Постоянно хотелось есть. Очень. В двадцать один год это нормально.

Гарри вышел на улицу. Дождь, мелкий дождь… Кварталы Бромли казались мокрее Темзы, кэбов нет, как собственно, и денег. Кроу поднял воротник и двинулся к станции – благо, «труба» уже дотянула линию до Восточного Лондона.

Задание, полученное от самого Стеда, выглядело дурацким изначально. Все эти новомодные «интервью»…

Трясясь в старом, расшатанном вагоне наземки, он решил не переусердствовать и ехать прямо в редакцию – в принципе, дело сделано. А если шеф сочтёт нужным, завтра он двинется в Энфилд, к чёрту на кулички - искать этого… Хэмилтон-Гордона.

 

Редакция «Пэлл-мэлл газэтт» - как и вся улица, как и здание Национальной Галереи, была пропитана сыростью. Сбросив на вешалку мокрую кепи, он поднялся наверх.

- А-а… наконец! - Великий Стед сидел за массивным столом красного дерева и выглядел, как положено хозяину приличного издательства - суровый, с бакенбардами, перекошенным галстуком и шестигранным карандашом, плотно впившимся в джунгли волос за левым ухом.

- Сэр, я…

- Ну да, ну, да… так что этот Уэллс?.. пьянчужка, поди…

Гарри пожал плечами.

- Нет… с чего бы? Джентльмен, приличный собеседник.

- Джентльмены не пишут всякую галиматью… хотя этот опус шуму наделал предостаточно. Хорошо! К завтрашнему номеру успеешь?

- Да, сэр. Тут другое… мистер Уэллс упомянул, что идею «Машины времени», ему подсказал… ну, не подсказал, а как бы навеял… разговор с неким Хэмилтон-Гордоном, студентом. Причём сэр Герберт отзывался о нём… э-э-э… неоднозначно. Мне кажется, было бы уместно…

- Хорошо. Ставим интервью в следующий номер, ищи студента… кстати, не забывай, что на тебе – пожар в Хиллингтоне. Всё, всё… работай!

 

***

Сойдя на перрон, Гарри огляделся. Район бедный - одноэтажные трущобы, редкие прохожие. Неопрятный старик чинит велосипед.

- Сэр, я ищу мистера Хэмилтона, он, скорее всего…

- К Вашим услугам, мистер!

Репортёр отшатнулся.

- Э-э-э… мне нужен Джон Хэмилтон-Гордон, студент…

- Тем не менее, сэр…

Вглядываясь в небритое лицо, в копну полуседых волос, Кроу начал понимать, что его собеседник – не очень-то и старик…

 

- Позвольте представиться… Гарри Кроу, репортёр. Я пишу о нашумевшем романе «Машина времени», и Ваше имя назвал сэр Герберт Уэллс… о-о!

Реакция Хэмилтона поразила – он начал смеяться!

- Ну да, ну да… старина Герберт… простите, сэр… просто вся эта история… какое, однако, богатое воображение! Элои, знаете ли… а ещё лучше – морлоки!

Не подвёл! Репортёрский нос, как стрелка компаса, указывающий на сенсацию, сработал и на этот раз. Тут что-то есть, джентльмены, что-то есть…

- Зовите меня Джон, сэр… просто – Джон… - бывший студент успокоился. – Так что Вы хотели? Скажу сразу – я человек небогатый… - он сделал грамотную паузу, хитро и оценивающе посматривая на юношу. – Здесь недалеко таверна…

 

Как источник информации, Хэмилтон был идеален. Не надо раскачивать, подстёгивать, задавать вопросы – говорить он любил. Понимал Кроу не всё, но главное – уметь слушать.

Паб выстроен в классическом стиле, буквой «U». Чёрная доска-меню, исписанная мелом, висела на колонне возле стойки, на противоположной стене – большая мишень «Дартс». Народу немного.

- Смотрите, молодой человек, смотрите… именно здесь великий Китс написал свою «Оду соловью»… - Джон с удовольствием выпил полкружки янтарного «Майлда» и теперь жадно глотал традиционное жаркое.

Гарри не отставал.

 

- Да, «Машина времени»… я говорил ему… - Хэмилтон, наконец, откинулся на дубовую спинку лавки и принялся орудовать зубочисткой, – чушь это всё! Ваша механизация - гаечки, шестерёнки… Наутилус им подавай, гиперболоид… а – да! - вы ж не в курсе, он ещё не написан! Вот и мистер Уэллс: я ему – о Полях Непрерывности, а он… Гарри, закажите ещё пинту, здесь отменный «Майлд»!

