Я еду с дачи, сладко подремывая в кресле, усталая и отрешенная после трудового дня, полностью проведенного на участке. Весь день присесть было некогда, но! Сколько всего успела сделать! И как в награду, везла домой полное ведро свежих, только с гряды, сладких зеленых огурчиков; для борща свеклу и морковь; пару килограммов молодой картошки и на десерт двухлитровую банку клубники. Время от времени, я чуть приоткрывала глаза, обводила взглядом салон автобуса, прикидывала, сколько еще ехать до нужной остановки, прижималась головой к прохладному оконному стеклу и вновь смыкала веки. Так вот спокойно отдохнуть, без дерганий и криков, можно было только по дороге домой. На даче трудно, тяжело, но какая гордость охватывала меня, когда я видела ровненькие, окученные рядки картошки, крепкую, рослую ботву моркови и свеклы, а не чахлые вялые листики как у соседки по даче! Да и парник звал полюбоваться витыми стеблями, на которых тыкались носом в землю упругие огурчики. Было радостно от своих трудов, превратившихся в ягодно-овощное изобилие. Но дома! Дома, в семье, меня ждала каторга с нервотрепкой, криками, и черной неблагодарностью…приеду сейчас в свою квартиру, встретит муж на пороге и будет ворчать, что он, бедненький, все воскресенье промучился в тоске-печали, голодный, неухоженный, женой брошенный… А я, бяка такая, весь день глупостями занималась, на жарком солнышке пузо грела, о нем не вспомнила, и поэтому его срочно надо накормить, желательно по вкуснее, пожалеть, обогреть, и потом он сытый и довольный, отправится досыпать на диван, а я буду мыть посуду, готовить еду на завтрашний день, займусь уборкой, потому как два(сын и муж) бездельника, оставленные на двенадцать часов без присмотра, обязательно все раскидают, разворошат и квартира будет напоминать хату, где побывали махновцы, искавшие самогон…

– Даша! Это ты?

Густой баритон выдернул меня из томной истомы. Открываю глаза. Напротив меня стоит высокий крепкий мужик. Черные, с проседью волосы, аккуратные усики над верхней губой, мощные челюсти, четко очерченный рисунок губ. Приветливая открытая улыбка. Яркий блеск шальных зеленых глаз. И родинка. В центре лба. Как у индианки. Оч-ч-ень знакомая родинка. Что-то смутное проносится по душе, более ритмично начинает тукать сердечко, и догадка где-то рядом, но незнакомец опережает:

–Даша! Ты что? Неужели не признала? Я так изменился? Даша…Дашенька…Это же я…Сергей…

Боже мой! Боже мой! Двадцать пять прожитых лет исчезли, канули в лету! Не было их! Не было скоропалительного, назло любимому, брака…Не было горьких слез раскаяния и отчаянья, от осознания совершенной ошибки…Не было сожаления и тоски за долгие годы постылого брака…Не было…Ничего не было…

….Мне опять двадцать лет. Я еду в автобусе на дискотеку. Кто-то закрывает мои глаза ладонями, подойдя со спины. Я знаю эти руки. Я люблю эти руки. Я знаю этот запах чуть терпкого одеколона, которым пользуется мой любимый после бритья. Я люблю этот запах. Я люблю самого обладателя этих рук и запаха. Я улыбаюсь. Это он, мой Сережка. Он так же улыбается и кричит на весь автобус:

–Дашка! Привет! Это ты?

Я притворно сержусь. Чуть отталкиваю его, упираясь согнутыми локтями ему в грудь, а он обнимает меня, целует в ухо и шепчет:

–Даша…Дашенька…

Я таю, млею, растворяюсь…я превращаюсь в одну большую молекулу любви и всеми фибрами души ощущаю что он, мой герой, тоже растворяется и превращается…Так слитые мы и едем до конечной остановки, где нас ждут остальные ребята. Дискотека в самом разгаре. Мы с Сергеем устали от танцев, людей и хотим сбежать, чтобы побыть наедине. Нам не дают это сделать. Ярко накрашенная девица подходит к Сергею. Почти силком, уводит его на танец. Они танцуют, разговаривают, а я стою, обиженно соплю носом и смотрю на них. Танец закончился. Нахалка прижимается всем телом к Сергею, что-то шепчет ему на ухо. Он согласно кивает головой. Она уходит, прощально махнув ладошкой. Сергей возвращается ко мне.

– Пойдем, Дашутка…

Любопытство и ревность терзают меня остро отточенными, с ядом, когтями.

–Что она тебе сказала?

– Да так, пустяки…

–Но все же!

– Дашка, перестань…пойдем…

–Нет! Ты скажи! Что за тайны мадридского двора?

–Да какие тайны! Говорю пустяк! Пошли!

–Почему ты не хочешь сказать, если пустяк?

–Слушай, что за допрос? Ты что, мне не доверяешь?

–Доверяю…но…

–К черту но! Если говорю, что пустяк, ты мне верить должна, и не приставать…а то доколупалась, чего да как…

–Как ты со мной разговариваешь? Я тебе кто?

–Дед пихто. Сама знаешь.

–Ах так!!!?

Слезы душат. Черная пелена злости, ревности и обиды накрыла мозги.

–Раз так, ну и вали к ней!

–Ну и пойду!

