Труп был обнаружен сторожем в пятницу ночью, в полуразрушенном цехе бывшего железобетонного завода, прямо в приямке пропарочной камеры.

Михаил Летов, опер, навидавшийся покойников, вздохнул облегченно: на действующих предприятиях этого профиля, где горячий пар, тела бомжей или насильственно убиенных разваривались в залитых кипятком приямках до такой степени, что вытащить и опознать покойника становилось неразрешимой, часто, проблемой. Этот же, пожилой мужчина, выглядел, если позволено - «свежим».

Врачи «скорой» и прибывший судмедэксперт диагностировали, по общему мнению, выраженному судмедэкспертом, - все признаки отравления цианидом: трупные пятна вишневого цвета, запах миндаля, алая окраска слизистых и кожных покровов лица.

Очень уж навязчиво чудилось Летову: вот сейчас, покойничек откроет глаза, округлит их удивлённо, мол, где это я, и кто суетится вокруг? И… Даже представить невозможно, какие вопросы и мысли могут возникнуть в повреждённом мозге вдруг ожившего.

А в голове Летова уже сплетались версии, и целый узел вопросов:

- Как этот, вполне приличный типчик здесь оказался? Самоубийство – исключено. Не специально же он сюда ехал, чтобы принять дозу синильной кислоты. И не сам себя обокрал. В карманах – ничего. Ладно, нет документов. Но деньги, хотя бы на дорогу? Потом – следы автомобиля, обнаруженные рядом. Кто-то же его сюда доставил - следы протекторов только одной автомашины. Наконец: как идентифицировать личность покойного?

Часа через два осмотр завершили, слепки протекторов сняли, протокол подписали. Покойника погрузили в «труповозку» и отправили в морг. В три ночи площадка перед цехом опустела. Опрашивать, кроме сторожа, было некого, а тот уже сообщил всё, что знал и видел. Дальше будут разбираться те, кому передадут дело.

Дежурство закончилось, можно было ехать домой, а домой не хотелось. Оксана укатила к матери, после очередной ссоры. Возникали они по пустякам, но итоговой и главной темой были – его работа и его зарплата. И, конечно, обязательный пример ее одноклассника Игоря, за которого она (ду-у-р-а-а!!!) не вышла замуж. А одноклассник этот, до сих пор вертится вокруг Оксаны, втихую. Как-то Миша проследил их встречу в кафе. Правда, ничего не было у них. Но задело общение – легкое, веселое и с кокетством Оксаниным…

 

***

Это был древний, довольно сносно сохранившийся амфитеатр. Не менее древними были и сидевшие на мраморных ступенях-сидениях. Слишком узнаваемые, чтобы сомневаться. Фрески, скульптуры, картины, священные летописи, и эта детальность соответствия людским заблуждениям, позволяли почти с точностью определить сидящих.

… Будда, Иешуа, Люцифер, Заратустра, Один, Нептун, Шамаш, Мардук, Иштар, Перун, Осирис, Изида, Яхве, Брахма, Вишну, Ваал, Зевс и прочие. Смесь пантеонов, моно и политеизма.

Сидели вперемешку, перешёптывались, хихикали, зевали, без всяких признаков вражды. Видимо, противостояние конфессий и церквей, суть – изобретение человека. Не лучшее.

Антропоморфный облик, за исключением деталей у некоторых, как-то: рожки, копыта, чешуя, ослиные уши, клювы и прочее. Имена, придуманные людьми. Образы, навеянные человеческими страхами, любовью, ненавистью, незнанием человеческим и фантазией.

Что кроется за ними, или кто? Какие роли играют они в мире нашем, и какова их истинная цель? Друзья или враги, или не всё так однозначно? Землёй рождённые или пролетали мимо? Кто мы для них: муравейника куча, крысы экспериментальные, пища белковая, или будущее мира?

…- Слово предоставляется старейшему и мудрейшему царю небес Ану, - прозвучал стандартный микрофонный голос неизвестного, ведущего собрание.

Аккадо-шумерское верховное божество, седой, в островерхой шапке красивый старик взирал в центр арены. Находящаяся там душа затрепетала, понимая, что ради неё собралось столь великолепное общество.

