(По мотивам детского альбома Петра Чайковского)

 

В комнате тихо… Светлое утро. Сквозь льняные занавески пробираются тёплые солнечные лучики. Они прыгают по детским кроваткам, шалят, забираются ребятишкам под пушистые ресницы. За занавесками краснеют черепицами крыши домов. Безбрежная синева апрельских небес смыкается на горизонте с безбрежной краснотой городских крыш. В мансардных окнах прыгают солнечные зайчики. Из кухни едва доносится аромат свежих булочек с корицей. Няня – хлопотливая, ранняя птица – поднялась с первой зарёй. Оконные рамы распахнуты. Апрель выдался на удивление жарким, хотя тётушка Берта и уверяла, что слякотное, дождливое Рождество принесёт холодную весну. На белоснежном подоконнике воркуют голуби. Огуречная рассада распушила зелёные усики. На письменном столе застыла игрушечная железная дорога. Вокруг дороги высятся крохотные деревца из сухой травы и древесной коры, деревянные домики поселян с маленькими ставенками, под которыми цветут разноцветными красками шёлковые анемоны и примулы, розовая двухэтажная станция с кирпичной крышей и миниатюрный зелёный паровозик – точная копия взрослого паровоза, уступающая своему старшему собрату разве что размером…

В двух деревянных кроватках посапывают мальчик и девочка. Мальчик ещё дремлет, а девочка уже проснулась. Она тихонько греется в солнечных лучах, её глазки закрыты, она думает… О чём? Куда опускается солнышко на закате, где гномики прячут свои рубины и изумруды, если глубоко капать, то можно ли прорыть землю насквозь и… куда няня прибрала засахаренные фрукты и карамельки в розовом пакетике? Внизу, в столовой, гулко бьют старинные прадедушкины часы над каминной полкой.

 

***

Кряхтя и переваливаясь, словно белая мамина утка, в детскую входит старая нянька Эльза. Комната наполняется крепкими ароматами корицы и ванили.

- Колокольчики, пора вставать… Какао и булочки подоспели…

Няня склоняется к мальчику:

- Мартин, шалунишка, хватит притворяться! Я знаю, что ты не спишь…

Няня гладит по голове девочку:

- Барбара, деточка, открой глазки…

Дети нехотя сползают с кроватей. Мартин зевает. Барбара вытаскивает из-под стола белую лошадку с жёлтым хвостиком:

- Бедная… Она всю ночь пролежала под столом, ей было холодно и страшно! – Она прижимает лошадку к сердцу. – Я отогрею твои ножки, расчешу твой хвостик…

Мартин внимательно смотрит на сестру:

- А давай играть, будто мы король и королева…

- …И мы едем кататься на моей Звёздочке! – подхватила девочка.

- Мы запряжём её в золотую карету! – кричит мальчик.

- …И накинем на спинку алую попонку! – радуется девочка.

 

***

Дети весело смеются. Эльза качает головой, выставляя на стол медный таз и керамический кувшин в небесных незабудках:

- Умывайтесь, проказники! Вот выдумщики! Фантазёры… Король и королева… Как только в голову придёт.

Она аккуратно вешает на спинку резного стула два белоснежных полотенца и выходит из комнаты, случайно задевая ногой деревянную коробку. Крышка отскакивает в сторону и на пол выпрыгивает оловянный солдатик в красном мундире с серебряным штыком на плече.

- А вот и наша свита! – Мартин высыпает солдатиков из коробки.

Они шумно падают на пол. Барбара звонко хлопает в ладоши и подпрыгивает на месте от нетерпения.

- Прошу вас Ваше Величество, – Мартин низко кланяется. – Карета подана!

***

Барбара изящно приседает в книксене, грациозно склоняет кудрявую головку и в это мгновение замечает у ножки стула старенькую куклу. Синие тени играют на кукольном личике. Кукла выглядит бледной и нездоровой. У неё развязался оранжевый бант и потерялся деревянный башмачок. В порыве сострадания Барбара кладёт куклу на кровать, прикрывает её своим пледом и тихо садиться на краешек постели.

- Ты что? – Мартин останавливает дружный солдатский строй.

- Тише… – шепчет Барбара. – Аглая заболела. У неё жар. Ей надо дать успокоительное и поставить горчичники.

- Но ты же королева! Ты не можешь ставить горчичники!

- Я больше не хочу быть королевой! – Барбара грустно отвернулась.

