно сильной, группе… Полно девчонок, а парней – Лишь я да Саня. С нами вкупе -- Две Томы: Киричкова – та, А эта… Так… Юстидроженко? Нет!… Усмашенко? Ну, беда – Фамилия… А, Юстюженко! Язык, пока произнесешь, Сломаешь… Скоркина Раиса, Сусанна Конторер – галдеж, Понятно, в группе – я б резвился, Будь Казановой назло всем, Но я, похоже, моногамен: Меня не вдохновлял гарем, Ищу одну… В нестройной гамме Еше мы слышим голоса Двух Галь: Смирнова из Полтавы И Дорохова… Но не вся Еще здесь названа орава. Мурнова Нелли… Вам ее Уже предвставил я чуть выше… Вот Грунька… Чудо! Е-мое – Отпадная – с ней едет крыша… Раз всех назвал, то назову, Я по фамилии и Груню – Васильева … На рандеву Я не зову девчонок в «клуню», В овин – по русски… Да, забыл: «Слона-то я и не приметил…» Не к месту, знать, употребил Крыловское присловье, этим Могу обидеть невзначай… Я ж так сказал из уваженья… Все ж староста… Народ, встречай Вставаньем ради положенья… -- Причем здесь положенье, дуб? Она пока не в положенье… -- Так я о должности… -- Да, туп, Безмозгл до ризоположенья! -- Так дай же мне ее назвать! -- Кого? – Бояркину Людмилу… Вот все, с кем довелось наяать Учебу… Малость окрылило, Что на немецком у меня Все как по маслу – не подводит Язык, а прочая фигня Едва ли не до слез доводит… Марлен… На вервый семинар Пришел мой тезка … Он, Гуревич В мозги науку уминал… В мои? Где сядешь, там и слезешь – Что делать, если напрочь туп? Не лезет мне в мозги наука… Придумал бы хоть кто-то щуп – В мозгах поковыряться… Мука … Марлен нам должен разъяснить Роль в нашей жизни журнализма, С чем, дескать, есть его и пить… Чем лечат от идиотизма? В башке – форшмак белиберды… Господь, ума в мoзги посей мне! …Послали в секцию борьбы -- Им мало плаванья в бассейне – Все оттого, что в МГУ – По секциям физвоспитанье… Нет, я так дальше не могу – Зачем мне это испытанье? Мне не по вкусу этот спорт – Играл бы в волейбол и теннис, Вот спорт элитный, для господ… Приказано – куда ж я денусь? Пол зала весь накрыт «ковром», Ну, попросту – огромным матом… Разминака – задним кувырком От стенки – к стенке… «Ароматом» Потеющих мужских телес Здесь все пропитано навеки… От кувырков гудит «торец», В глазах темнеет, будто в веки Свинец вкатили или ртуть – Не то давленье фордыбачит От стрессов депрессивных, суть Которых – выше, либо, значит, К ним в дополненье – недокорм… Присутствует и этот фактор. Подумаете – вот уж в ком Силенок столько, что и трактор Мог заменить на пахоте – Ширококостен, с виду кряжист … Господь, наверное, хотел Сварганить супермена… Тяжесть И маминых голодных лет, Концлагерно-безвитаминных, Во мне оставила свой след И раны бати… Взрывом мины Его на варненский песок Швырнуло в яростной атаке… Родившись, я, чем только мог, Переболел… Любые бяки, Цеплялись накрепко… Меня Душила каждая простуда, Буквально всякая фигня Грозила жизни… Просто чудо, Что как-то вырос…И стройбат Меня, по счастью, не угробил, Хоть там порой был сущий ад… Терпел… Видать, мой час не пробил… Себе одно лишь ставлю в плюс – Сопротивлялся жестко пьянству – Боялся – и сейчас боюсь В сопротивленье окаянству Вконец здоровье растерять… Спиртного внутрь не брал ни капли… А тут журфак пошел вскрывать Все минусы мои… Ослабли, Возможно, мышцы и мозги И от кефирно-огуречной Диеты каждодневной… Зри В корень – получал, конечно, Из дома некий пенсион, Но надобны студенту книжки, Тетради… И, держа фасон, Подружке сладкие коврижки – Как говорится, хошь не хошь – За счет урезки рациона, Вынь, понимаешь, да положь… Зато уж жадиной Семена Не назовут, а прослывешь – Пропал – в общаге, как в казарме, Честь потеряешь – фиг найдешь – И будешь тут, как волк на псарне… Наш кампус кличут «Филиал», Имеется в виду – высотки. С годами тесен стал и мал Там Дом студента… И коротким Вдруг оказался небоскреб… Нет – чтоб Эмпайр заткнуть за пояс, Так наклепали – шлеп да шлеп – Пятиэтажек, где, освоясь, Я приноравливался жить Хоть в тесноте, да не в обиде, С такими же, как сам, дружить Журфаковцами – в лучшем виде… Нвш корпус третий… Входишь в холл – Сидит дежурный -- из студентов… Покажешь пропуск – и пошел… А нет – тебя без сантиментов Попрут наружу – здесь наш дом, И нам здесь не нужны чужие – Своим едва места найдем… Со мной в одной светличке жили Альбин Байорас из Литвы, Баранов Коля, Сашка Бондарь, А пятым – Мадыр – (из Тувы) – Тулуш Сувак оол… Жилфонда ль Опять нехватка в МГУ? Для пятой койки нет местечка… -- Да ладно, я и тут смогу – На раскладушке – ни словечка Обиды – Мадыр ростом мал, Как говорится, в весе пуха… Но я в спорзале увидал, Как борется малыш… За друга И однокашника болел. А он оправдывал надежды: Бросал любого… Я балдел – Вот так бы мне!… -- Ну, классно! Где ж ты Так навострился, чемпион? -- В Туве все борятся с рожденья… А хочешь, научу, Семен? -- Ну, покажи, хоть до уменья Мне твоего не дорасти… -- Кто знает? Надо постараться… Прием приемом, но учти: Уметь настроиться, собраться, Всю волю крепко взять в кулак – Важнее даже и приема… Что до приема – делай так: За пятку и коленку, Сема... Партнера ногу захвати – И на себя тяни... А следом – Блок за вторую... Так, лети, Противник, множь моим победам Число... Ну, понял? -- Вроде -- да... Прием простой, а четко валит... -- Есть проще даже, глянь сюда.... Он с подковыркой – и подманит Любого... Делаешь бросок Партнеру в ноги, но неловко – Мол, оступился и не смог... Партнер тебя со всей сноровкой Обязан сверху захватить – Ты ж делаешь ему подарок! Вот тут мы можем подловить На хитрость... Если без помарок Проделать – все, ему капут, Короче – чистая победа... Его за обе ручки тут Схватил, считай, уже полдела... Но нужно с силой удержать Партнера руки под собою – И резко – через мост! Лежать Ему надежно всей спиною, А ты, выходит, победил... -- Пожалуй, это я сумею... -- Конечно... Мадыр убедил: Борьба – не драка... Ладно... С нею, Возможно, я и подружусь – Не мордобой на стенку стенка. Приемами не надсажусь... А тренер, Виктор Мастеренко, Во мне не видит перспектив, Да, честно, я их сам не вижу... Азарта нет во мне... Позыв Соревновательности – ниже Критического – уступать Готов я каждому без боя/ Чужое место занимать Не хочется. Хочу собою Я неизменно пребывать, В себе самом – свое лишь место Без празднословья занимать Несуетно, достойно, честно... Все то, о чем я рассказал, По описанью – длилось годы... На самом деле этот вал Событий с маркой несвободы Случился в первые же дни Ошеломившего семестра – Не сможешь выплыть, что ж, -- тони! Нет, вовсе не под гром оркестра Встречает новичков журфак, Цветочками декан у двери Не привечает... Да, вот так: Москва – она слезам не верит... Ну, а событьям нет конца, Несут меня, как лист по ветру... Не потерять бы лишь лица - Ведь призовут – дай срок – к ответу. Сработал, видно, трафарет: Служил – знать, крепкого помола... Меня избрали в комитет -- Всефакультетский -- комсомола... И комсомольский секретарь, Суяров, ставит мне задачу... Нет. Саша, лучше уж ударь – Я от досады чуть не плачу... Мне поручают привести В порядок карточки учета, А их – за тысячу... Найти И удалить из оборота Тех, кто закончил факультет, Досрочно исключен из списков... Похоже, что с десяток лет Бардак в делах творился ... С риском Учебу вовсе завалить Копаюсь тупо в картотеке... Кто лишний – как определить? Ну, подфартило мне, калеке! Доканывает и испарт – Митяева о нем трактует… А до меня – ну, психопат – Из-за чего Ильич воюет – С народниками, а затем Уже зачем-то со своими – Не дохонжа… Видать, совсем… И пусть… И хрен со всеми с ними… Понравилось, что имена Одной антипартийной своры -- В чем просветили и меня -- В столбец поставленные, скоро Рождают хохоток у всех… Из букв заглавных тех фамилий Словцо выстраивалось – грех… Напомню, если вы забыли… Плеханов был партийный барин, Игнатов – из «Освоб. Труда». Засулич – тетка, а не парень, Дейч – меньшевичен и коварен, А Аксельрод – туда-сюда… Ну, наскребет на свой хребет, Кто эти шутки повторяет... Свой политический предмет Митяева отменно знает И может здорово подать – Отнюдь не в лекторе причина, Что мне то знание принять -- Не по мозгам – грызет кручина... Я, вроде, все могу понять, Пока рассказывает лектор, Да вот до кучи все собрать Не удается... Некий вектор Отсутствует в моих мозгах -- И высыпается все знанье... Обидно: даже мелюзга (Вчера из школы) – чье вниманье, Казалось, вовсе не собрать, Кому в одно влетает ухо... Все исхитря ются понять И мне растолковать... Докука! Неужто все мозги стройбат Отшиб? Приятель новый, Гришка, Вчерашний, как и я, солдат, Ракетчик только, но умишка, Подобно мне, не растерял – Отлично все запоминает, Все успевает... Ростом мал, Умом – велик... И он спасает Меня, втолковывая мне О том, «как возгорелось пламя» Из «Искры» ленинской в стране И с той поры для всех азами Идеи стали, из чего Вся пресса в СССР исходит: Газета, стало быть, ... того... Сейчас, сейчас... Запомнил вроде – Не только, мол, пропагандист И как его?... Да, агитатор! -- А дальше, Гришка? -- Онанист! -- Без шуток, ну?..- -- Организатор! -- А «коллективный» -- позабыл? -- Ну, вот – чего-то сам запомнил, А говоришь – тупой... -- Дебил! -- И мазохист еще... И скромный ... Короче, хва комплексовать. А лучше – топаем в читальню, Возьмем учебник – почитать, Мои конспекты... -- Ладно! Парню Не в тягость тратить на меня И время ценное и силы: Порой сидим вдвоем полдня, Росточком мал и с виду хилый, А головенка – ого-го! Все растолковывает классно. И если раньше – ничего, То нынче мне чего-то ясно... Мы вместе «Повесть временных...» -- Давно прошедших лет читаем... И по истпарту горы книг Перелопачиваем... Знаем: Первоисточники читать Увы, придется неизбежно.... Без них Митяевой не сдать. Не сдать ей, ежели небрежно Ведется с Лениным конспект.... Одна надежда на девчонок. Хоть Гришкой писанный «доспех» Неплох – и ссылки на ученых Объемность знаньям придает, Но тем-то он и плох: приметен Конспект Гришани – и пролет С его конспектом обеспечен. «Не лепо ли ны бяшеть...» -- нам На древне-русском с увлеченьем Трактует лекторша... Отдам Все блага, скажем, чай с печеньем, Лишь только б так же говорить – Легко, красиво, как Людмила Свет Евдокимовна, царить В аудитории... Ну, сила! Я рядом с Неллечкой... Она С восторгом лекторше внимает, Всерьез, гляжу, увлечена, Меня в упор не замечает... Ну, ладно... На ее плечах – Из шелка пестрая косынка... Замечу, что в шелках-парчах Не разбираюсь... И картинка На этом шелке иль парче – Париж со знаменитой башней... Соседка интересней, чем Профессоррша... Заводим шашни... Подруга шепчет: -- Прекрати... Но ласково, совсем не строго -- Положено себя блюсти... А все ж судьба в деснице Бога. И если что не суждено, Оно не сложится, хоть тресни... Не спрячешь факты под сукно И слов не выкинешь из песни... Я сам, конечно, виноват, Себя за глупость осуждаю... Что сделал – не возьмешь назад: Так, лекция... Балдею, таю – Мне рядом с Нелли – хорошо, Она ко мне неравнодушна, Казалось бы – чего еще? Однако ж глупость вездесуща, В особенности там, где я... На первый взгляд -- нормальный парень, А присмотреться – ни хрена – В общении вполне бездарен... Такую глупость учинил, Что до сих пор еще противно... Рассказываю, как сглупил: Бездумно, может инстинктивно Желая показать: моя... На уголке косынки Нелли, Красивой, шелковой – свинья! – Пишу фамилию... Корпели Все нал конспектами – как раз «В Путивле плачет Ярославна...» – Я ж, демонстрируя маразм, Косынку Нелли порчу... Славно? Тут пара подошла к концу – И порчу Нелли углядела... И ну – стыдить меня! – К лицу Тебе то свинство?... Хоть за дело Корила – и была права, -- Но громогласно – и полкурса Смотрело... Так, пойдет молва... Я, недослушав, отвернулся – Она стоит с открытым ртом, Застыла рядом Таня Паис, А я ушел... А что потом? Все, отношения прервались... Я по утрам хожу в бассейн, Я стиль оттачиваю в ластах... Без них бы – ауфвидерзейн! Видать, полно во мне балласта... Зато прослышал, что декан Засурский плавает, как щука... Я ж плаваю как рельс пока – И эта не идет наука. А кое-кто сдает зачет... Вот Тома (платье из вельвета) – Вполне уверенно плывет В соседстве – и меня при этом Не забывает подкузьмить... Я ж на спине плыву, не вижу, Кто приближается... Хохмить В воде чревато... А престижу, Конечно, моему урон: Еще всего-то пол-дорожки – И ей, зачет... Давай, Семен, Включай активней ручки-ножки.... Ну, я стараясь, наподдал... -- Эй, чуть не утопил, акула! К тому ж и шапочку содрал... Такая шапка утонула!... Уже без шапки доплыла До бортика неспешно Тома -- И ей зачет! Она ушла, А ты барахтайся, кулема!... Когда в купальничке простом Она из зала уходила, Опять подумалось о том, Что все мне в той девчонке мило... И чувство, что по мне прошло, Следившем за ее фигуркой, Не жажду близости зажгло, А словно б мне была дочуркой: Хотелось защитить, помочь, Обнять и одарить хорошим... Злой взгляд, девчонку не сурочь, В лапшу ее врагов искрошим! На Нелли больше не гляжу, На грустный взгляд не отвлекаюсь, С ней даже близко не сижу, На реплики не откликаюсь, Решил: кто прав, кто виноват -- Не стоит даже разбираться Коль сразу все пошло не в лад, Нет смысла дальше и пытаться – Отрезал – и чтоб ей понять: Альянс не будет восстановлен, Стараюсь Тому приобнять... А этот фокус обусловлен – Стремленьем Нельке досадить (Мол, совершенно не горюю) -- И за обиду отомстить: Раз так, то: полюблю другую, К которой чувства-то и нет – Какое чувство, раз игрушки? Одним лишь движим: дать ответ На горлопанство той подружки... А Томочке -- то апельсин Публично выдам, то конфетку... Показываю, что есть сил: Влюблен, мол, в новую соседку... Притом, стараюсь так играть. Чтоб Томе показать: лишь друга В ней вижу, мол, нельзя считать? Что выделил ее из круга... Тем временем в судьбе опять Наметился зигзаг удачи – К добру ли, худу ли – гадать, Считаю – бесполезно... Значит: Вдруг в перерыве подошла Так осторжненько Раиса Васильевна... Она была В немецком чудо-мастерица, Вела, короче, в группе дойч – И спрашивает, мол, геноссе, А ты в спецгруппу не пойдешь? -- Пойду! – А может есть вопросы? По совести, вопросов нет – Устал, признаться, в старой группе Среди девчонок пируэт Вертеть – Лиепа в дамской труппе! Все ж для солидности спросил, Какой у новой группы профиль... -- Международный... Ладно... Был «Газетчик» стану «интер-профи»... И в прежней Саня, как султан – Один на группу всю девчачью... А в новой места нет «цветам» -- Мужская группа – я в удачу Боюсь и верить – повезло. Я в прежней всех уже запутал И сам запутался – сошло – И слава Богу... «Девкин хутор» Покинул, выпрямив судьбу. Отныне буду осторожней. Могу с науками в борьбу Вступить всей силою и с Божьей, Надеюсь, помощью теперь, Забыв галантные ошибки. В науки приоткрою дверь... Из новых – полюбилась шибко, Та, что лишь группе трактовал Артем Флегонтович Панфилов. Убийственный материал – О пропаганде – это было Наполнено, как детектив, Сюжетами и именами... Артем же виден и красив И крепко уважаем нами. В нем виделся аристократ: Подтянутый и элегантный... И каждый в группе (рад – не рад) -- Артему подражал, понятно... Нас в группе – сорок мужиков.... Набрали столько с перебором До сессии – и будь здоров, Коль не осилишь – за забором Везде плакаты – мол нужны Бетонщики и страхагенты – Работы много у страны, Не всем положено в студенты... А в группе парни на подбор... Вот староста – Борис Молодкин – Блондин, прическа на пробор, Высокий, крепкий – по колодке Отменной скроен, крепко сшит... Красавец Александр Самылин, Сергей Ромашко – эрудит В команде нашей славной были Выпускники особых школ Успенский, Гескин. Клим, Мелешко, Чугаев, Юров... Всяк прошел Тренаж отменный... Не полешко Тут у любого на плечах -- В карман за словом не полезут... И ум недюжинный в очах... Короче, не макаку-резус Знать подбирали в сей кружок... Вот Саша, Александр Буравский – Худой и длинный, как флагшток, С копной волос, как флаг пиратский... Вот Бородулин – тот же тип, Лишь покороче на полметра, Из наших, что не носят кип, Заслуженного фото-мэтра Сын огоньковского Сашок... Вот те, кто возрастом постарше, Но не с опилками мешок У этих, не кастрюля с фаршем – Отменно варит котелок, К примеру, Игоря Чибора С Зубанем Игорем я б мог В числе таких назвать без спора. Добавлю в список имена И трех Владимиров -- запомним Корсунского, и Кривчуна, И Шахматова... Все ж неполным – Ведь в группе – сорок нас, учти – Остался поименный список. Кого здесь не назвал, прости! Еще добавлю трех Борисок: Итак: Борисы: Ямщиков... Молодкина назвал... Шеватов... Считай, полроты мужиков – Всех сразу вспомнить трудновато... Илья Юдасин – комсгруппорг, Илья Дворецкий – полиглотен... В немецком и французском – бог, Еще вьетнамский... Не из сотен – Из тысяч может быть один – С подобным поступает знаньем... Вот с кем в компашку угодил С моим недо-образованьем! А ведь попрут... О том и речь – Не фунт изюму с пачкой чая... Пришлось на книжки подналечь, Сон помаленьку сокращая... В мой первый в новой группе день С деканом получился казус... Такая вышла хренотень, А виноват лишь тем, покаюсь, Что сдуру сел за первый стол... На встречу с нами журналистов Из разных стран декан привел... И по-английски так речисто Трактует им про факультет, Профессоров и нас, студентов -- Так здорово! И пиэтет Во мне к декану тем моментом Возрос буквально до небес: Не приходилось слушать раньше Английский