Пусть ум и тело окружает грязь,

Они того не понимают сами,

Душа, как птица, дружит с небесами

И с небесами укрепляет связь.

 

В раннем школьном возрасте Иосиф Раскин, в результате прямого попадания молнии, пережил клиническую смерть, несколько дней находился в коме. В конце концов, он выздоровел. Но удар молнии не прошёл бесследно.

 

В конце мая 1946 года Иосиф должен был сдать экзамен по физике, последний в школьной, выпускной экзаменационной сессии. Пятёрка по этому предмету позволяла ему получить Золотую медаль, потому что по остальным дисциплинам у него уже были отличные оценки. А медаль давала гарантию поступления в любой вуз страны.

За три дня до экзамена он сидел за учебниками, и перед его мысленным взором невольно возникал учитель физики Александр Денисович Незлобин. Это был полный, неуклюжий человек в очках, прозванный школьниками "уткой", потому что во время ходьбы он заметно раскачивался из стороны в сторону. И вместе с тем он пользовался репутацией замечательного преподавателя, способного очень доходчиво и даже увлекательно объяснять законы физики.

В девять вечера усталый Иосиф лёг спать и вскоре ощутил себя присутствующим в квартире учителя. Александр Денисович с женой сидели за ужином. Потом она принесла из кухни кастрюлю с компотом и стала разливать его в чашки.

- Что-то, Саша, ты давно не рассказывал про свою работу, - заметила она.

- Охотно расскажу, Верочка, - откликнулся учитель. - Как раз вчера со мной беседовал наш завуч, Степан Сидорович.

- О чём беседовал?

- Он сообщил, что завучей вызывали в райком партии, и третий секретарь требовал от них партийного отношения к медалистам, которые завтра будут определять лицо русской интеллигенции.

- Что-то я не пойму, Саша, какое это имеет к тебе отношение?

- Он потребовал от меня не допустить, чтобы ученик Раскин на экзамене получил пятёрку. Потому что тогда придётся дать ему Золотую медаль. А райком партии считает, что медалями, в первую очередь, следует награждать представителей коренного населения.

- Но если Раскин ответит на пятёрку? - не поняла Верочка.

- Об этом я и сказал завучу. А он рекомендовал не давать Раскину отвечать то, что он знает, и задавать ему дополнительные вопросы, на которые очень трудно ответить.

- Он так прямо и сказал? - усомнилась Верочка.

- Конечно. А я ему говорю: «Не кажется ли вам, Степан Сидорович, что это дурно пахнет»?

- И что дальше? - жена даже отодвинула свою чашку.

- Он стал угрожать взысканием по партийной линии.

Диалог временно прервался. Супруги занялись компотом.

- Ты зря ему нагрубил, Саша, - заключила Верочка. - Какое тебе дело до этого еврея Раскина? Скоро ваш директор уйдёт на пенсию, завуч займёт его место, а ты станешь завучем, если не будешь перечить начальству.

- Но я же, Верочка, порядочный человек. У меня есть совесть.

- Так ты, со своей совестью, и останешься на нищенской зарплате, - огорчилась она.

 

Вечером следующего дня Раскины, мать и сын, ужинали в своей квартире. Третий стул за их столом пустовал с тех пор, как главу семьи в тридцать восьмом году увезли на Лубянку. Мать Фаина Моисеевна, врач по профессии, только что вернулась с работы. Её мысли были заняты пациентом, которого сегодня с трудом удалось спасти.

- Мама, я хочу кое-что рассказать, - отвлёк её голос сына. - Вчера ночью я побывал у Александра Денисовича.

- У кого?!

- Это наш учитель физики.

От мыслей о работе в голове у Фаины Моисеевны не осталось и следа. Уже давно ничего подобного от сына она не слышала. Ей казалось, что паранормальные ночные видения, возникшие у него после поражения молнией, с возрастом благополучно сходят на нет.

- Ты побывал на квартире своего учителя?! – переспросила она.

- Да, мама, - и Иосиф всё ей подробно рассказал.

Фаина Моисеевна задумалась.

- А какой предмет преподаёт ваш завуч?

- Раньше математику и физику, а как стал завучем, только математику.