Мудрый Ану смотрел насмешливо и не зло:

- Я думаю, уважаемые небожители, у Вас есть определённые сомнения. Второй шанс давался немногим. Сильным личностям: пророкам, военачальникам, гениям, мессиям, наконец…

- Верно! А этой душонке, за что? Чего ради? Заратустра сказал, - сказал Заратустра.

- А ради него самого. Разве - недостаточно? – ответил Сын Божий, – Каждая душа имеет право на суд небесный. Все мы равны, только находимся на разных стадиях развития.

- Не будь демагогом, сын мой. Те равны, у кого с лампасами штаны.

Душа в центре арены смутилась от такого изречения. И от кого?!

Поднялся пухлотелый Будда. Огромный рубин на месте третьего глаза пронзительно засверкал.

- Мы обязаны этой душе. В критический для мироздания момент, ради порядка и ради ровного течения времён, мы лишили эту сущность определённой доли необходимых качеств: возможности рисковать и проявлять самостоятельность, решимости и обыкновенной жизненной активности. Все понимают, - тут Просветлённый сделал акцент, - поступили так, чтобы не произошло нежелательного Мирозданию события, в известной Вам точке пересечения с жизненной линией этой души. Сильная личность, в той кульминации, поступила бы по-иному и вразрез планируемой линии развития, нарушив планируемый порядок благоприятного течения событий. По нашей вине исходные параметры существования данной души, оказались урезанными. Душа была лишена нами инициативы, а значит и определённой доли существенных для неё личных событий в жизни, как в количественном, так и в качественном выражении.

- «… пространство случайных событий называется дискретным, если количество случайных событий в нём – конечно, или соответствует натуральному ряду чисел», - пропел лучезарный Люцифер. - Проще нужно изъясняться, Будда. Этот мямля позволил своей молоденькой суке-жене, застраховать его жизнь на круглую сумму, которую она будет тратить со своим бездельником красавцем, вкупе с наследством, в которое она вступит через полгода.

Моё предложение, - продолжил он, - наделить данную ипостась повышенной долей раскованности, авантюризма, жестокости и коварства. Мстить и жестоко давить всех, кто встанет на пути мести. Думаю, Вий - солидарен со мной?

У сидевшего вразвалку уродливого Вия, в знак согласия, с грохотом упало на пол левое веко.

- Поддерживаю предложение. За исключением самозваного куратора, - высказался Перун, - Люцифер везде сует свое свиное рыло.

- Хватит баталий и упражнений в риторике, - молвил Ану, - Выношу на обсуждение следующее:

- Данная сущность получает второй шанс. Душе возвращаются качества, которые были отобраны ранее: активность и самостоятельность, раскованность и авантюризм, решительность и упорство.

- Материальное обеспечение – выше среднего, - тряхнул мошной Маммона.

- У меня замечание, - встрял Энки. – Свобода принимать собственные решения без наших корректировок.

- А возраст! Ни влюбиться, ни подвиг совершить. Омолодить лет до тридцати. Как подарок, за вынужденный вред. Предпочла бы видеть героя в теле Париса, - промурлыкала Афродита.

- Любовь – зло, – рявкнул Арес, бряцая золотыми доспехами, - война – самый короткий путь к славе. Или подвиг: террористы, например, драконы, маньяки, инопланетяне.

- Значить выкинем душонку в мир, без личной памяти, без цели конкретной, без помощников, - громыхнул бородач Зевс, запахло озоном. - Вот сынок мой, Геркулес, и силу божественную имел, и товарищей надёжных, и моей поддержкой, негласной, но существенной пользовался. Потому и подвиги великие вершил!

- Подвиг, смерть на поле брани и подруга верная – вот цель истинная воина, - вмешался Один, - не страшно умирать, зная, что ждут тебя в Валгалле друзья надёжные и девы прекрасные.

- Умирать не страшно, когда добро и любовь на земле посеял, - сказал Иешуа. - Кстати, а как зовут его?

- Семён, - улыбнулась Афродита, - Милый он, правда? Пусть полюбит и будет надёжным спутником, и защитником. Человек нуждается в любви.

- Хватит спорить. Резюмирую: Афродиты мнение принимается - омолодим. Материально пусть обеспечит себя сам. Учитываем замечание Энки - свобода принимать решения без наших корректировок. Итак: ВТОРОЙ ШАНС! Прошу голосова……..

