Начало зимы просто было замечательным.

По утрам стояли небольшие морозы. Раз в неделю выпадала порошка. Дни стояли тёплыми и солнечными. И, казалось, что так продолжаться будет долго.

Однако в январе задули холодные, колючие ветры. Метеосводки предупреждали по всем регионам о надвигающихся циклонах с большими снегопадами.

Предсказания сбылись, и пошёл плотный, густой снег. Не успел он ещё прекратиться, как в образовавшуюся атмосферную пустоту, хлынули якутские морозы. Шкала термометра опускалась до минус сорока и ниже. Промышлять стало трудно. Соболь исчез, и его следочки появлялись на кормовых местах, редко. Орехи, шишки, ягоды оказались под покровом снега. Мыши тоже ушли под снег. Там им было привольно, тепло, да и кормов хватало. Оставался рябчик.

Однако он был настолько пуглив, что забирался и прятался так искусно, что ни лиса, ни сова не могли его обнаружить.

Надземные ловушки, со всевозможными приманками, тоже себя не оправдывали.

На морозе приманка уже не источала такой привлекательный запах, аромат, как осенью. И соболь стал какой-то странный. И на « подвесок», и на «торчок», не шёл. Ловился в основном, рыжеватый, с редкой проседью – амурский кряж. Его шкура на аукционе ценилась не дорого. Снимая без всякого настроения и азарта замёрзшую тушку зверька, Владимир, как бы оправдываясь, добавлял:

- Для плана пойдёт. И то…

Однако, заметив еще издали на «торчке» великолепного «баргузина» или «якута», он осторожно, раздвигая кусты и сучки, боясь нарушить первозданную девственную красоту леса, подходил к коту, и смахивая порошку, умилённо шептал:

- Молодец, красавец. Долго глаза людей будешь радовать и мои тоже. – И замирал удовлетворённо.

Вот, наконец и старая лесовозная дорога. Правда она уже порядочно заросла порослью, но всё-таки была ровной и без препятствий.

Лыжи, почувствовав поддержку, заскользили живее. Вот и ловушка. На « подвесе» болтался небольшой соболёк.

Владимир, как обычно , первый капкан ставил недалеко от зимовья. Две самочки и два кота снял он сегодня с путика. Это был пятый трофей. И, вот уже прямо на бугорке, на солнцепёке, спрятавшись в глухом кедровнике, охотника радостно встречало небольшое, ладно срубленное зимовьё.

Вечерело. Растопил печку. Та, узнав хозяина, сначала для порядка поворчала, подымила, но обрадовавшись сухим дровам, весело с задором, затрещала, заговорила, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Её темперамент – жар, передался, окружающей атмосфере и тепло разлилось по избушке.

Хозяин поставил чайник и включил транзистор. Совпало так, что волна «Радио России» передавала лёгкую музыку Грустная, задумчивая мелодия воедино слилась с ритмом поющей печурки и нежные, чарующие звуки заполнили душу усталого охотника.

Владимир посмотрел в окно. Ему показалось, что возле его любимой ёлочки, что красовалась напротив окна, мелькнула тень. Погасил лампу, чтобы лучше разглядеть. Огромная луна медленно выползала из– за хребта и осветила окрестности. Поляна была пуста, только его маленькая красавица – ёлочка, от набежавшего ветерка, укоризненно покачивала белоснежной шляпкой.

-У нас всё нормально. Не веришь? Выйди, убедись!

Доделав соболей, охотник лёг спать. Однако сон не шёл. Какой – то дискомфорт царил в голове, тревожил его. Наконец, стал было засыпать, но вдруг ему послышался за дверью какое– то движение, шорох снега, скрип. Хотел встать и посмотреть на источник шума, но тепло и какое- то блаженство в теле успокоили его любопытство и тревогу. Он закрыл глаза и сразу уснул. Спал беспокойно, часто ворочался во сне. К утру в избушке похолодало, охотник встал и подбросил в печку дров. Ему снились какие – то отвесные скалы. Он пытался взобраться на вершину, но снежная лавина стаскивала его и сбивала с ног. Потом нашёл какую то палку и опираясь на неё вылез на вершину. Там было солнце. Много солнца. Его лучи ласково нежили лицо, руки..