- Значит, - подытожила мать, - он сам может задать нужный вопрос. Но насколько ты уверен в своих знаниях?

- Учитель ставил мне пятёрки. Физика мой любимый предмет.

- Так вот, Иосик, ты в выигрышном положении.

Её улыбка внушала уверенность.

- А мне, мама, оно кажется безнадёжным.

- Нет, Иосик. Вспомни роман Лермонтова "Герой нашего времени". Ты понимаешь, почему Печорин победил Грушницкого?

- Почему?

- Потому что он узнал планы противников и принял контрмеры.

- Ну и что?

- У тебя тоже есть такая возможность.

- Я ничего не понимаю, мама.

- Представь, Иосик, что ты вытащил экзаменационный билет, на который можешь прекрасно ответить. Это реальная ситуация?

- Вполне.

- Что ты делаешь дальше?

- Сижу и жду своей очереди.

- Ни в коем случае, - запротестовала мать. – Не забывай о рекомендации завуча. Тебя прервут, как только выяснится, что ты знаешь материал. И попросят отвечать на следующий вопрос. А потом скажут, что твой ответ был неполным.

- Так что же делать?

- В ожидании очереди законспектируй свой ответ. А когда тебя прервут, вежливо попроси разрешения всё-таки ответить до конца. Но, если не разрешат, подчинись и скажи, что ответ у тебя полностью изложен в конспекте.

- Ну и что? Будут же дополнительные вопросы.

- Разумеется, - согласилась она. - И на любой честный вопрос в рамках школьной программы ты должен ответить. Иначе тебя лишат пятёрки с полным на то основанием.

- Отвечу, - заверил он, - даже, если это немного выходит за рамки школьной программы. Я всегда читал дополнительные материалы, рекомендованные учителем. А что значит, честный вопрос?

Может быть, и нечестный?

- Может быть вопрос с подвохом. Не торопись отвечать, даже когда кажется, что всё ясно.

- Да? А ты могла бы привести пример такого подвоха?

- Погоди, дай подумать. Ну вот, пожалуй, из моего опыта работы с физиотерапевтическими приборами. Скажите-ка, ученик Раскин, какое место занимает ультрафиолетовое излучение в видимом световом спектре?

- Восьмое, сразу за фиолетовым, - выпалил Иосиф.

- К сожалению, ученик Раскин, мы не можем поставить вам пятёрку, - Фаина Моисеевна укоризненно покачала головой.

- Почему, мама? Я же всё сказал правильно!

- Увы. Этого излучения нет в видимом спектре. Оно невидимо.

- Ах, да, - смутился Иосиф, - это же вопрос с подвохом. - Но откуда ты так знаешь физику?

- Я изучала её в школе и в мединституте. Ультрафиолетовое излучение имеет длины волн от 400 до 10 нанометров. А в лечебных целях используется диапазон от 400 до 200. Это целебные частоты.

- И, по-твоему, я могу победить в дуэли с Грушницким?

- Разумеется, но только если это действительно Грушницкий.

- Что ты этим хочешь сказать, мама?

- У Грушницкого была совесть. Он не мог хладнокровно стрелять в безоружного человека.

- Но какая здесь связь? - не понял Иосиф.

- Учитель сказал, что считает себя порядочным человеком?

- Да.

- Он, скорее всего, уступит давлению завуча и своей жены и будет тебя топить. Но, если ты безукоризненно ответишь на все вопросы, будешь вежлив и скромен, он может дрогнуть. Только потому, что у него, как и у Грушницкого, есть совесть.

- А если не дрогнет?

- Тогда он поставит тебе четвёрку. И с этим мы ничего поделать не сможем. По сути, это не дуэль. Твои противники стреляют в безоружного, ничем не рискуя.

 

Наступил понедельник, день экзамена по физике. Отправляя Иосифа в школу, мать ещё раз критическим взглядом окинула его долговязую фигуру.

- Тебе предстоит не только показать свои знания, - наставляла она его напоследок. - Это противоборство, где значение имеет всё. Лучше, если ты будешь сдавать экзамен одним из последних?

- Почему?

