Из цикла: Ладные Хроники

 

Неделя первая

 

- Что случилось? – Лада всем корпусом развернулась в офисном кресле.

Генрих прямо в куртке сел на диван. Она знала это выражение лица: и горечь, и недовольство, и беспокойство, и раздражение, и безнадёжность – в общем, нервный срыв.

- Что случилось? – она мягко опустилась на ковралин, обхватив его колени, пытаясь заглянуть в глаза.

Генриха отвёл взгляд:

- Меня уволят, с позором… Я буду посмешищем… Ни одна фирма не возьмёт меня на работу по специальности с такой записью в трудовой книжке… И нам не на что будет жить.

- Хорошо… уволят… – Лада согласно кивнула. – Почему?

Генриха возбужденно вскочил и стал стягивать чёрную куртку, лихорадочно оглядывая комнату и не находя места, куда бы её пристроить. Лада осторожно вытянула куртку из суетливых рук:

- Почему?

- Сегодня… – Генриха прислонился к кухонной столешнице, словно ноги не держали его. – Сегодня меня вызвал начальник подразделения и предложил место заместителя главного инженера по безопасности. Вернее, сообщил, что считает меня подходящей кандидатурой и уже поставил в известность главного инженера…

- И главный инженер?

- Сказал, что не возражает!

- Но это же здорово… – Лада сдвинула брови, соображая, в каком процентном соотношении приятная новость может быть сопоставлена с неприятной.

- Начальник подразделения сказал, что нужно моё официальное согласие, будет конкурс. Претендуют три человека. Но главное – экзамены в головном офисе в Киеве…

- Значит, в Киев надо ехать?

- Да, экзамен высокого уровня сложности. На нашем предприятии только четыре человека его сдали. Но зато, если сдашь, сразу же открываются перспективы. Начальник подразделения сказал, что те двое – больше теоретики и им этот экзамен никогда не сдать. Он сам сдавал его и уверен, что именно я, как практик, справлюсь…

- Но это же здорово, – беспокойно повторила Лада – она ждала.

- Есть вероятность, что всё же кто-то из ребят сдаст этот экзамен раньше – они уже месяц готовятся, и тогда назначение пройдёт без меня…

- Ну и что, – Лада улыбнулась, – как бы то ни было, если ты его сдашь, ты будешь одним из немногих, у кого он будет, и любые кадровые перестановки могут напрямую повлиять на тебя. Положительно повлиять. В подобных случаях конкурентов не бывает.

- Я был очень взволнован… Я 16-ть лет ждал… Считал, что меня недооценивают…

- Да? – Лада удивлённо глянула на Генриха.

Странно… двадцать лет совместной жизни, видимо, не научили вглядываться в милые черты и прислушиваться к потаённым мыслям, желаниям, ожиданиям собеседника. Или она что-то пропустила?

- Я был в состоянии лёгкой эйфории, всё перебирал в уме отдельные детали разговора… На блоке было душно… У нас там есть коморка, где стоят несколько трансформаторных шкафов. Она совсем маленькая и шкафы там, как клоны. Я встал, прошёл туда, открыл шкаф и включил кондиционер. Вернулся, сел за свой стол, и тут все заволновались, забегали: часть оборудования отключилась! Я только через пару минут сообразил, что это я его отключил, нажав не ту кнопку. Просто открыл не тот шкаф! Не знаю, как это произошло. Не понимаю! Я нажимал кнопку кондиционера двадцать лет подряд!..

- Надо было сразу же сказать начальнику смены…

- Я не успел. Он буквально через несколько секунд передал информацию об отказе наверх. И потом я только наблюдал, как наши и ребята из параллельных цехов пытаются понять причину отказа. Думаю, что кто-то уже догадался, что это я. Кондиционер может включать только начальник смены, но я этим занимался всегда. Привык, когда сам был НС.

- То есть, ты нарушил инструкцию?

- Да… Теперь меня с позором уволят.

- Почему?

- Мало того, что я перепутал кнопки, я ещё и промолчал. Это не прощается. Я же видел, как все бегают, как пытаются выяснить причину. Видел и молчал… На щит управления поднялся начальник подразделения, спрашивал, заходил ли кто в коморку в 15.42. Меня видел ведущий инженер управления турбиной, но он промолчал. Он точно знает, что это сделал я. Сейчас начнётся расследование. И там уже никто молчать не будет.