Владимир открыл глаза. Солнце гуляло по избушке. Пыталось заглянуть ему в глаза. Тлеющие угли дров ещё источали тепло. Вставать не хотелось. Закрыл глаза и снова отвесные сопки – скалы, крутые склоны сопок и лавина снега, пытающаяся сбросить его в низ, в тёмную пропасть, предстала перед ним.

-Что за чертовщина? – Подумал он.

В приметы он не верил, в вещие сны тоже. Однако сегодняшний сон его встревожил.

Встал. Подбросил, в печурку дров и та весело загудела, расхвасталась:

- Видишь, хозяин, какая я у тебя, послушная и всегда рада твоему приходу и вниманию.- Затрещала и бесшабашно брызнула искрами.

Подогрел чай, остатки ужина и задумался. Он планировал, что денька за два – три обойти оставшиеся путики, закрыть капканы, ловушки и закончить сезон.

Но сейчас засомневался, выпавший в последний раз глубокий снег, путал его планы.

Вышел из зимовья. Свистели рябчики. Прилетела кедровка и усевшись на ближайшее дерево настойчиво хриплым голосом, спросила, как ему показалось:

- Что же – ж- ты? Что же-ж - ты?

Снег ярко слепил глаза, но его так и не покидало чувство тревоги. Огляделся. Его взгляд сразу же наткнулся на след, который тянулся от поленницы дров к дверям избушки. Не доходя метров восемь, зверь без боязни разглядывал освящённое внутреннее помещение. Он, конечно видел охотника, увлечённого выделкой шкурок. Его не пугала и даже не смущала доносившаяся музыка, треск в печке. Смелость и любопытство, смешанное с наглостью, ошеломили охотника.

Владимир теперь уже внимательнее вгляделся в отпечатки лап. Это была не крупная рысь, как он подумал сразу. У рыси следы были немного меньше и ногу она ставила прямо. А здесь следы были, огромными и ноги она слегка тянула, приминая снег. Взяв, на изготовку карабин, промысловик пошёл по следу.

Зверь обошёл избушку и вернулся к поленнице дров. На углу оправился – помочился. Определил: - приходила самка – тигрица. Возраст - три, четыре года.

- Интересно? Что же тебя привело сюда, подруга? Зачем же ты сюда пришла?

Может голодная, или больна? Ну да ладно, разбирайся сама. Проведала и иди восвояси, а у меня ещё дел невпроворот . Так, что пока.

- И направился к навесу за лыжами. Лыж не было. Недоумённо осмотрелся вокруг. Снова обошёл зимовьё, но лыжи исчезли. Вдруг его взгляд наткнулся на бороздку, тянувшуюся рядом со следом. Взяв карабин на изготовку, пошёл по следу. Сейчас он убедился, что зверь, что - то тащит в зубах.

-Неужели мои лыжи. Не этот ли скрип я слышал ночью? – Мелькнула мысль.

Вот тигрица остановилась, положила лыжи на снег, что бы взять их поудобнее и понесла дальше. Одна лыжина выпала из крепления другой и тоскливо, безнадёжно осталась ждать своего хозяина.

- Эх, охотничек! Растяпа. Что же ты ждёшь? - догоняй подружку, а то поздно будет.- Говорил её вид.

Владимир рванулся вперёд. Встречный бурелом преградил путь зверю. Охотник остановился. Снег вокруг примят, разбросан. Здесь тигрица приступила к завтраку. Приклеенная наружная подошва и сбитая, кое – где мелкими гвоздиками, изорвана. Теперь до Владимира дошло, что послужило источником кражи лыж. Лыжи были подклеены свежим камусом – шкурой изюбринных ног. Возможно, их запах, а возможно и запах клея, возбудили аппетит голодной дикой кошки. Вот она и решила опробовать этот деликатес.

Зубами тигрица пыталась оторвать её, отодрать когтями. В некоторых местах лыжина расслоилась, потрескалась, а местами даже вырваны небольшие кусочки древесины. Наконец – то шкура была отделена от древесины и съедена, а лыжу тигрица равнодушно, с презрением отбросила в сторону.

Владимир подошёл и ахнул. Лыжа не подлежала эксплуатации. Охотник растерялся.