- Потому что активность экзаменаторов уже немного спадёт, и у них будет, с чем сравнивать твой ответ. Ведь большинство учеников, наверняка, не отличники.

- Да, мама, я согласен с тобой.

- Погоди, - она никак не решалась отпустить сына, - антисемиты типа твоего завуча нередко применяют один известный приём. Он может накричать на тебя, чтобы выбить из колеи, или спровоцировать на ответную грубость. Не поддавайся, держи себя в руках.

 

В празднично убранном классе за длинным столом сидели завуч Степан Сидорович, учитель физики Александр Денисович, классная руководительница Екатерина Васильевна и инспектор районного отдела народного образования (районо) Ксения Павловна, возглавлявшая экзаменационную комиссию. Перед ними стояла ваза с цветами и, чуть поодаль, экзаменационные билеты. Иосиф вошёл в класс предпоследним, вытащил билет, назвал его номер и расположился за ближайшей партой. Прежде чем предстать перед комиссией, он успел законспектировать свои ответы.

Первым был вопрос по закону Бойля-Мариотта. Иосиф сформулировал его и начал уверенно развивать тему.

- Достаточно. Переходите ко второму вопросу, - прервал его Степан Сидорович.

- Может быть, вы разрешите мне закончить? - попросил Иосиф.

- Выполняйте, что вам сказано, - гаркнул завуч. - Если каждый будет здесь делать всё, что ему вздумается, мы и до ночи не кончим. Отвечайте на второй вопрос.

- Ладно, - согласился Иосиф, - но ответ на первый вопрос у меня законспектирован, так что, при необходимости, вы сможете проверить мой конспект.

- С чего это мы станем проверять ваш конспект?! - взорвался завуч. - Вы зачем сюда пришли?! Я вас спрашиваю, зачем вы сюда пришли?!

- Сдавать экзамен, - тихо ответил Иосиф.

- Вот и сдавайте, и не учите нас уму-разуму. Он, видите ли, законспектировал свой ответ!

- Я лишь хотел вас проинформировать, - промямлил Иосиф.

- Спокойно, товарищи, - призвала Ксения Павловна, - продолжаем экзамен.

- Не волнуйтесь, Иосиф, - это был ободряющий голос Екатерины Васильевны. - Вы хорошо отвечаете.

Он обстоятельно ответил на второй вопрос по статическому электричеству и на третий по интерференции волн. И никто его больше не прерывал.

- У кого есть вопросы? - обратилась Ксения Павловна к экзаменаторам.

- У меня, - вызвался учитель физики. - Скажите, Раскин, какое место в видимом световом спектре занимает ультрафиолетовое излучение?

- Что?! - спонтанно вырвалось у Иосифа.

На нём были сосредоточены четыре пары глаз, и каждая из них по-своему реагировала на душевное смятение, которое в первое мгновение отразилось на лице юноши. У Ксении Павловны глаза были безучастно холодные, у учителя физики бегающие, у завуча безжалостные, а у Екатерины Васильевны озабоченные. Мама Иосифа пыталась спрогнозировать предстоящее экзаменационное действо, но возможность подобного совпадения не могла даже представить. А Александр Денисович, значит, поддался давлению завуча и жены и добросовестно отрабатывал своё будущее повышение по службе. Его вопрос был сформулирован на совесть. Хотя слово совесть, благодаря уникальным возможностям великого и могучего русского языка, имело здесь смысл, прямо противоположный традиционному. Но у него бегающие глаза... Похоже, всё-таки он Грушницкий. Это обнадёживало.

- Повторяю, - засуетился Александр Денисович. - Какое место в видимом световом спектре занимает ультрафиолетовое излучение?

- Никакого, - Иосиф уже полностью овладел собой. - Ультрафиолетовое излучение находится вне видимого спектра, между ним и рентгеновским излучением.

Экзаменаторы с застывшими физиономиями некоторое время молчали. И только лицо Екатерины Васильевны, сдерживающей улыбку, вносило заметный диссонанс в общую картину.

- Ещё вопросы будут?

- Позвольте мне, - это был завуч. - Раз уж затронули тему ультрафиолетового излучения, ещё один вопрос. Вот на столе солнечное световое пятно. Скажите, какую долю занимает в нём ультрафиолетовая составляющая?

