КАПИТАН ТРЕТЬЕГО РАНГА

Фантастический роман

 

Удивительное послевоенное время - сороковые годы двадцатого столетия. Сердца людей ещё наполнены гордостью и радостью от Великой Победы над беспощадным врагом и беспредельной верой в справедливую и полнокровную жизнь.

Как сейчас вижу своего отца, одетого в форму офицера военно-морских сил. На груди отца блестят ордена и медали, которые были заслуженно получены им за боевые походы.

И вот наступает 1959 год. По всей стране идёт сокращение армий, военно-морского флота в том числе. Отец очень остро отреагировал на эти действия Хрущева.

Время течёт незаметно и быстро, как сухой песок сквозь пальцы рук. Отец после увольнения в запас начал работать в управлении «БАЛТМОРПУТЬ», но никогда не оставлял надежды ещё какую-то часть своей жизни посвятить морю. Через пару лет после увольнения в запас он подал документы в Латвийское морское пароходство с одной лишь только целью снова увидеть родное море, но уже в лице торгового флота. У отца были очень хорошие рекомендации, да и членство в партии тогда определяло и решало практически любые проблемы. Но ждать долгожданного ответа от чиновников пришлось достаточно долго, и только в 1964 году отцу пришло официальное уведомление о зачислении его в торговый флот на должность первого помощника капитана.

Наконец-то свершилось то, к чему так долго стремился отец. Он опять ликовал и торжествовал, а вместе с ним, конечно, и все мы. В эти дни отца просто нельзя было узнать, до того он приободрился и даже немного помолодел.

Отец начал свою трудовую вахту на теплоходе «Аусеклис» в Латвийском морском пароходстве. Отцу с самого начала повезло, потому как его определили работать на очень интересной во всех отношениях линии: Рига - порты Европы -Рига . Практически он обошёл всю Европу, побывал во многих морских государствах Европы. Его судно перевозило грузы различного назначения, как для нужд своей страны, так и для нужд стран Европы. Первый рейс отца был в Швецию в Стокгольм. Отец об этом своём первом рейсе очень подробно рассказывал. И вообще он был просто в восторге от всего увиденного за границей. Никогда мне не забыть его первый визит в чужую страну, в иной мир, в мир сказки и чудес (как он мне тогда говорил).

Этот рейс длился совсем недолго, но для отца это путешествие стало настоящим откровением и почти шоком. Отец был просто в восторге от всего того, что ему довелось увидеть в Стокгольме.

Как сейчас помню восторженные широко открытые глаза отца и его сбивчивый голос:

- Сынок, ты себе даже представить не можешь, какая там жизнь! Там давно построен коммунизм! Все магазины, где мне пришлось побывать, завалены любыми видами товаров.

Эх, дорогой мой отец, сейчас то я вполне могу себе представить, что там уже было к середине 60-х годов прошлого столетия. Но мы, к сожалению, только к концу того же столетия пришли к такому же изобилию, да и то не во всём, да и какой ценой. Моего отца тогда вполне можно было сравнить с аборигеном из африканской саванны, вдруг оказавшегося в цивилизованном западном городе.

Продолжу мысли и впечатления отца о загранице:

- Борис, там даже тротуары перед магазинами моют щётками со стиральным порошком. Я не услышал ни одного резкого или унизительного слова от продавцов, которые встречали меня всегда радушно и с улыбкой на лице. На улицах Стокгольма наведён полный порядок, очень чисто и уютно практически везде. Много цветников и красивых кустарников около домов и в скверах. Магазины полны продуктов, многие из которых я вообще никогда не видел в своей стране.

Кстати говоря, когда часть личного состава советских судов списывалась на берег для проведения закупок или экскурсий, то все ходили только небольшими группами и обязательно под присмотром первого помощника капитана. Никогда одного человека или даже 2-х человек не отпускали на берег за границей, только в составе четырёх - пяти человек. Это делалось с единственной целью, чтобы кто-нибудь не перебежал на «загнивающий» Запад, ну и в порядке дружного спаенного коллектива, который смог бы дать отпор любым агрессивным выпадам в сторону советских моряков. Правда, отец рассказывал, что в некоторых портах им вообще не разрешали списываться на берег, а только разрешали пользоваться услугами торговых агентов, которые с удовольствием предлагали свои услуги плавсоставу.

После своего первого рейса в Швецию в отце что-то надломилось. Это было видно по всему: и пропала живая искорка в его синих глазах и желание смотреть и слушать политические передачи. Отец, когда он бывал дома между рейсами, практически никуда не ходил, а больше старался находиться дома, смотреть художественные фильмы или читать любимую периодику.

 

***

Должен заметить, что морская служба не такая уж и простая и романтическая, как это может показаться с первого взгляда. Прежде всего, это крайне тяжёлый, опасный и ответственный труд всего экипажа судна. Отцу довелось побывать во многих странах западной Европы и сталкиваться не только с тёплым радушием иностранцев, но и с явным отчуждением. Ведь тогда считалось на Западе, что СССР - империя зла, который только и стремится насадить идеи коммунизма по всему миру, лишив всех свободы.