- Нет! Ты будешь королевой! Будешь! А я буду королём! – Мартин дёрнул Барбару за нечёсаную растрёпанную косичку.

- Я буду доктором! Как герр Профессор, который лечил тебя от дифтерита прошлой осенью!

- Нет, королевой!

- Нет, доктором, доктором, доктором!

Мартин с силой толкнул сестрёнку.

- Ай! – вскрикнула Барбара. – Гадкий! Я маме расскажу!

- Что же ты расскажешь? – Мартин посмотрел исподлобья на Барбару.

- Расскажу… какое у тебя злое сердце! – Барбара с нежностью прижала Аглаю к груди.

 

***

Наверху в детской слышатся крики. В слезах девочка сбегает вниз, в столовую. У большого стола, покрытого кремовой скатертью, сидят мать и отец за утренним кофе. Над серебряным кофейником изгибается прозрачный пар. Эльза несёт огромный молочник с шипящим, пузырящимся какао. На большом блюде высится гора душистых плюшек и булочек. В розетках желтеет черешневое варенье. На тарелке томятся бутерброды с маслом и сыром. В камине потрескивает огонь – ночью на улице всё ещё свежо. Девочка бросается к матери.

- Мама, мама! Мартин дерётся… Гадкий, злой! – Она зарывает лицо в пышных маминых юбках.

Мама осторожно поднимает маленький детский подбородок и заглядывает Барбаре в большие заплаканные глаза:

- С добрым утром, душенька…

 

***

Отец улыбается. Он медленно встаёт, идёт к буфету, где хранятся свежие салфетки, полотенца, фартуки, праздничные сервизы, бренди, ликёры и вытаскивает из синей глубины крупный нежно-сиреневый свёрток, перетянутый фиолетовой ленточкой.

- А кто у нас сегодня именинник? – он ласково поднимает дочку к потолку. – А кто у нас получит сегодня большой пребольшой подарок?!

Мама смеётся. Няня качает головой. Мартин с верхней ступеньки подглядывает за своей семьёй сквозь прутья поручня. Он совсем забыл, что у Барбары нынче праздник! И сконфужено пятится в детскую…

Девочка опускается на пушистый каминный коврик и разворачивает шелестящую бумагу. В большой картонной коробке вся в белых кружевах с закрытыми глазами лежит новая красавица кукла. Её бледное, тонкое, фарфоровое лицо загадочно. Оно наполнено какой-то давней, безысходной печалью. Барбара замирает на мгновение. А потом бросается к родителям:

- Это она! Она стояла в витрине игрушечной лавки господина Герберта. Какая прелесть! Мамочка! Папочка! Спасибо…

Именно эта одурманивающая печаль так привлекла Барбару, когда они с мамой и Мартином приходили в игрушечную лавку за детской железной дорогой с настоящим маленьким паровозиком и тремя разноцветными вагончиками… Золотистые локоны грустной принцессы дрожат и светятся в утреннем солнце. Барбара садиться на колени возле новой подружки и поправляет ей кружево на платье:

- Не грусти. Я буду звать тебя… Рита. Тебе у нас понравится…

 

***

Со второго этажа быстро сбегает Мартин. Он виновато подходит к Барбаре, пряча что-то за спиной:

- Я не хотел… Прости, пожалуйста… Вот… это тебе. Самый первый… Я сам его поймал!

Он с гордостью протягивает ей маленькую коробочку. Щёчки Барбары порозовели от счастья. Она откинула крышку. На дне коробки со вчерашнего дня томился большой майский жук. Его чёрная полированная спинка раздвинулась, обнажая прозрачные блестящие крылышки.

- Держи! Лови! – Мартин замахал руками.

- Пусть летит… – Барбара счастливо вздохнула. – Может быть, его уже ждут жучата…

Мама и папа неожиданно схватили детей в охапку, обнимая и целуя. Началась громкая возня, смех и радостные вскрики.

 

***

Отец, большой и сильный, галантно склонился в поклоне перед Барбарой. Барбара застенчиво подала папе руку. Мартин, не желая отставать, повернулся к няне:

- Можно вас пригласить фрау Эльза?

Няня замахала руками:

- Что ты, голубчик! Что ты… Куда уж мне… Зачем…

Мартин шагнул к маме и протянул ей руку. Мама, улыбаясь, присела в глубоком реверансе. Эльза несколько раз крутанула ручку граммофона. Раздались первые аккорды весёлого вальса. Пары закружились у камина.