Мозг Иосифа лихорадочно заработал. Он никак не мог вспомнить какие-либо данные о количественном соотношении составляющих солнечного излучения. Неужели придётся признать своё незнание? И тем самым поставить крест на радужных надеждах своих и маминых? Мысль о маме была особенно тягостной. Но вопрос завуча, видимо, был с подвохом. В нём таился какой-то скрытый смысл.

- Вы, Раскин, или отвечайте, или скажите, что не знаете, - напористо потребовал завуч. - Мы не можем без конца играть с вами в молчанку.

Иосиф беспомощно оглянулся на солнце, как будто оно могло подсказать ему правильный ответ. За окном лето вступало в свои права, и яркие солнечные лучи напоминали о начинающейся поре цветения. Как было бы здорово сдать, наконец, эти опостылевшие экзамены и отправиться позагорать куда-нибудь в Химки. На свежем воздухе солнце совсем не то, что здесь за оконными стёклами. Что?! За оконными стёклами?! Он вдруг всё понял.

- Доля ультрафиолетового излучения здесь близка к нулю.

- Почему?

- Это солнечное пятно образовано светом, проникающим сквозь оконные стёкла, а обычное стекло не пропускает ультрафиолетовых лучей.

Иосиф не сводил глаз с экзаменаторов. Екатерина Васильевна уже не сдерживала улыбку. От этого её благородное лицо, которым он всегда так восхищался, становилось ещё прекрасней. Глаза Александра Денисовича перестали бегать. Он смотрел на Иосифа ясным и твёрдым взглядом, полным какой-то неожиданной уверенности. Лицо же Степана Сидоровича оставалось сосредоточенным.

- Вы, Раскин, - голос завуча звучал почти дружелюбно, - демонстрируете знания, достаточные для твердой четвёрки. Что же касается пятёрки, её получить не так просто. Я задам вам последний вопрос. Если ответите, у вас есть шанс получить отличную оценку. Но если нет, не обессудьте.

- Я вас слушаю, - сразу же согласился Иосиф, не давая себе труда разобраться в тонкостях вновь возникающей ситуации.

Между тем, тирада завуча заранее предопределяла решение комиссии поставить Раскину четвёрку, несмотря на все его безукоризненные ответы. Тем более что сам ученик как бы признавал это, давая согласие на дополнительный вопрос.

- Хорошо, - одобрил Степан Сидорович. - Но не думайте, что я буду спрашивать что-нибудь заумное. Мой вопрос всего лишь по ходу уже затронутой темы. Назовите диапазон длин волн этого самого ультрафиолетового излучения.

Этот еврейчик вызубрил материал и не ловился на подвохи. Но такие подробности он не должен знать. А если даже знает, он, завуч, всё равно скажет, что ответ неправильный. Потом, когда дело будет сделано, поди, докажи обратное.

- Школьная программа не предусматривает заучивание подобных цифровых данных, - неожиданно заявил Александр Денисович. - Их не запоминают и выпускники физико-математических факультетов. Для этого существуют справочники.

- Не согласен, - возмутился завуч. - Ученик должен иметь представление о длине волн.

- Ксения Павловна, я считаю, такой вопрос не может использоваться для оценки знаний учащихся, - Александр Денисович уже не заботился о своей карьере. Грушницкий не мог хладнокровно стрелять в безоружного человека.

- По-моему, Александр Денисович прав, - включилась в спор Екатерина Васильевна.

- Товарищи, успокойтесь, пожалуйста, - попыталась овладеть ситуацией Ксения Павловна. - Раскин, вы можете ответить?

- Могу. Диапазон ультрафиолетового излучения включает длины волн от 10 до 400 нанометров, - вчера эти цифры Иосиф слышал от мамы.

- Чтобы не было потом никаких проблем, - сразу же забеспокоился Александр Денисович, - давайте проверим правильность ответа.

Из лежащей на столе стопки книг он взял справочник, немного покопался в нём и положил в раскрытом виде перед Ксенией Павловной, указав пальцем нужную строчку.

