КАСПИЙСКИЙ ТРАНЗИТ: ОТ СЕВЕРОКАСПИЯ ДО ИРАНА

 

Нашим землякам хорошо известна работа культурно-публицистической экспедиции "Каспий: нефть и культура", в которой участвовали видные казахстанские общественные деятели, такие как М.М.Ауэзов, Г. Шалахметов и другие. Как бы логическим её явилась поездка казахстанской делегации в Иран.

 

Прежде всего, её целью было ознакомление с историческими и культурными ценностями этого древнего суперэтноса, налаживание разносторонних взаимосвязей с деятелями этой страны, обмен культурными и научными ценностями.

 

Во-вторых, т.к. вокруг иранской нефти и Персидского Залива затянут тугой узел экономических, экологических, политических проблем, Иран вызывает геополитический интерес не только для современных супердержав, но и для Казахстана.

 

Кроме того, иранцы, как наши соседи по Каспийскому региону, не прочь создать мост дружбы и взаимопонимания между нашими странами. Есть целые города, которые изъявляют желание побрататься с казахстанскими прикаспийскими городами Атырау и Актау. Эти взаимоотношения уже существуют между вузами наших стран.

 

Что же касается исторических и культурных взаимосвязей с иранцами, начиная с наших древних предков, то эта история простирается вглубь веков и насчитывает, как минимум, три-четыре тысячелетия. Большей частью она закреплена в военных хрониках давно минувших дней. Известно, что иранские племена создавали древнейшие государства, вели завоевательные войны против таких супердержав древности, как Вавилон, Лидия, Ассирия, Древняя Греция. Эти завоевательные походы направлялись и против наших предков. Всем известны истории о том, как массагеты в 529 г. до н.э. нанесли сокрушительное поражение войскам "царя царей" Кира, а его самого обезглавила царица саков-массагетов Томирис. В 517 г. до н.э. не менее сокрушительное поражение потерпели войска Дария, разбитые теми же саками, которых греки называли скифами. Не менее интересна для нас и история войн персов против племён даев или дахов (их ассирийские хроники 1Х в. до н.э. называли мадаями). Жили они по тем же древним источникам к востоку и юго-востоку от Каспийского моря. Собственно там, где и поныне живут наши казахские адаи. Войны с этими племенами велись не только за обладание крупного рогатого скота, коней и верблюдов, тогда как в Иранском плоскогорье, из-за скудности травы, содержали только мелкий рогатый скот, но и за введение культа своеобразного монотеистического верховного Бога иранцев Ахурамазды. Даи, мадаи или адаи того времени, точно так же, как и сейчас, верили в племенных богов (дайвов), или, как ныне их называют, аруахов, хотя существует и монотеистическая вера в Аллаха.

 

История взаимоотношений горных племён Ирана с их степными соседями, которых мы называем ныне нашими предками, отложилась во многих легендах и сказаниях, в великом произведении персидского поэта, автора "Шахнаме" Фирдуоси. Он в этой книге отчётливо противопоставляет Иран Турану, т.е. отличает две, хотя и тесно взаимосвязанные, культуры. Но, невзирая на эти свидетельства, в исторической литературе, "научных" исследованиях долгие годы господствовала, так называемая, языковая концепция индоевропеистики, которая пыталась все истоки древнетюркских языковых, следовательно, и исторических, и культурных ценностей выводить из «индо-персидской» основы, однобоко видела в тюркской культуре лишь придаток последней. Но сам великий Фирдоуси никогда не смешивал эти культуры, проводя достаточно чёткую грань между ними. Подвиги саков Томирис, Ширака, царских скифов, мудрая вера в духи предков, которым поклонялись даи и многое другое, при всём уважении к культуре Ирана, заставляют нас утверждать, что наши два суперэтноса общались на протяжении десятков столетий, сохраняя при этом свою самобытность, и взаимно перенимая друг у друга культурные ценности. Даже сам "отец истории" Геродот писал, что "обычаи чужеземцев персы перенимают охотнее всякого другого народа". Они носили мидийские платья, облачались в египетские панцири (по Геродоту). Приглашали в качестве наёмников степных всадников, устраивали межэтнические браки между детьми царских фамилий (по Фирдоуси).

