1. Яркое майское солнце слепило глаза. Танк Т-34 мчался по улицам Берлина, разрывая бронёй остатки утреннего тумана и грохоча своими гусеницами по развороченным тротуарам и мостовым. Разбитые артиллерией и бомбовыми ударами дома стояли по краям широкой улицы, как бы расступаясь и давая дорогу мощной с ревущим на полных оборотах двигателем машине. Но перекрывая шум мотора, с десяток бойцов на броне танка кричали и стреляли в воздух из автоматов. – Победа! Ура! – разносилось по безлюдным вымершим улицам поверженного великого города. И никто не мог помешать выражению эмоций этих людей, действительно победивших ценой невероятных жертв и усилий чёрную силу – фашизм, Гитлера, столько лет терроризировавшего и пугавшего своими коротенькими чёрными усиками всю Европу, да что там – весь мир! Но сделав, наконец, заслуженный круг почёта и славы по берлинским улицам, танк остановился у штаба полка, и восторженные его пассажиры вместе с экипажем отправились в комнату, где сегодня прямо с утра они отмечали событие, к которому шли долгие четыре года, теряя друзей, командиров, родных и близких. Танкисты вместе со всей своей страной праздновали Победу – подписание Германией полной и безоговорочной капитуляции. Допив всё, что осталось от канистры с наркомовским фронтовым спиртом, старший лейтенант Виктор Коренев и его товарищи снова погрузились на броню танка и уже без форсажа, обычным походным порядком двинулись за город, где ещё остались не потревоженные войной хутора и придорожные пивные. В одной из таких забегаловок сидела компания артиллеристов. Вновь прибывшие сдвинули несколько столиков и потребовали шнапса, напрочь отвергая предложенное хозяином немецкое пиво. Потом, побратавшись с пушкарями, поехали ещё куда-то, потом ещё и ещё... Наутро проснулся Виктор в шикарной постели с белыми простынями в обнимку с пышногрудой немкой. Он немного отстранился, посмотрел на неё и недоумённо спросил: – Ты кто? В ответ красавица только обняла его покрепче и зашептала в ухо что-то непонятное, но очень-очень приятное, даже несмотря на ужасную головную боль. Кружка крепкого пива вернула старшему лейтенанту способность соображать, и он вспомнил, что заночевали они в каком-то пригородном хуторке, что сидели всей компанией за большим столом вместе с пожилым немцем-хозяином, что сам он приставал к хозяйской дочке – вдове по имени Магда – а потом эта самая Магда увела его куда-то с собой... За завтраком отец прекрасной немки на ломаном русском уверял гостей, что его погибший сын был антифашистом, что он сам ничего не имеет против Советов и даже рад тому, что теперь наконец наступит мир. Магда сидела рядом и смотрела своими глубокими и чистыми, будто бездонные озёра глазами на статного широкоплечего красавца Коренева, пыталась говорить по-русски и подкладывала ему самые лакомые кусочки с не очень-то и богатого послевоенного стола. Так и повелось. Через день Виктор снова сидел там же, и опять его потчевала, как родного, голубоглазая красавица. Она нашла где-то немецко-русский словарь и, поминутно заглядывая в него, пыталась сказать что-то внятное, но лучше всяких слов говорили её ясные очи, светившиеся теплом и тем необыкновенным светом, который излучают только глаза влюблённой женщины. Потом была ночь любви, потом ещё и ещё... В общем, медовый месяц продолжался. Два любящих сердца ни минуты не могли жить друг без друга. И первая мирная победная весна способствовала этому самым наилучшим образом. Природа благоухала свежестью весенних цветов, а вместе с нею расцветало их большое настоящее чувство. 