- Я не совсем понимаю…

- Это временно. Всё просто, как утренняя овсянка… вот и эль!

 

Через полчаса атмосфера разрядилась.

- Друг мой, удел гениев – быть непонятыми. Меня высмеивали и крутили у виска пальцем… э-э-э… пальцами! Правильно! Кто, в конце концов, этот Хэмилтон?

- Джон! Д-дружище! Ты х-х-очешь сказать… - вторая кружка опустела, и Кроу начал заикаться, - с-сказать, что сделал реальную машину?

- Не машину! Не машину… портал! - триста чертей, вы и слов таких ещё не знаете! Ну – разработал… короче – берём с собой, пошли ко мне. Ты клёвый чувак, Гарри, я покажу…

- Клёвый чувак?..

- Ну – настоящий джентльмен, в смысле…

 

Полуподвальная каморка в дальнем крыле обветшалого особняка выглядела устрашающе. В первую очередь – запах бедности… специфический, ни с чем несравнимый. Сумрак висел над узкой койкой, прикрытой дырявым пледом, поскрипывали половицы… а по стенам – книги, рядами. Только слева, в углу, маячило что-то непонятное - вроде как пирамидальный шатер из грубой материи.

- Да, сэр, да… так и живём… - хозяин зажёг свечу и кивнул на странное сооружение. - Любуйтесь… то, что вы называете «Машиной времени»!

 

Конусообразная палатка, сшитая из кусков серых тряпок, крепилась на деревянном каркасе. Внутри – бамбуковое кресло-качалка, по периметру обставленное десятком не зажжённых свеч. И зеркала… надо же! Внутренняя часть пирамиды была увешена сотней маленьких зеркал, расположенных под разными углами.

- Садитесь, Гарри, садитесь… лучше один раз увидеть… - Хэмилтон указал рукой на качалку, а сам принялся ползать на коленях, зажигая свечи. – Это и есть «Конус Времени»… поверьте, я уже давно никому…

Кроу, недоверчиво кривя губы, уселся в кресло. Прямо над ним, чуть впереди, к пологу шатра был прикреплён мутный кусок стекла.

- Э-э-э… да, собственно – какая разница?.. ну, пусть… - хозяин решительно подышал на стёклышко, от чего оно совсем затуманилось, и грязным пальцем вывел цифры: + 105.

- Вот. Теперь – завяжи глаза, - в руках Гарри оказалась бархатная повязка чёрного цвета, - и расслабься… пару минут.

 

«Чушь какая-то… да чем я вообще занимаюсь?! Ну, Кроу, ты даёшь… нашёл полусумасшедшего пьяницу и слушаешь бредни! Кстати, всё равно долго не выдержу, после двух пинт эля… туалет-то у него хоть есть?!

Но тут вдруг явственно запахло озоном, в голове грянули сотни арф, а под сомкнутыми веками расцвёл фейерверк. Кресло исчезло, он завис в пространстве.

 

***

- Shut up your trap! You’re a real rattlebrain!

Кричали, вроде, по-английски, но с таким чудовищным акцентом… ничего не понять!

Женский голос резко оборвался, послышался глухой удар, мимо левого виска что-то просвистело. За спиной посыпались осколки.

Кроу открыл глаза.

 

Большая комната с двумя окнами.

Чуть справа, в напряжённой позе регбиста, стоял худой высокий хлыщ в странной одежде – белое облегающее исподнее без рукавов и синие штаны с тремя полосками по внешнему шву. В правой руке толстая книга.

- Motherfucker!!!

Откуда-то из-за спины прилетел большой чёрный ботинок – надо понимать, второй. Джентльмен ловко, по теннисному, парировал бросок.

Ловко-то ловко, но теперь снаряд был переориентирован в голову Гарри! Башмак из будущего жутко нёсся прямо в глаза, пугающе увеличиваясь в размерах.

Ботинок пролетел сквозь Кроу, не причинив вреда. Сзади опять что-то рухнуло.

- Дура… негритоска конченная!