 

Что касается географического месторасположения Ирана, то это страна высокого плоскогорья, почти со всех сторон замкнутого и защищённого горными хребтами. На юге и юго-западе Иранское плато окаймлено южноиранской горной дугой. На северо-западе Иран отгорожен горами Загра, на востоке горы Брагуй и Соломоновы горы отделяют Иранское плоскогорье от западной части бассейна Инда. На севере горы Копет-Дага и Гиндакуша отделяют Иран от Средней Азии. Население Ирана в течение долгого времени жило как бы в крепости, защищённой почти со всех сторон горами, куда слабо проникала культура соседних этносов. Вот почему эта страна позже из всех древневосточных народов вышла на мировую арену истории.

 

Типичный климат Иранского плоскогорья - континентальный, отличается резкими колебаниями температуры и большой сухостью. Годовое количество осадков в районе Тегерана достигает 250 мм, а во внутренних областях Ирана - всего лишь 125 мм. Летом дожди почти не выпадают. Большее количество осадков приходится на зиму и в районах, прилегающих к Каспию и Персидскому заливу. Рек на территории Ирана очень мало, но почти все они пропадают в сухих степях или в песках пустынь. Именно эта сухость континентального климата уже издревле требовали от населения организации сложной и своеобразной системы искусственного орошения.

 

Но Иранское плоскогорье богато полезными ископаемыми, в особенности металлической рудой и нефтью. Железная руда имеется в различных частях Ирана (Мазандаран, Иезд и Фарс) и встречается в большом количестве на склонах Эльбруса. Медную руду и олово находят во многих районах Иранского плоскогорья. В Иране добывается золото, серебро и свинец. На склонах гор население издревле занимается плодоводством. Конечно же, наиболее прославлен Иран своими нефтяными запасами. Из-за чего и возник всем известный кризис в Персидском заливе.

 

Антиамериканская, антиимпериалистическая революция, осуществлённая в Иране, привела эту страну к политической и экономической изоляции со стороны современных супердержав, прежде всего США. Но история, как известно, не стоит на месте. Где гарантия того, что подобная история не произойдёт и у нас в результате ажиотажа с нефтью на суше и севере Каспийского озера? Поэтому поучиться иранскому опыту полезно со всех сторон и нам.

 

Отправляясь в эту древнюю и заманчивую страну, страну богатой историей и духовным наследием, члены нашей делегации надеются приобрести опыт международных отношений, найти и наладить дружеские и добрососедские контакты, основать перспективы взаимоотношений наших стран.

 

ВСТРЕЧА

 

1 октября 2004 г. казахстанская делегация, возглавляемая М.М.Ауэзовым и состоящая из 12 человек, приземлилась в столице Иране г. Тегеране. Целями "культурного десанта" были: налаживание связей с видными деятелями Ирана, его культурными центрами, демонстрация своих добрососедских намерений, достижений нашей страны в области искусства и культуры, выработка общих политических, культурных и экологических концепций, рекомендаций для политических и деловых кругов наших стран. Она была встречена в аэропорту послом Казахстана в Иране Сабитом Таировым, представителями иранской интеллигенции.

 

Тегеран ещё до приземления самолёта, с высоты птичьего полёта, поразил нас своими размерами, массой безграничных огней. Население города составляет 15 миллионов человек. На ум приходит невольное сравнение: вся численность жителей Казахстана могла бы сосредоточиться в этом мегаполисе! Немало времени отняло у нас передвижение от аэропорта до гостиницы "Тегеран". Это неудивительно, ибо диаметр города составляет 100-150 км, а потоки машин сравнимы разве что с нашествием саранчи. Все автомашины, кстати, собственного производства, даже редкие иномарки изготовлены на местных заводах по лицензиям инофирм. Пробки на дорогах, бешеная скорость по некоторым улицам без правил обгона и сохранения дистанций, отсутствие светофоров, загазованность вызывают спазмы нервов и дыхания. Между застрявшими в пробках машинами, по тротуарам, как слаломисты, юрко скользят и проносятся двухколёсные мотоциклы. Как мы узнали потом, - многие из них - мототакси, берущие с пассажиров повышенную плату за скорость доставки. Все первые этажи домов - магазинчики и лавки, некоторые из которых специализированы. С этой точки зрения весь Тегеран можно представить как огромный сплошной магазин. Не случайно, что само слово магазин - персидского происхождения.