–Ну и иди! Чего стоишь? Шагай! Только учти. Будешь жалеть, что ушел. Всю жизнь жалеть будешь…

Сережка смотрит на меня своими зелеными глазищами. Там, в глубине этих изумрудов закипает бешенство.

–Смотри, как бы сама не пожалела, что гонишь.

–Я тебя гоню? Да ты сам!

Сергей вдруг проводит ладонью по лицу, как бы стирая непонимание. Делает попытку обнять меня:

–Дашка…Дашуня… Чего мы дурью маемся? Я же люблю тебя...Даша…

Я тоже делаю шаг навстречу. Сжимаю его ладонь в своей. Почти падаю в объятья…Еще мгновенье и мы опять превратимся в единую молекулу любви...Меня грубо отталкивают. Накрашенная девица настырно лезет к Сергею. Берет его за плечи:

–Слышь, Серега! Все ништяк! Будет, как договорились ! Я согласна! – потом привставши на цыпочки, целует его и уходит. Мы стоим столбиками и смотрим друг на друга. У Сергея на щеке смачный, ярко-алый след от поцелуя. Я ничего не могу сказать. Хочу и не могу. Слезы горькими дорожками струятся по лицу.

–Даша…Это совсем не то, что ты подумала…Даш…Мы просто…

–Уходи…

–Даша…

–Уходи! – И моя ладонь, еще минуту назад, гревшаяся в его ладони, бьет его по щеке, по той самой на которой горит клеймо чужого поцелуя…

Последующую неделю я не отвечаю на звонки Сергея, не пускаю его в дом, отказываю парламентерам, что пришли помирить нас. Я гордая. И предательства прощать не собираюсь. Еще через день, наполненная праведным гневом и обидой, я звоню бывшему однокласснику, что бегал за мной с шестого класса и даю согласие на брак. Через день, как мы подали заявление, ко мне приходит подруга и говорит, что Сергей уехал из города. Насовсем. Куда? Никто не знает…

… Мы не виделись двадцать пять лет. Вот он, любимый мой человек, стоит передо мной. Чуть изменившийся за эти годы. Возмужавший, с проседью…Лишь глаза те же…

–Сережа… – выталкиваю я из себя полу вздох- полу стон.

–Дашка…а ты ничуть не изменилась. Я тебя сразу узнал. Ты такая же красивая…

Мама дорогая! Ну что за несправедливость! После его слов я готова провалиться вместе с автобусом в преисподнюю! Ну почему мы не встретились вчера? Когда я была причесана, накрашена, одета в умопомрачительный германский брючный костюм? Почему именно сейчас? Сегодня? Сколько раз за эти годы я представляла нашу встречу! Мне мечталось, что я королевной, снизойду до него. Произведу впечатление тонкой талией, почти девичьей фигурой, лицом без морщин, изысканными манерами…Чтобы у него было веское представление на кого он меня променял…А в реальности? Сижу перед ним почти бомжихой! Старые джинсы, кофтенка, руки неухоженные, со следами борьбы с сорняками…

–Спасибо за комплимент…Ты тоже мало изменился. Такой же красивый…Где ты? Кто ты?

–Живу и работаю на крайнем севере. Как сбежал тогда от тебя на БАМ, там и остался. Потом нефть в Уренгое добывал, потом в Якутию. По сей день там живу. Работаю геологом. Выучился.

–Ты же хотел врачом…

–Не судьба.

–Женат?

– Да. Давно. Три дочери. Взрослые уже. А ты?

– Работаю замдиректора на предприятии по экономическим вопросам. Замужем. Сын студент.

–Молодец.

–Ты тоже. Ты что озираешься?

–Моя остановка. Проводишь меня немного?

–Конечно, Даш…

Мы выходим из автобуса. Идем по улице. Рядом. Как когда-то…

–Сереж! Ты счастлив?

–А ты?

Я теряюсь. Я не знаю, как ответить. Что ответить? Рассказать о своей жизни с постылым мужем? Не нужно. Покаяться в ошибке молодости и своей амбициозной глупости, замешанной на гордыне? А что это даст? Ничего. И я просто молчу. И Сергей молчит. Потом со вздохом произносит:

–Твои слова оказались пророческими…Я всю жизнь жалел, что мы с тобой расстались…Так глупо…

Я останавливаюсь и решаюсь задать ему вопрос , мучивший меня все эти долгие годы…

–Сереж! Все-таки… на что она была согласна? Та…девушка…Из-за которой мы…

Сергей достает сигареты. Прикуривает. Сделав пару затяжек, говорит чуть срывающимся голосом:

–У нее на руке был браслет ручной работы. Я попросил, чтобы она меня свела с мастером, чтобы заказать браслет для тебя. В подарок, на день рождения… Она отказывалась. Согласилась только когда я пообещал написать ей курсовую…

Я останавливаюсь. Такое ощущение, что меня в сердце ударила лошадь. Задними копытами. Со всей силой. Мне не хватает воздуха. И опять горькие слезы бегут по щекам.

–Как глупо... Как глупо…Если бы… Можно было все вернуть…Господи, какая же я дура.. Прости меня, Сережка…Прости…Любимый…

Сергей обнимает меня. Прижимает к груди. Я снова вздыхаю запах чуть терпкого одеколона. Снова чувствую родные руки и тепло желанных губ. Мы стоим, обнявшись, посреди улицы и прощаемся…

Восседая на небесном облаке, Господь, с тоской взирал, на две телесные оболочки, так и не ставшими единой молекулой любви….