- Как быть? Снег глубокий. Тепло поджимает. Вот – вот верхний слой снега покроется коркой – настом. А тогда он отсюда вряд ли благополучно выберется. Скоро по реке пойдёт наледь, появятся проталины. Сейчас нельзя терять не одного часа, да и путики закрывать надо срочно. А до центрального зимовья добираться ой- ё - ёй. Охотник вознегодовал. Бешенство и злость охватили его. Он зарычал, как зверь и закричал:

- Сволочь! Как ты посмела? Убью! - И подняв ствол карабина вверх выстрелил три раза в сторону тигрицы.

Немного успокоившись, взял лыжину и ещё раз осмотрел.

- Да, дела не важнецкие. – Пробурчал он. – Нужен кап- ремонт. Сделаю. На то и руки даны. – Решил он.

Вернувшись в зимовьё, снял со старого рюкзака лямки из парашютных строп. Вытащил гвоздики, вырезал из консервной банки, латки и начал клепать, крепить лыжину. Ножом вырезал продольную дощечку и укрепил её вдоль. Только к вечеру он смог опробовать и испытать свою конструкцию. Ночь спал беспокойно.

Опять снились кошмары. Однако на этот раз приснилась тигрица. Встав на его путь с открытой пастью, она рычала:

- Не пущу! Не пройдёшь. – Он было схватился за карабин, но его не оказалось.

Владимир проснулся, подбросил в печку дров, выпил кружку чая и успокоился.

Потом вышел из избушки. Луна уже ушла за хребет. Небо так зазвездилось, что вокруг было светло, даже без луны.

Утром плотно позавтракал и пошёл на путику. Лыжина скрипела, стонала, но нагрузку выдержала. Он очень оберегал её, обходил все пеньки, валёжины, бугорки. Наконец – то, к концу второго дня, уже по темну, он закрыл последнюю ловушку. Лыжа выдержала последнее испытание. Но впереди ещё был длинный и опасный путь к центральному зимовью, где его ждали новые лыжи.

Пора в обратный путь. Его радовало, что возвращается не с пустыми руками. В рюкзаке лежали более трёх десятков соболей. Успокаивало, что обратный путь шёл по руслу реки, а значит, по ровной глади.

Он перекрестился, погрозил кулаком в сторону ушедшей гостье и встал на лыжи. Идти по руслу, а тем более по течению, было легче, чем по пересечённой местности.

Вот реку пересекли две глубокие борозды.

- Лоси – мелькнула мысль.- Но сохатые ноги ставят повыше и не так снег бороздят. – Подошёл поближе, присмотрелся. Пощупал снег. Следы были не свежие, чуть схваченные плёнкой инея и подмороженные.

- С вечера прошли - установил промысловик, но что – то насторожило его.

- Да ведь это тигры. – И действительно на наледи он обнаружил следы лап с когтями. Два крупных зверя спокойно перешли реку и пошли вдоль берега в ту же сторону, куда держал путь Владимир.

Ему стало неприятно идти с такими попутчиками. Добыча его не интересовала. Звери испортили ему настроение. Только в крайнем случае он бы решился применить оружие. Тигры изредка поднимались на берег. Иногда их след исчезал в прибрежных тальниках, но вновь возвращался на реку. Здесь идти было легче и они играли, валялись на снегу, гонялись, как кошки друг за другом. Успокоившись, дружно шли рядом. Тигры были пришлые.

- Что привело зверей из Приморья сюда? – Задал себе вопрос. – Возможно, копытных стало меньше, а возможно большой снегопад погнал вас сюда.

Владимир считал себя не из робкого десятка. Опытный таёжник, он не единожды выходил победителем в медвежьих схватках, однако с этим коварным зверем, старался не встречаться. Ему не хотелось нарушать свой завет.

Величие, красота, грациозность зверя, давно уже покорили его.

Вот тигры повернули к берегу. Недалеко впадал глубокий ключ

- Что – то учуяли, а может я им мешаю и они хотят меня скрасть.- Мелькнула мысль.

Он убавил шаг и взял карабин на изготовку. Вдоль берега он не пошёл, а стал держаться почти середины реки, мотивируя тем, что если звери бросятся на него, то чистое место и расстояние позволят ему принять меры защиты. Тигров он не боялся и уже встречался с ними, однако каждому таёжнику присуще осторожность.

