Летом, помимо бабушек, с их постояным «кормлением бедного мальчика», дяди и приезжающих по выходным родителей, всегда рядом были деды. Дед Саша и дед Коля - примерно одного возраста, но совершенно разные люди. По своему прекрасные. Объединяло их одно – ответственность, умение держать данное слово. Ответственность во всём - в работе, в семье. Всё, что начинали делать, ко всему подходили с чувством, с толком, с расстановкой, как сказано у классика. Правда, количество «отмеряней и отрезаний» у каждого было разное, но результат был один - что начинали, всё завершали.

 

И ещё было одно качество общее для обоих, не матерились. Ругаться ругались, но все слова, скорее были направлены на то, чтобы развеселить, а не обидеть. «Ёлки зелёные» и «Японский городовой», вот их ругательства. Отличие было в одном, дед Коля рыбак и охотник, дед Саша добытчиком был, но иного рода.

 

К вечеру, как «пойдёт» верховой чебак, решили с дедом Колей пойти на рыбалку, но вначале нужно было наловить кузнечиков для наживки. Бабушка Шура, жена деда Саши и говорит, мол, сходи Саша, отдохни - кузнечиков полови с Николаем. На «том и порешили». Два деда пошли за «кузнецами», а я остался привести в порядок «нахлыст» - не хитрое приспособление для рыбной ловли.

 

Сейчас всё объясню по порядку. Удилище для верховой ловли, обычное, но леса длинная, без грузила, на крючок насаживается кузнечик, это всё плывёт по течению и рыба хватает, «клюёт». Остальное дело техники. Но леса длиннее удилища раз в пять и для того, чтобы её забросить далеко, необходимо правильно сплести, связать и, собственно, забросить. Для примера, можно привести бич пастуха. От черенка толстая часть, примерно с метр и дальше всё тоньше и тоньше. Снасть заканчивается поводком, с метр и крючком. После заброса, леска лежит на воде и её сносит течением. Для такой рыбалки выбирается перекат речной, с мелким дном и быстрым течением.

 

Кузнечиков нужно ловить в поле, где меньше травы и возможно увидеть или услышать по «песне». Наклониться и схватить, оборвать одну или обе длинные лапки, посадить в баночку. Часто используют стекло, размерами десять на пятнадцать или около того, сантиметров, чтобы приметив кузнечика, тихо подойти и накрыть «жертву», разглядеть через прозрачный материал и аккуратно, чтобы не упустить, просунув пальцы, изъять будущую наживку. Если кузнечика не удалось вынуть из под стекла сразу, то можно преследовать улетевшего, бегая за напуганным насекомым или искать другого. В общем, весело.

 

И вот, два деда, один из которых новичок в поимке этих насекомых и не большой любитель рыбалки, двинулись в путь. Дед Саша, при этом, отправился ещё и «отдохнуть», как того пожелала бабушка Шура. За те два часа, пока оба бродили по полю, я отладил удочки и ждал. Предполагал всякое, но то, что увидел, не вписывалось даже в самые невероятные ожидания. Когда деды появились около калитки, я упал, просто рухнул, даже не имея сил смеяться. Бабуля быстренько побежала «собирать» ещё не созревшую малину - лишь бы заиметь минуты три для момента, когда дед Саша немного «остынет». Дед Коля сдержанно улыбался, да и совесть не позволяла смеяться над сватом.

 

Картина была примерно такая. «Гросфатер» стоял в том, что раньше называлось брюками и в том, что утром было рубахой. Потный, взъерошенный, матерясь сквозь зубы, с пол-литровой бутылкой, где почти половину, занимали объекты, по вине которых были «потеряны» верхняя одежда и причёска. Это надо было просто видеть. Не «спустив собаку» сразу на свою супругу, пожелавшую ему немного «отдохнуть» от работы в огороде, в виду отсутствия оной - та присела в кустах малины, немного пришёл в себя. Затем с полчаса смеялись все вместе, даже кузнечики, можно было такое предположить, «ржали» как кони.