- Откуда ведущий инженер знает, что встретил тебя именно в 15.42? Ты притягиваешь события за уши.

- Нет, я точно знаю!

- Не знаешь… В эту коморку ещё кто-то когда-то заходит?

- Да… все! Она рядом с щитом управления, там зеркало весит: можно поправить одежду, расчесаться и прочее… До туалета идти далеко.

- Вот видишь.

- Но трогать шкафы запрещено.

- А кто говорит об этом? Их никто и не трогал.

- Но я-то знаю…

- Ничего ты не знаешь. Сам посуди, кому взбредёт в голову, что ты, человек, проработавший 25-ть лет, с таким багажом знаний, с таким авторитетом можешь нажать эту кнопку? Подумай…

- Конечно… в общем-то, – впервые за всё время разговора Генрих поднял глаза и поглядел на Ладу. – Но… – он вновь помрачнел, – там камера стоит.

- Камера?

- Да. Я не знаю, как она работает и работает ли вообще. Но она там есть.

- Шкафы видно?

- Нет, но видно всех, кто заходит… Всё предельно просто. Посмотрят, как я захожу, сверят часы… И всё.

- Ничего подобного! Мало ли зачем ты туда заходишь? Сколько раз в день ты там бываешь?

- Ну, четыре, пять… я не считал…

- И другие также. А сколько раз ты заходил туда сегодня?

- Не помню… Я же не думал, что это пригодится. А потом, когда всё началось, я сконцентрировался только на этой кнопке.

- Хорошо, будем надеяться, что плёнку никто не запросит, а без плёнки всё это бездоказательно. Если же тебя будут спрашивать, запомни – ты ничего не нажимал.

- Но…

- Никаких «но»! Ты просто не мог нажать эту дурацкую кнопку, вот и всё! По определению. Будь внимателен. Думай, что говоришь. Соберись. Веди себя раскованно. Поиграй с ними. Это даже интересно. Так мы ещё не играли. Разбуди в себе Щепкина. Если они открыто скажут, что всё знают, тут-то и начнётся самое веселье. Моделирование производственно-психологической ситуации! Если хочешь сдвинуть мир – сдвинь себя! Представь, что ты Дедал – архитектор лабиринта… Или крестовик, плетущий собственную сеть… Подойди к этому, как к развлечению, или как к головоломке… или как к уравнению с одним неизвестным. Задачу надо решить и взять главный приз. Понимаешь?

Генриха нахмурился, обдумывая Ладины слова. Как занятную игру он свою проблему точно не рассматривал. Он встал, прошёлся по комнате и:

- Может… всё ещё обойдётся?

- Ну, конечно! – Лада неожиданно обрадовалась: сработало! Она ощутила себя Архимедом, нащупавшим нужный рычаг. – Конечно, обойдётся. И потом… – как хороший стратег, Лада закрепляла успех. – Ты всегда говорил, что пора сменить род деятельности… Может быть, пришло время, а? Ты же знаешь, Судьба никого не наказывает. Она учит. Может, это сигнал?

Генрих вдруг улыбнулся, и хотя улыбка вышла неуверенной, Лада поняла, что крепкий орешек почти капитулировал.

- Я всё понял.

Он всегда был умницей. Лада уже давила:

- И главное, не надо с похоронным лицом мелькать между своих коллег. Могу представить, какой ужас был в твоих глазах сегодня под конец рабочего дня. Разве так можно? Это же выдаёт человека с головой!

- Я понял. Я постараюсь…

- Главное помни для себя – ты… ничего не нажимал.

 

Неделя вторая

 

- Вы знаете, – Лада потёрла висок, – мне нужно нечто такое, что сразу же снимет стресс… И при этом не должно быть побочных эффектов… в смысле вождение транспорта и прочее.

Фармацевт оглянулась, разглядывая разноцветные полки с пузырьками, пакетиками, баночками:

- Вот этот препарат неплох… – жёлтая коробочка брякнула конвалютами с пилюлями, – Это травки… Его надо принимать не меньше трёх недель…

- Нет-нет, – Лада замотала головой. – Гомеопатические средства – длительного применения, а мне нужно, чтобы разово, и… сразу полегчало. Мальчики… Вы же сами понимаете… Регулярность приёма, практически, исключается.

- Ну, тогда возьмите «Гидазепам», – понимающе кивнула фармацевт. – Это то, что вам нужно. Сейчас принесёте – дайте одну таблеточку, потом на ночь и завтра днём.