2. Четыре года назад Магда вышла замуж, но через месяц её милого дружка забрали на войну, и единственной весточкой от него была похоронная, над которой молодая вдова долго и горько плакала. Потом горе отступило немного, а уже через год она с недоумением думала: «А было ли это всё на самом деле?» Виктор, как и многие его сверстники, попал на фронт желторотым юнцом, не знавшим женской ласки. Девчонка была, но серьёзных отношений не случилось: строгая, она не допускала никаких вольностей до свадьбы. Потом всё завертелось диким кошмарным калейдоскопом: война, ранение, госпиталь, краткосрочные командирские курсы и снова изматывающие бои с врагом. Немногим удалось пройти до конца эту ужасную мясорубку, но Кореневу в этом отношении очень повезло. Ведь любой из миллионов погибших мечтал остаться в живых и праздновать Великую Победу. За эти годы он в совершенстве постиг науку убивать и не быть убитым, видел горы трупов – своих и вражеских, хоронил близких и преданных друзей. Но из множества человеческих смертей, ставших на фронте обыденностью, поразил его труп обнажённой женщины – без обеих ног с разорванной, висящей клочьями грудью. Виктор смотрел и не мог оторвать взгляд от этого куска изуродованной плоти, главным предназначением которого было – жить и дарить новую жизнь, продолжать эту бесконечную цепочку, которую прервал разорвавшийся кусок железа. Некогда прекрасное, но обезображенное войной тело являлось к нему в ночных кошмарах. Иногда в голову приходила мысль, что именно он когда-то поставил мину, на которую случайно наступила очаровательная ножка этой молодой красавицы. А она с демоническим упорством преследовала его в мучительно-тревожных снах, после которых он просыпался – весь истерзанный и мокрый от холодного пота. Победная весна пьянила и вдохновляла на новые и новые безумства победителей – солдат и офицеров, которые прошли все круги ада и остались живы, несмотря ни на что. Майский день, когда было объявлено об окончании войны, стал для них каким-то водоразделом, за которым должна была наступить новая, светлая и необыкновенно прекрасная жизнь, о которой мечтали многие поколения наших людей. Служба для храбрых воинов стала чем-то условным, временным и незначительным. Они целыми днями бродили по Берлину и не могли надышаться весенним, с запахом распускающихся деревьев пьянящим воздухом Победы. К вечеру многие были навеселе, и группами, чтобы не пропасть в чужом городе, расходились – кто куда. Командиров слушались с прохладцей, да и то, исключительно только своих – боевых товарищей, с которыми прошли огни и воды. Но старшие офицеры понимали состояние подчинённых и старались не очень сильно нажимать на дисциплину, справедливо полагая, что надо дать людям немного расслабиться. Случались, конечно, случаи грабежа и насилия, но они пресекались жестоко, вплоть до расстрела, чтобы другим неповадно было. Да насиловать, собственно, было и ни к чему. Немецкие женщины оказались на редкость податливы и дружелюбны. И то сказать: сколько мужчин убила, искалечила проклятая война... Виктор проводил у Магды всё свободное время. Сослуживцы тоже были неподалёку и наслаждались жизнью. Тем более что женщин и выпивки здесь было много. Правда, где-то рядом бродили недобитые фашисты, за которыми охотились спецподразделения советских войск. И зная это, наши доблестные воины-победители старались держаться вместе и не отходить далеко от основной группы. Магда была без ума от нахлынувшего счастья. Она смотрела и не могла налюбоваться на красавца Виктора, которого любила всем сердцем, всем своим существом, наслаждаясь каждой минутой, проведённой рядом с ним. Любое произнесённое им слово ложилось бальзамом на её истерзанную одиночеством и страданиями душу. Возможно, именно поэтому она так быстро научилась русскому языку и говорила, говорила, говорила милому о своих чувствах, слегка коверкая новые для неё слова. Виктор обожествлял свою красавицу и не находил себе места, когда приходилось оставлять её одну даже на несколько дней. Его ожесточившаяся, огрубевшая за годы войны душа непостижимым образом оттаивала рядом с Магдой, и когда она смотрела на него своими небесного цвета глазами, ему казалось, что не было этих четырёх ужасных лет, не было крови и страданий обездоленных, оторванных от всего человеческого людей, не было смерти и разрушений. И даже сон, тот самый сон, который мучил его постоянно, пропал. Безногая истерзанная женщина больше не приходила к нему по ночам, а спал он тихо и спокойно, будто малый ребёнок. Не так много выпадает человеку счастливых дней, часов и минут, и надо дорожить каждым мгновением счастья, потому что они, эти мгновения – на вес золота. Потому что потом, когда они уйдут в небытие, человек всю оставшуюся жизнь будет хранить их в своём сердце, пока оно не остановится или не зачерствеет от... да мало ли отчего может покрыться коркой безразличия человеческое сердце?! 