Репортёр скосил глаза…

 

Юная ведьма – а как ещё?! – была прекрасна и ужасна. В микроскопической набедренной повязке - боже! - один треугольный лоскуток! Взлохмаченная копна чёрных волос, оливковая кожа… полные тугие груди тяжело метались – девушка вертелась из стороны в сторону в поисках третьего ботинка или чего-нибудь подходящего.

- Всё, Лия, всё… успокойся, давай я налью выпить… - хлыщ говорил вкрадчиво, но стойку вратаря не менял.

- Stop chapping me! – прекрасная амазонка фыркнула и вышла из комнаты.

Ну, хоть это понятно…

- Истеричка… - джентльмен перевёл дух и плюхнулся на диван, служивший барьером.

Было ясно, что ни он, ни яростная красавица Гарри не видели.

 

Закинув ногу на высокую спинку ложа, хозяин шарил вокруг себя. Нашёл чёрную коробочку, повертел в руках и на что-то нажал.

Кроу шарахнулся в сторону – тёмная дыра на стене взвыла, заскрежетала странными музыкальными звуками и почти сразу засветилась. Теперь на месте провала двигалась картинка… м-м-м… синематограф. Он уже видел – с год назад присутствовал на первых демонстрациях Уильяма Поля, только разница… с ума сойти – краски, звук… как в окно смотришь!

Мистер в синих штанах зевнул и опять нажал кнопку. В проёме появилась девушка, ещё прекраснее, чем сумасбродная креолка.

- … вчера, после тщательного расследования по делу похищения Виктории Бэкхэм, арестовано девять человек. У нас в студии…

- … работы российских авангардистов приняли на ура в Лондоне, на 2-й Международной…

 

Ничего себе! Да это ж – новости… события, сенсации… это – будущее его профессии! Странно, ничего не говорят о парламенте…

- … министр финансов Гордон Браун объявил, что вернёт в казну 19 тысяч долларов. Согласно публикации "Дейли Телеграф"…

Доллары? Почему – доллары? А как же - фунты?

- … по завершении гастролей, Rolling Stones осенью 1998 года выпустили акустический альбом…

На сцене запрыгали странные люди в умопомрачительных одеждах с инструментами на шее, отдалённо напоминавшими гитары.

 

Кроу с опаской выглянул из окна. Внизу сновали какие-то странные экипажи, крохотные люди двигались плотной массой. Справа, почти на горизонте, дымили трубы – это знакомо!

Гарри попытался взять книгу, благодаря которой хлыщ остался жив – толстенный журнал с непонятным названием «Комиксы», - но рука проходила через него, как тот башмак – сквозь голову. И вообще: он мог смотреть, слышать, даже чувствовать запахи – амазонка, к примеру, жарила мясо. А вот взять ничего не мог.

Джентльмен в исподнем заснул.

 

Выходить на улицу было страшновато. Собравшись с духом, двинулся к выходу, но в этот момент комната стала тускнеть, в голове заныли арфы…

- Ну, скиталец? Как? Впечатляет? – жидкие бакенбарды Хэмилтона нависали над креслом-качалкой, губы кривились в ухмылке. – Проняло, сэр?

Кроу резко вскочил и с криком: « Где здесь туалет?!!» - заметался по каморке.

 

***

- Нет, Гарри, нет… увы! Дело в том…- Джон с сожалением уставился на пустой кувшин, – в том, что доказать ничего нельзя. Поначалу я точно так же махал руками, но… теория Непрерывных Полей – это мои допущения…

- Да что ж тут доказывать?! Создать комиссию при Академии Наук, устроить демонстрацию…

- Ха! Вы чрезвычайно эмоциональный молодой человек! Так называемый «научный мир»… к примеру, конструкции вечных двигателей не рассматриваются в принципе, с 1775 года. А Конус… я уже говорил о движении высоконаучных пальцев у виска! С год назад всё же затащил сюда Мэтью Ллойда - профессора, члена десятка Обществ и прочая и прочая… отправил его в 1189-й, к Ричарду Да-и-Нет. Так этот уважаемый мул заявил, что гипнотические фокусы желательно показывать на ярмарках… его, академика и прочая, интересует наука… всё, сэр, всё! Без пинты эля – ни слова!

 

Разговор продолжался в пабе.