 

Устроившись в гостинице, мы совершили небольшой экскурс по улицам ночного Тегерана. Толпы людей бойко торгуют и покупают, ощущение такое, будто никто из них не собирается ложиться спать. Мужчины не носят галстуков (наверное, их отождествляют с удавкой, а самоубийство, по исламу, - грех). Одеяния иранских женщин непривычны: с головы до пят они покрыты платками и балахонами. Подавляющий их цвет - чёрный. Сами иранцы говорят, что именно этот цвет доминирует из-за моды, а не из-за религиозного установления или прихоти. Нам же они сразу напомнили вороний слёт, в стаях которых изредка обнаруживаешь белую или цветную ворону. Но строго отношение к покрытию женских голов платками, а тел материей. И иностранки должны придерживаться этого правила. В первое время после исламской революции даже обнажение пряди волос на голове считалось грехом и строго наказывалось: волосы остригались, а виновница стегалась прутьями, розгами или кнутом. Ныне же на это табу уже смотрят сквозь пальцы. Но суровы законы, карающие моральные проступки и преступления. Замужняя прелюбодейка наказывается смертной казнью, а лёгкое поведение девушек - битьем. Женщин в этом плане наказывают сами женщины. Если же человек совершил кражу, каждый раз его также бьют, а кража в третий раз заканчивается отрубанием руки. Для более тяжких преступлений наказание одно - смерть.

 

Речь иранцев «скороговорочна» и пространна. В этих выстреливающих очередями речах и разговорах еле-еле улавливаются общие с тюркской речью слова. Лексикон этих общих взаимно заимствованных слов, по замечанию нашего переводчика Сафара Абдулло, составляет свыше 3000 слов. Построение предложений почти одинаково с казахским языком. Поэтому научиться говорить на фарси казахам не сложно. А тем, кто владеет английским, общаться в Иране очень просто. Чувствуется дореволюционное влияние американцев: каждый иранец свободно владеет бытовым английским. Особенно в сфере торговли. Курс иранских денег легко переводим на долларовый курс. 1 доллар ныне равняется 8000 риалам или 800 туманам. Но мы не сразу привыкли к этой арифметике, бесконечно переспрашивали у торговцев и друг у друга цену того или иного товара в долларах. Смущали нули иранских денег. Обменяв 125 долларов на риалы, любой становился иранским миллионером. Поэтому Мурат Ауэзов пошутил: "Риалы - реальные деньги, туманы - туманные".

 

Люди в сфере обслуживания вежливы, гостеприимны и любознательны. Непременно пытаются войти в диалог, задают вопросы, интересуются всем, что связано с культурой, языком, мышлением чужестранцев. В гостиницах идеальная чистота, постель меняют ежедневно, сервис на высшем уровне. В номерах имеются даже газовые плиты, - можно приготовить любую угодную твоему чреву пищу.

 

Такова была наша встреча с Ираном, людьми и нравами, со столицей его.

 

ЗДРАВСТВУЙ, ГУЛИСТАН!

 

На следующий день мы вылетели в г. Гурган, центр иранской провинции Гулистан. Билет на авиарейс стоил удивительно дёшево, 25 долларов. Хотя Иран, как и Казахстан, - нефтедобывающая страна, но цены там, на нефтепродукты не чета нашим ценам. Например, 10 литров высококачественного бензина стоит там всего 1 доллар. Видимо, не только из-за этого авиабилеты дешевы, но и из-за того, что нефтебизнес и цены на нефтепродукты - монополия государства, которое само регулирует цены на внутреннем рынке.