Распадок, куда отвернули звери, был не похож на другие. Природа не обошла его своей щедростью. Начиная с низких склонов сопок до половины, рос манжурский орех. Чуть выше стайками кружилась лощина. По ложбине распадка рос великолепный вечнозелёный хвощ, который не раз в урожайные годы выручал, вернее спасал, копытных от голода. Высокие, раздобревшие кочки пырея, красовались по обеим сторонам ключа. Не только лакомые корешки любили кабаны, но и для профилактики, набивали желудок самим растением. Верхние склоны распадка захватил густой, осанистый кедровник. Почему – то здесь, даже в неурожайные годы, кедр хорошо плодоносит. Владимир иногда задавал себе вопрос:

- Почему именно здесь? Возможно какие- то магнитные аномалии проходят здесь и благотворно влияют на почву.

По самому хребту, сбившись в кучу и поодиночке, красовались могучие дубы- крепыши, усыпанные коричневатыми желудями. Козы, изюбры, кабаны, медведи любили это загадочное место. Два- три табунка кабанов обязательно оставались здесь зимовать. Вот почему и забеспокоился таёжник о своём заповеднике. Он знал повадки и характер этих зверей. Тигры, обнаружив копытных, обязательно остануться здесь и будут жить до тех пор, пока не истребят всех животных.

Пройдя метров триста, охотник увидел следы копытного. Тот огромными прыжками пересёк реку и направился в сторону противоположных сопок, к скалам- отстоям. Параллельно быку, рысцой, последовали хищники.

- Слава Богу, отвёл изюбр хищников от заповедника.

Километра через три, ближе к тальникам, наследили изюбры. Матка с телком жили здесь давно, по этому и следов было много. Наледь, выступавшая в сильные морозы, растрескалась во всю ширь. Охотник берегом обошёл коварное место и снова вышел на русло. Его привлёк гортанный крик пролетавшего лесного ворона. На противоположном берегу суетились, кричали вороны. Вот и норочьи следы, а вот и колонок поспешил туда.

- Не иначе, как тигр кого - то задавил, по тому и кричат вороны, хвалясь друг перед другом найденной добычей. Не надевая лыж, охотник поспешил на пир. Не далеко от берега, в наледи, лежали останки изюбра. Выгнав телка на скользкий лёд, тигры задавили изюбра. Полакомившись мясом, они оставили, ноги, голову и брюшину.

- Теперь, пока не задавят матку, не уйдут ни куда. Такое уж это зверьё, пока не передавят всех, не угомонятся. И точно, километра через три, тигры повторили свой манёвр, и такая же участь постигла матку - изюбриху. Мясо съели немного и видно, недавно, потому, что не промёрзло.

- Может, скрип моих лыж, отпугнул зверей от добычи.- Подумал он.

Владимир постоял немного, мысленно пожалев невинных, беззащитных животных.

-Сколько же за год передавят, уничтожат животных. Хоть и красивые и величественные, но лучше бы их в нашей тайге не было. Первыми страдают малоподвижные кабаны, затем изюбры, лоси.- Думал он.

- Конечно, любоваться этим зверем стоит, но для этого есть зоопарки, цирки, заповедники, заказники. А зачем наших копытных уничтожать. Ведь понятно, что увеличение численности особей тигров, влечет за собой геометрическое сокращение поголовья копытных, а потом общество начинает обвинять всех охотников в браконьерстве.

- Мысли о тиграх не покидали его всю дорогу. Он вспомнил первую встречу с «полосатиком».

После окончания лесного института, в первый свой отпуск, приехал к родителям. Стояла прекрасная осень. Утрами уже подмораживало. Отец позвал его на « рёв». У изюбров гон был в разгаре. С вечера в вершине распадка нашли седловину..

Поляна была вся истоптана, местами трава была до земли выбита. Повсюду валялась изюбринная шерсть, а на ветках даже засохшая кровь.

Это место изюбры видно давно выбрали ареной схваток. Отец знал об этой седловинке давно и по этому пришли они сюда по- раньше. Смеркалось. Успокоились птицы. Даже любопытные сойки прошепелявив своё: « Что- же, как- же, зачем- же» - И улетели. Козодой, пытливо понаблюдав за гостями и признав в них своих, не стал привлекать внимание других обитателей леса, улетел на ночлег в распадок.