 

- Простите уважаемые! – взволнованно, но с вызовом произнёс голос из центра арены. Седые, лысые, бородатые, рогатые, пупырчатые, страшные и добрые головы, с удивлением повернулись туда, где находилась душа, чьё будущее они только что обсуждали.

- Приятно, что мне уделяет внимание такое представительное собрание. Но, если Ваши Величайшества, ощущают какую-то вину передо мной – спросите меня. Нужен мне второй шанс? Вероятно - нужен. Я не помню, какой была моя жизнь? И чего я там не сделал и не решил. Дайте мне знание, и я приму решение сам.

Хохот Дьявола заставил колыхаться пространство. Вы слышали когда-нибудь хохот самого Дьявола?

- Он мне нравится. Это вызов, Великие! – блеснул огненным взглядом Люцифер, - нарушим правила? Редчайший случай для эксперимента! Память о прошлой жизни после Перехода, может создать уникальные события в реальности. К чему бы это ни привело - мы справимся. Или мы не те, кем себя возомнили. Принимаем вызов, Великие?

Как легко играть на амбициях сильных мира сего. Вызов букашки? Ну не могут Боги проявить себя слабыми! Ничто человеческое богам не чуждо! Это ведь Они придуманы людьми, а не человек создан по образу и подобию.

Но нельзя одурачить тех, кто сам дурачит других. Крылата фраза: «Религия – опиум для народа». Знание о прошлой жизни – табу - смирился Дьявол. А может, сделал вид, что смирился.

- Я присмотрю за ним, - молвил Светоносный, - пойдём примерять одёжку, дружок.

Душа недоумённо смотрела на Люцифера.

- Тело, тело тебе подберём, дурачок. Не призраком же тебе маленьких девочек пугать. Материальный мир требует материального воплощения. Вперед.

***

В одном из городских моргов Москвы, с утра, допрашивали персонал. Из покойницкой исчез труп пожилого мужчины, доставленный позавчера ночью с территории недействующего железобетонного завода. Миша Летов уже побеседовал, с кем мог. Если люди не врут, покойник просто ушёл. Чушь! Но смущало сообщение старшего судмедэксперта Романа Кузякина, о том, что пропавший покойник, не имел никаких признаков разложения. Ну - абсолютно никаких. И от покойника пахло только парфюмом. Все следы отравления исчезли, а труп помолодел. Вот, ей богу, помолодел. По словам Кузякина, это совершеннейший нонсенс и антинаучный факт, о котором он не успел доложить своему руководству.

- Я, Миша, хотел уже взять образцы тканей на наличие цианидов, да и вообще подробнее исследовать тело, - возбужденным шепотом говорил Кузякин. - а тут, на тебе – покойник сбежал.

- Бухал вчера? - спросил Летов.

- Это же – открытие! Может «нобелевка», а ты мне: «бухал вчера»! – возмутился Казикин. – Только отпил, - Рома кивнул на пятилитровую бутыль с медицинским спиртом.

Летов, за свою карьеру оперативником повидавший всякое, с показным равнодушием записывал показания охранника, который, по всей видимости, был не далекого ума и с больным воображением. Так вот, охранник утверждал, что видел, как покойник, запахнувшись в простыню, проходил к выходу, и даже поздоровался с ним, охранником, и пожелал ему доброй ночи. А он, охранник, не мог пошевелить пальцем, словно омертвел.

- Хотел я достать пистолет – не могу. Хотел крикнуть: «Стоять, мертвечина проклятая» - язык не слушается.

И глаза у охранника тоскливые. Словно сам верит, в то, о чем говорит. Ну да, чего на работе такой не привидится – сутки, через двое, наедине с мертвецами. Тут психика хронически пострадать может.

Заканчивая допрашивать, Михаил смаковал, как байку эту расскажет коллегам в отделе, и посмеивался заранее.

Мог ли Миша Летов, опер со стажем, да и любой другой, здравого ума человек, мог ли он себе представить, что придется ещё встретиться с тем, кого при жизни звали Семёном.