 

***

Папа и мама, довольные и уставшие, сидели у стола. Какао было разлито в праздничные фарфоровые чашки, специально вытянутые нянькой из дальнего угла орехового буфета, где они хранились в большом картонном ящике, внизу, под новыми фартуками и салфетками. Дети знали, если на столе голубые чашки с золотыми звёздами, значит в доме – торжество. Над чашками курился едва заметный дымок. Няня подала засахаренные фрукты - розовые персики, оранжевые абрикосы, зелёные яблоки, - разноцветный мармелад, обсыпанный крупными сахарными зёрнами, ванильную карамель и настоящие шоколадные конфеты в маленькой коричневой коробочке, увитой серебристой лентой. В печи на кухне подоспел румяный пирог с апельсиновым вареньем, покрытый нежной, хрустящей корочкой. За большой двустворчатой дверью, ведущей в гостиную, жались две любопытные горничные Нелли и Таша, по очереди подглядывая в узкую дверную щель… Дети не могли усидеть. Возбуждённые и раскрасневшиеся, они прыгали у стола. Няня качала головой.

- Вальс… – ворчала она. – Всё вам новенькое подавай… Вот, когда я была молоденькой девушкой, мы танцевали польку. Выстраивались в два ряда – мальчики и девочки – и вот так ножкой, ножкой…

Эльза выставила вперёд толстую ногу в красном домашнем башмаке. Удивлённо зашуршала накрахмаленная нижняя юбка.

- Покажи, няня, покажи! – Мартин и Барбара повисли на Эльзиных руках.

- Да что показывать… – няня, переваливаясь с одного бока на другой, прошла по комнате, тяжело выбрасывая вперёд то одну ножку то другую.

Вслед за ней двигались в старом забытом танце Мартин и Барбара. Мать прикрыла губы ладонью. Отец улыбался в усы. За дверью послышался приглушённый смех. Нянька погрозила пальцем высоким дверным косякам:

- Уж вот я вам, бездельницы…

 

***

- На прогулку! На прогулку! – дети шумно скатились на улицу с высокого деревянного крыльца.

Няня едва поспевала за ними:

- Ах, негодники… Погодите… Не спешите…

Дети выскочили на мостовую, перебежали мост, где у самого основания восседали чёрные чугунные львы, обогнули рощу и спустились к реке. Это было любимое место Мартина. Он всегда тянул няню побродить у самой кромки воды, насобирать цветных камушков и круглых бутылочных осколков, обтёсанных могучими капризными водами. Рыбачки на больших скользких столах разделывали рыбу и вывешивали её подсушиться на полуденном солнышке. У самого берега на деревянных мостках прачки стирали бельё, складывая его в большие плетёные корзины и молотя колотушками по белым простыням и наволочкам. А поодаль, за большими серыми валунами, изъеденными водой и водорослями, сидели рыбаки и чинили сети, ввязывая в нити настоящие конские волосы. Рыбаки пели низкими, гулкими голосами, и тихая старинная мелодия стелилась над прозрачной речной гладью.

 

***

Издалека прилетела радостная музыка. На холме высились декорации заезжего театра. Барбаре всегда больше нравилось наверху, в городе. У реки было сыро и ветрено. Она потянула няню за широкий шерстяной подол…

Проказница Коломбина молотила большой деревянной скалкой по спине несчастного Пьеро, а тот только ойкал да вздыхал. Арлекин скакал возле Коломбины с берёзовым прутом и норовил стегануть бедного Пьеро по пальцам и коленкам. Горожане хохотали и громко кричали:

- Эй, Арлекин! Обломай ему бока…

- Эй, Пьеро! Где твоя дубинка?

- Эй, Коломбина! Спляши нам тарантеллу!

 

***

За декорациями грянул марш. Гудящая толпа метнулась навстречу новым звукам. Няня схватила Мартина и Барбару за руки. Вместе со всеми они спешили к ратушной площади, куда направлялись стройные ряды драгунских кавалеристов. Бока лошадей лоснились на солнце. Солнечные лучи отражались в позолоченных пуговицах, эполетах и стременах. Седой, усатый полковник, подъезжая к главной площади города, поднял руку высоко над головой:

- Шпаги наголо!

Кавалеристы, обнажив шпаги, распрямив спины и расправив знамёна, величаво и торжественно вступили на площадную мостовую.

