УРЮК ИЛИ КИШМИШ?

Уборщица сельского магазина Вера Ивановна, домывала полы, когда дверь распахнулась, и в магазин ввалился, маленький, юркий, мужичок. Николай Иванович, которого все в деревне, за глаза, называли, Ротан. Это меткое прозвище, как нельзя больше подходило к нему. Серые, на выкате глаза, нос пуговкой, и слишком большой рот, ни дать, ни взять ротан. Сегодня выглядел он неважно: опухшее, небритое лицо, свежая царапина на щеке, синяк под глазом, все это говорило о бурно проведенной ночи.

Когда он улыбался, то рот растягивался от уха до уха, открывая ряд кривоватых, желтых зубов. Зрелище надо сказать, не совсем приятное, Он знал, какие чувства вызывает у сельчан, но нисколько не комплексовал по этому поводу. Николай Иванович, работал в сельском клубе киномехаником, считал себя большим человеком на селе. В то время телевизоров в селе еще не было, и люди тянулись в клуб, на вечерний сеанс, а какой сеанс без киномеханика?

- Ротан, он и есть Ротан! – неприязненно подумала продавщица.

Так вот Никой Иванович, на правах хозяина, вваливается в магазин, не обращая внимания на то, что на чисто вымытом полу, остаются грязные следы, а с сапог сваливаются ошметки глины, прошел к прилавку. Вера Ивановна разозлилась, она подскочила к нему, и огрела по заду мокрой тряпкой. Он не ожидал такой агрессии, и, подскочив от неожиданности, заорал на нее: - Сдурела совсем баба! Схлопотать хочешь?

Но вооруженная шваброй Вера Ивановна, грозно приблизилась к нему, и, держа швабру наперевес, тыкала ею, ему в живот, распалилась от ярости: - А, ну живо, убрал за собой! Совесть есть у тебя?

Только сейчас он обратил внимание на то, какую грязь притащил он на своих сапогах, и, повинился:- Извиняй, Ивановна! Помру сейчас, если не опохмелюсь.

И обратившись к, молча наблюдавшей за скандалом продавщице, протянул ей деньги, и умоляюще произнес: - Васильевна, дай быстрей бутылочку, и стакан.

Вера Ивановна, еще не остывшая от перепалки, пробурчала: - Я бы на месте твоей жены, уже бы давно тебе твой поганый рот зашила.

Николай Иванович, получивший в руки заветную бутылочку, и стакан, весело, и беспечно, ответил ей: - Да зашивала она мне его уже, да швы разошлись!

Вера Ивановна, была женщиной беззлобной, и с большим чувством юмора. Подтирая грязные следы за ротаном, она с пылу с жару, сразу же придумала про него анекдот. Она рассказала его продавщице магазина, которую все запросто, звали по отчеству, Васильевна. Та, от души похохотала над анекдотом, и выразила горячее желание, чтобы Ротану, и вправду зашили его поганый рот, чтобы пил поменьше.

В деревне все друг друга знают, там живут как одна очень большая семья, все, что происходит у одних, сразу же становится известно всем. Магазин в деревне, не только место для покупок, а также место встреч, где новости разлетаются мгновенно, посредством агентства ОБС (одна бабка сказала). Случалось, что здесь, промывали

косточки друг другу, делились кулинарными рецептами, народными способами борьбы с недугами.

Некоторое время спустя в магазин зашли две сестры Надежда и Ольга Андреевы. Увидев, что продавец и уборщица, весело хохочут, немедленно потребовали развеселить и их. Вера Ивановна, с большой охотой, рассказала им придуманный ею анекдот; - Зашили Ротану рот в больнице, отпустили домой. Врач ему говорит: - ты, будь поосторожней, старайся меньше говорить, швы могут разойтись. А для тренировки, чтобы не ослабли мышцы лица, говори: «кишмиш». Пока ехал, всю дорогу повторял про себя: «кишмиш», но автобус тряхнуло на ухабе, и вылетело у него из головы, это слово. Никак вспомнить его не может. Приехал домой, и вдруг его осенило, он вспомнил слово, и радостно закричал: - Урюк!

Швы то и разошлись.

Сестры Андреевы посмеялись, и, сделав покупки, пошли домой. Дома они пересказали этот анекдот, домочадцам. Семья у них была большая, и с большим чувством юмора. Брат Петр зашел в дом, чуть позже, и не слышал начало анекдота. Попросил начать рассказ с самого начала. А так как слово анекдот, второй раз не прозвучало, то принял этот рассказ за чистую монету. Он беззлобно посмеялся вместе со всеми, и пожалел глупого мужика. Петр работал трактористом, пообедав дома, он пришел в гараж, и там рассказал мужикам, находившимся там, новость о Ротане. Те, в свою очередь, рассказали эту новость другим.

А Вера Ивановна, с удовольствием, рассказывала свежий анекдот, всякому, кто заходил в магазин, весело хохотала вместе с ними, и даже не догадывалась, какой резонанс вызовет этот, придуманный ее анекдот. Ротон испортил ей настроение с утра, когда наплевал на ее труд, так, что этим анекдотом, она, в какой-то мере компенсировала себе моральный ущерб, нанесенный им. А сельчане с удовольствием слушали анекдот, но некоторые, не поняв, что это анекдот, на полном серьезе рассказывали, дома, и первому же встречному сельчанину, о том, как ротану зашили рот, а он, идиот перепутал слова: «кишмиш и урюк». И пошло-поехало! Сельчане, словно передавая по цепочке эстафету, рассказывали друг другу, про то, как ротану зашивали рот. Сарафанное радио тоже внесло свою лепту, в передаче этой вести по деревне. Кто сочувствовал ему, кто злорадствовал, но все, в один голос, говорили, что он идиот. Эта новость, горячо обсуждалась в каждом дворе, равнодушных людей, не было.