- Время – совершенно неизученное измерение, я только сдёрнул полог над Тайной… впрочем, и так ясно, Поток – однозначен! То, что было – было, что будет… да, человек творит историю, имея право выбора, но Будущее как бы заранее знает… нет, фиксирует! – что именно он сделает. Нет альтернативы! Вот, сейчас… - Хэмилтон запросто переходил с вежливого «сэр» на панибратское «Гарри», - допустим, ты решаешь: сходить в туалет или ещё потерпеть? Нет проблем, вольному воля. Но что бы ты ни сделал, это необратимо! Нельзя убить воина, занёсшего меч над Архимедом - кстати, там не так всё было…

 

- Ну – хорошо! Нельзя то, нельзя сё… но можно написать реальную Историю Человечества!

- Да? А кому это надо? Как Вы, сэр, думаете – какое издательство примет у Вас рукопись, в которой утверждается, что адмирал Нельсон – бестолочь и пьяница, а все решения принимал адъютант О’Рилли… да ещё - ирландец! А Кромвель… бармен! Бармен!!!

- Но почему не слетать в «завтра», и рассказать тому же Ллойду, что с ним произойдёт – неужели не убедит?!

- То-то и оно… дискретность прыжка – сто один год. Больше – можно, меньше… - Джон присосался к элю.

 

Паб наполнялся. Народ пил, метал дротики, в дальнем углу ссорились. Проблемы человечества были решены и никого не волновали.

- Да, сэр… такие дела… эх, если б удалось разговорить Высших!

- Кого?

- Гарри, Гарри… я что, один по Времени вештаюсь? Ха! Да их там – легион! Грамотные, особенно – Высшие. Это те, которые из 27-го… они умеют и предметы таскать, и разговаривать с местными – когда хотят. Но все эти тайммэны… э-э-э… чванливые, надутые… увидят кого из нас – хорошо, если просто кивнут. А в разговоры вообще не вступают.

- Тайммэны?!

- Угу… шастают там… всякие!

Голова Кроули шла кругом.

 

- А есть гении из Прошлого… - Хемилтон усмехнулся, - Аттила, к примеру. Сбежал в 20-й век и строит себе социализм… не помню – в Китае или в России. Ной – опять же…

- Вот, значит, как… то есть – никак... Ну, хоть расскажи, что там – впереди, в двадцать пятом, скажем… - Гарри уныло прикинул реакцию Стеда, когда завтра, помятый и похмельный, он поведает о путешествии в 1999 год.

- Да – что? Люди меняться не будут. Технократическое развитие цивилизации, знаний, понятно, наберутся. А так… злые и добрые, умные и глупые. Три мировые войны, Всемирный Потоп… в 23-м научатся синтезировать всё, что хочешь – на уровне магии. Обленятся и станут деградировать, а вот в 25-м, – гений оживился и даже отставил кружку - там загадка! Тайна, скажу Вам, сэр…

Он опомнился и ухватил ёмкость.

 

- Блокировка! В Двадцать Пятый никто попасть не может, даже Высшие! Я случайно подслушал: двое говорили, а я за копной лежал, в 17-м дело было… так вот - где-то сбой, какой-то умник из «ранних» что-то натворил, сам не ведая – чего. Теперь ищут кретина по всему Потоку, чтоб, значит, хоть понять, куда урод влез, что сломал…

- Блокировка? А как…

- А так, мистер… ставишь на счётчик плюс 600, и - ничего не происходит… очухиваешься в кресле, но по часам – сорок минут как не бывало!

- Лихо. А если полететь в самый конец 24-го и дожить... как бы, естественным путём!

Хэмилтон уставился на репортёра мутным взглядом, переваривая информацию.

- М-м-м… естественным… а что? Занятно, занятно… бармен!

 

Пора было прощаться, Гарри пошёл к выходу. Остановился.

- Джон, сколько тебе лет?

- Тридцать один, мистер…

- А почему – седой?

- А-а… это в 1606-м… на четвертовании сэра Гая Фокса…

 

***

У Кроу хватило ума не носиться по редакции, размахивая историей про Конус Времени.

Мысли толпились, как брокеры в центральном зале Лондонской биржи - в пятницу, ближе к трём пополудни. В самом деле, а не слишком ли он доверчив? А не прав ли профессор Ллойд, быстро раскусивший ярмарочные фокусы пьянчужки Джона?

Да нет, не может быть! Этот башмак… запах жареного мяса, оливковая ведьма с бесстыжими грудями…

 

Правда. И не может быть, чтоб подобное открытие, на рубеже второго тысячелетия, не имело практического применения! Хэмилтон должен работать, и главное – материализация в Потоке… да, таскать антиквариат из кладовок Мазарини – мелковато, но начать можно и с этого!