вживе... Кстати, без И перевода даже – глянь же – Я кое-что понять могу: Словечкам «джорнелизм», и «стьюдент» -- Есть соответствия в мозгу -- Ведь не на сто процентов стьюпид... Я Ясена глазами ем – Он на меня бросает взгляды.... Зудит предчувствие... «Игзэм» -- Я слышу, слово «инглиш» -- рядом... Я понимаю, что декан, Гостям толкует, что английский Был нами при вступленье сдан – И вдруг ко мне – (я самый близкий К нему из группы за столом) – На языке... Я ж ни бельмееса Ему отвенить – дуболом -- И общий смех... Теперь вся пресса Подумает: декан соврал -- А просто ж я сдавал немецкий... Мне стыдно, точно я украл – И пойман... Грустно: неважнецкий Старт в новой группе, а декан В мой адрес лишь махнул рукою – Бывает, дескать, дуракам – Закон не писан... И такое Приходится претерпевать... Потом в Манеж ведут толпою – По вытавке погарцевать Полиграфической... Не скрою: На все вокруг таращил глаз: Большие странные машины... Что вправду развлекало нас: Большие, зрелые мужчины, А как детишки поиграть В подпольщиков-марксистов рады, В ту большевистскую печать, Которая была до «Правды!»: Кладешь на шрифт бумажный лист, Нажмншь рычаг – и получаешь... Отличный оттиск – (четок, чист!) – Газеты «Искра» -- забираешь – Ведь будем «Искру» изучать... Объявлено: грядет воскресник... Пойдем на стройку – подчищать Огрехи... И пойдешь, хоть тресни! Хоть лучше бы потратил день Хотя бы на истпарт с марленом... -- На, вот тебе,Семен, кетмень... Знать вам, спортсменам-суперменам Долбить бетон застывший – в кайф? -- Как и тебе, синьор Молодкин! -- Подолбим, ладно – лайф из лайф, А после где-то хряпнем водки.... -- Не пью! -- Конечно, ты ж спортсмен, Иван Поддубный нашей эры... Ну, что ж, служи примером всем... Какие тут, к хренам, примеры! А вот – долблю, хоть недокорм Себя показывает внятно... Упадок силушек в таком Гиганте видеть неприятно... И состраданья не люблю... Да и не объяснишь любому... Поэтому – долблю, долблю... В глазах темнеет, чуть не в кому Впадаю... – Лално, перекур... Давай, Семен, наверх к ребятам, Там последи, чтоб был ажур, А мы додолбим... На девятом – Большой кусок стены оплыл – Наверно кто-то криворукий Опалубку не закрепил – Вот не было забот, подлюки -- Сверхпрочный отбивать бетон... -- А что здесь, собственно, мастрячат? -- Обшагу новую – притон Для наших аспирантов... Значит, Растет и дальше универ... -- Ну, ладно, поднажмем, коллеги... Покажем портачам пример, Что за строители – калеки! Прибрел под вечер в корпус «три»... Конечно, в душ, и сразу – в койку... Стук в дверь... – Альбинас, посмотри Кто там по нашу душу? Бойко – Раиса Скоркина: -- Семен, К вам девушка внизу, спуститесь... -- Конкретно, кто? – Ах, моветон – При всех по имени-то... Витязь На крыльях должен полететь... Со стоном вылез из постели – Придется топать вниз, глядеть. Кого там принесло... Хрустели Суставы, не поднять руки... Спустился... Пусто в вестибюле... Дежурит ... Тома... Шутники! Схватил наживку – обманули... -- Привет! Не ты меня звала? -- Тебе, как будто неприятно... -- Приятно... Ладно... Вот дела ... Здесь посижу – плестись обратно Нет сил... И разговор потек О том, что каждого волнует... Я рядом с Томой в уголок Дивана вплыл – она воркует Мне про конспекты и т.д. Я что-то бормочу невнятно... Беседуем, короче.. . – Где Ты,встретишь праздник? – А, понятно – Про красный день календаря Вопрос? – Ну, да, само собою... Он, день Седьмого ноября, Ближайший... -- Так в Москве, с тобою! -- Ну, это надо заслужить, - Смеется милая соседка.... -- Ну, скажем, что мы будем пить? -- Чай предпочту... Довольно редко Беру в буфете лимонад... -- Не пьешь вино? Так не бывает! -- Так получилось невпопад – Не пью спиртное... -- И не тянет? «Зашился?» – Никогда не пил... -- И даже в Новый год? Увидишь... -- А с виду вроде бы не хил... -- Причем здесь это? Не обидишь – Уже меня на сто рядов Склоняли к выпивке в стройбате... Еще добавлю: не готов Дружить с девчонкой пьющей, кстати... Ты – как? – Да в общем-то не пью... Вдруг разговор пошел о важном, Я, кажется, попал в струю Надежд девичьих... Знать, куражным, Себя не помнящим в хмелю Уже узнать успела цену... Я ж пьянство вовсе не терплю. Довольно, что она кузену Немало причинила бед... Вот он был вправду суперменом – Силач немыслимый, атлет... Но пьяным море по колено... Он, Шуня, крошкой-пацаном, Всего восьми-девятилетним, Когда сухарик был ценой Спасенья, а под пистолетным, Под автоматным ли огнем, Безвинно узников Печоры Десятки гибли день за днем От рук бесчеловечной своры, Забывших Господа «панов», Тех украинских полицаев, Зверей, бандитов, жиганов, Возмездия не прорицая, Кровавую бросавших тень На соплеменников Тараса, Он, крошка Шуня, что ни день Спасать свою семью старался... Рискуя жизнью, убегал Из лагеря мой брат отважный И пропитанье добывал... Но побежден был силой бражной Когда стал сильным и большим... Я не был так силен, как Шуня. Его удел меня страшил – Решил: «Не пью – и точка!» Втуне Все уговоры. Лишь твердел В однажды принятом решенье. Я загибаться не хотел – Мечталось о большом свершенье. Мне сверхздоровья Бог не дал – И это предостерегало От пьянства. Словом, избегал, Точнее, адово стрекало Из жизни напрочь удалил Не для того, чтоб кто попало Меня за это похвалил – Одним из правил жизни стало... -- А может, нам сходить в кино? Тебя здесь Скоркина подменит... «Литва» -- вон, рядом... Решено? Кто прелесть тех минут оценит, Когда не смотришь на экран, А лишь на силуэт сиявший В мерцающих лучах?... Туман В башке, от всех забот уставшей, Уплыл, заботы унеся... И виделась третьестепеной Любая... Лишь вот эта, вся Вдруг ставшая родной, бесценной Девчушка в простеньких очках Все мысли заняла и сердце... И, точно сжатое в тисках, Ускорившись до мегагерца, Оно приказывает мне – И я, послушен, как лунатик. Во вдруг возникшей тишине Беспамятно, на автомате, Тянусь за Томиной рукой И, поднеся к губам, целую... И знаю, что с минуты той Я высшей заплачу ценою За каждый миг – и в поддавки Уже мне не играть с судьбою – И этот поцелуй руки – Как договор меня с собою, Завет на верность и на боль... Ее рука в моей осталась... Такой в итоге карамболь – От Нелли рикошет... Так шалость Вдруг выливается в серьез, Что будет с каждым часом строже... -- Чудесный вечер, море звезд! -- Так погуляем? Томе тоже, Как видно, расставаться жаль... Проспект перебегаем Мишин – И по Мичуринскому – вдаль... Деревья, небо, звезды, крыши... Зовет высокое крыльцо - С холма сбегают к тротуару Ступени... Томино лицо Задумчиво... А по бульвару Сметает ветерок листву... На промежуточной площадке Случиться должно колдовству.... Как эти поцелуи сладки! Ее уста, как лепестки, Глаза мерцают изумрудно Неотвратимо-колдовски... Ах, как же оторваться трудно От нежных этих плеч и губ... Что в самом деле происходит? Московский вечер-душегуб С ума двух одиноких сводит, Соединяя их в диполь Закономерно и проворно? Так отчего же эта боль? Что здесь превратно, иллюзорно?... Вздыхает Тома: -- Все, пойдем! Мы возвращаемся в общагу – В наш коллективный добрый дом... Нет, все же сразу спать не лягу – День был насыщен, а до книг Черед не доходил... Получим На семинарах завтра втык – Хоть часик посидим, поучим... Три зала в первом этаже – Читальни самоподготовки Давно заполнены уже... Девичьи, в основном, головки, Конечно, есть и мужики... Здесь творческая атмосфера -- Читают, пишут в две руки... Сажусь и я читать Гомера О том, как, расссердясь, Ахилл, За то, что отняли девицу Несчастий много причинил Согражданам... В одну страницу Смотрю, не видя, полчаса, А мысли -- не о Брисеиде – О Томе... Прямо чудеса – Сама явилась в лучшем виде: Впорхнула с парой книжек в зал, Стремительная -- прямь ракета! Ну, я и телепат – позвал – И в темном платье из вельвета, Том самом , села впереди И на секунду оглянулась. Мне – жестом: в книжку мол, гляди, Сама в толстенный том уткнулась... Усердно Скоркина зубрит, Читает Люся Журавлева, Упорно Иваненко бдит... Лишь я все грежу бестолково... Ну, ладно, подождет Гомер. Займусь-ка лучше я немецким – Склонять артикли: «ди», «дер», «дер» И снова «ди»... В общаге не с кем Мне этот обсуждать предмет: В спецгруппе нашей – спецпрограмма: Милейшая Раиса свет Васильевна строга, как мама. Произношения тренаж Идет нешуточный – по звукам Искореняет «муттер» наш Акцент жестоко... Этим мукам Не ожидается конца: Бубним часами в лингафонном – Не поощряется ленца. Обещано: кто с делом оным Не сладит – выставит декан, Да не из группы – с факультета! Попал – как окунь на кукан – В спецгруппу – и держись за это... А диктор, за которым тут Мы упражненья повторяем, Профессор Климов... Как зовут Его по имени, не знаем, Но знаем, гордости полны, Средь лучших дикторов немецких Всех стран -- казалось бы, должны Там эталоном быть из местных Произношения спецы – Германских или же австрийских, -- Ан нет! Вот наши молодцы! – Профессор Климов всех «арийских», На дойче шпрехавших, уел: Он, Климов, лучший в мире диктор На дойче... Вот кто нам пример... Стремлюсь ихь-лаут («richtig!», «Dichter») С шипением произносить, По-климовски... С трудом дается... Сто раз долбежку повторить, Хоть надоело, а придется... Произношения тренаж С Раисой должен длиться месяц. А дальше в класс приходит наш Миньковская... Она замесит Вкрутую слабые мозги... Ну, Ганна Павловна суровей И Миловидовой... Тоски Прибавит мне, попортит крови... С души слетает шелуха Самодовольства и зазнайства. Идет – от мышцы до стиха – Переучет всего хозяйства. Ведь нужно – не казаться – быть По всем параметрам не ниже Запросов века, в коем жить Нам впредь при МГУ-престиже. ... А со стихами был афронт... Престиж поэта был недолгим... В поэзии здесь вождь, архонт – Красивый парень Игорь Волгин. Я в «Юности» читал его Стихи отточенные прежде, И отобрав из моего Блокнотного добра – в надежде, Что хоть в стихах-то я хорош – Роскошные – я мыслил – строки, Помчался на «Парнас»... Даешь!... Ну, оскандалился в итоге... По вечерам на Моховой В соседстве с нашим факультетом Дворец за Мишиной главой Был озарен волшебным светом... И там, на третьем этаже, Стояли мы на баллюстраде Под небом в темном витраже... В его неразличимом взгляде, Мы, мэтра ждавшие гурьбой С надеждою на откровенье Являли, видимо, собой Род экспоната в остекленье. Табличку сверху прикрепи: «Желают оседлать Пегаса!» -- И пальцем у виска крути – Таких, как оказалось, масса... Открыли дверь – явился мэтр В голубоватой водолазке... Похоже, выше всех на метр, Ну, суперстар из киносказки... Перезнакомились сперва. И я свой краткий путь означил. Сплошь первокурсная братва Нас вдохновляя, Игорь начал: -- Добро пожаловать под «Луч»! Мы молоды – и года нет нам. Наш луч сияет из-за туч – И славно: несть числа поэтам... Я верю, мы средь вас найдем И тех, кто яркий след оставит, Кто вдохновеньем и трудом Себя в родной стране прославит. Наверное здесь есть и те, Кто просто любит наше Слово, И те, кто в призрачной тщете В себе ошибся... Что ж, сурова, Как вы увидите, стезя Поэта, но спешить не будем... По счастью или нет – нельзя Ведь запретить несчастным людям, Свою растрачивать судьбу, Питать мечты самообманом, Пуская дни дымком в трубу, Слывя упрямым графоманом... Мы будем здесь стихи читать Друг другу попросту, по свойски... Здесь прежде брался помогать Поэтам Павел Антокольский. Позднее чуть велось лито Тут Николаем Старшиновым... Теперь вот мой черед... Ну, кто Шедевром ошарашит новым? ... Мне это нравилось сперва: Вокруг толковые ребята... Витковский Женька – голова! Читались славные стишата... На встречи приходили к нам Известные стране поэты, Кого по прежним временам Гнобили за стихи – и это Давало импульсы душе... Печально вспоминал Жигулин В стихах о лагерной парше... Подумалось: а я смогу ли Талант и душу сохранить, Попав в такую передрягу? Какие люди! Их ценить Стране за тихую отвагу, Превыше бы экранных звезд! Потом Жирмунская Тамара К душе проклалывала мост – И ей душа светло внимала... «На Мцхету падает звезда...», -- Читала страстно Юнна Мориц... Впервые довелось тогда... Живых поэтов слышать... Вскоре, Однако, мой пришел черед, А мой багаж был небогатым.... Читаю, зная наперед: Оттянутся на мне ребята... В ночи была объявлена тревога – И госпиталь раскинулся в лесу С опереженьем заданного срока, О чем позднее сводки донесут. Ну, а пока еще не до итогов: Лечебный комбинат живет в лесу. И санитары бережно несут Солдата, обморозившего ногу, И кто-то неуверенно шагнул, Пока о чьи-то плечи опираясь, И где-то с облегчением вздохнул Хирург усталый после операций... Все, как обычно. Белизна халатов, Латынь в коротких репликах врачей... Но бьется ветер о брезент палаток – И кое-кто встревожится – зачем? И осторожно усомнится кто-то... Им, это значит, просто не видна О нас, солдатах, Родины забота... И для врачей война – не мать родна! Меня хлестали не щадя... Особо зверствовал Витковский. Бил по чему ни попадя, А эрудит он был чертовский! Умело строки разнимал, Высмеивал строфу и рифмы. Меня он напрочь распинал... Давай, мол, заключим пари мы, Что среди всех моих стихов Едва ль одна строка найдется, Где не отышет он грехов... И горечь в сердце остается... Я по инерции читал Второе – только зря старался... Меня сам Волгин отхлестал, С улыбкою поиздевался... Написан город тонкой акварелью, В густом тумане улицы уснули. Губами прикоснись к моей свирели – Она тебе напомнит об июле. Вольется лето в этот вечер тусклый – Чудесной сказки светлая картинка.... Ты знаешь, то, что «елочка» -- по русски, У нас зовут еще нежней – «ялынка»... На Украине – синие Карпаты, На Украине – ласковые реки... На Украине говорят «кохаты» -- И это значит: полюбить навеки... Наш мэтр тогда не пожалел В мой адрес яду и шрапнели – Поиздеваться он умел: -- «Губами прикоснись... --к шинели...» -- Я этого от Семы ждал... Ну, что, «поэт», навыступался? Вот то-то же, а я считал, Что хоть в стихах-то состоялся... Выходит, я и здесь -- дундук? Признаться в этом так обидно! Печален Гришка – добрый друг... Пред однокурсниками стыдно -- Они сочувствовали мне, Когда обрушилась лавина... Жалели – оттого вдвойне), Мне больно -- Гришка и Марина... Такой сложился дня финал, Я больше не приду на встречу... Зачем? Чтоб всяк меня пинал? Переживем и эту сечу... Сон усмирит любую боль... А новый день несет иные Печали и труды... Изволь Одолевать, справляться... Ныне – Нас комсомольский комитет Зовет... Мы – точно суд присяжных: Беда: наш славный факультет В одном из состязаний важных На этот раз не победил -- По самодеятеятельной музе. Ну, кто б такое проглотил – Журфаку быть последним в вузе? Журфаку?! Тут, в кого ни ткни, Не Дунаевский, так Нижинский, А Пушкиных – так сплошь одни... Кому-то собирать пожитки Придется – рассудил партком. В ответе Юриков и Берман, Два старшекурсника, на ком Обязанность лежала: первым Журфак обяззан быть и здесь. На них – сценарий, режиссура... -- Собьем со «станиславских» спесь, -- Партсекретарь привстал со стула, Свинцовый взгляд переводя С Суярова на нас, несчастных. Из уст партийного вождя, Балуева, напором страстных, По-прокурорски злых речей, Пахнуло ядовитым эхом Тридцать седьмого, тех ночей... Как будто «воронок» подъехал И встал у входа на журфак... Осталось осудить «шпионов» Единодушно.. Ну, пустяк... Все будут «за» определенно... Суяров тягостно молчит... А зам его, Морозов Лешка – Энтузиазм ненарочит – (Коня куют – копыто блошка Свое подставить норовит, Католик, что святее папы), Он, как Вышинский, даровит – Так в раж вошел, что все сатрапы Сказали бы: хорош визирь! Морозов делает карьеру – В несчастных, как паук, мизгирь Впился... Терзает... Знай же меру Цинизму – я хочу сказать... Но все молчат – и я в сомненье: Ведь я же туп – и не понять Могу чего-то в изумленье... С трудом допетрил: комсомол Рекомендацию обоим В партийцы дал... И что? Крамол За ними не найти, попорим? Интеллигентны и умны, С социализмом не в раздоре, Хотят трудиться для страны, А мы их со страной поссорим... Я даже не могу понять, Чего я здесь не понимаю, Да и чего не понимать? Над чем я тут башку ломаю? Ведь очевиднейший маразм – Лишить ребят рекомендаций? То ль у меня в рассудке спазм, То ль я свидетель профанаций Высоких нравственных идей -- Пахнуло антисемитизмом.... Бред... Рядом цитадель вождей, Журфак, где пичкают марксизмом, По умолчанью поражен Не может быть подобной язвой... Да нет, ты просто туп, Семен, Чего-то ты башкой корявой Здесь не допетрил до конца... Балуев нам дает накачку... -- Борис Петрович, до глупца Не пожелаете задачку Попроще как-то довести... Чего-то совестно по правде... Боюсь, нам честь не соблюсти... -- Морозов, юношу поправьте... -- Оставим это на потом... -- Но обязательно, Морозов! -- Конечно... Ладненько, начнем... Вот Юриков. К нему вопросов Немало... Первый: чья вина? Кто в паре главный саботажник? Кем та задумка внедрена? С подачи чьих подсказок вражьих Вам в голову пришло сорвать Победу факультета в смотре? Так на кого теперь кивать? Мы всех «артистов» – по два, по три Сюда готовы пригласить... Они нам на кого укажут, Как на виновника – спросить? -- За что нас с Борькой сажей мажут? Ведь мы старались... Пусть сейчас Другие выступили лучше, Мы отличимся позже... Нас Еще в Москве узнают... Случай Представится – докажем.: есть Таланты на родном журфаке, Честь отстоим... -- Не вам про честь... Журфак в дерьме, а он во фраке?. Не выйдет, Юриков! Позор Падет на вас. Сполна