Надев свои лучшие наряды, к вечеру народ стал подтягиваться к клубу, на очередной сеанс кинофильма. Соседи, друзья, знакомые переговаривались между собой, шутили, и обменивались новостями. Главным героем дня был, конечно же, Ротан. Некоторые стали сомневаться, а будет ли показ фильма? Ведь если у Ротана разошлись швы, значит, он болен. Сможет ли он крутить фильм? Но билеты продавались, значит Ротан в состоянии показать его. Народу очень хотелось посмотреть на Ротана, ставшего вдруг сенсацией номер один. Сеанс был назначен на восемь часов вечера. Часы показывали уже десять минут девятого, а в будке киномеханика не ощущалось никакого движения, и даже не горел свет. Люди заволновались, и начали перешептываться между собой. Тут в дверь, зашел заведующий клубом Василий Сергеевич. Растерянно оглядывая зал, он извинился за задержку показа, и сказал, что киномеханик почему-то не пришел.

Петр Андреев сидел возле двери, и объяснил заведующему клубом, что Ротану зашили рот, но разошлись швы, из-за того, что этот идиот перепутал слова. Василия Сергеевича, целый день не было в деревне, он мотался в райцентр, за кассетами, чтобы порадовать сельчан, индийским фильмом, поэтому о главной новости дня ничего не знал. Ничего не понимающий, Василий Сергеевич, растерянно спросил: - Какие слова?

- Кишмиш, и урюк – закричал почти хором зал.

- Что за чушь? - растерялся Василий Семенович.

Из зала стали доноситься выкрики: - Правда, это! Я сам слышал! И я слышала. И, я!

Те, кто знали, что это анекдот, помалкивали, опасаясь попасть впросак: - А вдруг, Ротану и вправду зашивали рот, а они не поняли, и подумали, что анекдот. Вон сколько людей утверждает, что так оно и было! А ведь народ не обманешь! Народ всегда прав!

Вера Ивановна сидела ошеломленная, и радостная, она с гордостью подумала о себе, что обладает даром предвидения событий; - Это надо же! Только придумала этот анекдот, а Ротан и вправду сделал это.

Потом она засомневалась: - Это когда же, он успел съездить в райцентр, сделать такую операцию? Ведь этим утром, он приперся в магазин, и купил бутылку водки. Небось, отсыпается сейчас где-нибудь.

Она со смехом вспомнила, о придуманном ею анекдоте, который рассказывала всем, кто хотел ее послушать, и закричала, пытаясь перекричать беснующийся зал: - Каюсь, люди! Я придумала этот анекдот, к Ротану, он не имеет никакого отношения!

А Ротан, хоть и с опозданием, но в клуб все-таки пришел. Дыша сивушными маслами на билетера Наталью Ивановну, он с опаской спрашивал ее, здесь ли заведующий клубом. На, что та сердито ответила: - Какая же ты все-таки, скотина! Народу полный зал. Люди кино хотят посмотреть, а ты? Как же ты фильм крутить будешь? Ведь на ногах еле стоишь!

- Не шуми, Ивановна! Все будет путем! – сказал он и, подойдя к двери, и с тревогой прислушивался к выкрикам из зала.

Минут пять, он стоял за дверью, прислушиваясь к доносившимся оттуда крикам, не решаясь войти, боясь, что разъяренный его опозданием народ, сотрет его в порошок. Но билетерша, мощная, пышущая здоровьем тетка Наталья Ивановна, взяв его, за ворот куртки, втолкнула в зал. Пролетев с метр, он благополучно, уцепился за спинку кресла, и встал, трусливо поглядывая, на Василия Семеновича, опасаясь выговора. Он едва стоял на ногах, виноватая улыбка от уха до уха, сияла на его физиономии. В зале стало так тихо, что слышно было, как жужжит муха на оконном стекле. Все головы, не сговариваясь, повернулись в сторону Ротана. Односельчане, молча и с любопытством вглядывались в его лицо, пытаясь разглядеть следы операции. В нескольких местах раздался сдавленный смех, а вскоре, зал взорвался оглушительным хохотом.

Ротан хотя и был в дымину пьян, понял, что смеются над ним. Он разглядывал хохочущие лица, и мучительно вспоминал, надел ли он брюки? А может быть, он забыл ширинку застегнуть? Надо же так опростоволоситься! Вот опозорился!

Народ не унимался, некоторые показывали на него пальцами. Он осторожно скосил глаза себе на ноги, и увидел что потрепанные кеды, покрывают, пусть хоть и мятые, но все-таки брюки. Тогда он осмелился поглядеть и на ширинку. Она была застегнута, пусть и не до конца, но выглядела вполне прилично. От людей, сидящих в зале, не ускользнул его проверяющий, свое хозяйство, взгляд, и это вызвало новую волну хохота. Ротан чувствовал, свою вину за опоздание. Широчайшая в мире улыбка, не сходила с его лица. Он бормотал слова извинения, и был ужасно рад тому, что люди не матерят, его, а почему-то, надрывается от хохота. Даже его непосредственный начальник Василий Семенович, стоит, согнувшись от смеха, и поглядывает на него повлажневшими глазами.

Говорят, что смех заразителен, и это действительно так. Ротан глядя на хохочущих односельчан, не зная причины смеха, захохотал тоже.

А показ индийского фильма, все-таки состоялся, хоть и с большим опозданием. За киномеханика был заведующий клубом, помогал ему его сын Роман. Зато, ценные указания, по работе с кинопроектором, подавал своему начальнику, лежащий в кресле кинобудки, Ротан.