Дух захватывало.

Утром третьего дня Кроу быстро отчитался перед всесильным Стедом (нет, ничего интересного…) и бросился в Энфилд.

 

Гениальный бродяжка, трезвый и грустный, сидел за убогим столом в своей берлоге, вкушая сухарик с чаем. Возле чернильницы, и на полу, и даже на продавленной койке, валялись листы дешёвой бумаги, исчерченные формулами. Конус Времени разобран – полог снят, расстелен вдоль стены, а половина зеркал спороты. Судя по обвисшим бакенбардам, дело не двигалось.

Разговор получился короткий. Кроу брался за финансирование проекта, включая полный пансион гения, а исполнитель – за решение первоочередных задач: материализация личности и разгадка фокусов 25-го века.

- Дело в том, сэр… есть косвенные факты, что чудеса, спрятанные в этом столетии, на порядки превышают блага, полученные от решения первой задачи.

- Да с чего это?

- Я не верю в теорию «придурка», в случайный сбой… век закрыт! Закрыт специально! Да, эпицентр первичного Провала находится где-то в тысяча семисотых, но Высшие – почему-то! – не спешат туда лезть. На днях я просчитал вектор Энергетического Эха – эх, мистер… как жаль, Гарри, что ты не в состоянии оценить красоту решения… - так вот, он направлен строго в 27-й. Мне бы ещё недельку…

- Погоди! – Кроу вспомнил разговор в пабе, - а ты пробовал, что я тогда…

- А-а… ну да, естественным путём! Само собой… но! Барьер, мистер, барьер… доживешь до нуля часов 1 января и – всё… Поток отбрасывает назад, в свою нишу. Как о резиновую стену!

- А этот… 24-й?

- Я же говорил – дурацкое время. – Бывший студент рассеяно вертел в руках поднятый из-под стола лист. – Самодостаточные амёбы… всё есть, но ничего не хотят. Ни страстей, ни желаний… вечно прекрасная погода, стишки о закатах пишут, женщины особенно. Сплошной позитив, чтоб поругаться там, или… так – ни-ни! Что такое эль - понятия не имеют!

- Хорошо, хорошо. Только имей в виду: мой банковский счёт… ладно – работай, что-то придумаю. Да! Теперь всё наоборот – никаких профессоров, ни с кем не обсуждать!

- Есть, сэр! Понятно! – Хэмилтон дурашливо выкатил глаза, - а как насчёт…

 

Оставив аванс, Кроу двинулся решать свою часть проблем – тётушка Хлоя, периодически финансово подкармливающая племянника, уже давно не была задействована. Пора проведать родственницу!

Три дня Гарри маялся. На работе всё валилось из рук, казалось мелким и несущественным. Для себя он решил, что не будет мешать Джону пару суток, но еле выдержал и помчался в Энфилд.

 

Хэмилтон был возбуждён. Похоже, только из Конуса.

- Отлично, сэр! Очень вовремя… я прямо от Джеймса!

- ???

- Сейчас… - он схватил бумагу и стал быстро писать. – Значит, так…

 

Паразитом, заблокировавшим вход в 25-й век, оказался некий Джеймс Дэниэл Брюс, отпрыск знатного шотландского рода. На эту фамилию выходили многие авантюристы, шастающие по Потоку: они перерыли независимое Королевство Шотландия конца тысяча шестисотых, залезли в семисотые, но только гениальный Джон додумался искать тайммэна под именем не Джеймс, а Яков, и не где-нибудь, а в России.

- Да, сэр! Яков Вилимович Брюс, генерал-фельдцейхмейстер, директор Московской Навигацкой школы, что была расположена в небезызвестной Сретенской Башне… она же - Сухарева!

Джон сиял.

- Всё! Я вторые сутки без капли эля… вперёд!

 

По дороге гений задирал молоденьких провинциалок и дородных молочниц, разносивших товар. Что-то насвистывал.

- ???

- А-а… мне один тайммэн напел, в 22-м дело было… говорит – старинная народная песня!

Он загундосил:

 

Yesterday,

All my troubles seemed so far away…

 

Утренняя таверна пуста.