- То есть, ответ Раскина на сто процентов правильный? – уточнила она.

- Конечно, - подтвердил учитель физики.

- Раскин, вы свободны, - подвела итог Ксения Павловна. - Кто следующий? Баранкин?

 

Иосиф пошёл к выходу. За дверью стояли одноклассники.

- Что-то тебя уж слишком долго спрашивали? - удивилась Наташа Булахова.

- А тебя меньше?

- Меня минут семь. Я сразу на всё ответила и до свидания.

- Молодец, Наташка. Слушай, у меня к тебе просьба. Я пока отдохну в пустом классе, а ты позови меня, когда начнут объявлять оценки.

- Позову.

Иосифа неудержимо клонило ко сну. Он вошёл в пустой класс, сел за парту и, мгновенно уснув, сразу же оказался у экзаменационного стола. Там уже обсуждали оценки. Наташе Булаховой поставили пятёрку. Ответ Миши Баранкина оценили на четыре. Но вот было названо имя Иосифа Раскина. Александр Денисович и Екатерина Васильевна поставили ему пятёрки, а Степан Сидорович четвёрку. Теперь всё зависело от Ксении Павловны.

- Чем вы мотивируете свою оценку, Степан Сидорович? - поинтересовалась она. - Вы обещали Раскину пятёрку, если он ответит на ваш вопрос. И он ответил.

- По-моему, Раскин отвечал неуверенно, - нашёлся завуч. - И вы, Ксения Павловна, не хуже меня знаете, что наша партия озабочена лицом будущей русской интеллигенции.

- Если Раскин получит четвёрку, я опротестую это в районо и в райкоме партии, - предупредил Александр Денисович. - На лице будущей русской интеллигенции не должно быть штампа подлости.

- Я поддержу ваш протест, - присоединилась к нему Екатерина Васильевна.

- Но райком партии меньше всего заинтересован в скандале, – пристальный взгляд Ксении Павловны остановился на завуче.

- Понимаю, - примирительным тоном произнёс он. – Если Раскину нужно поставить пятёрку, это не проблема. Только в райкоме мы будем отчитываться вместе с вами.

 

После объявления оценок Иосиф и Наташа Булахова пошли к выходу.

- Ты уже решила, куда будешь поступать? – поинтересовался он.

- В университет на биологический факультет. А ты?

- Пока не знаю, - признался Иосиф. - Вот, во время экзамена, завуч выступал против меня, Ксении Павловне я был безразличен, а Екатерина Васильевна меня поддерживала. Но чем руководствуются люди в подобной ситуации? Я хотел бы научиться разбираться в этом.

- Тогда тебе нужно изучать психологию, - заключила Наташа. – Что же касается Екатерины Васильевны, она просто любит нас, как своих детей.

 

Когда Фаина Моисеевна вернулась с работы, сын уже был дома. Она переоделась и села за стол.

- Ну, Иосик, рассказывай.

И он поведал матери о всех перипетиях сдачи экзамена.

- Расскажешь кому, не поверят, - улыбнулась она. - Значит, недаром лечащий врач назвал тебя везунчиком, когда ты начал поправляться после смертельного удара молнии.

- Да?! А ты, мама, по-прежнему считаешь, что мой экзамен похож на дуэль с Грушницким?

- Разумеется.

- И о нём тоже можно написать роман? - воодушевился Иосиф.

- Почему бы и нет. Только не «Герой нашего времени», а «Герой всех времён». И этот герой, твой учитель физики, пытается разрешить вечную человеческую дилемму Правды и Лжи. В итоге, он преодолевает Ложь, но за это преодоление расплачивается своей карьерой.

- А какое место в романе заняла бы Екатерина Васильевна?

- Она соль земли. К таким людям не пристаёт подлость, потому что их душа наполнена любовью.

- И у нас с тобой, мама, тоже есть какие-то роли?

- Увы, - вздохнула она, - этот роман не о нас. Мы в нём лишь лакмус, проявляющий скрытые пороки и достоинства людей.

- Но мне, мама, не нравится роль лакмуса. Я хочу быть человеком.

- Ты будешь им, мой мальчик. В это нужно верить. Такие времена обязательно придут.