На событие, мероприятие, выполнение ответственного задания, работу для души: можно смотреть, рассказывать об этом, со стороны, можно принимать участие, а интереснее всего – выполнять всё самому, быть в гуще событий, а затем поведать людям, как говориться, с места события, из эпицентра. То, что так и рвётся на бумагу, прошёл, испробовал на своей шкуре сам, многое спровоцировал, ускорил, вскрыл нарыв, для дальнейшего скорейшего излечения.

 

Городская больница, кардиологическое отделение, палата номер шесть. Такова диспозиция. Четвёртый этаж, конец ноября, начало декабря. Поступил в сие учреждение, после обращения к участковому врачу по поводу болей за грудиной. Сейчас-то я знаю, что есть название красивое у сего симптома – «Зов сердца». Вот оно и позвало обратить на себя внимание. До приезда врача, была ещё «скорая», которую вызвали на домашний адрес. Те дали таблетку успокоительного, обезболивающего и были таковы. Местная же «врачиха», сразу определив наличие возможного инфаркта, дала направление к кардиологу. Тот принимал по чётным дням, так что пришлось день ещё провести дома с мыслями о возможной ошибке при определении диагноза, поставленного после визуального осмотра.

 

Наутро следующего дня, отстояв в очереди с часок, был осмотрен, опрошен и отправлен в лапы другого врача. Затем третьего. К обеду, уже голодного и злого определили на кушетку, прилепили кое-как к телу провода посредством присосок, сняли кардиограмму. Подняться уже не дали - забегали, заохали, начали искать крайнего. Кто виноват в том, что больной три дня на ногах, бродит из кабинета в кабинет при обширном инфаркте. Главврач - женщина лет семидесяти, обругала санитарку, попавшую под руку и, приказала немедленно вызвать машину для отправки «тела», клиента, который ещё, скорее жив, чем мёртв, в больницу.

 

Два здоровенных лба и фифа с чемоданом прилетели быстренько, ещё раз проверили, но уже при помощи своих определителей болезни, схватили и вперёд головой, хоть развернуть сообразили, отнесли в машину. Сирена орала из-за поломки, как объяснил водитель, собрав кучу зевак. Ещё минут пятнадцать и доставили в приёмный покой. Заглянув в глаза, поняли - продержусь ещё чуток. «Щас придём» - сказала одна и, весело беседуя со своей «подругой», обе, под ручку, проследовали на обед. Ещё через час мытарств, определили в палату, где в пыли, грязи, при отсутствии лампочек в бра и люстре, лежало ещё пять товарищей по несчастью. Я, стало быть, был шестым. Двери прикрыли, оставляя щель и, ушли. Пропускаю то время, пока находился в реанимации, это отдельная история, довольно таки, поучительная и весёлая.

 

Через несколько дней, вернулся на ту же «шконку», в ту же палату, к тем же больным. Благородным словом кровать, это место назвать было нельзя. Осмотрелся, прислушался. Дело было позднее, знакомиться, особо, было некогда, да и не с кем - спал народ. Всё решил оставить до первых петухов. Как у человека общительного и умеющего залезть хоть во что к собеседнику, душой компании стал за пару минут. Утренний моцион, обмен любезностями, завтрак и утренний обход лечащего врача, прошли без сучка и задоринки.

 

Понял одно, если не стану инициатором приведения в порядок помещения и лиц, с нетерпением ожидающих выздоровления, ни чего не выйдет. Унылым, не бритым, не чёсаным, хмурым людям, двадцать четыре часа в сутки валяющимся на грязном, в хлеву, удачи не видать. Вот теперь начинается непосредственно репортаж. Всё пошагово, без утайки и без преувеличения. В двадцати градусный мороз, шесть человек, выбритых до синевы, держа в руках скатанные тюки со спальными принадлежностями, В майках, трико и тапках на босу ногу, выходят на улицу и, начинают, под смех и шутки, всё вынесенное трясти, бить об деревья. Облака пыли осели ещё не скоро. Человек десять из «высшего» медицинского персонала, высунувшись по пояс из своих окон, наблюдали это молчком, не имеющие возможности выронить ни слова, из-за шока и выпученных глаз, которые закрыли рот при своём резком расширении.

 

По дороге обратно, горе – больные, захватили с собой несколько горшков с цветами со второго этажа, веник, совок и тряпку, намотанную на швабру из подсобки технички. Гонец, которого посылали в магазин, из «выздоравливающих», принёс несколько лампочек, свежую прессу и фрукты. Помимо всего прочего, замазку для окон, гвозди и молоток для ремонта входной двери. К обеду помещение блестело и сияло, как котовые….. эти, ну вы поняли.

 

Пыль стёрли, окна помыли, двери отремонтировали, хлам и мусор выкинули, лампочки ввернули, мебель привели в порядок, койки заправили, продукты питания унесли в общий холл, где стояли холодильники, на стол выставили цветы. Так проходил первый день излечивания «страшной болезни», примерно таким же был второй третий. Только сам человек, его внутреннее состояние, содержание в состоянии «заставить себя» перешагнуть через любые невзгоды, препятствия, ухабы и рытвины. Все шестеро во время, без осложнений выписались домой, предварительно обменявшись номерами телефонов. Пожали друг другу руки, улыбнулись на дорожку и дали обет – больше не вводить себя в состояние болезни.

 

Виктор Михайлов.