 

Теперь о самой рыбалке, а это не менее увлекательное занятие, а может и более - смотря с какой стороны на это смотреть. После «отдыха», дед Саша пожелал нам «ни пуха, ни пера!», мы сплюнули через левое плечо и тронулись в путь. До речки минуты три неспешного шага, через речку по деревянному мостику и мы на месте.

 

Иня - «неиссякаемый источник рыбы и детского веселья», небольшая речушка, впадающая в Обь. Было пять часов пополудни и рыбаков собралось много - берег просто «усыпан» ими. Казалось, что рыбе негде «пройти» - всюду крючки, сети и «экранчики». Дед остался удить с берега, я зашёл по щиколотки в воду, чуть закатав брюки.

 

Размотали леску, насадили кузнечиков, поплевали на наживку, как положено в сообществе рыбаков, забросили, не забыв повторить присказку, мол, ловись рыбка большая и маленькая. Первая же проводка принесла свои плоды – чебак был мною пойман, сантиметров двадцать, отдавал серебром и сверкал в лучах уже уходившего за горизонт солнца. Затем второй, третий. После пятого, огляделся. Все, кто был неподалёку, включая деда, упорно смотрели на то, как я «таскаю». У них не клевало.

 

Прошло ещё минут десять, результат тот же. Я таскал одну за другой. Вначале нанизывал улов на «сниску» - леску с кусочком деревяшки, привязанном снизу, затем стал просто выкидывать на берег, где мой «помощник», бросив свою удочку, еле успевал собирать улов. Рыбаки-соперники стали подходить всё ближе и забрасывать почти в одно место со мной. Некоторые умудрялись забрасывать мне, чуть ли между пальцев ног, но ловил только я. Так бывает, объяснить не возможно, почему всё, именно так. Трёхлитровый бидон, взятый нами, давно был полон рыбы, заполнялся целлофановый мешок, в котором дедушка хранил кусочек сала и хлеба. Как у «настоящего» рыбака, съестное всегда было у него в подсумке. «Натаскав» полный мешок, дед засунул всю рыбу из бидона в него, кое-как завязал и побежал на дачу за следующей тарой.

 

Обернулся быстрее молнии, неся семилитровый бидон, разлив по банкам, крынкам и стаканам, хранившееся в нём, молоко. Но просчитался, та рыба, которую я наловил за время его отсутствия, еле влезла и в эту ёмкость. Плюнул, про себя матюгнулся и побежал снова домой. Рыбаки просто наблюдали за этим «цирком», смеялись, давно забыв про соперничество. Бросили свои бесполезные удочки и, словно в театре одного актёра, следили за моими действиями. Наживка, те, добытые ещё утром кузнечики, заканчивались.

Посмотрел налево, привлёк звук бегущих людей, удержаться от смеха и я уже не мог. Два деда «летели» спасать внука, неся каждый по ведру, по пустому эмалированному ведру, ни много, ни мало. «Зрители» помогали складывать улов, я выкидывал, просто на берег пойманных чебаков, и пока «шла масть», закидывал и закидывал. Последний кузнечик «принёс» ещё трёх рыбин. Всё. Уставший, мокрый, взъерошенный, весь в рыбьей чешуе, вышел на берег.

 

Такого «клёва» здесь давно никто не видел, да и как могло не клевать, если с утра было потрачено столько сил дедами – добытчиками. «Ёлки зелёные», «Японский городовой». Просто так хорошие дела не пропадают. Притащили рыбу домой уже затемно, свалили в ванну, бабушки только всплеснули руками. От радости и от того, что их ожидало прямо сейчас. Всё необходимо было перечистить, промыть и сложить в холодильник. Дедов нужно было видеть. Стояли, подбоченясь, гордые за себя, за внука, за улов, за не зря потраченное утро. Все впятером быстро всё перечистили, вымыли улов, убрали всё и отправились спать. Утром всех «ждал» отличный рыбный день. «Ёлки зелёные, японский городовой!».