Одна за другой на небосводе занимались звёзды. Похолодало. Время подходило к полуночи, как где - то далеко, на хребте, раздался протяжный « тепловозный» гудок. Трубил изюбр.

Охотники поменялись оружием. Отец взял себе ружьё, а карабин отдал ему. Затем поднёс берестяную трубу к губам и потянул воздух в себя. Начал он с низких нот, потом брал всё выше и выше, и снова стал опускаться,и закончил на низких, почти на басах.

- Старый бычище ревёт, тоже решил поучаствовать в сражении.- Подумал Володя. Отец ещё раз протрубил, но уже тише и короче, направив трубу вниз, к земле. Затем сломал несколько веточек и потоптавшись на месте, имитировал бежащего изюбра, поскрёб слегка землю. Вдруг, совсем близко, раздался довольно долгий, глухой бас.

-Видно, голос сорвал или совсем старый.- Прошептал Володя.- Я пошёл.

Он взял карабин на изготовку, снял предохранитель и стал ждать. Волнение охватило его. Руки слегка дрожали. Отец тоже замер и внимательно всматривался в противоположные кусты. Он опустил трубу и направил туда ружьё. Потом включил фонарик. Яркий сноп света бросился в кусты и стал шарить, искать силуэт или светящиеся глаза зверя. И вот пара зеленоватых углей- огоньков- светлячков, уставилась на них. Вот они метнулись вправо, затем в перёд и исчезли.

- Включи свой фонарик.- Послышался шёпот отца.

Второй луч отыскал глаза зверя. Прижавшись к земле, они приближались медленно к ним.

- Стрелять?- Прошептал Володя.

- Не надо. Рано ещё.

Сын увидел, что отец тоже выцеливает голову зверя.

- Приготовиться! Без команды не стрелять.- Неожиданно громко закричал он.

- Куда прёшь? Не видишь - мы это место заняли! Пошла вон! – Матерно выругался он, хотя ругался редко, только в исключительных случаях.

Затрещали кусты и огоньки исчезли.

Только теперь до Володи дошло, что это был не изюбр.

- Смотри- ка, папа, какой- то зверь, как и мы имитировал голос изюбря.

- Давай-ка костерок разводи, да чай сварганим. Я за водой схожу, а ты костёр разжигай и, загремев, нарочито громко котелком, спустился в распадок к ключу за водой. Вскоре он вернулся. Костёр горел. Пламя выбрасывало высоко искры, пыталось лизнуть охотников и чуть слышно , бормотало.

Сын ждал объяснений от отца, но тот говорил совсем о другом, словно ничего не произошло.

Больше сын не выдержал.

- Кто же это был? А?- Задал он вопрос.

- Кому же быть, кроме тигра. Медведь, бывает, тоже участвует в концертах, но у того голос пониже и глуше, он так не вытягивает.

- Но зачем он полз к нам? Не ужели не учуял запах? Может этот тигр людоед?

- На вряд ли. Что - то не слыхал я, чтобы люди у нас пропадали. А вообще- то земля большая, может, из Приморья пришёл.

- Надо было стрелять! – Возмутился сын.

- А зачем? Ну, убили бы. Шкуру не продашь, мясо, кости, усы, кроме китайцев никому не нужны. А где они, китайцы- то?

- А если и продашь, то не дай Бог власти узнают- греха не оберёшься.

Штрафами задавят, могут и засудить, а главное, охоты навсегда лишишься.- Закончил он по - хозяйски.

- Пущай живёт. Может, и сам тигр осознал свою ошибку. А вообще- то мы сами виноваты.- Помолчав немного ,продолжил он.

- Ведь его это место- скрадывание изюбрей. Наш приход он прозевал. А когда мы пошумели, он решил нас прогнать, проучить. Но его манёвры мы раньше разгадали. А то, возможно, нам не миновать было беды.

Изюбры ещё ревели, но где-то далеко, на марях. Стало ясно, что сюда они не придут. Дождались рассвета и вернулись домой.

Вторая встреча тоже врезалась в память.

Следил кабана- секача. У кабанов вот- вот должен начаться гон- течка.

Поэтому все самцы- одиночки рыскали по всей тайге в поисках самок- чушек.

Бесшумно ступая, Володя медленно выдвигался по склону в вершину распадка.