Были и такие моменты, когда их судно попадало в сильнейшие шторма и уже казалось, что спасения нет. Теперь через вереницу прожитых мной лет, отчаянно напрягая свою память, я хочу донести до тех, кто прочитает мою книгу, всю правду о нелёгкой, но интересной судьбе моего отца - капитана третьего ранга.

Вспоминаю один из его переходов из польского порта Гданьск в бельгийский порт - Антверпен. Дело происходило уже где-то в конце сентября. В этих широтах западной Европы в это время года ещё достаточно спокойное море, но всё-таки бывают и исключения из правил. Отец рассказывал, что такое с ним случилось впервые за всю его морскую практику. Морской путь пролегал по Северному морю, которое редко бывает спокойным. В этот раз волнение на море было незначительным где-то около трёх баллов, не предвещая экипажу никаких неприятностей и неожиданностей. Вечером в каюткомпании отмечали день рождение капитана. Застолье, конечно, затянулось до позднего вечера, но, памятуя о том, что утром всем предстояла серьёзная работа по швартовке в Антверпене, народ начал расходиться по своим каютам. Капитан с отцом прошли на мостик для проверки несения вахты. Быстро проверив вахтенный журнал и курс судна, капитан сообщил отцу, что он ненадолго отлучится, чтобы покурить на свежем морском воздухе. Капитан очень уважительно относился к своим подчинённым во всём, ну и в курении тоже. На капитанском мостике практически никто никогда не курил, и все старались все свои желания и потребности удовлетворять в других местах, специально отведённых для этого.

Отец спокойно стоял на капитанском мостике и вглядывался в уже почти чёрный морской горизонт. Ветер понемногу усиливался и волнение моря тоже - это чувствовалось по усиливающейся качке судна. Время шло, но капитан всё ещё не появлялся на мостике. Отец взглянул на часы, прошло уже двадцать минут, а капитан так и не появился в капитанской рубке

- Так, что-то здесь не так, - подумал отец и позвонил в капитанскую каюту.

После нескольких неудачных попыток дозвониться до капитана, отец отправил несколько матросов на поиски пропавшего капитана.

Через десять минут все матросы вернулись с тревожным известием, что им не удалось обнаружить капитана на судне, хотя они и обшарили все помещения.

Отец пришёл в ужас от одной только мысли, что капитан каким-то образом оказался за бортом в открытом море. На судне сыграли аварийную тревогу, после чего оно легло на обратный курс.

- Интересно, как это Матвеича угораздило сыграть за борт, - в недоумении почёсывая себе затылок, рассуждал отец.

За годы работы на судне у отца сложились весьма доверительные и дружеские отношения с капитаном. В обиходе они называли друг друга по именам или по сокращённым отчествам.

- Выпили мы вроде не так и много, чтобы совершено не контролировать ситуацию и себя. Ладно, сейчас дело принимает совсем другой оборот, и надо выручать своего товарища из беды, если, конечно, ещё не поздно - подумал отец.

Отец взял на себя командование судном, поскольку он прекрасно знал морское дело по своим боевым походам. Судно сбавило ход до двух узлов и медленно двинулось в обратный путь. Почти вся команда судна высыпала на палубу с подручными осветительными приборами. Все выстроились по обеим бортам судна и внимательно вглядывались в набегающие морские волны.

На борту судна были включены все прожекторы и сигнальные огни, чтобы обеспечить как можно лучший обзор поверхности волнующегося моря. Качка судна не прекращалась, а сильный ветер гнал по морю крупные барашки волн с белыми шапками пены, в которых трудно было вообще разглядеть что-либо.

- Так, спокойно, значит с момента падения капитана в море прошло уже тридцать минут, - мысленно рассуждал отец. Сколько он продержится в достаточно прохладной для сентября воде? Думаю, что больше одного часа ему никак не выдержать. Да и вообще он может полностью обессилеть и не подавать ни голоса, ни отмашек руками.

- Боцман, срочно поднимитесь на мостик, - приказал по громкой судовой связи отец.

Через минуту на мостик поднялся запыхавшийся боцман.

- Слушаю вас Владимир Александрович.

- Петрович, забирай четверых матросов и быстро в трюм. Там должна храниться очень большая сеть для погрузки и выгрузки негабаритных грузов. Попробуем и этот вариант спасения нашего капитана. Ну, я думаю, что тебе не надо объяснять, как ею надо распорядиться? Будьте осторожны на корме при закреплении сети, а то и вас придётся спасать.

- Владимир Александрович, я всё понял, по военному приставив широкую ладонь правой руки к виску, быстро ответил боцман и кинулся на палубу.

А тем временем судно осторожно двигалось обратным курсом с одной лишь целью - спасти тонущего человека.

Матросы очень быстро на корме закрепили сеть на двух длинных балках, и опустили её в море.

- Нет, мы просто обязаны спасти Матвеича, - тихо шептал себе под нос отец, - иначе нас никто не поймёт и не простит.

По команде отца судно немного прибавило ходу, но всё оставалось по-прежнему. Море продолжало хранить молчание, от которого на душе у всей команды была одна лишь тоска и невосполнимое горе.