ответишь И ты и Берман. Кончим спор. Здесь все понятно всем, а эти ж, Кто подучил вас саботаж На смотре университетском Творить – ты сам им передашь? – Ответят – и по всем советским Законам... Голосуем... Кто Согласен, что ему не место В рядах партийцев? Кто за то?... Всем стыдно, вижу, но протеста Никто не смеет выражать... А Юриков, белее мела Выходит... -- Так и продолжать! – Балуев рад и горд – сумела КПСС себя подать В его лице достойно, жестко... Заходит Берман... Не видать, Что был подавлен... Модно, броско Одет, с достоинством глядит... Морозов, как второй Вышинский, Насуплен... Прокурорский вид... Молчит... Зачем-то на машинке Очинивает карандаш... Точь-в-точь провинциальный трагик, Он держит паузу... Мандраж Бориса не берет... И враг их, Морозов, чувствует подвох, Он даже чуточку растерян... А Берман ... Он себе помог, Тем, что помог и мне... Густея, В окно вползала чернота.... Борис смешал Алеше карты: -- Тому, чья в теме клевета, Готов в лицо сказать: шакал ты! -- Поосторожнее, Борис! Твое здесь разбираем дело... -- А чье мурло из-за кулис Выглядывает?... -- Резко, смело, Презрительно бросал слова В глаза Морозову ответчик. «Судья» смешался... – Зря права Качаешь, ты, антисоветчик! -- Заговорился, Алексей! Ты, точно, опоздал родиться На тридцать два годка... Там всей Шакальей стае пригодиться Мог эдакий «энтузиаст»... А ныне – объясни, Морозов, Ты, полагают, головаст, -- Толкуй же четко, без психозов, Чем я, стоящий здесь Борис, Себя морально опорочил? -- Все знают... -- Повтори на «бис»... Вас, видно, кто-то изурочил. Что вы здесь спятили с ума: Тридцать седьмой остался в прошлом – Иль я не прав? Страна-тюрьма В постыдном, мерзостном и пошлом, Твоем, Морозов Алексей, Сверхнепотребном воплощенье -- Пародия... Пойми ж своей Душонкой мелкой: возвращенье Немыслимо... -- Ты все сказал? -- А что, еще нужны резоны? -- Да нет. Все ясно! Подписал Себе путевочку на зону... Вот здесь я усидеть не мог – Вскочил и забазлал несвязно: -- За что? Несчастный демагог, Что привязался к парню? Ясно, Что он талантливей тебя И для страны стократ нужнее... Вы измываетесь, губя Парней, но подленькой затее Решил поставить я барьер.. -- Ну, что ж, тогда проголосуем – Принципиален – нам пример Покажешь... Так, кто за? Плюсуем... Раз, два... Кто против... Вслед за мной Почти все члены комитета Вздымают руки... -- Головой Семен, рискуешь... Ты за это Еще поплатишься... Вопрос: Не оттого ль ты возмутился, Что он еврей? – Пиши донос! -- Ох, как бы ты не поплатился... Но как-то это мне сошло... А Берман, ежели встречались, Меня приветствовал тепло, Но мы с ним, в общем, не общались... Он старшекурсник – и ему Неинтересен я, «зеленый». К тому ж не снят с него «хомут» -- Им, как проклятьем , заклейменный, Он должен возглавлять и впредь Арт-шоу-труппу факультета, Гореть... Ну, а его огреть Морозов будет рад за это, Хоть сам он был горазд творить, По-видимому, лишь доносы... Ну, да о чем тут говорить – Неразрешимые вопросы... Парадоксально,. что ответ, На многое, что накипело, Приходит из античных лет... Кучборская... Она задела Струну звенящую в душе... Она меня околдовала. На лекциях ее уже Я весь внимание... Мне мало Тех лекций... Мне б еще, еще... Я слушал бы ее и слушал... И странно, что не запрещен Гомер цензурой... Видно, уши С глазами залепило тем, Кто за политику ответствен: Гомер ведь разъясняет всем Всю глубину позорных бедствий, Без коих тоталитаризм Не мыслим при любом раскладе – Хоть рабство, хоть социализм... Кучборская!... Нет, не внакладе И я, хоть, очевидно, туп... Пусть только ради этих лекций Все претерплю, безмозглый дуб.. Иным, конечно, много легче Тех лекций глубину понять... Пусть до меня едва ль частичка Дошла – что ж, на кого перять? Спасибо и на том... Мыслишка Какая-то в моей тупой Рождалась все же черепушке... И в частности о ней... Такой Уродливо-прекрасной! Пушкин, Наверно, тоже был такой... Ее представить трудно юной Студенткой – сорвиголовой... А ведь была... И ночью лунной, Как мы, мечтала о любви... Была, наверно, быстрой, тонкой, Глаза, как звезды... Се ля ви... Представить, что похожи с Томкой Нетрудно: талия в ладонь, Улыбка. Острые коленки, Сияние души... Огонь Энтузиазма... У паненки К высокому искусству страсть... Тянуло, видимо, в актрисы, А удалось ли, нет – попасть – Неясно... Слухи – что кулисы Ей все же ведомы, живут: Служила будто бы во МХАT'е... И верю и не верю... Тут Такое дело: «на подхвате» Ее представить не могу, А ежели была успешной – Зачем тогда ей МГУ? Однако же судить поспешно Не стану... Моего ума Догадки – вряд ли стоят много... Но, правда, помнится, сама Упомянула, монолога Однажды подводя черту, Что, мол, актером в прошлой жизни Была в Коринфе... Притчу ту Мне не понять... В аллегоризме Имелось, видимо, в виду – В воображении... Наверно Ну, что ж... Порою не в ладу И я со временем... Но мерно Оно, как строгий дирижер Всем в мире отбивает такты... Увы, с ним бесполезен спор – Впишись в него – и только так ты Хоть что-нибудь успеешь взять, Усвоить – и отдать идушим Вослед... Кучборскую понять Могу частично... Прочим, лгущим, Что все им ясно у нее, Прошу покорнейше не верить... Я понял: каждому – свое Она старается отмерить По состоянию ума... И ежели про щит Ахилла Я понял, то душа-тюрьма Раскрылась... И теперь бацилла Неуспокоенности жечь Проснувшуюся душу будет Сомнением – о том и речь... Она нас встряхивает, будит, От спячки пробуждает ум, Что, в общем-то довольно больно... Куда приятней жить без дум, Без чувств – запойно-алкогольно, Как все и продолжают жить, Все глубже падая в трясину... Кучборская... Что говорить?! Коль будет сын, я буду сыну О ней рассказывать... Сама Профессорша довольно скрытна... Не знаем, чья она жена И замужем ли... Очевидно, Изведала в судьбе всего... Ну, будто бы есть дочь, Надежда -- Художница, и внук...Чего Не открывает нам, невеждам, -- Откуда есть она пошла? Где родилась? Какого года? Кем так воспитана была? Какого племени и рода? Лишь раз обмолвилась: филфак Заканчивала вместе с педом – Два вуза, то есть, сразу... Так Сама рассказывала... Ведом Лишь этот факт о ней из уст Ее самой... Сокрыто мраком Иное... Безнадежно пуст Мой кондуит о ней... Журфаком, Однако, бродит тьма легенд, Как водится, заместо фактов. Вот их до греческих календ Не перескажешь -- без антрактов... Но можно рассказать о том, Что сам я наблюдал вживую: Аудитория – битком! К ней, точно в школу цеховую, Коллеги ходят – и строчат За ней отличники-студенты, А я сижу, уставя взгляд... Ах, если б эти все моменты, Когда нас пробирала дрожь, Заснять киношникам на пленку! Жизнь коротка, увы! Живешь, А там... Ну, ладно... Потихоньку Заходит скромненько ОНА!... Со стопкой книг, а в них – закладки... Да в черном платье... Включена В те ритуалы и порядки, Которым так чужда ОНА: Положено сперва отметить, Кто есть, кто болен... Решена Сия задача так, что этим Займется староста – ОНА Вне этой суеты, заметьте... Едва настала Тишина, Шагнула от стола – и в эти Секунды вдруг произошло Волшебное преображенье, Как будто в душу к ней вошло Самой Афины воплощенье... -- Я буду лишь для тех читать, Кто пожелает это слушать, Пусть их и будет только пять... Чтоб атмосферу не нарушить, Другим позволено играть В любые – только тихо – игры... И пот уж взгляд не оторвать, И словно бы пронзают иглы -- И очарованные, мы – Все забываем, а в вихрах мне Льдом ужаса щекочет миф – Миф об Афине и Арахне: ...Богиня мудрости, она, Уже созревшею сполна Из Зевсовой большой главы Явилась... А пред тем, увы, Главу отца терзала боль... Первопричиною, в чем соль, Пророчество... Вот: Мать-Земля, Крониду злое посуля, Открыла: ждет его зело Несчастное событье... Зло -- Рожденье сына от жены Метиды... Многие сыны Отцов свергая, восстают -- И Крон, И Зевс примером тут... И сын Метиды, Зевса сын Отца низвергнет... Властелин Тем прорицаньем огорчен: Жену Метиду любит он -- Багоразумия полна, Она надежна и верна... Зевс озадачен: -- Как беду, Себя спасая, отведу? Могла б Метида дать совет -- Цены ее советам нет, Но матери едва ли муж Дороже сына, знаем уж! Альтернативы, впрочем, нет -- Заимствуем былой сюжет -- (Примером будет старый Крон) -- Должно быть, пригодится он: Метиду нужно проглотить -- Ну, значит, так тому и быть... И с нею ночку проведя, Зевс расшалился, как дитя: Стал с нею в ладушки играть, В пятнашки... Славно вспоминать Им детства светлые деньки... -- Побегаем вперегонки, Животных обретая вид? Сам в разном облике шалит... Метида -- то она лиса, То чайкой рвется в небеса, Играя с Зевсом... Зевса пыл Ее привычного лишил Благоразумья... Вот она Жужжит, на миг обращена В малышку-муху -- и ее, Не дав ей в естество свое Вернуться, проглотил Кронид. Та в голове его сидит, За хитрость Зевса не виня, Ему советует... Ни дня Без тех подсказок он не мог, А с ними он -- премудрый бог. Природу все ж не превозмочь: Метида чует: будет дочь... Понятно, что отца глава Не так годна, чтоб кружева Вшивать в девический хитон... И боль из Зевса тянет стон, Такая головная боль! Дитя рождается... Изволь Терпеть, раз проглотил жену, Но крик взрывает тишину... Похоже -- хочет выйти дочь -- Терпеть однако же невмочь. Объятый болью Зевс кричит, Вся голова огнем горит... Весь сонм богов ошеломлен... Гефест сосредоточен... Он В чистейшей тоге и с ножом... В нектаре руки... Обнажен Сверкавший золотом клинок, Разрезан череп Зевса... Бог Разреза и не ощутил -- Нектаром обезболен был... А из разрезанной главы, Давая пищу для молвы, Афина выбралась на свет В хитоне. шлеме... -- Всем привет! Ударил грозовой разряд, Застыли олипийцы в ряд... (Спектакль смотрели -- "Ревизор"? Вот так и тут... А впрочем, -- вздор...) Ну, в общем, вышла -- и живет... С ней рядом Ника, что слывет Победы духом... С нею в бой Ведет Афина за собой Когорты гордых храбрецов На террористов-подлецов Лишь добронравных во главе, Кто при мече и булаве Вступил за справедливость в бой, Ведет Афина за собой... Когда же войны отгремят, Искусству учит тех, кто рад Отдать немалые труды Преумноженью красоты В ремеслах, что полезны всем, Богам и смертым... Тем и тем, -- Афина мыслила, -- ее Уже не превзойти -- тканье, А также и гончарный труд Ее всесовершенны... Тут Ученикам лишь подражать, Ее искусство уважать... И коль признает ученик: Афины труд -- вершина, пик, Такому рада и открыть Секреты, чтоб умел творить... Арахна, дева из села, Ковер чудесный соткала. Сбежался отовсюду люд... Над тем ковром и слезы льют От умиленья -- и поют, Дань восхищенья отдают... Искусница Арахна вслух Всем говорит: из лучших двух Кудесниц ткацкого станка Афина -- хуже... Не слегка Богиня тем оскорблена... И собирается она Арахне преподать урок, Кому послушнее станок, Но прежде с ней потолковать, Предостеречь... Увещевать Пришла к ней в облике седой Жены достойной... Молвит той: -- Красив ковер, но для чего С трудом богини ты его Решила сравнивать? Сравни С земных твореньями... Они И вправду хуже твоего... Земным -- земное... -- Ничего, -- Смеясь та дева говорит, -- Пусть и Афина поглядит, Уверясь: лучше, чем она Я тку... Едва ль она годна Посостязаться... Я б не прочь, Решится ли Кронида дочь? Вмиг сбросив маскировку, грим, Небесным обликом своим Земную деву бросив ниц Вскричала: -- Ладно, вденем нить В станок, посмотрим, чья возьмет, Кто краше и искусней ткет... Афина ткала гобелен... Досель ни на одной из стен, Не видывали тех чудес: Всех обитателей небес Тот гобелен изображал В их славе -- и сверкал, сиял... И нить и каждый узелок В нем совершенны... Каждый мог Без лести это оценить... Афина тянет, тянет нить, Сумев, однако бросить взор На труд соперницы... Ковер Арахны -- не соврем – подстать: В сто красок выткан -- и сиять Ему, как прадзнику, хорош! Сюжет не сразу разберешь... Что? Зевс в объятьях многих жен И неприлично обнажен... Такое униженье, шок! Арахна издает смешок... Ах, вот как! Все-то ей смешки? В секунду разнесла в клочки Тот непочтительный ковер -- Для небожителей -- позор... Арахна же не прощена -- И -- с челноком -- обращена В ничто, в простого паука... Вдруг стала щупальцем рука... Ей, разничтожнейшей, и впредь Прять нить и ткать -- пустую сеть -- Поймет, как должно почитать Богов всесильных... Ну, же, ткать! Один в Элладе чудный град Афина посещала... Рад И дядя оной, Посейдон, Считать тот град своим гнездом. Коса на камень. Жуткий спор! Решили прекратить раздор: Чей граду дар богаче, тот Себе в удел тот град возьмет... Жюри из знатных горожан, Друг друга под руки держа, Восходят на Акрополь, холм... И Посейдон, азарта полн, Трезубцем камень поразил, В расщелине родник забил, Вода однако ж солона, И, значит, граду не нужна... Соленой бог морей владел. Иной-то в море не имел... Приносит граду щедрый дар Афина... Каждый увидал Оливу, кстати, в первый раз... -- Вот этот -- лучший дар для нас: Еда,и масло, и дрова! Афина обретит права... И удалился Посейдон, Афине град оставил он. Акрополь... Здесь воздвигнут храм... Афина, восседая там С совой премудрой на плече, Вела тот город к славе... Чем Он был и будет знаменит? Средь первых что его хранит? То, в чем Афина и сильна: Учила горожан она Ремеслам и искусствам... Град Прекрасен сто веков подряд! ...Вот книга брошена на стол -- И, словно бы она живая – (Привстали все, шумок пошел) – Ползет... За полвершка от края Остановилась... Общий вздох... Победный резкий жест Кучборской – С нас снято колдовство – и мог Любой расслабиться – и взор свой Сосредоточить на лице, Прическе и часах с браслетом... В неброском черном сукнеце, То ль в черном трикотаже, цветом Не отвлекающем, пока Она из своего спектакля, Не вышла, отблеск перстенька, Овал застежечки-пантакля... К нам в полупрофиль... Силуэт Мне что-то вдруг напоминает... Что? Да Ермоловой портрет! Ассоциация хромает? Не знаю Скромность – стиль и вкус! Край платья чуть прикрыл колени... Красивы ноги – это плюс, Каблук высокий... По ступеням На сцену поднялась легко И лекцию всей мощью дара Для нес сыграла.. Глубоко Потрясены, как от удара -- Что это было? Не понять: Спектакль? Гипноз? Ошеломила... Неужто нам и впредь играть Спектакли эти будет? Сила! -- Гомера надобно читать, -- Она вещает, -- на коленях! Все под гипнозом – но роптать Едва ль кто станет... В те мгновенья Касалось каждого из нас Божественное откровенье, Вводило в творческий экстаз Ее святое вдохновенье... И в тот невозвратимый миг Усталое лицо старушки Обращено в прекрасный лик, Что пробирает до макушки... А как лились из строгих уст Остро -- гекзаметры Гомера! Чеканит: «Встала...», -- голос густ, -- «Из мрака...», -- в зале атмосфера Накалена, Кучборской взгляд Провидит ту зарю, -- «...младая Из мрака...», -- оглянусь, глядят Назад и все... Накал вздымая, -- «С перстами...», --пауза тяжка – И прерывается дыханье, -- «Пурпурными...», -- издалека, Как колдовское заклинанье – Доносит эхо: «Эос»... Вздох – Божественно! Невыносимо – Ведь я бы в жизни так не смог – Откуда эта страсть и сила У хрупкой женщины в душе? Мне от нее не защититься – Сдаюсь! Я побежден уже И мне теперь не возвратиться К неведенью... Жаль -- неумен... Будь поумнее – насладился б Общеньем с гением Семен, Ей в собеседники годился б, А так – лишь душу на излом Ей отдал и теперь тоскую... И не понять: добром ли, злом То странное, о чем толкую, Смещенье ценностей в судьбе Моей в дальнейшем обернется... Нет, что-то надобно в себе Перевернуть – пусть соберется Совсем по новому душа... Кучборская... Ее субтильность – Обманка, ежели круша Дремучести завал, стабильность Мироприятья вдрызг сломав, Ввергает в горькие раздумья... Ну, ей-то хорошо – сама Умна, а ежели бузуя В затылке, тормошишь мозги, А толку нет, чего добьешься? По слову – не видать ни зги Все глухо... Ну, хоть не сопьешься... Однажды – видимо, пекла Боль голову ее и сердце, -- Она на лекцию пришла, А лоб обвязан полотенцем, И так же страстно, как всегда, На пике самоотреченья, Вела нас в давние года Без перерыва не леченье. Кучборской жесты... Передать Нельзя словами – надо видеть! За это счастье все отдать – Не жалко! Столько страсти выдать Лишь мановением руки -- Да тут театр покруче МХАТ’a... Так точны жесты и легки – Поверишь, что она когда-то Была мужчиной и могла Играть в трагедиях Софокла В Коринфе – как объяла мгла Ослепшего Эдипа.... Блекла Немедленно в сравненье с ней Любая на земле актриса Игра любой – театр теней... Кучборской – каждая реприза Звучала точно приговор – И не моли о снисхожденье – Рыдай от счастья: вперекор Всему -- есть шанс к перерожденью... Она глядит над нами вдаль... Горька ей жертвенность Патрокла. И гибель воина – в печаль Ее ввергает -- и умолкла В печали...Вместе с ней скорбим, А на глазах девчонок – слезы... Суровы парни – отомстим! Вот колдовство ее гипноза! Она внушает: -- Человек, Раз прочитавший «Илиаду», Отныне, присно и вовек Пребудет – знайте эту правду – Пребудет тем, кто прочитал Себе на счастье – «Илиаду»... Ну, вот – уже не прогадал, Прорвав наружную блокаду, Но есть барьеры и внутри. Вот их-то изломать труднее. Ведь вроде все как «раз, два, три», А рот открою – ахинея! Еще профессор говорит, Что без труда определяет Тех, в чьей душе Гомер творит, Чей творческий багаж вмещает -- Да -- «Илиаду», где Ахилл В извечном с Гектором конфликте... А есть еще ведь и Эсхил, Софокл... Ну, что ж, ,давайте, сыпьте На раны соль... Как в узкий лоб Вместить античную премудрость? Что учинить с собою, чтоб, При том, что очевидна скудность За лобной костью вещества, Что схоже цветом с интеллектом Носимым в силу естества Таким зачуханным субъектом, Как я?... В том, что журфак стоит – Дошло до нас известье глухо -- (Был план, что должен быть закрыт, Но не закрыт) -- ее заслуга: Был спор в верхах... Иной блажил, Какая, дескать, там наука? Но некто – Бог благословил – Сказал: -- Однако – вот в чем штука – У факультета крепкий тыл: Таких филологов едва ли – Напомню, если кто забыл – (И тут Кучборскую назвали) -- Имеет даже и филфак.