- Равнение на Ратушу, - рявкнул полковник, и драгуны застыли в кожаных, потёртых сёдлах.

Мартин вытянулся стрункой, отдавая честь бывалым воякам.

 

***

Когда последний драгун скрылся за двухэтажными чистенькими домиками с белыми ставнями, на площадь выкатилась повозка с бродячими музыкантами. Дудки, скрипки, гитары, флейты заглушили радостными звуками прощальное эхо военного марша. Торговки побросали свои корзинки и пустились в пляс. Горожанки, в белых чепцах и фартуках, крепко сжимали сильными руками своих больших мужей и парами, притопывая и прихлопывая на каждом шагу, двигались по кругу. В весёлом танце кружились мясники и сапожники, ткачи и пекари, кузнецы и гончары, текстильщики и рыбники. Толпа заполнила площадь радостным смехом и весёлыми шутками. Маленькие воришки вытаскивали из брошенных корзинок горячие пирожки с яблочным повидлом и жареные пончики, обсыпанные сахарной пудрой. Кричали коты на крышах. Суетились дворовые псы…

 

***

Внезапно на ратуше зазвонили колокола. Красное воскресное солнце медленно, но верно опускалось за крыши домов, за реку, за дальний лес. Уставшие и счастливые дети вернулись домой. Мама напоила малышей тёплым молоком перед сном. Няня зажгла камин. Огонь потрескивал, и призрачные красноватые блики дрожали на каминном коврике, на детских пледах, на узорчатых стенах, на задёрнутых льняных занавесках. Рядом с Барбарой на подушке лежали уже совсем здоровая старая кукла Аглая, с выглаженным и аккуратно завязанным, оранжевым бантом, в новеньких деревянных башмачках, юная красавица Рита, вся в белоснежном кружеве, и маленькая лошадка Звёздочка с жёлтым пушистым хвостиком. Мартин задумчиво глядел на огонь. Он вспоминал, как отражались солнечные лучи в золотых пуговицах драгунских кавалеристов. Няня, кутаясь в шерстяную, вязаную шаль, грелась у камина, едва покачиваясь в кресле-качалке. В её руках жужжали спицы.

- Няня, расскажи сказку… – Барбара натянула плед до самого подбородка.

- Да какую же сказку вам рассказать? – Эльза поправила круглые очки на носу.

- Страшную! – зашептал Мартин – его глаза хитро заблестели. – Самую страшную на свете!

- Но с хорошим концом, – быстро вставила Барбара.

- Ну, слушайте… – Няня задумалась на мгновение. – В одном маленьком уютном королевстве жила прекрасная принцесса…

- Можно, её будут звать принцесса Рита? – Барбара с мольбой сложила ручки у груди.

- …Жила прекрасная принцесса Рита, – няня загадочно улыбалась.

 

***

- Ну… это совсем не страшная сказка… – вздохнул Мартин.

- Не спеши, гордый рыцарь… – няня поправила петли своей вязки. – В одном чёрном, чёрном лесу, возле Чёрной речки, в большом деревянном доме, за большим забором из человеческих костей жила-была страшная, лесная…

- Ведьма! – дружно выкрикнули Мартин и Барбара.

- Совершенно верно… И выезжала она каждый день в степи зелёные в ступе деревянной с помелом из дубовых веток, погулять, косточки поразмять, коней своих волшебных по травушке погонять… Летит ведьма – лес валится, вода в реках бурлит, огонь в очагах гаснет…

 

***

Сказка текла чистым ручейком. Спицы жужжали в умелых руках. Огонь в камине потрескивал и шипел. И в сладких сонных грёзах видели Мартин и Барбара смелого рыцаря в серебряных доспехах; одинокую чародейку у разбитого магического зеркала; вольный табун колдовских лошадей, мчавшийся по диким, зелёным холмам, и… счастливую принцессу Риту в подвенечном платье с букетиком белых фиалок в нежных руках… Рита ласково улыбалась.

- И жили они долго и счастливо… – няня поворошила мерцающие угли в камине. Дверь легонько скрипнула. – Спите, колокольчики…

В комнате тихо. Лишь потрескивают ясеневые поленца. За льняными занавесками горят и подмигивают полуночникам далёкие звёзды. Полная луна разукрасила белоснежный подоконник прозрачными, желтоватыми полосками. Мартин зашевелился, устраиваясь поудобней, перевернулся на правый бок и затих. Барбара шумно вздохнула во сне. И вновь в комнате тихо.