- Так вот… когда я появился в подвале башни, думал – посмотрю тихонько, что за фрукт такой. Нет, ничего - сидит, пишет… свечка трещит. И вдруг – поворачивается ко мне, парик длиннющий снимает и говорит:

- Нашли, значит… и кто это у нас умный такой! Ты откуда, человече?.. – а сам ручкой своей, ручонкой дрожащей, по столу шарит. А там, чуть дальше – амулетик лежит… нехороший… знаем эти штучки, проходили! Тут я и… в общем – подружились!

Джон принялся за пудинг.

 

- Да. Сначала он галиматью всякую нёс, про Касательные к Спиралям, тайм-сегменты... я и выдал! Дошло, понятно, что я не Уэллс ему, Герберт который, чтоб сказки слушать… короче – так: он – Экран! Экранище! И одновременно – ловушка для дилетантов… что? – а-а-а!.. это те, кто думают, что всё знают! Неважно. Главное – Барьер поставлен из 27-го столетия… первичный посыл оттуда… поглощается Брюсом и выдаётся, как свой собственный! Вообще – лихо, крутые парни там сидят… вот, что такое «лох» - знаешь? Ну и хорошо…

 

***

- А я Вас предупреждал, Экселенц… - моложавый, подтянутый мужчина ничем не напоминал одутловатого Брюса. В приталенной белой рубахе с воротником-стойкой и синих штанах, он не спеша бродил по горнице. В левой руке - пузатый бокал тонкого стекла, на донышке янтарная жидкость. Видел бы его сейчас «мин херц»…

 

- Конечно, голову поморочить можно… но недолго. Я всегда считал, что рано или поздно объявится этакий умник, и защита даст трещину.

- Не усложняйте, Джеймс, не усложняйте…

 

Его собеседник говорил из мягкого, пушистого облака, принимающего вид то кресла, то небольшого диванчика. На вид – лет шестьдесят, одет в расшитый золотом камзол, но на ногах – кеды, выглядывающие из-под широких расклешённых брюк. Сюрреалистичность образа дополняла эсэсовская фуражка, лихо, по-босяцки, заломленная на правую бровь, и пачка «Винстона», которую дядя крутил в руках.

Брюс повернулся. Губы растянулись в усмешке.

- Простите, Экселенц… не могу удержаться…

- Пустое… я же объяснял: не помню, когда и летал в Сумерки! Оделся так, по памяти… а что, сильно не в тему? Ладно… никто ж не войдёт?

Хозяин фыркнул. Зайти – просто так! - в покои великого чернокнижника, колдуна с Сухаревой Башни…

- Никто. Сигаретку позвольте, Станислав Адамович…

- Свои пора иметь, чародей… три штучки осталось… - гость протянул пачку. – О чём я… да! – этот гений вокруг тебя ещё долго виться будет, пока сообразит, что к чему!

 

Брюс машинально ощупал подбородок.

- Не думаю. Он оперирует – вполне сознательно! - такими вещами, как Энергетическое Эхо… тот случай, который Вы называли «вмешательство» и отводили на него 0, 01%. Я ещё в аспирантуре был, когда Лу Манччини предупреждала… и Краевский…

- Вот только не надо о Кшиштофе… хорошо, допустим… предложения?

- А что? Давайте… - хозяин придвинул массивное кресло ближе к собеседнику. – Знаете, как говорит наша несравненная Марго? «Если избежать изнасилования невозможно – расслабьтесь, это доставит удовольствие…» Вот и давайте покажем умнику то, что хочет - в порядке исключения! В самом деле, Экселенц… что он сделает, да ещё под присмотром! А так – ей-богу, взломает Барьер… рано, поздно – взломает! Ну, может, это я и погорячился, но хлопот будет – что с тем Бруно!

 

Облако переместилось к окну. Гость фыркнул – вид города с высоты Сухаревой Башни явно не радовал.

- И ещё. О Тридцатниках он ничего не знает! И в мыслях нет, что от нас тоже отгородились! Что у этих деятелей на уме - мы сами не ведаем, но с его точки зрения…

- Хорошо. Подавай рапорт... - Станислав Адамович подошёл к столу и стал вертеть в руках подсвечник семнадцатого века, - слушай, а у вас это… достать пару блоков «Винстона» - можно?

- Так это не здесь, Экселенц… это у Марго, в 20-м…

 

***

Хэмилтон брёл домой в прескверном настроении. Неделя – коту под хвост… и дождь… и деньги на исходе, а завтра платить за берлогу. Куда-то делась трубка, табак отсырел. Днями, правда, объявиться Кроу, монет подбросит. Только вот похвастаться – нечем.