— Назвали и иных великих И вот – мы учимся... Вот так! Учителей святые лики – Пусть, как иконы на стенах, И впредь хранят нам альма матер И в тех и в этих временах, Пусть будет чист ее фарватер!... Такие, стало быть, дела: Уж тем, что есть, Елизавета Петровна факультет спасла... От всех от нас поклон за это.. . Мы все уверены: читать Она могла в оригинале Гомера... Что тут толковать? Гомера, как она, едва ли Мог знать – поспорим? – сам Гомер... А как она шутила мощно, С глубоким смыслом... Вот пример, Который – убедиться можно, На эти строки бросив взгляд, Души моей пробил блокаду: -- А вы возьмитесь написать Свою -- однажды -- Илиаду! – И смех ее... Кучборской смех Был гомерическим в том духе, Что пробирал мгновенно всех И, застревая в нашем слухе, Он никого не обижал, Но также побуждал к раздумью И душу электризовал – Не передать!... Ее, колдунью, Наверное, не всяк любил: Кому ж свое несовершенство Приятно зреть? Но я, дебил, Готов был, видя в том блаженство, И жизнь бестрепетно отдать За мне дарованное счастье Хотя бы рядом с ней стоят. Душа моя рвалась на части, Мечтая выбраться из мглы, Из тупоумья и бездумья... Подумайте, ведь мы могли К ней подойти, и не рискуя Осмеянными быть, спросить О том, что непонятно было... Она учила нас ценить Театры и музеи... Ныла Душа – в ней бушевал восторг И одновременно печали -- И разумения росток Пробился по диагонали, Мои замшелые мозги Болезненно пересекая... Кучборская... Увы, мазки, В картине, что рисую, -- каюсь – Едва ль способны отразить Ее феномен адекватно, За что прощения просить Придется... Жаль, что безвозратно Уносятся часы и дни... Но счастье, что покуда с нами Кучборская!... Приди, взгляни, Послушай, поразмысли... Сами, До этих бы не добрались Поэм, оструганные грубо... Спала бы беспробудно мысль -- Конечно – «... что ему Гекуба?...» Какой же надо обладать Энергией самосожженья, Чтоб в нас, тупицах, пробуждать Мозгов внезапное броженье, К слепому старцу интерес, Сочувствие к его героям... Представить страшно: жил бы без Понятия о том, что Троя Была в осаде десять лет. Виной – красавица Елена.. Воистину – пролился свет И, радостно духа хмелела... Я верил: в ней воплощена Сама богиня муз, Паллада: Возвышенна, поглощена Высоким творчеством... Отрада Участвовать в ее борьбе С унылой косностью и мглою – Не в ком-нибудь – в самом себе... Как все, я поражен, не скрою: Вдруг заявляет, что читать Нам римских авторов не станет – Вторичны, дескать... И сдавать Их не придется тоже... Тянет К знакомству с ними – сам читай Ну, может быть, потом когда-то. Теперь хоть в греков успевай, Ломая зубы, для охвата Бескрайной этой глубины Вгрызаться яростно и страстно... Я понимаю, что должны Мы знать предмет ее прекрасно... А комсомольские дела На мне, как тягостные гири Висят по-прежнему... Была Проверка карточек... Враги мне Из комитета МГУ Ту проверяльщицу послали? Нет, отбрехаться не смогу... Коробки карточек достали, Поставили пред ней на стол... Она их долго разбирает... И говорит – порядок, мол... Она же им очки втирает: Так до конца не разобрал Я эти древние завалы Не то б в учебе был завал – Так времени трагично мало! Ту проверяльщицу встречал Порою я вблизи общаги, Ее сердечно привечал За то, что от нее пощады Не ожидая, был спасен... Однажды вдруг она сказала: -- Мне с вами хочется, Семен Поговорить... Бываю мало На свежем воздухе... Могли б Вы мне компанию составить... Пойдем? Меня тут пот прошиб: Легко могу себе представить, Что может высказать в сердцах По результатам той проверки... -- Пойдем:? – Пожалуй! В багрецах Березы, будто фейерверки – Над кленами.. Идем, молчим... А что тут говорить – не знаю... -- Семен... -- Да?.. -- Среди всех мужчин, Вы интеремней всех... Влезаю Не сразу в тему... Что она Такое странное сказала? В меня, выходит, влюблена? А как же Тома? Не хватало Еще мне сложностей с моей Подругой... -- Даже не спросили Кто я и как зовут? Милей Вам однокурсница – носили По коридору на руках... -- Да, как зовут вас? -- прерываю... -- Элеонора... -- Дальше как? -- Баранникова... -- Не скрываю, -- Вы правы... Верно, увлечен Я этой девушкой... Возможно, -- Но не уверен, -- что влюблен... Но мне не хочется, чтоб ложно Мою восприняли сейчас В ответе – неопределенность. Я просто точен в нем, а в вас Едва ли отыщу влюбленность В душе – и не хочу вам лгать... -- Жестокий и прямой мужчина! -- Не огорчайтесь! -- Что ж, ввергать Вас в грех не стану... Не причина И для печали... -- Верно. Вы Разумны, молоды, красивы, И, полагаю, пол-Москвы Уже у ваших ног... -- Эх, шли б вы... -- Хотите, провожу домой? -- Вы, вижу, вовсе безнадежны, В НЕЕ влюбленный, рыцарь мой... Неужто не заметить можно Меня? -- Не понял... -- Я живу Ведь в той же, что и вы общаге... Придется покорять Москву, Коль неприметна бедолаге... Спасибо за прогулку... -- Вам Признателен, Элеонора... -- А мне за что? – За смелость... -- Прям И честен, но не мой... Умора!.. ...По Герцена в театр спешим, Тот, мейерходльдовский когда-то... Драматургических вершин Шедевр дают... И жутковато И за театр и за себя: Сумеют совладать актеры С той сценою, где ослепя Себя, Эдип в безмерном горе Уходит – сам себе судья, Невольник неподкупной чести... Без мест билеты... Шелестя Программкой, пробирались вместе (Конечно с Томою) – в «раек» В амфитеатр, на «галерку»... Там, оттоптав с десяток ног Все ж приспособились, «Вечерку» Для гигиены постелив, Сидим в обнимку на ступени... Свет гаснет – и речитатив Доносится чеканный... Зренье Нам не помощник – лишь барьер И потолок перед глазами... Конечно, хорошо б в партер, Да в первый ряд... По счастью, в зале Акустика о-кей.. Креонт Уже докладывал Эдипу Причину бедствий Фив... Архонт Поклялся принародно: типа, Что прежнего царя убил Изгнать... Уже нас захватила Трагедия... Спектакль был Хорошим, честно... Разъяснила Все нам Кучборская... И хор Воспринимался адекватно Страдают Фивы... Глад и мор Обрушился на град... Невнятно Открыл причину Аполлон И добрый царь не понимает Покуда, что виновник – он... Бог шаг за шагом обнажает, Как вняв пророчеству, Эдип Напрасно от судьбы скрывался: Его рукой отец убит, А после браком сочетался Царь с матерью своей... Беда! Но греки верят, что в ответе Сам за судьбу ты... И когда Открылась тайна, об обете Своем, не забывая, царь Себя, слепого, шлет в изнанье... Подружка плачет... Душу хмарь Печалит и мою... Вниманье К ней проявляю, приобняв.. Она, сквозь слезы мне: -- Не надо! Потрясена спектаклем... Вняв, Я убираю руки... Лада Мне с каждым часом все милей: Она умна, чиста душою, Отрадно, кстати: рядом с ней Себе я не кажусь балдою. Неровно на нее дышу – Уже я это не скрываю. Я на руках ее ношу, Когда никто не видит... Знаю: Ей нравится, что я силен – Идут на пользу тренировки – Смеется: -- Дорогой Семен, Ну, опусти! Такой неловкий... Почти что каждый вечерок (Понятно, если не в театре) Мы прогуляться на часок Выходим из общаги... В кадре – Опять – высокое крыльцо... На промежуточной плащадке – Так близко Томино лицо И снова поцелуи сладки... Мы снова, чтоб помочь мозгам «Античку» трудную усвоить --, В театре... «Антигона»... Сам Леонов за Креонта... Строить Жизнь по античным образцам, Когда превыше страха смерти Долг честной совести? А сам Сумеешь так? Себя примерьте, Насколько тот императив Удобен... Надобно напомнить По-видимому: древний миф, Софоклом в пьесу, чтоб заполнить Духовный вакуум, внесен... Эдипа дочь и Иокасты, Когда собою ослеплен Отец, а мать погибла – часты Несчастья, если горек рок, -- Отца в пути сопровождала, Пока тому не вышел срок Земных страданий... Тут финала Сложился и ее сюжет – Мы говорим об Антигоне: Вернулась в Фивы... Знать, планет Трагичное на небосклоне Расположенье в этот миг Над горькой властвовало долей: Ведь Этеокл и Полиник, Два брата – умноженьем болей, Их дядюшкой отстранены, Креонтом, от законной власти, Что стало поводом войны... В итоге – горькое несчастье: Был Этеоклом Полиник Из прада вероломно изгнан. Так повод для войны возник: Изгой Адрастом, тестем, признан В его претензиях на власть – И против брата ополчился... Итог: двум братьям в схватке пасть Пришлось – набег же провалился.... Земле погибших предавать Врагов – запрещено указом Под страхом смерти... Пировать Зверью на трупах... Лишь отказом Ответствпвал Креонт сестре, Желавшей, как велит обычай, Предать погибшего земле Родного брата... Злоязычий И кары не страшась, тайком Омыла тело Полника, Земли насыпала, потом Оплакала – и, бледнолика Вернулась в Фивы... Кара ждет Ослушницу неотвратимо. Приказ Креонта – и ведет Охрана Антигону... Зрима Ее кончина... Приказал Креонт в подземный склеп отправить И там замуровать... Взывал Напрасно сын, Гемон – отставить Приказ Креонт не пожелал... Просила за сестру Исмена... Безумец просьбы отвергал: Будь кара. Коль была измена! А в город входит в этот час Слепец Тиресий, возвещая,. Мол, слышал олиммпийцев глас: Кощунства злого не прощая, Что мертвого не погребли, А погребли взамен живую, Грозят возмездьем... Взять могли Гемона-сына... Гробовую Внезапно ощутив тоску, Креонт, похожу. Вдруг очнулся, Затменье кончилось... К виску Лед смерти словно прикоснулся... Он – в подземелье... А Гемон Вслед за ним несется, но любимой Уж нет в живых... Несчастный, он И сам себя убил... Лавиной С горы все беды понеслись: Пожнешь грозу, посеяв ветер... Скажите, будьте так добры – Я верю, что удел ваш светел: По совести ли вам судьба С засильем нравственных законов? Решайте – я вам не судья... Вот то-то и оно... Леонов Играл такого подлеца, Врага, морального садиста! Уж как логично, до конца Неотвратимо и речисто Внушал племяннице: предать Она должна родного брата Поскольку ей нельзя предать Земле погибшего... Расплата Одна за ослушанье – смерть... Но зная это, Антигона Хоронит брата... Право – сметь Дано ей волею закона Бессонной совести... Идет На смерть, судьбы не отклоняя... Куда упорно нас ведет Кучборская? Пока не зная, Мы все же следуем ее К чему-то нас влекущим знакам... Все поучают, но ничье Влиянье на нас, однако, Так не проникло глубоко... Она ж мне душу, как портянку, Отстирывает... Нелегко Вывертываться наизнанку, Болезненно.. . Идем в музей, Конечно с Томой – на Волхонку... Давид с пращою... Ротозей Мгновенно поражен в печенку – Ну, и творенье! Изваял Великое Буонаротти... -- Пойдем, пойдем! Ведь нам же в зал Античный... Вы меня поймете: Я в первый раз в обитель муз Попал – в музее все в новинку. К тому ж и разумом кургуз – Скульптуру или же картинку Понять, тем паче – оценить – Слабо мне – не по Сеньке шапка... Не стану никого винить За то, что прежде жизнь ни шатко Ни валко шла себе и шла... Отец и мама начинали, Считай, что ниже, чем с нуля. Такие беды испытали В войну и после – не понять Чужому -- еле выживали... Винить их или осуждать, Что мы в музеях не бывали? Благоговейный мой поклон Им, с нищетою воевавшим.... Муз покровитель, Аполлон Будь милосерден к запоздавшим, Расшевели мои мозги, Дай мне понять хотя бы малость, И сор в извилинах сожги! Зря что ль Кучборская старалась, Переливая душу в нас, В дырявые сосуды наши... К искусству непривычен глаз... Однако задевает... Даже Приятно кой-кого узнать, Припомнив древние сюжеты... Геракл на амфоре... Понять, Что то – Геракл, непросто... Это Табличкою объяснено: Царь Эврисфей послал Геракла, Где вечный холод и темно, За Стикс, где и живым не пахло, Где трехголовый Кербер бдит, Впуская всех в удел Гадеса, Но никого обратно.. Зрит Свирепо... В обществе Гермеса Геракл вступает в нижний мир, Он в львиноой шкуре льва Немеи... На вазе Персефону мы Увидеть можем также, с нею, Деметры дочетью герой Увиделся в подземном царстве... Бой с Кербером едва ль игрой Был, но при злобе и коварстве Трехглавый все же пес пленен И был показан Эврисфею... Напуган царь и удивлен... Та амфора прекрасна... Смею Заметить: форма у нее Велиеколепно гармонична! Притом, что возраст – е-мое! – Она сохранена отлично. Таков и кратер для вина... Младенец Дионис Гермесом На руки взят... Посвящена Миниатюра мифу – ведом Он от Кучборской – и могу Пересказать, коль интересно, Ни в чем, надеюсь, не солгу, Но не уверен, если честно... Из олимпийцев – младший бог Был Дионис, чей жребий строг. Один из дюжины богов Рожденный смертной для пиров, Веселья, праздника, вина... Притом, известно, чья вина, Что мать покинула сынка, Не выносив его, пока Он в должный срок на белый свет Явился б, как велит завет. Нам странный факт легко понять, Узнав, что Диониса мать, Семела – Зевсу родила... -- Так он сын Зевса? Ну, дела... И здесь отметился Кронид! Догодка тотчас говорит: Тут козней Геры ожидать Недолго.... Обозлясь на мать, Пылает ревностью в груди, Коварством, гнево ... Рассуди: Легко ль измену перенесть, Когда болит душа и честь Кронидом попрана ее? Но тронуть Зевса? – Тут чутье Подсказывает: не моги! У Геры, к счастью есть мозги. И пусть ей просто в ярость впасть, Над чувством обретая власть, Решает: хитростью смогу Семелу извести... В ягу- Старуху вмиг оборотясь, К Семеле... Дескать, отродясь Красивей не встречала жен... -- А муж-то кто? Поди, сражен: Красива и нежна на вид... -- А муж-то мой сам Зевс Кронид! -- Неужто веришь в этот бред? Я много раз, объехав свет Таких встречала хвастунов, И твой, уверена, таков... И уберечь тебя хочу От лже-Кронида... Научу, Как с ними должно поступать: Лишь он заявится поспать, Потребуй, если он Кронид, Пусть явит Громовержца вид, А не захочет, значит – лжец! Так убедишься наконец! И с этим Гера прочь пошла... Мыслишка мерзкая была Заронена Семеле в мозг, Что был податлив, точно воск... И вот: лишь Зевс к ней на порог, Она с мольбою, пусть бы бог Желание ее одно Исполнил... Тут же им дано Обетованье... Стиксом бог Поклялся, стало быть, не мог Ту клятву не исполнить... Бог И знать не знал в чем здесь подвох.... Когда ж услышал Зевс, о чем Семела просит, сразу в нем Догадка вызрела, кому Тем безрассудством, почему, Обязана его жена... -- Нельзя, ты будешь сожжена... Смертелен мой для смертных вид... Давай уж лучше – без обид – Иное что-то пожелай... Скажи мне – то и это дай – Получишь мигом – все могу, А вид мой страшен – я врагу, Коль их имеешь, покажусь... Не ты, а враг пусть, эту жуть Увидев, будет вмиг сожжен, О чем уж не расскажет он... Сиянье то ста солнц сильней... Но подозренье, в темя ей, Посеянное раз, взросло... -- Желаю видеть!... Чтобы зло Уменьшить, пробует Кронид, Хоть как-то свой ужасный вид Ослабить: с крохотным копьем Берет и найтишайший гром... Всего-то на кратчайший миг Он в облике своем возник – Но вмиг упрямая жена Им в горсть золы превращена... Теперь упрямицу Гадес В подземном встретит царстве... Зевс Печален... Злого не хотя, Спалил жену... Но спас дитя Из чрева матери... Сынок Не выношен был полный срок.... Поскольку некого просить, Зевс сам решает доносить В себе до срока малыша – Болела за него душа... Разрезав кожу, в ногу вшил Сынка – и там его носил Пока тот не созрел вконец И вышел из ноги.. Отец Отлично знвал: опасность ждет От Геры... Он сынка дает Гермесу... – Выслушай наказ: От Гериных ревнивых глаз Подальше схорони мальца... Тот, высдушав наказ отца, Решает мчать в удел Менад, В долину Нисы... Геры взгляд Едва ль достигнет этих мест... А надо вам сказать, окрест Бродили тигры, леопард Пятнистый... Бог, входя в азарт, Таскал тех кисок за хвосты, Те – шасть! – и прятались в кусты -- Им тоже нравилась игра... Была поблизости гора, А обращенный к солнцу склон -- В лозе... Несметно, миллион Там было тех густых кустов... Они под гроздьями плодов Клонились чуть не до земли... И птицы досыта могли Те чудо-шарики клевать И Диониса напитать Могли, когда, устав от игр, Валился наземь... Рыжий тигр Ему подставит мягкий бок – Сались, мол, шаловливый бог, Отведай сладкий виноград... А Дионис тому и рад: Поест, в кувшин подавит сок, Кувшин – в сторонку под кусток. Прикроет сверху лопушком, Обвяжет – пусть стоит... Потом – Захочет – отхлебнет глоток... Отменно вкусен сладкий сок. Однажды им кувшин забыт... День, два... Неделю так стоит, Вторую... После Дионис Случайно оказался близ Того заветного куста... Кувшин нашелся, не не та В нем жидкость: отопьешь – бодрит, Пьянит – и душу веселит... -- Амброзия! Ну, прямь – нектар! – Рад Дионис: чудесный дар Он людям может принести, От скуки и тоски спасти/ Да будет впредь заведено: Равно на празднествах вино Как и на тризнах возливать... Об этом каждый должен знать! И, в царский пурпур облачен. Красив и юн, шагает он С посланьеи к людям – и его Все восхваляют, отчего Приятно Зевсу – все же сын! А сын шагает не один: Менады неизменно с ним И тигры, леопарды... Им, Всем примыкающим он рад... Веселый, радостный парад... Он в Грецию друзей ведет И, кто на островах живет, Им обучается лозу Растить, не заводя бузу, Давить ногами виноград, Выдерживать вино – и рад Народ усватвал урок, Народ доволен, счастлив