В провинциальной глуши, в ореоле цветущей сирени, кукушка считает года в помин моей грешной души. В её одинокое соло вплетаются кружевом трели птахи, поющей в сиреневой кроне - неприглядного соловья... Кратковременный миг бытия! Кажется, горе в этих краях не живёт: в сонную мяту мягко ложится восход, а пыль на тропинках прошита прохладной росой... Жаркое лето в провинции. Белый покой, из одуванчиков сшитый на скорую руку... Тихому ветру развеять ли белую скуку, ленивому облаку над утомлёнными лицами - женщины с полными вёдрами, что колыхается бёдрами в такт осторожным шагам; дряхлой старушки, что шаркает по мостовой? Лето в провинции мне навевает покой, кроме кричащей кукушки... Лишь соловей поёт в монотонности дней так, что светлеют уставшими лицами все, кто бывал в провинции. |