- Прекрасно… И ещё что-то от болей в сердце… Сердце на нервной почве выпрыгивает изо рта.

- Ну, не знаю… Если только валокордин…

- Давайте… и ещё валидол. Пригодится…

 

***

 

- Ну что там нового? – Лада глядела на Генриха: как он изменился за эти дни… виски поседели, круги под глазами, лицо осунулось. По-моему, он даже похудел… бедняга.

 

Лада была свежа и бодра. Такой она встречала Генриха с работы уже одиннадцать дней. И хотя изначально Лада была ленивицей, посвящая большую часть свободного времени своим виртуальным интересам, часто не успевая заняться домашними хлопотами, то нынче она себе спуску не давала. Видя её довольной и безмятежной, Генрих сам несколько успокаивался. Позорное увольнение уже не казалось столь ужасающим, хотя возможность лишить семью источника дохода не давала покоя, грызла изнутри, рвала нервные ткани.

- Главный инженер взял неделю за свой счёт…

- И?

- До его возвращения никто ничего предпринимать не будет.

- А как плёнки… – Лада невольно сжалась, – смотрели?

- Нет, никто не заказывал.

- А будут, как ты считаешь?

- Ну, конечно! Я не могу понять, как это не приходит в голову инспектору по безопасности или начальникам цехов, чего они там медлят?

- Ты так говоришь, потому что это первое, что приходит на ум тебе, но ты же знаешь, что очень часто твоё мнение не совпадает с мнением большинства. Помнишь, как на день рожденье Сашки, когда мы с девочками решили устроить ей праздник, потому что она, задавленная нуждой, хандрила и тосковала, ты сказал, что её такая подачка оскорбит? Никогда этого не забуду! Я тогда так удивилась. Ведь никому из девочек такое и в голову не пришло, и самой Сашке, кстати, тоже. Она была растрогана и благодарна. Так что – не традиционность мысли на сей раз тебя здорово подводит. Думай, как все. Как я… Вот я на 100% уверена, что плёнку никто смотреть не будет.

- Почему?

- Да просто в голову не придёт…

Генрих в досаде махнул рукой.

- Хорошо… – Лада сузила глаза. – Пари?

- Ты о чём? – Генрих с удивлением поднял глаза.

- Спорим, что плёнки никто не посмотрит и всё обойдётся. Ещё смеяться будешь, вспоминая свои страхи.

- Хм… и на что?

- Ну, если я выиграю… мм… когда я выиграю, – она в задумчивости прикусила губу и потёрла мочку уха: да нафиг её…эту оригинальность, – ты залезешь под стол… и три раза прокукарекаешь!

Генрих рассмеялся:

- А если ты проиграешь?

- Всё, что пожелаешь. Идёт?

- Пусть так, – Генрих печально вздохнул. – И всё-таки я не понимаю, почему они тянут. Мне кажется… нет, я почти уверен, что все уже всё знают. Когда я был у главного инженера последний раз, перед его отгулами, то заметил, что необходимо глянуть один участок вместе с электриками. «А зачем?», – говорит он… и глаза прячет. А ещё к нам заходил начальник электроцеха, и пока шёл по коридору, озирался по сторонам. Наверное, камеру искал.

- Ну, хорошо, ты меня почти убедил, но давай воздержимся от выводов. Время работает на нас. Чем дольше длится расследование, тем более стёртыми будут воспоминания. Если через месяц тебя спросят, что ты делал в 15.42 тридцать дней назад, разве ты вспомнишь?.. А, кстати, сколько хранятся плёнки?

- Не знаю, я боюсь спрашивать… Может, три дня, может, месяц или три месяца…

 

***

 

Генрих и Стефан уже давно спали, в доме царила глубокая, ночная тишина и только новогодняя ёлка подмигивала разноцветными лампочками. Лада облокотилась на спинку дивана, подтянула коленки к подбородку, свела ладони у переносицы и почувствовала, как медленно отяжелели руки и ноги, как тёплой волной дышит солнечное сплетение:

- Великая Мать… – судорога жгучим комком непроизвольно подкатила к гландам, ресницы увлажнились, – Великая Мать… Помоги ему, помоги, ты же видишь, как он переживает… Ну, поучила и будет… Пожалей его, Великая Мать, пожалей… Он такой слабенький… Мальчики, что с них возьмёшь… Молю… Помоги… Защити своим белым крылом… А я… я… – в воображении мелькнул каменный забор, гигантская квадратная клумба, припорошенная снегом, и в центре снежного заноса каменная скифская баба, которую в диких полях отыскали мелиораторы, а археологи датировали двумя тысячелетиями, – всегда с тобой… Навсегда.