бог... Раз отдыхая от трудов, Был Дионис в объятьях снов. Едва пришел на бережок, Уснул. Был сон его глубок. Тут плыл пиратский галеон. Замечен с борта спящий он. В убранстве царском дорогом – И алчность сразу над врагом Власть обретает: -- Видно, принц... -- Один, без свиты? -- Знать, каприз... Да ладно вам, не рассуждать! Захватим – выкуп будем брать.... Неслышно бог перенесен Был на пиратский галеон, Где продолжает мирно спать... Команда: -- Якоря поднять! И берег медленно отплыл... Проснувшись, бог, конечно был И удивлен и поражен... Вначале попытался он По-доброму увещевать: Его на бережок опять Вернуть, но только вызвал смех. Развеселил вдобавок всех, Заметив: он не принц, а бог... -- Ну, лучше выдумать нее мог? Уже охотники нашлись На пурпурный наряд: -- Делись!... Но я взаправду бог вина... Моя одежда... Да, ценна, Но это не земной наряд И он не для людей... Галдят, Толкают бога – нет ума... Ну, надоела кутерьма... И тут мгновенно смех угас: Повсюду, сколько видит глаз, Возникли стебли из воды, На коих – гроздьями – плоды.... Увиты весла , якоря... По мачтам, в плен корабль беря, По вантам тянется лоза... Сам бог, сверкая, как гроза Вдруг вырос до небесных туч Сияющ, гневен и могуч... Пиратов ужас охватил... Всяк прыгнул в море и поплыл... Но берег далеко – доплыть Едва ль по силам... Как же быть? Жалеет глупых Дионис... Глядит с печалью сверху вниз: Не наказать он их не мог – Обязан смертным дать урок, Чтоб были прочие умней... А этим до скончанья дней Впредь быть дельфинами в морях... О моряках и рыбарях Заботу чуткую иметь, Спасать при случае... Заметь: Из всех земных, морских зверей Дельфины к людям всех добрей... -- Мы полагаем, Дионис Достоин трона... Видим: из Добросердечья людям в дар Веселие и радость дал, -- Постановляет главный бог... Вопль Геры, будто бы ожог Вдруг получила: -- Не хочу Здесь с сыном смертной быть... Молчу... Кронид прегрозно зыркнул так – И только показал кулак... Двенадцать тронов во дворце Все заняты... В полукольце Двенадцать олимпийцев ждут, Найдется ли решенье тут... Нашлось... Вдруг Гестия встает. Трон Дионису отдает – Ей место, мол, у очага... -- Не нужен, значит трон? -- Ага... Сердечной Гестии – поклон... Но он не занимает трон, К отцу с мольбою: -- Разреши Мне – по велению души В подземном царстве повидать Меня покинувшую мать... По ней моя душа скорбит... На Геру Зевс глядит, глядит – Кто выдержит Кронида взгляд? Ступай, сынок... Верни назад На Землю дорогую мать – Ей с нами в славе пребывать Отныне до конца веков... И занял трон среди богов, Как равный, с честью Дионис... А тут, откуда ни возьмись – Музыка: флейты, тамбурин... Неужто повелитель вин Ту радость на Олимп принес? Привычней здесь раскаты гроз, А нынче музыка гремит... Значительно взирал Кронид: Веселье по душе ль богам – Ползут улыбки по губам Нет убедительней примет... Нектарочерпий Ганимед По знаку Зевса подлетал И в кубки звонкие нектар Знай, подливал и подливал... Кронид душою отдыхал... В музее той порой была Декада импрессионистов. Толпа на абордаж брала Те залы... Что сказать? Неистов Ван Гог, лиричен Ренур – И в наготе его «Купальщиц» По чувствам был такой удар! Гоген, Моне, Мане... Таращусь... В чем фокус, не могу понять... Такие странные картины , Такие разные! Ну, знать По крайности уже отныне Я буду, что «импрессион» По русски значит – «впечатленье». И я, понятно, впечатлен... Пусть сразу, в это же мгновенье, Не все могу уразуметь, Но что-то все-таки вцепилось В мои извилины... Заметь, Как неожиданно сложилось: Античность плюс «импрессион»... На стыке двух различных стилей. На их контрасте, я, Семен, Дойду до сути позже... Или Я безнадежен? Это брось! Еще я все пойму, уверен. Я раньше жил с искусством врозь, Но больше жить так не намерен. Я чувствую, что все – не зря, Какие-то проходят сдвиги... Тут красный день календаря Подходит, чтоб на время книги Куда подальше отложить... А ранее, когда в стройбате В Хмельницком довелось служить, То наша шобла на подхвате Была... Чтоб воинский парад В посмешище не превратился Нас просто выставляли в ряд Вдоль улиц... А когда учился, Работал – всяко избегал Тех идиотских профааций... В Москве ж – пойду... Партком решал, Кто тех тоябрьских демонстраций Достоин, а двойная честь – Нести портреты, транспаранты... Для этой цели, к счастью, есть На факультете аспиранты... Компашкой с раннего утра: Я, Тома, Люся Журавлева, Приехавшая к ней сестра Галина -- (с вечера готова Одежда) – с нами Мухаммед – Сириец, Люськин воздыхатель, Раиса -- затемно – (рассвет – Наступит к девяти –(включатель, Знать, Аполлон до той поры Благоразумно обесточит) -- Выходим... Слякотно... Бодры, Однако... Всяк острит, хохочет – Так, без причины... Праздник – в нас. Мы молоды – и славно вместе... И в этот предрассветный час Уже столица – честь по чести – На всех парах несется, мчит К участкам сосредоточенья Колонн... Само собою, бдит Милиция... Москва в движенье... Метро добрасывает нас До остановки «Парк культуры»... -- Так, надобно спросить... Сейчас... -- Скажите, улица Тимура... -- Что, Фрунзе? – Да! – Один квартал.... -- Спасибо!... Вот в колонне наши... Стоим, болтаем... Миг настал – Шагаем... Впереди на марше – Конечно, весь ареопаг, Включая ректора... Петровский, Всех обойдя, поздравил... Так – Шумел, гудел парад московский! На плечи нам ложится снег И тут же тает под ногами... В колонне не стихает смех, Вздымаются над головами Знамена, Все галдят, поют... «Мороз, мороз...»... Смешно – не в тему.... Спортсмены впереди везут На паре великов эмблему Колонны.. виден пиэтет Прохожих -- крупно на фанере: «Московский университет...» Горжусь... Сегодня в большей мере Я ощутил: принадлежу К сообществу высокой марки... И чувства эти же – гляжу – У Люськи, Райки и Тамарки, У Мухаммедки... Долог путь До Красной площади колонне... Идем – стоим – идем... Ничуть Не устаем... В веселом звоне Оркестров – ритм, мажор, задор... Вот мы шагаем по Волхонке, Бассейн «Москва» минуя... Хор Студентов, подпевая Жорке, Базлает что-то вразнобой... Так бестолковы и чудесны, Исполненные всей гурьбой Любимые народом песни! Вот Кремль виднеется вдали И к Александровсому саду Колонну нашу повели, Сворачиваем вправо... Взгляду Открылся Мавзолей... На нем – Толпу приветствующий Брежнев... Цветами машем, здравиц ждем... Чеканным голосом неспешно С трибуны нам кричат «Ура!», Московским доблестным студентам... Кричим в ответ... Профессора Тем вдохновленные моментом, Свой голос возвышают... Мы – Здесь с ними – из одной команды... Проходим... Славной кутерьмы Итог: мы, жертвы пропаганды – И вправду верим в этот миг: «Народ и партия едины!» Назад в общагу... Горы книг.. В читальню... Мне необходимы , Как никогда – ее глаза... Стучусь к ним в комнату... Людмила: -- А Томы нет... – Помчалась за?... Отводит взгляд... Нет, очень мило! Я – в холл. Здесь сяду и дождусь... Какие-то пошли секреты... И тут тоска вползает в грудь: Змеей холодной... Тома, где ты? По лестнице спустился в холл Какой-то парень... Вид богатый. Не из студентов. Подошел – И ну меня по польски матом – Пьян или вовсе сбрендил – крыть... За что – мне вовсе непонятно... Он не дает мне рта раскрыть – И обещает «аккуратно) Чего-то мне сейчас сломать... Тут павою – Элеонора – К нему – и парня усмирять... Непросто – прет колючий норов, Тот пресловутый гонор... Лях Зовет на улицу – подраться... Не мой сюжет... Но тут в соплях Ушел бы Эллин друг... Цепляться Еще он долго продолжал – И точно нацеплял бы плюшек -- Я постепенно закипал --- Но с Эллою ушел... Подружек Таких иметь – избави Бог: Меня поляк назвал Мерабом – Знать, есть еще один дружок.... Пыталась и меня нахрапом Заполучить в дружки... Смешно! Но не смешно иное... Тома... Уже за окнами темно... Так поздно, а она не дома... Входная непрерывно дверь – Хлоп-хлоп... Я вскакивал с дивана Она? Нет не она... Теперь? Другая снова... В сердце – рана Образовалась – и болит, В висках – удары барабана... Тот вечер праздничный сулит Такой излом сцдьбы... С дивана Я не встаю, но жду. Все жду... Едва ль мне радости дождаться. Нашел, похоже, лишь беду Взамен лелеемого счастья... Зовут в читальню поучить То Гришка, то Витек Пинегин... Да где ж так должго можно быть? Заходит... Все пальтишео в снеге... Я ей навстречу не встаю... Несется, не заметив, мимо, Сияет... Кто ж ее – мою Так осчастливил? Я – любимой, Ее привычно называл. Единственной – и верил в счастье... А может – зря забуксовал? Нет, нужно выяснить – на части Порвется сердце, на куски Без полной ясности... Взлетаю На наш этаж – и кулаки В дверь комнаты ее вбиваю... Выходит: -- Эй, не хулигань! Я знала, что прийдешь буянить... -- Где ты была? -- Отстань! -- Отстань? Взамен меня кого приставить К себе рtшила – расскажи! -- Да, вижу – завязался узел... -- Так ты тот узел развяжи! -- Придется... Ты же знаешь – в вузе Учусь уже четвертый год.... Да что же мы стоим под дверью? Пойдем на лестницу... Народ – То вниз то вверх... Улыбку щерю Им, пролетающим: -- Привет! Хоть мне не до улыбок вовсе – Как будто погасили свет, Как будто из весны – да в осень Внезапно бросили... Туман Кровавится перет глазами... -- Короче, у тебя роман... -- Ну, не роман, а так... Связали Меня и друга моего – Он, кстати, аспирант с мехмата – Необычайные его Во всем познания... -- Куда там! Так сколько раз сегодня он Познал тебя за этот вечер?... -- Ты впрвду, парень, неумен... Мне больше поделиться нечем. И, знаешь что: отстань совсем... Дурак! И Тома убежала... А я... вдруг зарыдал... По тем Чудесным вечерам рыдала Моя убитая душа ... Мечта, как брошенная чашка – В осколки. всю судьбу круша... О, как же просываться тяжко От глупых и наивных снов... Меня лишили вдруг внезапно Надежд и всей судьбы основ... Пусть лучше не наступит завтра... -- Легонько моего плеча Коснулся парень, однокурсник: -- Не надо только сгоряча... -- Чего? -- А ничего! Отпустит, Поверь, ты только не спеши... Ах. Гена Красников,, спаситель! Его сочувствием с души Пол-боли снято... Объясните Мне, люди. оттчего моя Любовь несчастна и трагична? Чем Господа прогневал я?... Читальня... На столе античка... Не помню, как пришел сюда. Не понимаю, что здесь нужно... Не вижу ничего... Беда! Не знаю, что по мне наружно, По виду можно прочитать... -- Позволишь, если рядом сяду? Могу совет хороший дать, Пороой с душою нету сладу, Ты в центре, а вокруг черно, Мир будто вымазали в ваксе, А ты – с надеждой заодно – (Встряхнув пером, давая кляксе Расплыться грязной на листке) – В середке кляксы, – Женя Дюрич Как будто в душу зрит, -- Тоске Не помогай – зря брови хмуришь, А просто ты – туда, сюда, -- Она – туда-сюда по кляксе, -- Толкайся – и, глядишь, беда Рассеется... -- Однако, как все Узнали о мой беде? -- Ну, это не бином Ньютона - Здесь каждый виден, кто, и где, Когда, и с кем... А ты и Тома – Давно у курса на устах: Ты – великан. Она – малышка.... Все видять: носишь на руках... -- Носил... Послушай. Есть мыслишка... -- Нет, не придумывай, Семен! Поверь, она к тебе вернется... -- Пойду посплю... -- И верно.Сон Все беды исцелит – и солнце Больную душу озарит... То был не сон. А бред: химеры В глазах мелькали – жуткий вид – Как не сошел с ума? Примеры Известны... Так и не уснул... Но что же сделать мне с собою? Жаль пистолета нет – пальнул – И финиш! Или же запою Предаться от глухой тоски? Шо это было бы изменой... Что делать? Аж кипят мозги... Да, Нелли отмщена... За сценой Стоит суровый режиссер – И воздает нам по заслугам... И вот он надо мной простер Расплаты длань, чтоб впредь подругам Я не вредил, не обижал – И мысль возникшая угасла: На Тому Нелли поменял, Меняй теперь и Тому... Назло Себе лишь выйдет сей обмен. Дошло: с судьбою не поспоришь... Куда бы убежать из стен – Куда? Всегда с тобою горе ж! И вдруг я, как в бреду, вскочил, Схватил конверты и бумагу – И два письмишка настрочил, На угол сбегал, бросил... Лягу, А голоса мне их бубнят, Те письма, что сварганил спешно – Одно – декану в Ленинград, На их журфак... Писал, конечно, Что к ним хочу перевестись, Просил на это разрешенье Вторым – в Новосибирск – (взвились Взыскующие утешенья Клочки беспамятства) – писал Еще одной – и тоже Нелли – Ее в Хмельницком повстречал. Когда служил там... Еле-еле Я даже не уснул, а впал В беспамятное состоянье. В нем я не жил, не умирал, А где-то пребывал на грани... Был праздничным и новый день... С утра пришел ко мне Григорий: -- Вставай-ка,друг! Штаны надень!... Пройдемся по морозцу... Горе, Пока мы живы – не беда, Все одолеем, все наладим... -- И ты все знаешь? -- Ерунда! Ты только, право, Бога ради, Не учуди с налету дурь. Не первый ты и не последний... Ты выжил? Брови хмурь – не хмурь, А жить и дальше... Не бесследный, Понятно, тягостный удар, Но только мудрости добавит. Порой полезен скипидар: Слегка тебя судьба ужалит – Прививкою от горших бед... Тут, верно, что-то делать надо... Ей в морду дать – но ты поэт... -- Да не смеши ты! -- Буффонада, Хоть пошутить я и люблю, Не в каждом случае уместна. Но ты поэт --кум королю, Ты голос Господа – я честно Сужу – и я тебе не льщу... А то, что ты в «Луче» поджарен – Отчасти верно, но борщу И перец впрок... Ты не бездарен – Дозреещь... Вот, пиши стихи, Тащи энергию несчастья В строку и рифму – без трухи, Соплей и грязи – получаться Сильнее станут – и спасут... Да... По утрам – трусцою резвой Дуй до Моосфильмовской, а тут – В овраг – и здесь уж –не побрезгай – В упор -- хоть на земле ледок – И отжимайся доупаду... -- Стихи... Да я и пары строк Не напишу... -- Напишешь – надо! Но только не о чувствах, нет... Так, о деревьх, о погоде, О птичках... Опиши рассвет, Закат – да что угодно – вроде... -- Есенинского клена? -- Вот! Стихи вернут на мозги на место – И понимание придет, Что дальше делать, чтоб невеста... -- Невеста? -- Ну, а кто ж она? -- Так просто... -- Отчего ж страдаешь? -- Тут, дядя Сэм, судьба видна. Придется драться, понимаешь, За счастье – так устроен мир... А что в «Литве» дают сегодня? Пойдем? Сидели с Гришкой мы В кино – я задышал свободней... Казалось, Гришкин праздный треп Был никчемушно бестолковым, А полегчало... Жаркий лоб Остыл – и в пониманье новом – И Жени Дюрички слова О том, что надо трепыхаться Явились... Да, она права, И Гришка прав – нельзя сдаваться... Поборемся – со злой хандрой И за любовь – еще не вечер! Все дело в силе чувства – в бой! Не так, как тот поляк... Увечен Был в ослеплявшей злобе... Пан Готов был к каждому придраться. К тому же был заметно пьян... Ну, ладно... Надо просыпаться От романтизма... Жизнь – черствей – И надобно порой по-волчьи Свое без стонов и соплей Отстаивать... Душевной порче Я не поддамся... Я, Семен, -- Как Гришка без конца рифмует, Смышлен, талантлив и силен – И точка! И пускай штормует – Поборемся – достанет сил... Увидел свет в конце туннеля -- Едва ведь не наколбасил, Прости Господь! А Тома? С нею Уже расстаться не смогу. Не оторвать ее от сердца – Присох. Себе-то не солгу: Как с Нелли с ней не выйдет. Деться Мне некуда. Как МГУ Мне выбора не оставляет, Так и любимая... Врагу Не уступлю ее... Решает, В конечном счете, сила чувств, А у меня она – безмерна, Всепобеждающа – и хруст Костей соперника – наверно – Услышу... Нет, не отступлю... Вот так, однаеко, оказалось, Я эту девочку люблю! Зачем с любовью мне досталась Печаль?... Довольно, без соплей! -- Жизнь продолжается, Григорий! -- Само собою – нос бодрей, Все перемелется -- викторий Еще переживешь восторг, Все впереди еще покуда... -- Эх, жизнь-жестянка!