Слух пополняет библиотеку шумов, проплывая над зимним городом, облаком налегке, местами слега простывшим; и случайно выловленный из толпы взгляд, случайный, как порыв ветра, вдруг напоминает о музыке летних крыш; и это мгновение – такая же загадка, как сотворение мира, когда что-то входит в тебя безвозвратно, а после молится замёрзшими пальцами у камина собственному воображению, выкроенному по образу и подобию мерцающий тени свечи у окна. А поблизости – чёрный огонь занавесок, свято не выходящий за рамки молчания; и рядом – почти никого, кроме права дыханья и права любви наедине. А метель всё подбрасывает белые письма, без обратного адреса, в почтовые ящики; и сквозняк в прихожей, словно осенние листья, скрывает наспех следы случайных прохожих; и тающий лёд в стакане отражается нежностью беглого взгляда вниз по течению фонарей, словно дышит над ухом полночная дрожь ветвей, склонившихся падающей звездой весны. |