Птицей, сидящей на ветке среди облаков, в объятиях непогоды, смотрю с с состраданьем и болью на тёмную твердь; считаю года и расходы: остатки свободы и воли, крохи друзей и врагов, а небо чернеющей смолью возводит ночные хоромы, и мне - не взлететь... Со знанием глупой Вороны, лишившейся сыра, взираю на глупости мира, словно монарх - с золотого высокого трона... Я - та Ворона, которой все перелётные птицы кажутся " на одно крыло", и только рыжей Лисице больше других повезло: её естеству известно волшебное Слово, которое может стереть и табу, и препоны так, чтобы каркнув, смогла я по- птичьи запеть... Пусть это - трижды ничем не прикрытая лесть для глупой, никчемной Вороны. |