- я исторг, Но оптимизм и вера в чудо Воскресли – и живут в душе... -- Теперь, я вижу: ты в порядке... -- Да,слава Господу, уже Я не свихнусь... -- Вот, шоколадки, Тебе одна, другая мне Наградою за стойкость духа... Он заслужил наград вдвойне – Ведь я спасен заботой друга... И я поэмку накропал О журавлях – аллегорично, Где сам я птицей выступал, Она и неизвестный лично Мне некто третий... Я к нему Уже и не питаю злобы – В себе уверен, посему Решил: пусть доживает, чтобы Свидетелем триумфу быть... Я к Томе начал осторожно И потихоньку клинья бить, Не тороплюсь, поскольку можно Девчонку и перепугать... Вначале только ей встречался... При встречах начал ей кивать, Потом здоровался... Включался, Когда уместно, в разговор, Не с нею, а со всеми, в общий... А утром затемно – во двор – И по Мичуринскому – вот же – Все по инструкциям... Грицко Неглупые мне выдал, право! Мороз, снежок... Бежать легко Аж до оврага... Там – направо... На кромке – отожмусь, прыжки, Потом -- наклоны, махи, вдохи, По твердой почве – кувырки... Отлично – из былой лепехи Выковывается мухик... Бегом – назад... Лечу в общагу... А в душевой – послещний штрих: Под потолком труба... Здесь тягу Накачиваю рук и пресс Качаю прямо в раздевалке То корпус вверх, то ноги... Без Приспособлений, так: на лавке... Эффект отличный... Душ-контраст, И, полннй сил и оптимизма – Поем, чего Господь подаст – Все замечательно... Отчизна, Теперь, пожалуй, я дозрел Быть истинным тебе солдатом – И возмужал и поумнел, Похоже, чуть... Молодцевато – К автобусу на всех парах... -- Пальто хоть застегни, акула!... -- Ну, здравствуй, Тома! -- Здравствуй... Ах! Не фамильярничай! Тонула В моей руке – ее рука, Которую не отнимала... -- И правда – поумнел слегка... Посмотрим... Начинать сначала Так тяжело, но сделан шаг, Мне кажется, вполне удачный... А что таится в тех глазах, Чей-изумрудно непрозрачный Глубокий омут мне сулил... Вот что – блаженство или гибель? Что легче, кто б определил: Смерть от отчаянья, на дыбе ль? В те дни, как друг, меня спасал Российский гений Саша Пушкин... Я курсовую написал О нем – и будто снял заглушки С души – но резонансно боль Души великого поэта На рану мне не сыплет соль, А странным парадоксом эта Затягивалась рана... Все Сводилось к одному в итоге -- Любви... Кто любит, тот спасен. При том – не забывай о Боге... Тем сочиненьем я блеснул – Впервые от мальцов московских Внимание перетянул... Знай наших! Мы не из таковских, Каковских – раз! – и смел с доски... В той, первой вузовской, работе Впервые я собрал клочки Всех новых знаний... Страсть к охоте За смыслом присовокупил – И всех порадовал открытьем, Себя особо: не дебил! Зашита значимым событьем Семестра стала – в первый раз, Итогом лекций, что Калинин Читал – в восторг ввергая нас – (И это знанье в темя вклиним). Со смыслом слов накоротке -- Такие открывал глубины В знакомом с детства языке, Что сделал навсегда любимым Занятьем поиск в словаре, Раздумья над оттенком смысла... Вначале, как о сухаре, О нем подумал, но не кисло Умеет и сострить доцент, А из газеточки примеры Такие выдавал в момент, Что новичкам словесной сферы Втемяшивал: над словом труд, Что отмечал и Маяковский -- Как извлечение из руд Того же радия... Толстовский Колючий у доцента взгляд, Он не заигрывает с нами, А все его боготворят... Да, повезло с учителями. Среди предметов был один, Рожденный музой Гильденбрандта. Сей гражданин (иль господин?) Причудой странного таланта Однажды изобрел письмо, Что начиналось словом «стено»... Понятно, сам толковей мог Других студентам дать, что ценно, Уменье быстро записать Дословно лекцию, беседу... Был мудр великий: -- Приступать Непросто к этому предмету – И посему мне важно знать Ваш почерк, то есть, как кто пишет, Что даст мне ключ – и подсказать Поможет каждому, кто движет – В письме по разному рукой, Что вам и как в письме поправить, А посему – урок такой: Сперва страничку озаглавить, К примеру: «Кратко о себе» -- И далее на двух страничках Литературно – о судьбе, Семье, родителях, привычках – Подробно, чтобы манускрипт Писали в темпе вам привычном Тогда ваш стиль письма и шрифт Мне все расскажет... Ну, отлично! Поставьте дату... Хорошо! И подпись, подпись непременно... Урок окончен. Я пошел... -- Когда же мы приступим к «стено...» -- Приступим... Полсеместра нам На это важное ученье... Увы, не обретет страна Здесь «стеноманов»... В развлеченье Мы преврашали сей предмет, Немногие овладевали... А в этих манускриптах «дед» Тот смысл, что излагал, едва ли Сам видел: был то ловкий трюк: Так он автографы известных С годами наших журналюг Центральных органов и местных На зависть прочим собирал Настырным коллекционерам... Но, правда, дед преподавал До нас... От нас таким манером Автографов не брали... Мы Предмет учили для порядка, Что был средь прочей кутерьмы – Лишь развлеченье и разрядка... Ноябрь сменился декабрем. Крепчал мороз, а с ним и стрессы... Мы перекуров не берем И все иные интересы Отставлены... Потехи час Уже изъят из расписанья. Все жестче прижимает нас Пугающее осознанье Того, что сессия грядет... А в холле выставили елку – Гляди – дождались – Новый год! Зубрим – не то намылят холку... И тут я сильно заболел, Что в Новогодье так некстати! Натужно кашлял и хрипел, Температурил – и в кровати Валялся... Навестить меня Сбежалось чуть ли не полкурса... Внимание ребят ценя – (В заботе у дверей толкутся) – Я предпочел бы, чтоб сейчас Меня оставили в покое, Забыли все, исчезли с глаз... -- Семен, да это что такое? Нет, не позволим раскисать! – Явилась Люся Журавлева – А с кем нам в Новый год плясать? Эй, симулянт, вставай!... Ни слова, Я возражений не приму – А кто откроет нам консервы, Шампанское? Нет, одному Нельзя быть в этот, самый первый Твой МГУ-шный Новый год! И, кстати, к нам пришел Засурский – К вам в комнату сейчас войдет, А ты – в постели, чурка – чуркой! Я выйду, ну, а ты – вставай... -- Вот приставучая, Людмила! -- Там Томе грустно, так давай... Такая даже из могилы Поднимет... Покряхтев, встаю... Раз встал, то в душ... Болею, тяжко... Чуприну буйную мою -- Под гребень... Новая рубашка Припасена под Новый год... Костюм парадный отутюжен... Ну, Люська! Не было забот – И праздник, ну, а я недужен И сам себе не рад... Зачем Я им такой? Но не отвянет... Да, кстати, нужно мне, как всем, Раз складчина, к столу хоть пряник, Хоть лимонада принести... Придется на мороз тащиться – Господь, ты это мне зачти – Сильнее б лишь не простудиться... -- Вот, девушки, примите мой Взнос Новогодний... -- Апельсины! Отлично! Лимонад? Герой! -- Сусанна, Здравствуй! Пригласили Подруги? Славно!... Конторер – Из Томиной учебной группы Москвичка... -- Ну, давай, мон шер, Вскрывай сардины... Ясно, тупы Ножи... Приходится достать Мой старый складешок с лисичкой – Годится, чтобы жесть кромсать... В тот миг Людмила, чиркнув спичкой, Зажгла – на блюдечку – свечу, А верхний свет убрали... Мило! Стук в дверь... Ребята, я хочу Вас познакомить с Автандилом – Людмила малость смущена... Ну, Люська – парня отхватила! Он – с чудным тортом... Знать, цена – На пол-стипендии... -- Людмила, -- Шепчу, а где же Мухаммед? Людмила лишь рукою машет – Семь, значит, бед – один ответ... -- Хотелось чтобы беды наши Остались в прошлом навсегда! Был, в целом, год для нас удачным – Проводим с честью... Пусть года, Что впереди, одарят... -- Смачным, -- Срифмачил я, скаламбурил, -- В тост каждый хоть словцо добавил... Вино, понятно, я не пил, Пил лимонад, чем позабавил Девчонок... Мне не привыкать... По радио товарищ Брежнев Народ берется поздравлять, А я же – осторожно, нежно Содрав с шампанского фольгу, Снимаю проволоку с пробки... -- Ты придержи ее... -- Угу! Придерживаю... Лишь негромкий Хлопок – и можно разливать... Себе опять же – лимонада... -- Ну, с Новым годом! Целовать Пошли меня девчонки... Рядом Повсюду – хлопанье дверей... Пойдем и мы ко всем ребятам... -- Ну, деский сад! -- Пошли скорей – Там хоровод у елки... Ладом Все дружно за руки взялись, Поем про елочку в лесочке, На елочке огни зажглись – Ну, что за праздник... Этой ночки Никто не позабудет впредь! И, кстати, где ж моя простуда? Исчезла напрочь! Вот, заметь: Мне явлено такое чудо... Потом еще был торт и чай... -- Вот к торту я питаю слабость! -- Ты, Том, все это примечай! -- Нужна ж хоть маленькая сладость, Когда вся жизнь, как хрен, горька... -- Прилягу, -- Тома мне, --устала... Сел рядом, а моя рука, Вдруг осмелев, ее ласкала... А Люся с другом у стола Все продолжали тары-бары, И при свече была светла Та ночь... И надо думать, пары По всей общаге в эту ночь Решали схолные проблемы, А праздник рад был им помочь... Экзамены... Банальней темы Для анекдотов не найдешь: Летит Господь над универом – Физфак, химфак – сплошной зубреж... Архангел Богу: Этим – первым Послать удачу? -- Никогда! Журфак... А здесь все веселятся... Архангел: -- Не сдадут, беда... -- Ошибка! Им как раз удастся! -- А почему? -- Да потому: Питают на меня надежду – Все, значит, будет по уму... Страда студенческая... Между Землей и небом все... Марлен... Профессор: -- Вас страшат вопросы? -- Ответы – больше! Вздутых вен Напряг, а эти кровосоы Меня терзают, не щадя... Экзамен принимают хором, Комиссией... Труды вождя Вынь да положь... Борюсь... Пред взором Панфилова не отступлю: В комиссии и наш куратор. Как все, и я его люблю – Из черепного аппарата Стремлюсь хоть что-нибудь добыть, Не факты, так хотя бы мысли... Не устают меня долбить... Да сколько можно? Чтоб вы скисли! Тут Прохоров повел зондаж, Что понимаю в репортаже... Ну, это проще... «Репортаж Эпохи» -- этой книжкой даже Был награжден, как военкор И проштудировал до корки На службе, так что нес не вздор... Едва живой из этой «терки» Я вывалился в коридор... Оценки скажут всем попозже... Самылин -- бодрость и задор... Молодкин – вижу, что корежит... Как лихоманку ту унять? Промокла и спина и *опа... Чтоб как-нибудь себя занять. Я стал показывать «циклопа»: Прикрыл рукою левый глаз, А правый – нервно – сам вращался... Панфилов поздравляет нас... -- Я видел, каждый постарался На славу. Сдали, молодцы!... Назвал оценки. Мне – «четверка»... Я рад. Не сбился. -- Так, бойцы, Держать и дальше! Эта «терка» -- (Артемий применил словцо, Что у меня в мозгу торчало) – Нам показала: налицо Команда! И не подкачала... Ремарка для тебя, Семен: Профессор Прохоров отметил – Умеешь думать... В общем, он Доволен... На каком я свете, Не сразу и соображу... Порог перешагнули важный... Я всем «Циклопа» покажу! Еще меня узнает каждый! Прошел немецкий на «ура» -- У нас с Сережкою Ромашко – «Пятерочки»... Все вечера Теперь Татариновой... Тяжко! Я чуть не наизусть учил И «Повесть временных...» и «Слово...» -- Раз по пятнадцать повторил И прочие труды... Сурова Экзаменаторша сперва... Да я и сам дрожал сначала... На удивленье, голова Не подвела, не подкачала: Полезли сами из мозгов Те, древне-русские, страницы... Мы с ней пинг-понгом из кусков Играем тех страниц – не снится? С собою обсуждает текст Сама Великая Людмила Свет Евдокимовна! Жаль, тех Нет рядом... Вот бы удивила Сия картина наповал Моих стройбатовских сатрапов! Короче, я не сплоховал. Поставим птицу... Маме с папой Доложим: все пока – вполне! Но нет, не будем торопиться. Еще пройти осталось мне С пяток барьеров, чтоб жар-птицу Потом лишь прихватить за хвост... Истпарт – на удивленье гладко... Литвед – нельзя сказать, чтоб прост, Но для меня он – не загадка... По русскому прошел диктант Сверхсложный... Все в пределах нормы... «Античку» -- также дебютант Прошел на форсаже, знать, формы Со школьных лет не потерял: Был на экзамене сильнее Всегда, чем в классе – и сдавал Порою с блеском... Лихо с нею, С Кучборской, то есть, толковал О мифах и о Гесиоде, На память что-то выдавал... Короче, сдал... Неужто? Вроде Вчера лишь в самый первый раз Вхолил я на крыльцо журфака, А вот он провожает нас -- Грядут каникулы... Однако! Такой огромный пройден путь За столь короткий срок – и все же Мы лишь на старте – лишь вздохнуть – И вновь – вперед! Наверно, строже И резче будет к нам журфак – И это будет справедливо В преодоленье – только так! -- Себя в судьбе возвысим... Живо Вещички – в склад – и по домам... -- Смотри, не позабудь, акула! -- Ах, Томка! Вот бы вместе нам! -- Успеется! – она вздохнула... Поэма восьмая. Елизавета Петровна Кучборская У «зеленых» журфаковцев первая сессия. Сюжет развивается перед началом зачета по античной литературе. Кучборская уже в аудитории. У двери в аудиторию – группа студентов. Кто-то дрожит от страха, все валится из рук. В буквальном смысле:один из студентов роняет на пол зачетку. Его «лучший друг» залихватски зафутболивает ее под дверь, в аудиторию. Пока студенты выясняют между собой отношения, проходит минуты три. Хозяин зачетки не знает, что предпринять: непредсказуемый характер Елизаветы Петровны ему известен. Вдруг из-под двери выползает его зачетка. Студент поднимает зачетку, раскрывает ее... -- Зачет!, -- торжествующе кричит он, демонстрируя всем подпись Елизаветы Петровны с лихим росчерком. Его «лучший друг», пожелавший оконфузить товарища, разочарован... Но ему приходит в голову новая «блестящая» идея: не долго думая, он зафутболивает в аудиторию и свою зачетку... Вскоре ее выталкивают обратно... -- Незачет! – говорит он в полной прострации. Рядом с подписью Кучборской – несколько слов, написанных ее рукой: «Хитрость по сути своей примитивна!!!» Пересдавать зачет «лучший друг» ходил к другому преподавателю... Из студенческого фольклора Январь – горячая пора Причем, не только для студентов. «Акулам –(будущим) пера», Понятно – не до сантиментов. Им сдать бы, да забыть быстрей, А мне? Мне надобно иное: Чтоб из журфаковских дверей, Закончив очное, дневное, -- (До прочих мне и дела нет – Ведь КТО заочника научит? Ученье -- только тет-а-тет, Учение-любовь озвучит Учитель... Не о чем рядить Мне с тем, кто вне императива, Который я стремлюсь привить Той суетливой, говорливой... Толпе? Нет! Массе? Тоже нет. – Колонне бесконечно разных, Заброшенных на факультет, Порой престранных, но прекрасных Растущих личностей... Январь Меня в стихию человечью Ввергает... Плотный календарь – Конвейер обещает встречу Мне с теми, в ком узнаю вновь Титанов, нравственных героев... На них пролью мою любовь, Иных, возможно, и расстроив)... Так вот, хочу, чтоб из дверей Журфака выходило больше ДОСТОЙНЫХ... Сколько январей И встреч и право, нету горше Поры, когда – идут, идут, А личностей не наблюдаю... Мне скажут, что еще растут... Растут... Но из чего? Считаю, Не может вырасти Ахилл, Коль в подрастающем субъекте Ген справедливой чести хил, А говоря об интеллекте, Я рада, если Одиссей Войдет сюда... Ценю поступок, Готовность рисковать... Из всей Колонны тех, в ком слаб и хрупок. Но виден личности росток, Я самовластно выделяю... Не передать, какой восторг! Их на судьбу благословляю... Я с ними не играю, нет. Мне важно разбудить в них душу И если в ком-то с этих лет Ген безразличия разрушу И проведу их через мой, Хотя бы маленький, катарсис, И с этой нравственной басмой В душе, по жизни поскитавшись, (С впечатанной в душе навек Моей отметиной), надеюсь, Созреет в каждом Человек... Теплом души его согреюсь При встрече через десять лет... Я тридцать лет в заботы эти Погружена... Сей факультет – Не первый... Здесь, на факультете, Однако, больше моего, Чем, скажем, прежде в «полиграфе», И мне понятно, отчего: Все ж здесь в студенческой ораве Намного чаще, чем ин-где, Встречаешь пламенные лица, Порой увидишь в сей орде, И душу, коей вдохновиться, Возможно... Важные спецы Считают, что любое племя, Цивилиизации вальцы Пройдя, сперва минует время Богов, героев, а в конце, Пред тем, как напрочь потеряться, Людей (людишек), что в гнильце Мельчают... Грустно оказаться В последней стадии... Пока У нас еще пока вторая... Еще сияньем маяка, Над прозой жизня воспаряя, Нам озаряют жизнь они, Герои и живые боги, Иначе б в эти злые дни И жить не стоило... Эклоги – По счастью, не российский жанр -- Быт в нашей жизни значит мало, Бунт сердца и души пожар – Вот пониманье идеала, Что и сегодня нас ведет... Куда? К духовному прозренью И образ мыслей нас зовет К страданью, подвигу, терпенью... Мой подвиг – это мой предмет... «Предмет»? Духовное не вещно, Но -- (невзирая на запрет Подобного воззренья) – вечно, Первично... Ведь и Маркс считал: Идея, овладев умами, Сильней, чем даже капитал, Оружье... Древними томами, Их письменами, смыслом их, Включая смысл сакральный, тайный, Ведутся войны.. Древний стих, Когда инстинкт порушит стайный, Мы действуем в согласье с тем Высоким нравственным законом, Который инобытием В итоге наградит и в оном Родится новый Дон Кихот, Иначе говоря, родится Герой, ведущий свой поход, Любить готовый и сраззиться, Хоть с гидрой, хоть с циклопом, хоть И с ветряками на пригорке Остро, бескомпрмиссно, вплоть До самоотреченья... Зорки Те силы, что прижать к земле Стремятся смелых и крылатых... Судьбы предначертаньем мне Дано вручить им меч и латы – Хочу, чтоб вышли из дверей Журфака, выбившись из строя Облагороженных ЛЮДЕЙ, И одинокие ГЕРОИ. Семь лет, как я живу вдовой – Все смертны и никто не вечен., Чего, покуда молодой Не осознать... Что время лечит, Не соглашусь – и на лице Утрат несглаженные шрамы... Вот дочь Надежда об отце Горюет вслух, усталой мамы Нимало чувства не щадя.... Она художница, ей тяжко. И мне с ней нелегко, хотя... Я знаю, в чем моя промашка: Героев смолоду щадить Нельзя, а я ее жалела И не сумела закалить – Вот жизнь ее и бьет... За дело? Художник должен пострадать И закалиться, как в горниле... С художником страдает мать. Мне дочь как будто подменили: Где лучезарное дитя? Душа ее теперь трагично Сгорает, за тапант платя, Не говоря уже о личном... Замкнувшись, держит все в себе – Мы схожи, но она слабее. Не каждый в жизненной борьбе, Чтоб противостоять злобе и Не потеряться в вихре дней, Находит силы и терпенье... Мне больно говорить о ней. Храни, Господь, твое творенье! Все меньше в круговерти лет, Соблазнов суетных вмещает Душа, все больше факультет Мне, как Антею, возвращает – (Ему – Земля, а мне – они, Студенты) – силы, вдохновенье... Журфака теплые огни Велят мое уединенье И этим вечером прервать... Из одинокой тихой кельи Здесь, на Котельнической, мчать На Моховую по-газельи (Шучу).. А те, чья беготня Порой немного утомляет, Занятно было б знать: меня Такой же юной представляют Студенткой, шустрой, как они? Увы, шагреневою кожей Стремительно сжимались дни -- И я теперь едва похожа На девушку, чей строгий взгляд, Лишая сна, тогда тревожил В потертых кителях ребят... Да, так «Шагреневая кожа».... Вот-вот издательство в печать Пошлет –(чур-чур!) –надеюсь – книгу О творчестве Бальзака... Ждать Теперь недолго, Хоть задвигу Едва ли удивлюсь... Меня Всю жизнь стараются задвинуть, Кто пошустрей, но западня Для этих в том, что не отринуть Им их, несчастных, от себя . Я разминусь с их подлой сутью, А им – печальная судьба – (Не обратишься к правосудью, Избавьте, мол, от подлеца) -- Не разойтись с нутром бесчестным, И неотмытых душ грязца Отмщеньем им впздаст нелестным... Итак, я еду на журфак. Меня ждет группа... сто шестая На консультации... Итак, Беседа предстоит простая – Приятно – я не судия, Не лектор, не экзаменатор, Но чуть поближе к сути я Возможно их подвину... Надо Внимательней взплянуть в глаза Друг другу... Им и мне – взаимно... Развеять миф, что, зескать, зла Кучборская... Да, так завидно: Смотреть на озорных девчат – Раскованных, свободных, смелых... А как их голоса звучат Светло и весело... Замшелых Старух должна бы раздражать Их юности задорной прелесть... А мне их свежестью дышать Приятно... Юная незрелость Их умиляет... В «цветнике» -- Один, как падишах, -- парнишка... В очках, степенный... В пареньке Достоинство и юмор... Ишь, как С иронией глядит на них, Галдящих, шумных «одалисок»... Торчат из их конспектов, книг Закладки, а не весь ли список Сюда подружки принесли? Знать, ожилает нас «штурм мозга» -- Похоже, кое-что прочли... И хорошо... Порою можно Всю консультацию скучать, А у «матросов нет вопросов», И безразличия печать С незнанием – и стоеросов, Как дуб, иной – и лишь взбешу Вопросом самым примитивным.... Вначале девушек прошу Представиться... Информативным Здесь будет фактор «Кто начнет?»