 

Камин дымил. Он в сердцах плюнул, повернулся к двери, и тут в неё постучали. Деликатно так, негромко – на пороге стоял прилично одетый джентльмен в старомодном котелке и тёмно-коричневом макинтоше. Сумрак лачуги не позволял рассмотреть лицо.

- Добрый вечер, Джон, добрый вечер… - гость спокойно, по-хозяйски прошёл в комнату и начал осматриваться. – Да, любезный… бедность – удел Гения… что поделать! Садитесь, Хэмилтон… Вы, я так понимаю, меня не узнаёте?

А ведь было, что-то было знакомое в этой широкой посадке глаз и как бы удивлённо вздёрнутых бровях – о-о! – да это же…

- Вот те раз! Неординарный вы человечище, Хэмилтон! В этом образе я сам себя не узнаю… - Брюс аккуратно поставил в угол трость и стащил перчатки. – Ну – что? Угостите коллегу вашим… х-м-м… элем?

- Не думаю, мистер, что Вы пожаловали именно за этим… - сообразив, кто перед ним, хозяин быстро приходил в себя, принимая насмешливый вид. – К тому же, помнится, в ваших казематах меня ничем не угощали!

- Верно. А ошибки надо исправлять… - на столе, невесть откуда, появились два старинных кубка и большой расписной кувшин. – Садитесь, Джон… я прибыл как друг, и разговор будет серьёзный… это, кстати – медовуха, российское изобретение. На любителя, коллега…

 

Тлеющие дрова неожиданно вспыхнули и весело затрещали.

- Если бы Вы знали, любезный, какой переполох учинил Ваш визит на Сухарёвку. Я даже не имею в виду странную моду - лезть хозяину в рыло на первых минутах знакомства… причём – довольно умело!

- Английский бокс, сэр… но и Вы не выглядели жертвой…

- Японское айкидо, мистер… зовите меня Джеймс.

Джентльмены раскланялись.

 

- Хорошо. Давайте к делу. Зачем Вам двадцать пятое столетие? Вы достаточно уверено бродите в Потоке, Вам осталось всего ничего до материализации… зачем? Зачем лезть туда, где работают взрослые дяди, и куда - запрещено? В конце концов, это элементарно опасно…

- Не пугайте, не надо… я - учёный, и любая тайна… да, мистер, Вы правы – любопытство! Вот Вы, Джеймс, сказали: работают «взрослые»… а я? Дитё со спичками? Я тоже хочу – туда, к дядям…

- Угу, испугаешь… как медовуха, Джон?

Хозяин скривился и сделал неопределённый жест.

- Ну да. У вас, британцев, всё иностранное – чепуха… ладно. Объясняю: я получил разрешение...

Тайммэн сделал солидную паузу.

 

- Известно три основных пути развития гуманоидных цивилизаций. В своей Новейшей Истории – около десяти тысяч лет назад – земляне приняли технократическую модель… со всеми её прелестями и недостатками. Сообщества подобного рода, как правило, заканчивают саморазрушением, но в нашем случае судьба съёрничала. В середине 23-го века планету посетили представители старейшей расы, настолько отличной от людей, что их присутствие было не замечено, а материальных следов не осталось. Зато произошёл качественный скачок развития возможностей, которые принято называть магическими. Существуют вполне научные термины, но сейчас, Джон, я не буду усложнять. Примите на веру – все, абсолютно все жители Земли стали… м-м-м… ну, скажем – чародеями. Без малейшего напряжения, оперируя элементарными Фонетическими Построениями – у вас это называют «заклинаниями» - любой хомо, пусть и не очень сапиенс, мог реализовать свои желания.

 

Брюс встал, подошёл к камину и расшевелил кочергой прогорающие поленья. Огонь вспыхнул.

- Вы, Хэмилтон, видели, к чему это привело… поверхностно. Без анализа. Да, сначала – мощный скачок в развитии, небывалый шквал научных открытий, создание шедевров искусства, литературы. Освоение новых миров… беда только в том, что всем этим занималось мизерная часть населения, не более двух процентов! Что же до остальных, то очень быстро выяснилось: их потребности замыкаются на вполне приземлённых желаниях. Стандартный набор – еда, жильё, развлечения.