- Владимир Александрович, - обратился старпом к отцу, - по моим расчетам мы уже отдалились от места вероятного падения капитана на значительное расстояние, и я полагаю, что уже не осталось никаких шансов у нашего капитана, и надо дать срочную радиограмму в пароходство о пропаже капитана.

- Сергей Викторович не спешите с радиограммой, - с жаром ответил отец, - у нас действительно один шанс на миллион, чтобы обнаружить человека в штормовом море, но это шанс. Давайте, ложитесь на первоначальный курс на Антверпен, и где-то через час, если ничего не произойдёт, можете дать радиограмму в пароходство.

- Хорошо, Владимир Александрович, - с грустью в голосе ответил старпом и спустился на палубу.

- Да, - рассуждал отец, - если бы это случилось в другое время суток и при полном спокойствии моря, то мы бы без труда обнаружили Матвеича. Но, в такой буче, конечно, у нас мало шансов.

Судно развернули и взяли обратный курс на Гданьск. Отец спустился с мостика и присоединился к матросам, которые фонарями подсвечивали бурлящее море. Все были шокированы и потрясены от случившегося в открытом море. С момента пропажи капитана уже прошло более полутора часов.

- Владимир Александрович, обратился боцман к отцу, - надо застопорить машину и остановить судно, иначе наша сеть может намотаться на гребной винт и тогда может случиться что угодно. Постойте, постойте, Владимир Александрович, если я ещё не сошёл с ума, то только что видел в море какой-то силуэт в белом. Во что был одет наш капитан перед его пропажей?

- Белая рубашка и чёрные брюки, - быстро ответил отец.

- Петрович, быстро организуй бинокль и застопори машину. Где ты увидел этот силуэт по правому или левому борту?

- Да нет, Владимир Александрович, в нескольких метрах за кормой в районе нашей сети.

- Ясно, быстро в машинное отделение, стопори машину, и будем бога молить, чтобы наша сеть всё же сыграла свою роль в этих трагических событиях. Эх, Матвеич, как же тебя угораздило сыграть за борт, и жив ли ты вообще, - тяжело вздыхая, тихо шептал отец.

Через минуту прибежал боцман с биноклем в руках.

- Спасибо, Петрович, давай помалу вытравливай сетку из моря, сдаётся мне, что там кто-то есть. Во всяком случае, теперь я в этом совершенно чётко убеждён, да и бинокль это подтверждает. Смотрите, очень медленно и осторожно вытравливайте сеть, не спешите, теперь мы уже не имеем никакого права на ошибку.

Надо сказать, что боцман не ошибся, когда среди белых барашков волн, сумел разглядеть что-то иное белое, но вполне одушевлённое. Капитан лежал на палубе, и всем казалось, что силы покинули его.

- Петрович, давай быстро доктора сюда, - скомандовал отец, - промедление - смерти подобно!

При активной помощи доктора и его энергичных и результативных методик капитана удалось привести в чувство. Позднее капитан рассказывал отцу, что с ним произошло в тот злополучный вечер. Матвеич действительно вышел на палубу выкурить очередную сигарету. Он стоял на палубе, облокотившись спиной о борт судна. В этот момент судно сильно качнуло, капитан попытался сохранить равновесие, но его ноги поскользнулись о мокрую палубу, и уже через мгновение он был за бортом.

Вот такие бывают случаи в открытом море, об одном из которых мне рассказал отец. Кстати, этот случай с капитаном так и остался секретом и тайной для непосвящённых. Если бы информация об этом несчастном случае стала достоянием Латвийского морского пароходства, то, безусловно, полетели бы головы. Но, благодаря дружному экипажу судна этот жуткий случай так и остался в памяти только членов экипажа судна.

С некоторой задержкой по времени судно всё-таки ошвартовалось в порту Антверпена. Должен сказать, что каждый порт, в котором удалось побывать моему отцу, вызывал в нём различные ассоциации от явно негативных, до восторженных.

Конечно, о старом городе Антверпен отцу тоже было, что рассказать. Прежде всего, отца всегда удивляла необыкновенная чистота и ухоженность главных улиц этого города, его старинные здания, музеи и даже зоопарк, в котором отец побывал дважды.

Особо мне хочется отметить походы отца в Италию. Пожалуй, это были самые интересные и насыщенные всякими событиями рейсы за границу. В основном их судно совершало рейсы в один порт Италии - Геную. Но всякий раз, оказавшись в этом сказочном по красоте городе, отец не переставал удивляться и радоваться каким-то новым открытиям и впечатлениям от увиденного в нём.

Генуя напоминает древний амфитеатр: городские кварталы ярусами спускаются с высоких гор к заливу, порт служит огромным партером, а море - сценой. После заката Солнца декорации утрачивают реальные черты - россыпи огней отражаются в воде, искрящимся ковром покрывают скалы и сливаются со звёздами ночного неба. Отец рассказывал мне, что лучше всего рассматривать Геную с моря: кажется, что высотные жилые дома и старинные мраморные дворцы приклеены к вертикальным скалам.

***

Продолжение следует