«У Родины по-прежнему надежные закрома!», - как и прежде, отвечают представители власти и законодательного собрания. Закрома родины. Эта идиома покуда не попала ни в один словарь и очень бы хотелось, чтобы она изжила себя прежде, чем туда попадёт. Год за годом в Стране Советов разгоралась «битва за урожай». Советским людям по радио и с экранов чёрно-белых телевизоров расписывали, какие неисчислимые богатства собраны в закрома родины, а затем люди шли в магазины и видели пустые полки. Поневоле закрома родины стали представляться некоей чёрной дырой, куда бесследно проваливаются плоды людского труда. Отправить что-либо в закрома родины - значит отдать на разворовывание и разбазаривание. Такова судьба любого идеологического штампа - обернуться собственной противоположностью. Но если и сейчас всё нормально с этими закромами, то штамп не канул в лету, а продолжает жить, а значит и содержание этого идеологического обозначения непонятно чего, живёт и развивается.

 

Вот что такое закрома моей бабушки, я помню, часто в них наведывался. Помогал их пополнять, опустошать, хранить и сберегать. Погреб с солениями на даче, кладовка, или как ещё называли эту каморку, тёщина комната, овощехранилище в городе и небольшой погребок в квартире. Да, именно в квартире! Проживали старики на первом этаже и могли себе позволить эту привилегию. Здесь, я в этом уверен на все сто, ничего не разбазаривалось, не разворовывалось. Вся идеология заканчивалась, как только закрывал за собой при входе шторку, крышку погреба или дверь хранилища. Чего здесь только не было! От спичек до муки, от картофеля до арбузов! Консервы всех известных производителей, крупа, лапша, пряности, соль, сахар, чай, кофе... Перечислять можно долго. Пополнялись сии запасы всеми возможными и невозможными путями и методами. Законными, настаиваю на этом слове.

 

Огромным подспорьем всему находящемуся в «закромах» изобилию был приусадебный участок. Дед с бабулей творили просто чудеса растениеводства. Мастерство засолки, мариновки, варения и парения, как и способности производства, хранения, сбережения передавались с молоком матери. Мы, более молодое поколение, брали от всего этого великолепия народных традиций только способности к потреблению. Хотя частенько, пусть даже не очень осознанно, где-то из-под палки, но помогали старикам. Вот и хочу рассказать про такую помощь. Об одном дне, даже вечере, когда ваш покорный слуга был изловлен, приобщён и нёс непосильную вахту по укреплению продовольственного фундамента семьи.

 

И надо же мне было выбрать для проезда на велосипеде от одного важного мероприятия к другому нашу дачную улицу! Как будто сидящий на левом плече нашептал! Призыв остановиться и войти во двор выполнил беспрекословно, как учили с самого младенчества. Коротко дед ввёл в курс дела. Моя задача сводилась к следующему. Спуститься в подпол, достать все трехлитровые банки с позапрошлогодними солёными огурцами и помидорами, вскрыть, выплеснуть содержимое в помойное ведро и отнести на компостную кучу. Проще пареной репы! Правда, банок этих, было штук сорок. За один раз достать можно лишь две, выходит остановка моя незапланированная растягивалась надолго. С мольбой обратился к бабушке, мол, отпусти, милая, оповестить друзей – товарищей, что завис здесь, чтобы не ждали сегодня или пришли на помощь. Не откажешь: зимними, морозными денёчками мы все любили похрумкать крепкими, огурчиками, изъятыми из баночки, с хлебушком и салом, но когда дело доходило до заготовки… И как деды и бабушки этим занимались?

 

Что им силы давало, поняли только потом, после ухода их из этого мира. Понимание важности запасов для выживания семьи и огромное желание трудиться, годы предвоенные и, конечно, великая война сыграли «злую шутку». Запас не трёт нигде и ничего не просит,- примерно так выражался мой предок, мамин папа. Он знал, что говорил. Итак, отпросился, слетал за пацанами, такими же, как сам, двенадцатилетними шалопаями. Один вниз, другой на лесенке, третий сверху. Процесс пошёл быстрее, но понимание так и не пришло. К чему выливать, выбрасывать одни овощи, чтобы в освободившуюся тару, тут же, после небольшой обработки, запихивать точно такие же? Если не съедается за сезон такое количество, к чему производить и консервировать? Нам было невдомёк. Дед цыкнул, и мы продолжили. Ладно, хоть мышцы подкачаем, если извилины не воспринимают. Примерно то же самое проделывали ежегодно с картофелем, другими корнеплодами. По весне одни доставали, выкидывали, другие засыпали, предварительно, просушив, промыв, обрезав и прокалибровав. Кошмар! Ужас! Сколько же трудов вкладывалось в наполнение закромов родины местного значения! Но это хотя бы понятно и осязаемо было. А что сейчас «по-прежнему надёжно и наполнено», если все полки во всех магазинах страны, холодильники и обычные столы наполнены заморской снедью сомнительного качества, неведомо. От кладовых избавились, погреба завалили, вместо насаждений плодово-ягодных культур обустроили поляны и газоны, вместо посевных площадей - бурьян, вместо местных продуктов питания - заморская отрава. А «закрома Родины», о которых трубят по-прежнему из всех утюгов, где-то, как утверждается, есть и неплохо себя чувствуют.

 

Виктор Михайлов.