... Обычно неформальный лидер Садится с краю – и зачет Получит «автоматом»... Выбор Судьбы: Тамара, девушка в очках, Встав, представляется достойно... «Сусанна»,... «Нелли»,... «Груня»,... -- Как? -- Да, Агриппина! – И нестройно – По классу – перебор имен: «Галина»... Старше всех: «Раиса»... Парнишка скромен и умен, Как Шурик из кино – «Бориса» Определяю в нем... «---Борис» -- Парнишка тут же подтверждает Мою догадку – вот сюрприз! Моя улыбка удивляет... Похоже – будет разговор... -- Вопросы?... Кто ж начнет? Тамара: -- У нас возник недавно спор... Смотрели «Царь-Эдип»... Немало Уже успели прочитать – И об античной драме тоже... Неясно – как же понимать:: Ведь в Греции игрался тот же, К примеру, «Царь-Эдип», весь день, У нас же занял только вечер... -- Ну, если думать вам не лень, -- Зачетку! Ваш вопрос отмечен. Зачет! Такой даю ответ:: В театре – правильно! -- Софокла Пролог давался – чуть рассвет Вставал и луч ложился блекло На маску – ведь актер играл Мы помним -- в маске, на котурнах – Весь день... Он здесь и ел, и спал, И даже, что вполне культурно Воспринималось, отправлял Естественные здесь позывы... Но не один спектакль играл – Весь цикл Софокла ... И должны вы Понять: со временем тогда (Конечно, не рабы) дружили... Сегодняшняя чехарда Была бы дичью... Не спешили, Не суетились... И Платон, С учениками брел по саду, Часов не наблюдая... Он, У вас, наверно, лишь досаду Бы вызвал, если б вас послать В ту Академию в Афинах... Вот потому и создавать Умели вечное.... В глубинах Рожденных не спеша идей Как разобраться торопыгам? Хватаем лишь верхи... Людей Того масштаба нет... Попрыгав Вокруг да около, летим, Не сотворив себе опоры В мозгах надежной – не хотим! Философические споры Велись тогда не пять минут, А месяцами и годами... Нет, многие сейчас живут Вполне бездумно, между нами.... Один мой давний-давний друг, Служивший в Греции, в посольстве, Рассказывал – (к числе заслуг Отмечу, что в самодовольстве Не пребывая, не ленясь, А радуясь, что странный случай Привел в Элладу, все стремясь Увидеть доскональней, лучше, Помимо прочих мест бывал В родной деревне Еврипида): -- Вот, что в деревне увидал – Был грек один заместо гида – Из местных: длинная скамья Из камня – прямо над обрывом. Внизу речушка... Долго я Смешил коллегу: небрезгливо Лез носом в дырки в той скамье, На речку глядя... Много позже Он объяснил, напомнив мне Поездку... Затошнило: Боже! А я совал в те дырки нос! Там Еврипид с друзьями споря Посиживал, а коль понос, К примеру, то конфуза, горя Он светочам не доставлял Античной философской мысли... Поток за ними прибирал... Из этих долгих споров вышли «Медея», «Ипполит», «Орест» «Гекуба»... -- «Что ему «Гекуба»? -- Ну, это – будущий семестр, Профессор Шведов... А покуда – Замечу, что тогда играл, Актер не зрителям лениво... Богам – совсем иной накал, Совсем иная перспектива... Еще вопросы? ... Тишина... Ну, что ж, спрошу тогда Бориса: Вот нам,сегодняшним, нужна Ли «Илиада»? Коль актриса Играет Фросю, для чего Ей знать прекрасную Елену?... -- Пожалуй, я ночну с того, Что в нашей сельской школе цену Античной мудрости никто Открыть нам, глупым, к сожаленью, Не мог и не открыл, зато Всемерно поощрали к рвенью В «уборке колосков»... -- Борис, Не сожалей, о том, что было, Гляди вперед, вперед и ввысь. Все впереди... Былое сплыло, Все дав нам, что оно могло... ...Да, Груня?: -- Можно, я с вопросом?... -- Конечно!... Два часа прошло Как пять минут в разноголосом Общенье сердца и ума... Мне дороги такие встречи. Когда-то ведь и я сама По эстафете человечьей Бесценный принимала дар... Учитель мой – великий Радциг, Чьей пламенной души радар Не знал осечек... Притворяться С ним бесполезно. Всех насквозь Он видел, карлик наш великий... Когда Россию вкривь и вкось Перекорежило и книги Бесценные кидали в печь А эллинистов без разбора Решали: -- В Соловки упечь! Нет, выслать из страны! Разора Науки избежали лишь Поскольку незаметный Радциг Водил экскурсии... Шалишь! Нашли. Велели постараться... Его стараньями в МИФЛИ Классическое просвещенье Возрождено – и в мир пошли Те, фронтового поколенья Поэты... Вспомним имена: Семен Гудзенко, Павел Коган Самойлов, Слуцкий... Вся страна Их знает, помнит... Очень многим Они обязаны тому, Кто во весь голос «Илиаду» Им распевал... Но почему, Зачем им классика? Не надо ль Ее уроки исключить? К чему газетным репортерам Гекуба? Для чего учить То, между кем случилась ссора, Что изменила ход войны?... Какие боги на Олимпе И для чего они нужны Моим студентам? Вроде им бы Довольно «Битлов»... Год назад Ушел Учитель наш великий... В толпе напрасно ищет взгляд, Тех, чьи божественные лики Из наших душ на мир глядят... Мы помним: седенький тщедушный... И мошный голос, как набат... Иной и вправду ненасущной Сочтет античность в наши дни... В эпоху, дескать, тех. прогресса, К чему нам древности? Они Неадекватны веку стресса, Моторов, космоса, ТВ... Но ждет решения проблема: Как нам – при прежнем естестве – Жить с этим и друг другом?... Тема С годами все острей, острей... Сосуществуем вместе плохо, А мы – из плоти и костей, Как те, в античную эпоху... Но как не превратить себя В простую функцию при «техно...»? Мысль, что назойливей свербя Приходит неизбежно к тем, кто Еще способен мыслить... Как Нам преумножить мощь, понятно, Но, может, есть лишь в тех веках Рецепт: как сделать, чтоб приятно Нам было рядом на земле... Как в мире преумножить счастье, Когда грозит тебе и мне Прогресс со стрессами?... Умчаться, Увы, нам некуда, уже Самих себя загнали в угол... Где брать уроки ОБЖ?* Как нам хранить обже** и друга? Где подпитаться добротой И мудростью для торопливой Сверхнапряженной... и пустой, В растрате сердца – несчастливой, Тревожной жизни... Мне ответ Известен... Ясным откровеньем -- Оракулам грядущих лет -- Хочу, могу, должна – сомненьям Не предаюсь – чудесный свет Пролить на искренние души, Пока отзывчивы – и нет Той порчи – быта, что разрушит И вдохновенье и мораль... А вот уже с моей прививкой Быт одолеет их едва ль И станет верною привычкой Преумножение добра... Январь – и начались зачеты... Миг вдохновения, пора Моей осознанной заботы, О том, чтоб нравственный урок, Урок любви и гуманизма, Коснулся душ их, чтобы впрок Служить привикой от цинизма. И вот -- могу открыть секрет: Ведь я отлично разумею: На что сама так много лет Потратила, чтоб к апогею Серьезных знаний подойти, В один семестр не осилить... Вот я и не стремлюсь найти, Чего они не знают, или, ---------------- *Основы безопасности жизнедеятельности ** Предмет любви Что, зная, не смогли понять... Стократ важней и интересней, Что удосужились узнать? Что их сердечной песнью песней Останется из моего, Им отдаваемого, сердца? Неужто вовсе ничего Не захотят принять в наследство? Порою даже первый взгляд Свидетельствует: принят, принят Посыл: восторженно глядят Глаза – и в ткань рассказа вклинят Открытие – возвратный дар, Хоть малое – но их открытье! И как я счастлива тогда! Их вдохновенное наитье Ценнее даже, чем мое.... И я замечу даже малость И закреплю, чтоб их чутье Проснувшись, позже развивалось... И я их буду потрясать Парадоксальным остраненьем, То в лед то в пламя их бросать, Тем пробуждая слух и зренье... Что не успели прочитать, Потом – бесспорно – прочитают, Поскольку знают, где искать Ответы... Что еще узнают, С моим потом соединят – И будет их душа богата, А жизнь – честна... И сохранят Себя от пошлости... Ребята! Мне тоже важно, чтоб зачет Всех нас обогатил взаимно... Так кто и как его начнет? В шестнадцатой темно и зимно. Лежат рядами на столе Разложенные мной билеты Пообсуждаю в полумгле С собой вопросы и ответы, Усевшись в предпоследний ряд... Ба1 Вот и впервый... Шустро входит – Билеты на столе лежат -- Меня не видит, не находит.... Так, интересно... Ну, смелей! Решился... Прыг к столу... Билеты Поочередно брал своей Дрожащей пятернею... Это Мне знак, что все-таки учил, Раз ищет что-нибудь по вкусу... Нашел... Приметно положил... Уходит... Насмешил... «Зулусу» -- Аплодисменты....Он застыл... -- Ну, юноша, -- смеюсь, -- зачетку! Тот стресс, что парень пережил, Достоин состраданья... Четко Пмшу «Зачет!»... День, месяц, год... Конечно, подпись – чин по чину... -- Идите, юноша! ... Идет, Почти предчувствуя кончину... Вот – из-за двери нервный смех... Ну, этот, полагаю, долго Свой неожиданный успех На все лады обсудит... Колко В душе помянет и меня: Сперва за то, что «заловила», Потом – и это – западня Для совести – обременила Его позицией судьи Для самого себя... Надолго: Ему перебирать свои Привычки... Честь и чувство долга Едва ли у него в чести... Вот – остраненьем ошарашен -- Возможно – чересчур (прости!), Урок болезнен, но не страшен... Да, факультету повезло, Что и декан его филолог, К тому же –«западник»... Пошло За ним все обученье в школах Для журналистов – (вопреки Задаче ковки «слуг партийных», Чтоб, дескать, «все – большевики!» В стереотипах понятийных ) – В глубь сущностных проблем, идей Всей мировой литературы, Чтоб не ковать из них «гвоздей», А дать начатки той культуры, Которой русский человек Нередко поражал Европу, Чем славен был минувший век – Не примитивом агитпропа. Филологический уклон Преобладает на журфаке, Хоть надо выучить вагон С тележкой и партийной бяки. Ну, здесь кого как поведет: Кого-то бедного – в парткомы Забросит жребий, но и тот Привит от бериевской комы Сознанья с совестью вполне... В числе других – наш Гинзбург Саша, Чей «Синтаксис», увы, стране Неведом – боль и гордость наша... Он взят по «Делу четырех» Как Прометей, к скале прикован – Герой, античный полубог, Клейменный ныне бранным словом, Презренным словом «диссидент»»... Он тоже изучал Гомера, Софокла – как простой студент – И выше не найду примера... ... Об Еврипиде отвечать Должна мне девушка-блондинка Тамара... Знает... Как не знать Медею? Ведь она – грузинка, Джорджадзе... В Грузии – без прей -- Медею признают своею, Так называют дочерей... Тамаре ли не знать Медею? -- Все в мире знают: и сейчас Грузинки пламенны и страстны... Настолько ль, что войдя в экстаз, Они убить детей согласны , Чтоб за измену отомстить Возлюбленному? -- Это ересь! Я допущу: себя убить, В любви несчастной разуверясь, Грузинка может, но детей... Исключено... -- Наверно, правы... Что чувства нынешних слабей И проще, приземленней нравы, Вот суть того, что мне княжна, Не ведая того, сказала... Но, полагаю, что должна Внутри себя сто раз сначала Вопрос непраздный обсудить И через год, и через десять.... Горда... Ей будет трудно жить. Не сможет «за» и «против» взвесить, А будет все рубить с плеча, Да по живому, по живому – Горда, красива, горяча – Медея!... -- Кто готов?.... Такому Подарку каждый будет рад: Студентка милую головку Подстригла – и ласкает взгляд -- Подросток из Эллады... Ловко! Поступок? Да еще какой! -- Зачет, Коростикова Таня! Чудесной вашей головой Заслужен... Ваши упованья Я оправдала? Хорошо! Кто следующий на «расправу»?... Один прошел, второй прошел, И день прошел... Могу по праву Немного и передохнуть, Что означает поразмыслить О том, как понималась суть Попытки Ясена возвысить Роль филологии в судьбе Студентов, вскоре -- журналистов... В антидиктаторской борьбе За это Ясен был неистов. Неловко и напоминать: «Филейн» -- «любить» -- (от греков взято), А «логос» --«слово»... Каждый знать Обязан... Нет, не маловато В «великом и могучем» слов, Но «любословие» звучало б Как у поэтов... Хоть жрецов Науки то не отвлекало б, А все ж удобнее изъять Научный термин, как из быта Так из стихов, не подменять Одно другим... Кормить досыта Такой наукой решено – Зачем? – студентов журналистов, Когда нам сверху вменено «Клепать» крутых пропагандистов, Быть «рупорами» тех идей, Которые в ЦК рождались? Как воспитать из них Людей? (Герои сами воспитались, Словесный получив нектар – И от меня, надеюсь, тоже...) Великих предков щедрый дар Нам в этой миссии поможет. -- О чем хотите говорить Со мною, Александр Михалыч? -- Я – о Гомере... Как тут быть? Слепым считают... Но читаешь -- И думаешь: не мог слепой Так описать стрелы дрожанье, Попавшей в грудь... Ведь той стрелой Сам утверждает отрицатье Своей же слепоты... Еще: Зевс у Гомера – чернобровый... Зачем в слепые помещен? Ведь несуразность... -- Так, здоровый Присущ вам скепсис... -- Вот Ахилл – Он, мы читаем, -- русокудрый, Из Мирмикии – скифом был, Как полагают... Хитромудрый Спартанский лидер Менелай – Светловолосый, а Афина – Как хочешь, так и понимай – Слепец, а видит, что богиня... -- Да, светлоока... Так, «тепло»... -- Багряна медь в его твореньях... Ну, скажем, олово – бело, Железо – седо... В утвержденьях О мнимой слепоте творца Мне видится противоречье С его же текстами... В слепца – Зачем, намеренно калеча, Преобразили? -- Разделю Твое недоуменье, Саша!... Вот, что в студенте я люблю – Способность рассуждать, а наша Наука – все-таки точна... Она для умозаключени Серьезных фактими полна... -- Гомер, великий древний гений Свои поэмы распевал... Представь: такую массу строчек Запомнил... -- И не забывал? Не выпал ни один кусочек? -- Я полагаю, распевал Он каждый раз чуть-чуть иначе... Порою пересочинял – Резона не было в задаче Все неизменным сохранить... Держа в уме чередованье Частей, легко восстановить Умел экспромтом содержанье... Потом еще две сотни лет, Его наследники, аэды Так пели и любой аэд, Скорей всего добавил в это Творенье что-нибудь свое, Пока приказом Писистрата, Чтоб сохранить навек ее, Поэму – (так отрада Творений гения дошла До нас с тобою -- сквозь столетья) – Не переписана была Признаньеи ценного наследья... Еще две сотни лет спустя Жил новый гений, Аристотель... Он и воспитывал дитя Царя Филиппа... Коль растете С таким наставником, то он, Конечно, Александр Великий, Раз был отменно просвещен, В походы брал с собой и книги. А «Илиаду» называл Богатством, почитал Гомера... И, по легенде, основал Александрию, в сон поверя, В котором старец прочитал Ему стихи из «Одиссеи», Тем остров Фарос указал, Как место стройки... Грамотеи Александрийские, при том, Что чтили вещего Гомера, И даже храм они потом В честь старца возвели, чтоб вера На чем-то зижделась, его, Незрячим объявить решили, Хотя нигде и ничего Дотоль о слепоте... Ведь были Скульптуры в прежние века, Где старец был нормальным, зрячим... ...Зачет с отличием пока, До встречи через год! Удачи! ...Предмет науки – смысл и соль Высоких дум, хранимых словом. Особая науки роль – Понять тот смысл, нырнув к основам, Раскрыв послания веков, Заветы предков нам, потомкам, Их символ веры, их богов Предначертания о том, как Жить человеку, как не жить, За что и как класть жизнь на карту, Чем больше жизни дорожить... (Все помнят Леонида, Спарту?...) Сиысл этот – в слове, подчеркнем. И слово – тесто журналиста. Что в нашей «кухне» испечем? Ведь можно ярко и цветисто Убийственный готовить яд, Что наше помнит поколенье... Те, сверху, видимо, хотят, Чтоб впредь талант и вдохновенье Служили отравленью масс - И перегружена программа Тем, что когда-то брякнул Маркс, Что Ленин вдалбливал упрямо И что в итоге привело К уничтожению России: Добром объявленное зло Лишило разума и силы И в рабство бросило людей, А треть страны перемоололо В застенках мерзких лагерей... И вот, я исполняю соло... Едва ль смогу перекричать Многоголосый хор системы, Однако, не могу молчать И коль журфаковские стены Выводят во враждебный мир Таких, как гордый Гинзбург Саша, То не напрасно бьемся мы С системой, и наука наша Доходит все же до ребят И сохраняет в них людское... Мне легче... Ясена долбят, А я же за его спиною Все «безобразие» творю, Что полагаю важным, нужным, Чем тайно тропочку торю Тем слабым, и пока недужным, И неосознанным пока Порывам к истине и свету... Из малых ручейков река Возникнет и не канут в Лету Попытки и мои и всех, Чьи совокупные усилья По установке тайных вех Для возрождения России Дадут волшебный результат... Жаль, «жить в прекрасную ту пору...» -- (Не обойдешься без цитат!) Не удостоимся – нет спора... Январь... Зачеты... И мороз... Давно такого не бывало – Сосульки из застывших слез На многих лицах – и навалом Снежка... Рождественский снежок -- Он самый чистый и пушистый... Кем как усвоен мой урок? Ну, кандидаты в журналисты – К ответу! Вышел отвечать Один, с фигурою атлета... -- С чего хотели бы начать? -- Со страшных мифов... -- Страшных? Эта Характеристика нова... Однако, что ж, прошу продолжить, В ответе за свои слова? -- Так сильно прежде растревожить Любая бяка не могла, Как эта повесть о Гадесе И Персефоня... -- Проняла? -- До дрожи! -- Рада... В Геркулесе, Неуязвимом, тоже страх – И было отчего – таился... -- Позвольте я – в своих словах – Перескажу... -- Ну, коль решился, То начинай... -- Сейчас, сейчас... ...