3. Особист воинской части, где служил Виктор Коренев, имел довольно примечательную фамилию Пёрышкин. Злые языки за глаза утверждали, что была в средней её части ещё одна буква, которая выпала и затерялась во время бомбёжки в самом начале войны. Так это или нет, но временами эта таинственная литера появлялась в разговорах сослуживцев. И в полку все прекрасно знали о её существовании. Воистину, неистощим на выдумки неуёмный армейский юмор – ещё со времён поручика Ржевского! Так вот, этот самый Пёрышкин озаботился как-то вопросом, где так часто и подолгу пропадает старший лейтенант Коренев, да ещё возвращается в часть абсолютно трезвым? Наведя справки и подготовившись, особист вызвал к себе старлея и начал так: – Товарищ старший лейтенант! Объясните, пожалуйста, ваше отсутствие в расположении полка в течение последних трёх дней. Виктор, ничего не скрывая, доложил о сложившейся ситуации, после чего Пёрышкин в весьма доходчивых выражениях поведал Кореневу о том, что Магда его является вдовой фашистского солдата, что наша армия воевала и, фактически, продолжает воевать с остатками недобитых гитлеровцев, а он, Коренев – офицер Красной Армии – спутался с женой врага. Что мог ответить Виктор? Возражать и доказывать что-либо, было не только бесполезно, но ещё и опасно. Ведь такие, как Пёрышкин, не ошибаются. И если кто-то случайно попадёт в их цепкие лапы, то этому человеку впоследствии практически невозможно будет отмыться от страшного и позорного клейма врага народа. Выйдя от особиста, Виктор постоял немного в раздумье и направился к полковнику – боевому офицеру, который частенько помогал своим подчинённым в сложных ситуациях. Командир части выслушал Виктора, внимательно посмотрел ему в глаза и сказал, скорее отвечая своим мыслям, нежели стоявшему перед ним навытяжку старлею: – Да, разболтались вы, ребята, дальше некуда. Который месяц прошёл со Дня Победы, а никак не можете прийти в норму. Всё! Надо наводить порядок! – Товарищ полковник! У меня серьёзно. Я прошу Вашего разрешения жениться, оформить свой брак! – по-военному отрапортовал Коренев. – Ерунду говоришь, старший лейтенант! – ответил, как отрезал командир полка, – Ты уже на карандаше у особиста. Одно неверное движение – и загремишь под трибунал. Вот тогда будет тебе победа за колючей проволокой. Да и на части останется пятно: боевой офицер спутался с женой фашиста! Оправдаться ты не сумеешь. Ведь органы у нас не ошибаются... никогда! Полковник закурил, успокоился немного и уже другим, доверительным отеческим тоном заговорил с Виктором: – Брось Коренев, уйди в сторону, не лезь на рожон! Лбом стену не прошибёшь! Ну что тебе в этой немке? Столько хороших молодых женщин осталось дома! Мужиков перебили, выбирай – все твои! Но, посмотрев в глаза старшему лейтенанту и в третий раз за время беседы сменив тон, сказал устало: – В общем, так, старлей! Пока остаёшься в расположении части под домашним арестом, а скоро... Грядут перемены, скоро сам всё узнаешь. Потом, много лет спустя, вспоминая и анализируя эти события, Коренев понял, что полковник поступил благоразумно и спас его от позора, унижения, от лагерей и многого-многого другого. Находясь под домашним арестом, Виктор всё же сумел пару раз вырваться к своей Магде. И эти прощальные летние ночи навсегда врезались в его память, как нечто светлое, прекрасное и неповторимое, ради чего стоило прожить эту в общем-то мучительную, противоречивую, а зачастую и несправедливую к нему жизнь. Когда спустя несколько дней танкистов подняли по тревоге и в спешном порядке погрузили в эшелон, Магда узнала, скорее, почувствовала нависшую над ними беду и в последний момент, когда воинская часть была готова к отправке, непонятно как, но нашла-таки Виктора. В порыве отчаяния она повисла у него на шее. Коренев говорил какие- то слова, успокаивал, смотрел в милые, помутневшие от слёз глаза и не мог налюбоваться, смутно понимая, что больше не увидит их никогда. В страшный момент расставания Магда сунула ему что-то в руку, и когда потом Виктор разжал кулак, то увидел небольшой медальон, под крышкой которого была спрятана её миниатюрная фотография. 