 

В аэропорту нас встречали местное духовное и светское руководство, многочисленная казахская диаспора. Девушки в национальной одежде, старцы и молодёжь осыпали нашу делегацию "шашу", традиционным бисером из конфет, угощали баурсаками и выражали неподдельную радость от встречи со своими этническими собратьями. Население Гулистана составляет 1.600000 человек, из них в самом Гургане проживают 320 казахских семей. Кроме того, ещё 80 семей проживают в различных точках провинции (Бендер, Кумбет). А вообще, всего в Иране около 7000 казахов, многие из которых подались на историческую Родину в качестве оралманов.

 

Гулистанские казахи занимаются различными видами деятельности. 20% из них - мелкие и средние торговцы, 30% - оптовики (возят товары в Казахстан на машинах), 20% - рабочих. Остальная часть - инженеры, врачи, педагоги, юристы, банкиры, бизнесмены. Скотоводством казахи давно уже не занимаются из-за отсутствия свободных земель. Хотя провинция эта в основном сельскохозяйственная, но скотоводство развито чрезвычайно слабо. Поэтому цены на мясо довольно дорогие: 1кг баранины - 5 долларов, говядины - 4 доллара 10 центов. В живом весе средний баран стоит около 150 долларов. Но зато удивительно дёшево стоит лошадь: от 50 до 70 долларов. Оно и понятно, ибо иранцы конину не употребляют. Хотя казахам делать это не запрещается, но запрещается ею торговать.

 

По словам местного казаха, учителя английского языка Махмуда Жеменея, казахи в Иране, также как и сами автохтоны, живут неплохо. Например, педагоги работают по 8, иногда по 12 часов в день, но зато 3,5 месяца отдыхают во время каникул, а также в праздничные дни, недостатка которых в исламской стране не существует. Заработная плата учителей составляет от 220 до 250 долларов. Но им, как и всем жителям Ирана, государство ежеквартально оказывает помощь, выделяя несколько мешков муки, сахара и других жизненно необходимых продуктов. Всем, без исключения, жителям размер заработной платы на последнем месте работы сохраняется и при выходе на пенсию. Человек, проработавший 30 лет, получает пенсию равную заработной плате. Таким образом, размер пенсий составляет от 200 до 800 долларов. Кроме того, при выходе на пенсию всем выплачивается одноразовое выходное пособие в размере 30 месячных зарплат. Нетрудно подсчитать, что размер этого пособия колеблется от 6000 до 24000 долларов. Почти нет проблем в Гулистане и с жильём. Государство для строительства дома или получения квартиры выделяет кредиты на 20-30 лет. Стоимость жилья здесь резко разнится со стоимостью жилья в Тегеране, где однокомнатная квартира стоит около 200000 долларов, а трехкомнатная - 700000 долларов.

 

Но человеку необходимо не только благоустройство и сытость, но и душевный и духовный комфорт. С последним явлением, как нас убедили гулистанские казахи, в Иране не всё ладно. Мы были удивлены тому, что там нет ни казахских школ, ни книг, ни учебников. Язык, обычаи и традиции они сохранили благодаря самим себе. Казахи не растворились как этническое меньшинство, а наоборот, - категорически против межнациональных браков, которые только в первое время их появления в Иране допускались по необходимости. Один старец, которому около восьмидесяти лет, рассказывал, что он женился на персиянке только потому, что во время их появления здесь не хватало женщин-казашек, многих из которых по пути перехода в Иран "умыкали" туркмены. Но затем с приходом новых волн переселенцев и беженцев (во время коллективизации и массовых репрессий) появилась возможность женитьб на своих этнических «половинках». Большинство казахов - адайцы, есть несколько семей из бершев. Древний запрет на сватовство до 7-ми колен они сохранили и поныне. Язык, обычаи и традиции они хранят потому, что хотя их дети и учатся в иранских школах, общаются в общественных местах на фарси, но дома разговаривают строго на казахском языке, подчиняются заветам и советам старших.

