Сочинение, по крайней мере, замечательно оригинально, и, более того, примечательно целостностью идеи. Мне кажется, немного перегружено эротикой и натурализмом - но по плану автора.

 

Описывается пражская весна и без какого-либо компромисса отрицание каких-бы то ни было положительных сторон, так называемой, культуры кича. При этом определения Великого Похода, левого марша, полиции и спецслужб - достаточно обобщены, ссылаются на философские основания. Метафоры сами по себе гипнотизируют, даже порой отрываются от здравого смысла, хотя абсурд просветляет, следуя традиции другого чеха Франца Кафки. Симпатия к СССР в какой либо форме отсутствует.

 

Сочинение, думаю, нужное, посколько должно объединять единомышленников, считающих советский строй ошибкой истории, и распад СССР имманентным, последовавшим вследствие негатива природы современного человека, и только косвенно в силу предательства и разложения верхушки КПСС. Также постобкомовский менталитет с призывами "возрождения" и героизацией общественников - пародируется Кундерой настолько прозрачно, что и добавить нечего по-поводу политических лозунгов "Великого Пути и Марша за Сталина" на фоне российской ностальгии по Окуджаве и Вознесенскому на тарелочках Проханова, Лимонова, Кургиняна и лобби Щедровицкого.

 

Остается, конечно, нечто святое - смерть 20 миллионов, воевавших с Гитлером. Но и тут продуман антикоммунистический образ Васи Сталина, который умирает "метафизически", бросившись на колючую проволоку, переживая невыносимую полярность мухи и ангела, сына Бога-Сталина и оскорбления от английских офицеров, которые презирали его за испачканный унитаз. Милан Кундера, в данном случае, циничен бескомпромиссно. Впрочем, таким образом он просто дает определения, чтобы сэкономить на дискурсе.

 

Финал романа, тем не менее, не добивает читателя. Описывается, все таки положительно, любовь между мужчиной и женщиной. Они спасаются как могут в своей деревне, и даже этот там, дрессированный хряк и стадо телок, не портят впечатление того, что любовь все таки ЕСТЬ, есть нечто субстанциальное, по крайней мере, для двоих, для пары с умирающей от рака собакой. Если Адама и Еву выгнали из Рая, то собак Бог из Рая не выгонял. Поэтому любовь к животным нужна как воспоминание о Рае. Это парадокс автора, как мне кажется, абсолютно серьезен, или невыносимо серьезен.

 

Сны Терезы, не могу не позволить себе сравнить со снами Веры Павловны из казарм Чернышевского. Терезу преследуют не образы общественного труда и праздника, но кошмары некрофилии. Другую любовницу героя преследует кич первомайских демонстраций. На могиле Томаша его сын, не следуя какой-либо логике, кроме логики своей религиозной фантазии, оставляет эпитафию - якобы, опальный хирург и жертва полицейской системы хотел "царства божия на земле". Но, как знать, чего хотели миллионы других отцов?

 

Роман, можно было, рекомендовать любителям животных. Ибо как бросает автор - "библию не лошадь написала". А Ницше в Турине расплакался, обнимая лошадь, сразу после этого и был отдан в приют с диагнозом сумасшедшего.