И всё это базировалось на мощном фундаменте: Абсолютно Одинаковые Возможности! Равновеликие волшебники – никто никому не может причинить вреда, подчинить своей воле, использовать в своих целях!

Лектор с усмешкой смотрел на вытягивающееся лицо студента.

 

- Конечно, сначала были попытки всколыхнуть это болото. Естественное желание Таланта руководить, доказать что его «Я» - гораздо более мощное и ценное, чем у тысяч других медузоподобных, - прорывалось наверх, организуя мятежи и бунты. Но на поверку - так, бунтики… рябь по воде. Кому это нужно, если ВСЁ есть?! А умники… понарожали тут на нашу голову!

«Творческие» метались – их не слышали, они были никому не интересны. Старый, проверенный способ – война – не срабатывал, магия защищала каждого. Оставалось одно: плюнуть, и сбежать с Очаровательной Планеты… и вот, к началу 24-го века, на Земле воцарились мир да благодать!

Любые знания и навыки атрофировались – за ненадобностью. Пропали страсти. Любовь упростилась, потом исчезла. Женщины синтезировали себе идеальных мужчин – по их мнению… а мужчины – женщин. Рождаемость стабилизировалась на каком-то оптимальном уровне, благо роды проходили совершенно без мук и сложностей, впрочем, как и воспитание себе подобных. Мир без проблем! Даже вопрос перенаселения – ведь они теоретически бессмертны! – как-то странно решился: охренев от полного благополучия, организмы стали ликвидировать себя от скуки, типа – надоело. Да, Джон… поверить трудно!

 

К концу 24-го столетия Земля превратилась в огромный курорт – климат стабилизирован, нет ни землетрясений, ни цунами. Дожди – только над желающими! Внешне люди прекрасны – каждая дура лепила свой плод под молодого Нарцисса с голосом Орфея и членом Казановы…

И тогда вмешались Тридцатники – тайммэны следующих веков. Базой они выбрали 27-й, откуда и заблокировали 25-е столетие – рикошетом от 17-го, а заодно и свой век – от нас. На контакт не идут, в планы не посвящают… руководят только. Я, к примеру – Смотрящий экрана Энергетического Эха. А в 25-м - ни одного тайммэна, и вещи творятся занятные…

Джеймс вздохнул.

 

- Проникнуть туда мы не можем, но подсмотреть… дело в том, что в первую же секунду нового столетия у всей биомассы этого рая пропала магия. Да что – магия! Электричество, волновая связь, даже примитивный интернет. Чародеи превратились в беспомощных красавцев и прелестниц один на один с природой. Ни спички, ни ножа… а навыки выживания – только полустёртые инстинкты!

- Так это же… - Хэмилтон нервно осушил кубок, – конец… они не выживут!

- Выживут… уже выжили. В 26-м Барьер снят, идёт восстановление… слушаем эпос Планеты: былины о Змее Горыныче, троллях, эльфах, а иногда - о Василисе Премудрой, которую отдельные племена называют то Афродитой, то Бабой Ягой…

 

***

Кроу вышел из редакции. Дождя не было, но явно собирался.

- Мистер… Вы – Гарри Кроу?

Перед репортёром шмыгал носом обычный лондонский оборванец лет десяти.

- Вот, - он протянул мятый конверт, - это для Вас, мистер Хэмилтон велел… сказал, что дадите шесть пенсов!

Гарри сунул мальчишке полшиллинга и вскрыл письмо.

 

« Сэр!

Я понимаю, что Вы будете вне себя, но таковы обстоятельства. Мне предложили чрезвычайно интересную работу, от которой я просто не в силах отказаться. Крайне благодарен за проявленный интерес к моим разработкам и ту неоценимую помощь, которую Вы оказали.

 

Гарри! На ваш счёт переведена сумма в три тысячи фунтов, что, надеюсь, скрасит не только расставание со мной, но и с лихвой покроет расходы тётушки Хлои на нужды науки.

В качестве дополнительной благодарности хочу дать совет: ваш редактор, мистер Уильям Стед, в 1912 году предложит рабочий круиз до Нью-Йорка. Отказывайтесь не задумываясь! К сожалению, его самого отговорить не удастся, и он войдёт в историю, как один из пассажиров «Титаника».

Прощайте.

Ваш Джон Хэмилтон-Гордон.

 

P.S. Мальчишка будет клянчить шесть пенсов – не вздумайте, я дал целый шиллинг».

 

***