 

Но постепенно теряются культура и искусство. Как признались сами казахи-гурганцы, на домбре может играть только один древнейший дед. Никто уже не поёт на своём языке. Мало тех, кто может читать и писать на казахском языке. Нет народных умельцев, ремесленников и мастеров прикладного искусства. Поэтому-то они и чувствуют себя не совсем полноценными казахами, а сказы и ностальгические рассказы их отцов и дедов об их потерянной Родине вызывают у молодого поколения самые различные воображения о земле обетованной и Эдеме под названием Казахстан. Когда нашу делегацию они пригласили в гости к самому удачливому казаху-бизнесмену, то их всеобщая радость и любопытство выливались через край. Лишь старейшины и имамы, усевшись в ряд, хранили горделивое молчание и непроницаемость чувств, сильно при этом, напоминая эпизод из кинофильма "Белое солнце пустыни", когда старцы в чалмах, сидя на ящиках с взрывчаткой, ответствовали Сухову: "Давно сидим..." Но не сдержался старейший из старейших аксакалов Жалгас Табынай. Чётко формулируя свои мысли и планы, он подытожил их: "Я решил вернуться, вернуть земле, на которой родился, своё тело и старческие кости". Он был именно тем, кто умел играть на домбре. Именно ему на плечи накинул чапан Мурат Мухтарович Ауэзов, а в его честь и в честь всех казахов Гургана пели песни выдающийся певец и теоретик фольклора из Алматы Берик Жусипов и певица из Мангыстау Акмарал Еримбет.

 

Вот почему в первый же день нашего приезда в Гурган в местном дворце искусств собрались толпы народа, аншлаг был невообразимый, ни один дворец или концертный зал Алматы или Астаны не мог сравниться с этим нашествием, жаждущих вкусить плоды искусства и культуры. Наша делегация организовала в этом дворце фотовыставку по результатам первой научно-публицистической экспедиции “Каспий: нефть и культура”, а также выставку ювелирных изделий из серебра, автором которой был мастер из Алматы Серик Рысбек. Затем был дан концерт, ведущим которого был Койшыгул Жылкышиев. Он читал свои стихи, Берик Жусипов пел сырдарьинские жыры в жанре горлового пения, а Акмарал исполняла кюи, хотя она - певица. Но по этическим запретам женщина в Иране не может исполнять публично арии или давать сольный концерт, петь она может только в хоре. При всём том, что местные казахи знали это табу, но явно выражали своё недовольство, а Акмарал стала любимицей публики. В концерте участвовали и иранские певцы и музыканты.

 

На следующий день по просьбе местной казахской диаспоры вновь был дан концерт, опять был аншлаг, рукоплесканиям и восторгу не было отбоя, а после концерта нас пригласили в гости в казахский дом, хозяином которого был упомянутый удачливый бизнесмен, Шапур. Он - молодой парень, но уже известен во всём Иране. Планы его бизнеса впечатляющие. Он скупил 15000 гектаров земли на южном побережье Каспийского моря, где собирается строить порт и открыть свободную экономическую зону для торговли с бизнесменами и предпринимателями из Казахстана. Отец его - тот самый старец, который, попав в Иран в возрасте 5 лет, затем женился на иранке. Он рассказывал, что попал в Иран круглым сиротой, но как оказалось потом, мать его была жива и искала его, приехав откуда-то в Иран, но не нашла. Она оставила сведения иранским казахам о том, что если найдётся её сын, то пусть ему передадут, что у него ещё жив и брат. Старец, в свою очередь, искал и мать, и брата, но, как бывает в жизни, а не в сказках, он их не нашёл. Такие трагические судьбы присущи всем иранским казахам. Они все - потомки тех, кто бежал в своё время от молота коллективизации и серпа репрессий, с боями и потерями прорывался через Туркмению в Иран, Афганистан, Турцию и другие страны и веси, потеряв по пути своих родных и близких. Мы встретили там и прямых потомков Бекет-ата и Сугира. Некоторые из них поддерживают свои связи с родственниками в нашей стране. Так, один из них Иса Бали из Гургана, просил меня передать привет Есепмергену Байболову, Икаеву Муналбаю и Онербеку Жанбала из Атырау. Надеюсь, они откликнутся на него.

 

Во дворце искусств Гургана был вывешен плакат на казахском языке, который в кратком переводе звучит примерно так: "Мы осыпаем цветами путь наших братьев из Казахстана". Символика плаката состоит в том, что топоним Гулистан в переводе (и с фарси, и с казахского языка) означает "Страну Цветов".

