У нее была давняя и привычная связь с директором. Это началось, когда сын ходил в ту же группу, где она была воспитательницей. Отмечали какой-то праздник. Она отвела малыша в дом, поручила его свекрови, поскольку муж был на работе, схватила приготовленные миску с винегретом и закутанную кастрюльку с картошкой и помчалась обратно в садик. Каждая сотрудница что-нибудь готовила, получалось вкусно, и их редкие праздники проходили весело, по-домашнему. Немного выпивали, танцевали, хохотали. В общем, веселились. В тот раз, она и директор остались одни; она относила использованные тарелки и приборы в кухню, а он расставлял по местам мебель в актовом зале. И так как-то получилось – он ее обнял, они поцеловались, и Семен Михалыч подтолкнул ее в сторону склада, где хранились запасные детские матрасики, белье, полотенца и прочие нужные вещи.

 

На складе стояла мягкая клеенчатая банкетка, на которой детишки переодевались после прогулки. Банкетка оказалась малой для них, пришлось Семен Михалычу поставить ее на коленки на эту банкетку, а самому пристроиться сзади. Он гладил ее груди и приговаривал, что она вкусная коза и ладная телочка. Что, впрочем, было правдой.

 

Вот с того времени у них и продолжалась связь. Уже малыш вырос и пошел в школу, уже сменились нянечки в ее группе, а регулярные походы на склад продолжались. Обычно встречи с Семен Михалычем проходили в тихий час, когда она укладывала детишек и оставляла следить за их сном нянечку. Та посматривала на малышей, прекрасно осведомленная о занятии воспитательницы. Семен Михалыч был по-прежнему ласков с ней. Иногда она испытывала огромное удовольствие, прямо-таки блаженство, иногда это было просто приятно. Никакого разнообразия в этот процесс они не вносили. Да и какое разнообразие могло быть на складе. Единственной удобной мебелью являлась все та же банкетка, на которой невозможно было придумать какую-то иную позу. Да и Семен Михалычу по-прежнему нравилось, пристроившись сзади, мерно прижиматься к ее обширным ягодицам и гладить висящие острые грудки.

 

В жизни все гладко не бывает. Был однажды перерыв не по ее вине. Произошло это после возвращения из отпуска. Отпуск провела с ребенком и мужем у его родителей в деревенском доме, фактически в одной комнате. Настрадалась и мечтала поскорее вернуться в свой детский садик. Уж как она этого момента ждала. Сразу влетела в кабинет с объявлением, что приступает к работе, а взгляд Семен Михалыча поймать не могла. Отводил он глаза. Произносил обычные слова, что рад, что она хорошо отдохнула, а глаз на нее не поднимал, и ее обычного сигнала не принял. Вот было расстройство. Оказалось, что виной всему новая молодая нянечка с такой кормой, что даст всем воспитательницам вместе сто очков вперед. Но нянечка оказалась большой дурой и вскоре потребовала у директора разных привилегий, увеличения зарплаты и замужество. А Семен Михалыч имел жену, испанку по национальности, которую любил и которой очень дорожил. На следующий день после увольнения толстозадой нянечки, Семен Михалыч посетил группу, отослал за каким-то делом няню, и, оставшись наедине, просто положил ей руку на плечо. Вид у него был виноватый.

 

В этот обед на складе, стоя в обычной позе, она сказала, что ему придется компенсировать все время ее простоя. Семен Михалыч счастливо смеялся, гладя ее грудь. После того, как детишек забирали родители, она задерживалась, и Семен Михалыч повторял дневные упражнения.

 

Иногда на нее находило желание пошалить. Обычно Семен Михалыч заходил на склад и ожидал ее прихода. Если она задерживалась, уговаривая особо резвого малыша уснуть, он находил какую-нибудь работу – перебирал белье, инспектировал мебель для ремонта. В общем, всегда находил занятие. А когда она являлась, помогал ей раздеться, что очень любил делать. А тут как-то он заходит на склад и чуть не валится от хохота – она стоит готовая, в его любимой позе. Он начал процесс и задал вопрос, а если бы кто иной зашел на склад. На что она, смеясь, ответила, что можно и рискнуть показать то, что предназначается только директору. В этот раз они оба получили очень острое удовольствие.

 

Три дня менструаций выпали на праздник и выходные. В понедельник, проводив сына в школу, она с нетерпением бросилась на работу. К директору заскочить времени не было, потому что заболела малышка, и пришлось вызвать медсестру, а потом дозваниваться до родителей. Только к обеду все успокоилось. Вдвоем с няней они накормили малышей, уложили их. Она сказала няне, что отлучится ненадолго и улыбнулась ей заговорщицки, как всегда. Но заметила недоуменный взгляд в ответ.

 

На складе она оказалась первой. Чтобы немного разнообразить жизнь решила снова пошутить. Быстренько разделась и приняла обычную позу на банкетке. Она стояла в любимой позе Семен Михалыча и прислушивалась к шагам. Что-что, а шаги Семен Михалыча она отличала безошибочно. Ожидание затягивалось, в коридоре стояла полная тишина, никаких шагов.

 

И тут она неожиданно и ясно вспомнила, что Семен Михалыч уже два месяца как уехал с женой в Испанию, на ее историческую родину.