В живых грёзах Лада наклонилась к широкому лицу, почти касаясь каменной груди. Выщербленная гранитная плоть величественного божества закрывала собой полнеба, рябые щёки искрились инеем. Другая половина лица была стёрта, затерявшись в былых столетиях. Где ты бывала, что видала загадочная, как время, Мать Мира? Какие дары принимала от благодарных поселян, охотников, рыцарей бескрайней степи? Скольких защитила? Скольким дала силы и мужество? Скольких избавила от мук?.. Слеза навернулась и медленно сползла по Ладиной щеке.

- Я принесу тебе… красного вина… да… и медную копеечку, как ты любишь…

 

Неделя третья

 

Телефонный звонок разорвал уютную тишину квартиры. Лада поспешно глянула на цифры. С работы! Генрих уверенно нажал клавишу и плотно прикрыл за собой дверь кабинета. Через несколько минут он недоумённо застыл на пороге.

- Что? – Лада напряглась.

- Представляешь… они нашли причину!

- Что значит, нашли причину?

- Они нашли неисправность, из-за которой отказало оборудование!

- Не может быть!

- Да… невероятно… Я… в недоумении… не могу прийти в себя…

- Вот видишь, вот видишь, – Лада смеялась. – Я же говорила!

Вдруг лицо Генриха вытянулось, скулы пожелтели:

- Я всё понял. Они решили не поднимать скандала. Я же занимаю довольно высокую должность. Зачем им неприятности и гласность? Они всё сделают по-тихому. Будут знать всего несколько человек. Меня попросят уволиться по собственному желанию или переведут в информационный центр с пожизненным волчьим билетом!

- Ох… ну, дай хоть порадоваться несколько минут. Вот, уж, точно – горе от ума!

Весь вечер Лада сдерживала готовое прорваться восторженное изумление: в словах, в движениях, в глазах. И только оставшись одна, уткнувшись взглядом в сандалового слоника, она в восхищении шёпотом повторяла:

- Всесильна! Всесильна… Не то чтобы я не верила… Я верила! Всем сердцем верила! Но – разве можно привыкнуть к… чуду?!

 

Неделя четвёртая

 

- Я ничего не понимаю… Всё идёт к тому, что дело закрывается. Обо мне ни слова. Сегодня вернулся главный инженер, начальник подразделения доложил ему о моём согласии принимать участие в конкурсе. Со следующей недели я ухожу в учебный отпуск…

- А документы по расследованию уже подписаны?

- Пока нет, инспектор по безопасности нашёл какие-то нестыковки.

Лада выпучила глаза.

- Нет-нет… Нестыковки технического характера. Надо правильно оформить документы и всё. Я сам за этим прослежу. Но я… всё равно ничего не понимаю.

- А я понимаю…

- Что?

- Тебе не кажется, что наш дружище стол ждёт сатисфакции?

- Ну…

- Ничего не желаю знать! – Лада, улыбаясь, направила два указательных пальца в сторону стола. – Мы с нашим другом терпеливые – мы подождём, пока инспектор подпишет бумаги.

 

***

 

Лада стояла на заснеженном чернозёме, упираясь глазами в плечо Великой Матери:

- Спасибо тебе, спасибо… – глаза зачесались. – Я буду славить тебя в своих мыслях… я буду помнить о тебе всегда-всегда… всё, чем дорожу – для тебя.

Ей казалось, что среди зимней стужи от крепкого плеча веет солнечным теплом. Лада осторожно отвинтила крышечку миниатюрной фляжки из белого металла, которая удобно укладывалась в карман дамской куртки, аккуратно выливая содержимое под ноги благородному изваянию. Кошелёк щёлкнул замком. Лада вытащила медную монету, положила её, словно драгоценное зёрнышко, между мёрзлыми комьями, и носком молочного ботинка замела след. Из гостиничного окна, выходящего в миниатюрный сад внутреннего двора, на Ладу во все глаза глядела удивлённая, застывшая в замешательстве горничная… Пусть смотрит… Сегодня моей радости хватит на всех… На душе было легко. Впервые за месяц. Неужели кончилась Тьма? Да пребудет с нами Свет… Пребудет и прибудет.