 

Мы покидали Страну Цветов на автомобилях, унося с собой самые тёплые, но и грустные впечатления и, увы, уже воспоминания.

 

ИЗ ГУЛИСТАНА В МАЗАНДАРАН

 

Одним из райских уголков не только Ирана, но и нашей планеты, является провинция Мазандаран. Она так же, как и Гулистан, находится на севере Ирана. Половина из 15 городов Мазандарана раположены на побережье Каспийского моря. Горный хребет Эльбруса, огораживающий южную часть провинции, удерживает влажные потоки воздуха с Каспия. Благодаря этому на всей территории провинции, площадью 23754 кв. м., царствует субтропический климат. Поэтому здесь круглый год зеленеют равнины и густые прекрасные леса, растут и плодоносят экзотические деревья и кустарники. К сожалению, не во всех городах Мазандарана нам удалось побывать, а лишь в таких, как Сари, Баболсар, Бешахр, Тонекабон. Центром провинции является г. Сари. Он, как и все города Мазандарана, - туристический центр, достопримечательностями которого является побережье Фарахабад, плотина Солейман-Танге, большое водохранилище, комплексы отдыха и развлечений, многочисленные фешенебельные гостиницы.

 

Нас возили по историческим и археологическим местам. Одним из таких выдающихся мест является Аббас-Абад. Здесь 300 лет назад располагалась резиденция шаха Аббаса. Сейчас это – руины, но там работают археологи. Они обнаружили баню, к которой по керамическим трубам подавалась горячая и холодная вода. Баня построена из кирпичей, которые по размерам и формам одинаковы с кирпичами нашего Сарайчика. Недалеко от резиденции найден сам кирпичный завод того времени. Из тех же кирпичей сложенных ребром в форме лесенок проложены и дорожки. Поэтому они оказались долговечными. Посередине садов Аббаса находится водоём, в центре которого небольшой островок, некогда соединяющийся с сушей мостом. Сейчас его собираются восстановить. Воображение рисует картину того времени: после праведных трудов шах отдыхал здесь в окружении наложниц, дворцовых поэтов и музыкантов, развлекался, играл в шахматы, принимал гостей в своей роскошной бане и на островке, ходил по этим дорожкам, философствуя о своём величии на земле, но бренности своего существования в потоке вечного времени.

 

Посетили мы и Гаухар-Тепе, место раскопок стоянки древних людей. Археологи датируют её 3,5 тыс. лет и относят к эпохе бронзы. Домашняя утварь, скелет собаки, скелеты людей застывших в позе, напоминающих позу человеческого эмбриона, указывают на то, что это – место захоронения людей, которых хоронили согласно мировоззрению и религии зороастризма. Позы мертвецов свидетельствуют, что чрево беременной женщины уподоблялось чреву земли, которая оживотворялась и наделалась способностью возрождения умерших. Иранские археологи предполагают, что это место, находящееся на берегу Каспийского озера, было покинуто древними людьми в результате колебаний его уровня. А эти гипотезы в целом совпадают с нашими взглядами о влиянии циклов колебаний уровня Каспия на историю народов, проживавших на его берегах.

 

И вообще, вызывают симпатию и удовлетворение отношение и внимание государственных структур Ирана к собственной истории и культуре, выделение ими огромных средств на археологию, науку, сохранение материальной и духовной культуры. Разумеется, эти средства тратятся не впустую, - они возвращаются в казну самого государства за счёт туризма и отдыха иностранцев, для которых Иран, его природа и история – огромная сокровищница красоты, тайны, и духовного богатства.

 

Встречал нас и Мазандаранский государственный университет. Как заметил Мостафа Асади, зав. кафедрой русского языка, иранцы, обучавшиеся в Москве, называют его МГУ. Профессорско-преподавательский состав и студенты с интересом воспринимали наши доклады и выступления. М.М.Ауэзов в своём выступлении остановился на перспективах культурных взаимосвязей Казахстана и Ирана, необходимости их интенсификации и развития. Б.Жусипов, теоретически обосновывая общность инструментального и вокального искусства казахов и иранцев, демонстрировал это пением и игрой на домбре. Автор этих строк сделал доклад по экологии Каспия, связывая теоретические идеи с историей и нынешней судьбой прикаспийцев. Иранцы же со своей стороны выразили удовлетворение по поводу стремления нашей страны наладить добрососедские отношения с ними, которые уже «работают» в рамках Ассамблеи ассоциации университетов прикаспийских государств. Те же идеи о необходимости братания казахстанских и иранских прикаспийских городов витали и во время этой встречи. Все они были включены в протоколы о намерениях.

