Славка пил. Это был факт, аксиома, спорить с которой могли только самые недоверчивые граждане нашей страны да ещё сам Славка, который, как и все сильно пьющие люди считал, что он может завязать с зелёным змием в любой момент, стоит только захотеть. Но желание покончить с вредной привычкой появлялось у него очень редко, чаще - в состоянии сильного подпития, когда мозги немного прояснялись и приходило осознание всей глубины пропасти, в которую он падает. Однако уже на следующее утро головная боль и непреодолимое желание выпить делали эти мысли ненужными и далёкими от насущных проблем грядущей опохмелки, к которой он стремился всеми фибрами своей мутной неопохмелённой души.

 

В годы горбачёвской перестройки, будто грибы после дождя, начали появляться общества трезвости. Игрались унылые, непопулярные в народе безалкогольные свадьбы, а магазины со спиртным брались штурмом. Именно на волне этих событий молодая тогда ещё жена уговорила Славку принять сухой закон и полностью отказаться от алкоголя. Друзья делали настойки из конфет, пытаясь обмануть дефицит сахара, изобретали всевозможные конструкции самогонных аппаратов, пили спиртосодержащие жидкости, а Славка тем временем прогуливался под ручку с женой, высокомерно поплёвывая на все эти ухищрения.

 

Вода камень точит, и непреходящее желание принять на грудь заставило нашего героя прибегнуть к неординарным ухищрениям. Однажды молодые зашли в парфюмерный отдел универмага, и в глаза начинающему трезвеннику бросилась полка, сплошь уставленная огуречным лосьоном.

- Два в одном, - мелькнула в голове предательская мысль, - выпивка и закуска в общем флаконе. Эх, была не была - попробую!

 

Удивительно, как легко жена поддалась на уговоры и согласилась купить ПЯТЬ флаконов крайне необходимого в хозяйстве дефицитного лосьона. Целую неделю обманщик время от времени тайком прикладывался к вожделенному суррогату, а молодая женщина никак не могла понять, почему муж пребывает в таком приподнятом феерическом настроении? И только на исходе пятого флакона, когда, наконец, обман был раскрыт, в голове её наступило прозрение, которое привело к жестокой разборке и не менее жестокому поражению в правах коварного супруга.

 

Пить дома было нельзя. А на работе? А если осторожно? А если ещё и во вторую смену? Ты приходишь, здороваешься с начальством, а оно тут же, распрощавшись, уходит с глаз долой, оставляя тебя один на один со своей совестью и с припасённой загодя заветной бутылочкой. Конечно, пить одному противно. Вот и подобралась весёлая компания, которая чуть ли не ежедневно приносила на завод спиртное.

Работал Славка дежурным электриком. Это не то, что стоять у станка. Свободное время было, и оно чудесным образом заполнялось горячительными напитками. В конце смены, в глухую полночь надо было сделать отметку в журнале о том, что оборудование (с Божьей помощью) работало без простоев. Вот эта самая злополучная запись и выдавала нашего героя с головой. Именно по ней начальник утром судил о состоянии подчинённого. И чем больше почерк в журнале отличался от обычного, ровного и каллиграфического, тем понятнее начальству была степень Славкиного опьянения. А уж если буквы качались и прыгали в танце, выпадая и теряясь, если строчки загибались вниз, то не избежать было дежурному электрику начальственного разноса.

 

Осознав свою ошибку, Славка подошёл к делу творчески и журнал стал заполнять сразу же по прибытии на работу. Дела пошли лучше, но однажды в конце смены его плотно накачанное алкоголем тело слегка повело, и чтобы не упасть, наш герой относительно удачно уткнулся головой в открытую электросборку с высоким напряжением. Относительность заключалась в том, что удара током он избежал, но при этом до смерти напугал начальника смены, который категорически отказался отвечать как за жизнь дежурного электрика, так и за все его художества. Короче, нарисовали Славке два горба в трудовой книжке и выставили за ворота в надежде, что он проспится, одумается и вернётся на родной завод другим человеком. Специалист-то он был хороший.

 

Оставшись не у дел, уволенный, действительно, задумался, как жить дальше и чем кормить семью. Да и жена была озабочена поведением супруга. С её стороны воспитательный процесс начинался ранним утром и завершался только с отходом ко сну. Хорошо ещё, что в будни она работала, а то хоть на речку иди, да топись! Начальство рассчитало правильно - уволенному по статье устроиться на работу было практически невозможно, и пришлось Славке искать альтернативные источники дохода.

 

Как-то попался ему на глаза соседский кот Васька - молодой здоровенный котяра. Глаза ленивые, с поволокой - будто смотрит он вдаль и улыбается своим медленно текущим лёгким и приятным кошачьим мыслям. Рядом, во дворе болтался без дела великовозрастный недоросль Петька, в котором кот признавал хозяина-кормильца, ласково обтирая хвостом его штаны и пытаясь исподтишка пометить модные туфли с загнутыми носами.