Грядет о Персефоне сказ. Богини урожая дщерь, Была прекрасна, верь –не верь! Росла, резвилась без забот, Деметра так ее блюдет! Любя кровинку-дочку, мать И на полшага отпускать Ее страшилась, всех смеша, Знать предвешала что душа.... На троне мать – дитя при ней, Мать в поле, в сад – велит своей Дочурке рядом поспевать... Вещует сердце – мать есть мать... А девочка добра, мила, В лугах Олимпа, где прошла, Всходили по следам цветы – Вот чудо юной красоты. Головку озаряет нимб, Она пленяет весь Олимп... Так прациозна и нежна, Светла, прелестна, как весна... А в танце как она легка! Порхает легче мотылька. И даже – чудо из чудес – Девчушкой восхищен Гадес, По умолчанью – мрачный бог, А вот, гляди – влюбиться смог. Да как жк не любить ее Она сияние свое Могла на каждого пролить, Сама готова всех любить. Но бог Гадес влюблен всерьез. Ему понятно – не вопрос: Что за него не отдадут... Что ж, Персефону украдут. Деметра все ее блюдет, Но у нее полно забот, Повсюду важшые дела... И дочку не уберегла... Та как-то вышла на лужок... Вдруг разошлась земля у ног – И колесница перед ней С квадригой вороных коней. За ездового – сам Гадес. Не тратя попусту словес, Рукою Персефону взял – И кони бросились в провал. Случилось в этот миг как раз: Парншка, юный свинопас Питомцев выгнал на лужок, Тут в щель, возникшую у ног, Подсвинок глупый улетел, Спасти парнишка не успел – Мговенно щель над ним сошлась -- У пастушка – поток из глаз... Сомкнулась над девчушкой мгла... Квадрига вглубь Земли влекла... Все ниже, ниже – наконец Предстал и царственный дворец, Пугавший мрачной красотой... С испуганной девчушкой той В руках Гадес в него вошел, С собою рядом на престол Без слов девчушку усадил И рядом с нею возгрудил Холм лрагоценностей... – Твои! Теперь ты королева – и Тебе здесь пребывать со мной, Забудь о суете земной! ...Деметра поняла: беда – Исчезла дочка без следа. Богиня обежала луг, Богигя посылает слуг Деметра молит всех помочь, Но будто испарилась дочь. Ни черно-мраморный дворец, Престол, с алмазами ларец, Ни поклоненье мертвых душ Не радуют – и стужей стуж Объято сердце у нее... Беспечное свое житья, Свет солнца, дорогую мать Ей можно только вспоминать... Сквозь все расщелины Земли Вниз души мертвых шли и шли, Объяты жаждою в пути Пьют из ручья ... Во тьме Земли – Ручей у черных тополей... Но только ьх него попей – Забудешь, кем ты прежде был, Кого любил т не любил. А есть ли имя у ручья? Есть. Лета. Чей ты был и чья – Всяк забывает, зачерпнув Воды из Леты и хлебнув. Судья подземный, Радамант, Ему сули хоть адамант, Но, если грешен – суд суров: Эринии, не тратя слов, Кнутами грешника секут. Героев посылает суд На Елисейские поля, Где, вечно души веселя, И пребывают без забот... ...В подземном царстве сад растет Из необычных деревец. Гадеса окружил дворец Тот сад из черных тополей, Плакучих ив... Средь тех аллей Не встретишь фруктов и цветов, Не сдышно птичьих голосов. Такой в подземном царстве сад... И только маленький гранат Дает мельчайшие плоды... Садовник, отложив труды, Их Персефоне преподнес: Поешь, мол, и не будет слез... Но ничего ни пить ни есть Не станет Персефона здесь. Замкнула скорбные уста. Ее былая красота Угасла. Слезы льет и льет. И в нежном сердце – горький лед. А на поверхности Земли, Все обыскав вблизи, вдали, Деметра-мать не ест, не спит... Природа вместе с ней скорбит. В печали вянут все цветы, Вокруг деревья и кусты Листву теряют, а поля, Луга черны... В тщете рыхля Сухую почву острый плуг Трудился... Из его потуг, Из горестных трудов его Не может выйти ничего. Напрасно сеятель зерно Бросает в почву... Там оно Сгнивает, сохнет – от дождя, От солнца – стеблем не всходя... Пока Деметра слезы льет, Над миром голод власть берет... Страдают человек и зверь – Богиня в горе – что ж теперь?... Чем миру голод утолять? Взялись и боги умролять Деметру – жить-то всем невмочь... -- Покуда не найдется дочь, Я почву не благословлю. Пусть тать вернет мне дочь мою! Согнуло горе до земли, Ее узнать бы вы смогли В старухе, чья дрожит глава? Мне жаль ее... Она права... Она вернулась на лужок, Пытая встречных... Кто то мог Заметить что-то в горький миг? Быть может кто-нибудь застиг Того, кто учинил беду? -- Я все равно его найду! Деметра к Солнцу: -- Солнце, ты На мир взираешь с высоты... В тот день не видело ли ты, Кто, мерзкий протянел персты И дочь-красавицу пленил? -- Мрак туч то место заслонил – И я не видело лужок... Но кто-то что-то видеть мог! Она опрашивает всех... Упорство принесло успех: Паришка сельский, Триптолем Рад поделиться с нею тем, Что сам от брата услыхал. Был Триптолем неглуп, хоть мал. -- Что видел брат в тот страшный час? -- Он, как обычно, хрюшек пас – И вдруг на ровном том лугу... Мне страшно! -- Дальше! -- Не могу, Я тоже той беды боюсь... -- Я зашитить тебя берусь! Богини слово. Как алмаз... Ну, щель в земле... В нее как раз Наш поросенок угодил... Сомкнулась щель... Еще им был Услышан и девичий скрик... Вот все. Что было в этот миг... -- Теперь все ясно: вор – Гадес.. Деметра к Зевсу: -- Знай, Зевес, Покуда дочь в подземной мгле, Я плодородие Земле – Пусть гибнут все -- не возвращу... Ты брату, мерзкому хлыщу, Вернуть мне дочку прикажи! -- Подробней дело изложи!... Понятно! Ну, и брат!... Гермес! Пусть девочку вернет Гадес! Гадес ослушаться не смел – И с тяжким вздохом повелел Ей с божьм вестником наверх... И тут раздался злобный смех: Садовник вслед им хохотал: Когда гранат ей предлагал, Он плод нарочно разломил – И брыгнул сок... Что было сил Брызг черной той струи она Старалась избежать... Одна Всего лишь капля той струи Коснулась губ ее... Внутри Той капли зернышко к губе Прилипло, и, вредя себе, Она слизнула то зерно – И вот сейчас бедой оно Вдруг обернулось... Этот смех Был знаком горестных помех, Что принесла ее судьбе Та капля сока на губе. Шла за Гермесом в белый свет... Гадес ей ухмылялся вслед: Отвелавшая смертный плод, Он к нему назад придет... Увидев снова пред собой Родную дочь свою живой, Деметра радось обрела, Помолодела, ожила. И благословлена земля.... Зазеленевшие поля Прокормят и людей и скот, Надежду смертный обретет. Бушуют в зелени сады, Пьянят и тешат взор цветы, Вовсюду радость разлилась – Рфз дочь Деметрина нашлась... -- Отныне. – ей внушает мать. – Нас не позволим разлучать.. Мы б о цветении Земли Вдвоем заботиться могли... Но радость длилась лишь дотоль, Как дочь призналась, что в юдоль Печали, где конец дорог, Велит ей возвратиться рок... Но смилостивился Кронид, Решив, любому возбранит Дитя Деметры отнимать Навечно... Только дочь м иать, Уж коль отведан смертный плод, В разлуку будут каждый год: Часть года Персепоне быть С Гадесом, часть – с Деметрой жить... И каждый год уходит дочь, А матери никто помочь Не в силах... Горько мать скорбит – И на Земле зима царит. Но лишь послышатся шаги Любимой дочери. Долги Природе возвращает мать – Все начинает оживать, В мир возвращается тепло, Чтоб все взрастало и цвело. И с пестроцветьем внесена В природный мир весна-красна. Покуда вместе мать и дочь, Прекрасен день, прекрасна ночь. Пока не грянет миг разлук. Они не разнимают рук. Богиня мудрость обрела, Богиня злою не была. Чтоб людям не страдать зимой, Покуда дочь придет домой, Возок, наполненный зерном, Шлет им Деметра, а послом Назначен ею Триполем... Ему вменяется, чтоб всем По горсточке зерна раздать, Всех научить, как высевать Весной то золото полей, Как сберегать, чтоб был целей В амбарах щедрый урожай, Пока земля из края в край Студеной скована зимой... Ну, вот... Рассказ окончен мой... Его рассказ меня потряс... Он говорил, я а водила Рукой по батарее... Нас С тем парнем вдруг объединило На миг духовное родство... И нежной арфой батарея Звенела... Точно, колдовство! Я слушала, благоговея, И суть и музыку стиха... -- Простите... Чувствую, что плачу – И в дверь – доводят до греха! Я счастлива и слез не прячу... И мигом вкруг меня толпа: -- Что с вами? Кто-нибудь обидел? -- Судьба на радости скупа, Никто не слышал и не видел, Как этот парень отвечал! Как он – нешуточно – боялся, И через страх переступал, И с ним отчаянно сражался, Ах, Боже, как он отвечал! Вернулась... Кареглазый парень – В глазах глубокая печаль --- Сказал: -- Я так вам благодарен За то, что поняли меня... -- Да, в жизни нелегко придется.... Похоже, у души броня Отсутствует совсем... Найдется Немало жаждущих терзать Такую, без защиты, душу И когти грязные вонзать... -- Но перед жизнью я не трушу... -- И верно... Жизнь тебе зачтет, И прямоту и чувство долга... -- Кто из богов тебя ведет? -- Наверно Аполлон... Но только Мне очень нравится Гефест: Талантлив и добросердечен... -- Гефест? Понятно. Это тест На щедрость сердца... Ну, до встречи! Мы встретим вместе в свой черед Золя, Стендаля и Бальзака... Он смотрит мне в глаза... Берет Зачетку... Этот день, однако, Меня чудесно одарил – И я щедра на послабленья: Зачет! Зачет! Зачет!... Он был Вполне достоин восхищенья... О «любословии» опять... Строга наука и ревнива... Ее не сможешь изучать Без истовой любви... Порывы Ее охватывают нас, Когда мы, в слово погружаясь, Готовы быть в нем миг, и час, И день, и жизнь... Я не пытаюсь Сим заключеньем утверждать, Что математик цифр не любит, А физик – формул... Избежать Предвзятости, что усугубит Непониманье мы должны... Но качество любви иное. Там – взлеты логики ценны, А здесь мы любим всей судьбою... -- Хотите о Гомере? – Да... -- А можно я начну... стихами? -- Стихами? Экая беда – Плохими, ясно... Между нами – Не первый раз хотят меня Растрогать виршами в попытке Добыть зачетец... Пачкотня Неловкая, что хуже пытки, Дает обратный результат... -- Ну, начинайте уж, Григорий... Он улыбнулся, рад – не рад... Ну, начинай – себе на горе... О, боги, сколько пролили вы крови – Так ни к чему напяливать нимб! Владыка Зевс сердито хмурил брови – И сотрясался с грохотом Олимп. И рыцарь без единого порока Не побеждал того, кто сердцем хил… Над телом сокрушенного Патрокла В отчаяньи склоняется Ахилл… Трепещущими ветками оливы Скорбит земля, героев проводив… О, боги, будьте к людям справедливы, Неравный суд навеки прекратив! О, боги, мечут гибель ваши стрелы, И вы не покоритесь никому… Но, может быть, бессмертье устарело, Или такая власть не по уму? Не пережить назначенные сроки, Не отклоняем горький ваш урок…. Но это ли порок – Всё знать о роке И, вопреки всему, Плевать на рок? И, выйдя за небесные пороги, Забыв накал божественных страстей, Склоняются развенчанные боги Над величавой смертностью людей…. Слегка последняя строка Сомнительна, не без изъяна, А в целом – Здорово! Рука – (Ведь поразил, скрывать не стану, Григорий... Не предугадать...) - Уже «Зачет!» ему в матрикул Вписала... -- Рада. Буду ждать Вновь встречи... Что-то промурлыкал... -- А ваш вопрос? – Лаокоон... Парнишка с золотой главою... Нет, пусть доказывает он, Что вещество под рыжиною Достойно вправду золотым, Отнюдь не серым называться... Вопрос на первый взгляд простым Иному может показаться.... Вот здесь и выявим пробел: Вопрос эстетики всплывает. Его лишь Лессинг одолел В известной книге... Кто не знает Фундаментальный этот труд, Едва ли справится с ответом... -- Андреев, вы подробней тут... -- Да вроде все сказал... При этом Он улыбнулся... Не сробел... И наводяших ждет вопросов... Что ж, «наведу»... Искать пробел – Неинтересно... И разносов Не собираюсь учинять... Мне важно подвести к открытью И с ними вместе открывать... С их молодою жаждой-прытью Возможен молнии удар... -- А вы бываете в музеях? Немногословен он: -- Ну, да... -- Что ж углядели там, глазея? -- Недавно в Третьяковке был... -- И что там привлекло вниманье, -- Уже немного утомил Манерой по крупице знанье Мне, как под пыткой, отдавать... -- Там видел... Два перста – наотмашь... Так, начинаю понимать... Молчит опять, молчит... Но вот наш Желанный «солнечный» удар: -- «Боярыню...», -- он вновь запнулся... – Я там «...Морозову...» видал... Похоже, сам и ужаснулся: Сумею ли его понять? -- На факультете гений! Гений» -- Рванулось из груди... Опять Мне с ними радость откровений Даровано сопережить... «Боярыню...» с Лаокооном В один сюжет объединить Двумя перстами – в факте оном Уже мне видится судьба Неординарного таланта... Любая выдумка слаба... Когда в сюжете – доминанта -- Рожденный жизнью эпизод, Лишь обобщенный до предела, Он гарантированно бьет Придуманный... Так пролетела Моя январская страда, Оставив в памяти зарубки... Сказать, что всеми и всегда Была восхищена я? Дудки! Екмало пошлости пришлось Мне выслушать на тех зачетах... Она меня ввергала в злость И доходило до того, что Я выбегала в коридор, Крича: «Дурак на факультете!» Зачетки из окна во двор Вышвыривала... После «эти»... Их убегали собирать... Но даже «эти» не в обиде: По этим правилам играть Все соглашаются... Поймите: Ученье – это вечный бой... Но нет, не с вредною Кучборской – Увы и ах! – с самим собой... Победы истинно геройской В той схватке нелегко добыть – По умолчанью всем понятно.... Я не могу их не любить И огорчать их мне досадно.... Прошнл последний мой зачет... И вот, плыву в метро к «Таганке»... Теперь-то голову и жжет: Сказались стычки все и ранки, Что обрела моя душа.... Стою, вокруг не озираясь... А по вагону, всех круша, Несется некто, ухмыляясь... В дубленке, здоровенный тип... -- Кучборская! Смотрю – ей Богу! Мужик от счастья аж охрип,,, -- А помните, меня к порогу Чуть тепленького поднесли? А вы – зачет! Елизавета Петровна, вы меня спасли! Сердечный вам поклон за это! -- Ах, да! Но десять лет прошло, Степенней стали вы и старше... Вы где? -- В Сибири! Повезло: Куда ни глянь, вокруг все наши. Какие им сказать слова? Ведь спросят, видел ли Кучбору... -- Журфак стоит, а я жива... Коль скажут – нет, не верьте вздору... ВОСПОМИНАНИЯ О Е.П.КУЧБОРСКОЙ Кучборская для меня и, уверен, для многих – наиболее запомнившаяся личность наших студенческих лет. Бывшая, как говорили, актриса одного из московских театров, с вдохновенным обликом, в неизменном черном платье… На её глубокие и эмоциональные лекции приходили из других вузов и только мы, передавая из уст в уста анекдоты минувших лет о Елизавете Петровне, не слишком-то были внимательны к её удивительным лекциям – спектаклям. "Обеспечьте себя тихими играми, мне достаточно, когда слушают пять человек" - - это буквально её слова, не раз произнесенные в тогдашней коммунистической аудитории факультета. В конце, кажется, второго полугодия, на зачете по древнегреческой литературе я осмелился прочитать ей стихи, навеянные лекциями, сегодня они мне кажутся откровенно слабоватыми по смыслу и пафосу. Пытаюсь вспомнить эти строки 35-летней давности, так никуда и не вошедшие: О, боги, сколько пролили вы крови – Так ни к чему напяливать нимб! Владыка Зевс сердито хмурил брови – И сотрясался с грохотом Олимп. И рыцарь без единого порока Не побеждал того, кто сердцем хил… Над телом сокрушенного Патрокла В отчаяньи склоняется Ахилл… Трепещущими ветками оливы Скорбит земля, героев проводив… О, боги, будьте к людям справедливы, Неравный суд навеки прекратив! О, боги, мечут гибель ваши стрелы, И вы не покоритесь никому… Но, может быть, бессмертье устарело, Или такая власть не по уму? Не пережить назначенные сроки, Не отклоняем горький ваш урок…. Но это ли порок – Всё знать о роке И, вопреки всему, Плевать на рок? И, выйдя за небесные пороги, Забыв накал божественных страстей, Склоняются развенчанные боги Над величавой смертностью людей…. Выслушав всё это, Кучборская выразила величайший восторг, уж не знаю, насколько искренний, роазве чуть поморщилась по поводу "величавой смертности". Помню её страстное восклицание: "О, скорее бы встретиться с вами на третьем курсе!" С тех пор, видя меня на факультетских лестницах и в коридорах, она неизменно кланялась буквально впояс к великому моему смущению. А свой объемный труд "Реализм Эмиля Золя" – там даже само название в пику тем, кто писал о "натурализме" французского писателя – подарила, как помню, пяти-шести студентам. Мне, после полного имени, было начертано: "Всегда помнила, что вы в аудитории, где создавалась эта книга". Значит я был для неё в числе тех пяти студентов, кто действительно слушал и понимал незабвенную Елизавету Петровну…. Григорий Медведовски Кучборская, человек-легенда... Вот одна из тех историй, которые рассказывают о ней... Один студент, который, не придя в себя после вчерашнего, пытался прорваться на экзамен по "античке". Инспектор курса всячески пыталась помешать этому, но студент все же сумел пробраться в аудиторию, где шел экзамен. Вслед за ним туда влетела разгневанная инспектриса. - Он не может присутствовать на экзамене, Елизавета Петровна! - А почему это он не может? - поинтересовалась Кучборская. - Ну как! Посмотрите, он же пьян! - Ах, юноша пьян?! Какая прелесть! Давайте же вашу зачетку, - и Кучборская поставила похмельному студенту зачет. Из студенческого фольклора Содержание Предисловие к части третьей Поэма первая. Я, Семен... Поэма восьмая. Елизавета Петровна Кучборская | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