 

Прощаясь с Мазандараном, мы посетили южный берег Каспия и через шквал волн ощутили дыхание Родины, идеи и мысли уступили место чувственному проникновению в общность судеб наших стран и жизненность фразы М.М.Ауэзова: «Нас разъединяет суша, но объединяет море».

 

В ТЕГЕРАН ПО СУШЕ

 

Этот путь обратно в Тегеран мы проделали по горным дорогам, серпантинам и туннелям. Красота гор неописуемая! Отдельные строки Фирдоуси, Рудаки, Омара Хайяма, Саади, Джами, Хафиза, Низами и других поэтов Персии непроизвольно всплывают в памяти, они находят свою гармонию с горами и ущельями, пиками гор и небом. Уверяешься, что эти строки могли быть созданы только здесь. Но первозданной природы в горах уже нет. Движение на дороге почти как в городе. Караваны машин идут почти без просвета, воздух в ущельях и, особенно, в туннелях такой, как в самом Тегеране. Велика опасность аварий: на обочинах, словно памятники дорожных трагедий, выставлены рухнувшие в пропасть и обугленные машины. Особенно впечатляют вырубленные во чревах вершин туннели, их мы до Тегерана насчитали целых двенадцать, протяжённость некоторых из них не менее километра. На протяжении всего пути, края гор, а в некоторых местах и ущелий, обставлены опять-таки магазинами, лавками, ресторанами. Как будто, первый этаж домов Тегерана продолжил своё шествие и по горам!

 

И снова Тегеран! Огни его также безбрежны, как море. Та же гостиница, те же номера, то же меню в ресторане и те же люди, но уже ставшими приятелями, встретили нас.

 

А наутро и весь следующий день мы совершали экскурсии, походы по магазинам, прогулки по городу, были на приёмах. Музей современного искусства, дворец шаха, Академия искусств и другие достопримечательности оставляют в памяти неизгладимый след.

 

Лавки, магазины полнятся товарами,

нет только пивнушек, баров, кабаре.

Шахские палаты завлекают чарами,

только шаха нет в собственном дворе!

 

Шахский дворец – шедевр архитектурного строительства. Он был построен в середине ХIХ в. шахом Носр-ад-дином. Он наиболее известен тем, что, получив взятку («пешкеш») в 1 млн. франков от Рейтера (того самого, кто изобрёл телеграфный аппарат) за договор (фирман о концессии был подписан 25 июля 1872 г.) о прокладке трансперсидской железной дороги, нарушил договор и отказал последнему в этом. Скандал усугубился тем, что пешкеш по 0,5 млн. франков получили 3 его министра и по 100000 франков – 3 влиятельных сановника. Может, эти деньги пошли на строительство дворца? Как бы то ни было, дворец подавляет обывателя своей фантасмагорией, помпезностью, роскошью. Пересказать всё его великолепие и неповторимость не хватит никаких литературных слов. Последним, кто вкусил все эти прелести, был шах Риза Пехлеви. Но история всё ставит на свои места. Сейчас дворец принадлежит народу, а посещают его не послы, дипломаты и главы государств, а простой народ, покупая на память о посещении компьютерный диск за 2,5 доллара, на котором запечатлены все дворцовые феномены, кроме дворцовых интриг и тайных вечерей.

 

За день до отъезда в нашу честь был дан ужин с участием руководителей министерства культуры, посла Казахстана в Иране и видных общественных деятелей. Обе стороны выразили своё удовлетворение от всех встреч, бесед, практических дел и планов.

 

Наш «культурный десант» выполнил, и будет выполнять свою работу, дело теперь за политиками, бизнесменами, общественными организациями гражданского общества.