Вот появились ещё следы. Их становилось всё больше и больше. Он вышел на поляну. Прошёл дальше и обнаружил, что преследуемый секач резко повернул в сторону и на огромных прыжках, исчез в кедраче. По всей поляне совсем свежие кабаньи следы уходили на прыжках в разные стороны. Охотник остановился и озадаченно осмотрелся.

- Подшуметь я не мог, одушить тоже. Ветерок дул в другую сторону. Значит появился ещё один охотник.- Решил он.

- Но кто? Как бы ни подстрелить нечаянно, вместо кабана.

Он громко кашлянул и осмотрелся. И вдруг почувствовал пристальный взгляд. Повернулся. Позади, метрах в ста, стоял тигр. Он внимательно следил за каждым движением охотника.

- Что делать? Стрелять? Нет, подожду, как только бросится, тогда начну.- Решил я.

Хладнокровно, медленно направил карабин на тигра. Кончик мушки упёрся прямо в лоб хищника. Страха не было. Удивительное спокойствие, практичность выстрела, овладело сразу.

- Ну, ну- попробуй сделать хоть один прыжок в мою сторону и найдёшь себе конец.- Мысленно разговаривал с тигром. Наши взгляды встретились. Что характерно, в глазах этой огромной амурской кошки- великанши, самого опасного и могучего зверя я не почувствовал, не увидал ни злости, ни ярости. Мне показалось, что какой- то интерес и озабоченность, граничащий с любопытством, исходила от них.

- Иди- ка ты своей дорогой.- Приказывал я ему взглядом.

- Не трону я твоих кабанов, не приду сюда больше в твоё хозяйство.- Уговаривал его негромко.

Тигр ещё постоял немного и тут же мгновенно исчез, как и появился.

- Возможно, правду отец говорил, что тигр может читать и понимать мысли человека, на то он и Амба, как говорят китайцы.

Владимир разжёг костёр. Сварил пельмени, однако даже у костра карабин из рук не выпускал. Ему казалось, что зверь всё- таки следит за его действиями. Доказав своё миролюбие таёжник ушёл.

- Да, что я о тиграх, да о тиграх думаю. Побаиваться их , что ли стал.- Прервал он свои мысли.

Вот следы тигров повернули опять к дальним сопкам- отстоям.

- Видно понравилась им изюбрятинка.- Решил он.- Раз потянули туда.

И, точно. В подтверждение его догадкам, с высоты полусухой лиственницы, сорвался лесной ворон, и своим глуховато- гортанным голосом, известил обитателей леса о новой разыгравшийся трагедии.

- Да. – С горечью подумал.- Много за год уничтожит этот беспокойный умный хищник. Всё доступно ему, хорошо, что ещё считается с человеком, видно чувствует зверь превосходство человека.

- А вообще-то, наглец, настоящий хищник.

Владимир ещё долго размышлял над возникшей дилеммой и поймав себя на повторении своих мыслей, ругнул себя. Он вспомнил дом, своё возвращение. Он знал, что его уже ждут, ждут с нетерпением. Волнуется любимая семья.

Представил, как Людмила с видимой строгостью обойдёт его со всех сторон и пробурчав:

- Ну, точно, « Лешак», такой же обросший, лохматый и опять без шарфика.- Обнимет, поцелует в щёку и скажет:

- А сейчас баньку затопим и тайгу свою отмоешь.

Любимая дочь Даша с нежностью и восторгом прикоснётся к его колючей бороде, мгновенно, застенчиво прильнёт к нему и прошепчет

- Папа, я так за тебя переживала. Боялась, как бы, там в своих отрогах не заблудился.

Матвей, как подобает таёжнику, застенчиво, по- мальчишески, подаст ему руку и пытливо начнёт разглядывать его лицо, руки, одежду, чтобы найти зацепку начать интересный разговор – рассказ о жизни в тайге. Он по его рассказам знал все его избушки, путики, обитателей тайги, словно весь сезон был рядом с отцом.

А он, Владимир, помывшись в бане, побритый, слегка подстрекаемый Людмилой, безмерно счастливый и одухотворённый, сидел с любимыми родными за столом и рассказывал им о необыкновенной гостье, причинившей ему такую неприятность и сложности.

 

В. ВОЛОГЖИН