Последняя весна твоя черна - трясется лихорадочно. Болеет. Укутаю, пожалуй, потеплее - конечно, ты не помнишь, как вчера закашлялась: плескался жидкий страх на каждом хриплом выдохе и вдохе. Ворчала фельдшерица - дескать, плохи дела твои. В слезящихся глазах мелькало удивление: понять того, что происходит, не старалась… Пузырится младенческая старость в углах синюшных губ. В пустых сенях - мерещится тебе - похлебку ест погибший дед. Дымится самокрутка… И крестик твой на линии Рассудка напоминает судьбоносный крест. |