в сугроб лица падает медленный свет, натягивающий венозную плоть заката на косный скелет горизонта за барными стойками доминошных столов разливают рябину на коньяке, и закусывают лимонными дольками солнца с оголённых, как лёд, проводов свисает запад нежно-свинцовой прохладой медный цветок облака струится ржавой пыльцой, питая свой призрачный корень алкоголем вечернего воздуха, словно десертным ядом в глазах подъездных лампочек отражается завтрашнее похмелье… холод постели запирает чёрную ночь беспокойной фантазией шлюхи не продохнуть – смола стекает по серебристой коже зеркал, бронзу губ обволакивает патина лунного пламени ноябрьская луна, гематомой туманного взгляда, шлёт всё ко всем чертям, и даже чертей, к их собственной матери завтра рано вставать |