И тут Славка вдруг вспомнил, как в прошлом году они были с женой на кошачьей выставке, где особое место занимали кошки британской породы, отличавшиеся от уличных Мурок лишь статью да каким-то особым благородным блеском в глазах. Именно этот блеск и уловил наш герой в ясных очах соседского Васьки.

 

- Эврика! - воскликнул он, обращаясь к соседу. - Петька, а твой Васька породистый?

- Да нет, от обычной кошки, какая в нём порода?! - нехотя отозвался недоросль.

- А давай его продадим. Он на британца сильно смахивает, по глазам вижу!

- Да кому он нужен? Его и даром никто не возьмёт. У породистых кошек паспорт должен быть и родословная, а у Васьки кроме пушистого хвоста больше ничего и нет.

- Ну, документы мы ему обеспечим. Я любым почерком писать могу и печать любую вырежу, за этим дело не станет. Только… Кастрировать надо твоего Ваську - это обязательно. Тогда он будет стоить минимум двадцать пять тысяч! - констатировал с апломбом знатока Славка.

 

Сказано - сделано. Опоили Ваську смесью водки с валерьянкой, завязали лапы, чтобы не царапался. Остаток обезболивающего Славка тут же оприходовал (не пропадать же добру), и операция началась. Не стану описывать подробности, но когда всё свершилось, обезумевший от боли котяра зубами располосовал самопальному хирургу ухо и с воем унёсся в неизвестном направлении. Несколько недель он зализывал то, чего у него больше не было, а через месяц Славка с Петькой понесли беднягу на птичий рынок.

 

В кошачьем ряду Васька занял достойное место. Все покупатели обращали внимание на пушистого крупного зверька, который вальяжно потягивался в старенькой плетёной корзинке, с неодобрением поглядывая на Славку, своего недавнего мучителя. Заметил котяру и молодой парень, который явно собирался приобрести усатого-полосатого и второй раз не спеша обходил прилавки.

 

Абсолютно трезвый по случаю торгов Славка (выпить-то было не на что), почёсывая своё заживающее после Васькиной операции ухо, не очень громко, но со значением покрикивал:

- Молодой кот Британской породы! Прекрасная родословная! Пушистый! Глаза зелёные!..

Покупатель заинтересовался, взял кошака на руки. Ваське он тоже пришёлся по душе, и в тот момент, когда рука молодого человека слегка погладила мягкую пушистую спинку, котяра покладисто замурчал, с достоинством принимая ласку, как нечто само собой разумеющееся.

 

Всё было хорошо, но вот цена… Тридцать тысяч, которые запросил Славка, явно не устраивали соискателя Васькиных прелестей. Немного поторговались и сошлись на двадцати семи. Ещё за сто рублей друзья продали Лоху старую корзинку, и пушистая покупка, даже не меняя своего уютного лежбища, послушно проследовала на новое место жительства.

Выручка, которая составила Славкину зарплату за два с лишним месяца, впечатлила всех. Три дня друзья не просыхали, и только жена, отобрав оставшиеся деньги, ограничила проявления их радости по поводу совершённой сделки.

 

- Британец! - орал после выпитого Славка, - Поверил! Развели, как лоха развели! Лох! Мы ему ещё десяток таких Британцев подгоним! Мы его засыплем Британцами! Дайте только срок!

В это время за входной дверью Славкиной квартиры послышалось подозрительное сопение и мяуканье, а затем громкий нетерпеливый стук. Стучали, похоже, ногой. Соседи, услышав шум, высыпали на лестничную площадку в предвкушении очередного представления, которыми пьяный Славка время от времени баловал всех окрестных зевак.

 

Нога обманутого покупателя с силой продолжала сотрясать входную дверь. В руках он держал коробку с Васькой и поддельные документы несчастного котяры. Громогласные требования денег и сатисфакции гулко отдавались в подъезде многоэтажного дома.

Дверь, наконец, отворилась, и пьяный Славка показался на пороге во всей своей красе, матеря на чём Свет стоит обманутого Лоха, который, конечно, слышал всё, что говорилось о нём несколько минут назад. Почувствовав, что денег нет и не будет, он не растерялся и с силой, как шапку, натянул на голову опешившего Славки приобретённого накануне псевдобританца. Котяра, инстинктивно опознав своего мучителя, с упоением вонзил в него зубы и когти…

 

Васька достойно отомстил самопальному хирургу, исцарапав тому физиономию и разорвав второе ухо так, что Славка был похож на кота Шредингера даже через месяц после описанных событий. А кличка «Славка Британец» так и осталась за ним до конца жизни.