4. Командование, отчаявшись привести в надлежащий вид боевые воинские части, находившиеся в поверженном Берлине, решилось-таки на их замену. Дисциплина и внешний вид победителей не выдерживали никакой критики, и занявшие город войска отправили в тыл на переформирование, заменив необстрелянными, но неукоснительно соблюдавшими воинскую дисциплину полками и дивизиями. Впервые жители Берлина увидели марширующих по городским улицам подтянутых отутюженных русских солдат, которые даже в увольнение ходили строем и не разбредались, как это случалось в последнее время с воинами-победителями. У Коренева хватило ума, да и осторожности тоже, никому не говорить о Магде. Но как он мог забыть красавицу-немку и ту пронзительно-прекрасную весну сорок пятого года? Причём, эта победная весна и их первая безумная до одури любовь почему-то представлялись бравому воину чем-то единым, неотделимым друг от друга… Он отправил письмо по навечно врезавшемуся в память адресу. Написал о своём одиночестве, о том, что хочет встретиться с ней – единственной и неповторимой. Но военная цензура, видимо, отфильтровала этот вопль отчаяния любящего сердца. Ведь большая часть почтовых отправлений в те послевоенные годы вскрывалась. И цензор, похоже, не пропустил подозрительное послание за рубеж, да ещё в Берлин, разделённый на секторы оккупации. В подобных случаях никому ничего не сообщалось, а письмо исчезало, будто его и не было никогда. Отслужив ещё пару лет, Виктор Коренев демобилизовался и приехал на свою малую Родину. Город его стоял весь разбитый, в руинах. Мать приняла сына, будто ангела, сошедшего с небес. Кто знает, может быть именно её молитвами он и остался жив. Немногочисленные знакомые и вернувшиеся с войны одноклассники сильно изменились за эти годы, но первая его юношеская, скорее детская любовь была жива. Она встретила Виктора со слезами радости. Им обоим довелось пройти страшные испытания, оба они возмужали, огрубели душой и телом, но школьные воспоминания захлестнули их с головой… Отдохнув несколько дней, Виктор нашёл работу, потом женился, и всё пошло своим чередом: супруга, дети, повседневные заботы, отдых. Но с некоторых пор во сне к нему снова стала приходить та самая мёртвая обнажённая женщина с растерзанной грудью. Только лицо у неё теперь было до боли знакомое и родное. Это было лицо Магды. И когда он от страшной душевной боли и бессилия начинал кричать, хрипеть и дёргаться во сне, жена осторожно будила его, прижимала к себе, и её драгоценный воин-победитель затихал, ощущая спокойную нежную любовь и умиротворяющее тепло своей верной подруги. Понимала мудрая женщина, что это не отпускают, не дают покоя её милому другу отголоски ушедшей смертоносной войны. Знала, что не только он один был такой. Многие вернувшиеся с фронта мужчины продолжали воевать в своих снах… Девятое мая – День Великой Победы – стал самым любимым общенародным праздником. Но никто даже не мог подумать, что Виктор Коренев вместе с этой священной датой каждый раз отмечет ещё одну годовщину. Именно в этот день в 1945- м победном году он встретил в поверженном фашистском Берлине красавицу Магду – тайную и далёкую светлую свою любовь. После торжественных мероприятий и бравурных оркестров доблестный воин-победитель уходил подальше от людской суеты – в лес, к реке, к озеру, куда угодно. Там он доставал из кармана заветный медальон, подаренный ему когда-то прекрасной немкой, открывал его и, любуясь чудесным ангельским образом под серебряной крышкой, вспоминал ушедшую юность, свою нежданную первую любовь и ту незабываемую победную весну 1945-го года. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