***

Анжела торжествовала. Она – богата, рядом в машине, на заднем сидении, молоденький красавчик, новоявленный муж, а впереди собственные - водитель и бодигард. Два качка, предоставленные ей дорогой охранной фирмой. А Сёма? Издержки жизни. Маленькая цена за большое счастье. Все – шито-крыто. Конечно он был добр и никогда не жалел денег на подарки и туалеты. А ей хотелось большего! Она молода, правда - Артурчик еще моложе (ей не хотелось думать – насколько моложе).

- Артурчик! Ну, что ты куксишся, лапочка.

- Я делал все, чтобы ты стала богата и счастлива, а ты отказала мне купить какую-то машинёшку.

- Машинешку? – ахнула Анжела. Этот новенький «Феррари» - машинёшка? Артурчик, месяц всего прошел. Ну, потерпи, рыбонька. Все у тебя будет. И фирму Сёмину я на тебя отпишу.

Скукоженные губки Артурчика стали невольно растягиваться в некое подобие ухмылки. Он пытался поддерживать реноме обиженного, но невольно засиял. Он потерпит. Да, потерпит, а когда получит всё от этой, мнящей из себя красотку, увядающей Анжелки, то поступит также, как они поступили с её бывшим…

 

…Визг тормозов на светофоре и старенький «Пежо» въезжает в спелый зад крутому «Porsche Cayenne». Тысяч на восемь «баксов».

Ситуация трафаретная: «лох» и «разводные». Сейчас двери «Кайена» распахнутся, выйдут двое, прилично и одинаково одетых, уверенных в себе, объяснят, кто и как «попал». И, что его квартира и эта дряхлая «арба» не смогут окупить… и, что они решили отнестись по-доброму… и так далее.

Двое, действительно, выходят и направляются к «припарковавшемуся» в задний бампер «Кайена» авто. Один из «трафаретов», в кашемировом черном пальто на торсе борца-тяжеловеса, стучит в водительское боковое окошко. Опускается стекло. Из окошка, на «борца» смотрят жёсткие и внимательные глаза. Никакой враждебности или страха, только любопытство. «Трафарет» слегка тушуется, но делает то, что умеет – продолжает «наезжать».

- У-у-у, браток, ты попал.

- Куда целился, туда и попал. Медленно вы двигались, обзор впереди загораживали, - произнес сидящий за рулем «Пежо», на вид – лет тридцати пяти, крепкий, словно свитой из стальных тросов.

«Борец» чувствует неладное, подвох какой-то, в поведении «лоха» и растерянно косится в сторону «трафарета номер два».

- Витек, ты слышишь, чё несет «баклан»? Тебя как кличут, убогий? Документы давай…

- Отодвинь свой «авианосец» - тороплюсь я, Гераклы. Зовут меня Семёном. Не знаю, как по документам – нет их у меня.

- Так вот, Сэмэн, это наш босс, Анжела Сергеевна, торопится. Ты платить-то за ущерб собираешься, уважаемый? – это Витек, второй подошедший «трафарет», - Или надоело быть здоровым?

- А не боитесь? – «лох» легко вышел из машины, - не будите зверя, проживете дольше.

Витек осклабился, - дожился, мне угрожают. Рома, слышал! Как в анекдоте, - он хохотнул, - «…не буди во мне зверя…». А мы, будущий покойничек, «хомячков не боимся».

- Виктор, скоро вы там? – выкрикнула Анжела открыв боковое окошко.

Мужчина из «Пежо» насторожился, услышав голос.

- Как ты сказал? Анжела Сергеевна?

Витек ещё улыбался, но вот, улыбка его, почему-то, стала постепенно кривиться и превращаться в ужасную гримасу...

Огромный двухметровый хомяк мохнатой щекастой глыбой навис над ним. В глазах телохранителя возникло изумление и они округлились, а по мере постижения собственным разумом «непостижимого» - проявился страх, жуткий, заставляющий тело цепенеть, а затем и ужас, панический ужас. Он пытался закричать, но изверг только сиплый писк.

Хомяк, размером с «гризли», раскрыл огромную пасть. Слюна стекала с десятисантиметровых клыков, щёки разверзлись. Приподняв жертву, животное мохнатой когтистой лапой подтянуло его ближе и, растянув пасть еще шире, стало глотать целиком.

Второй телохранитель замер, увидев яростно горящие, дикие глаза чудища, смачно поглощающего напарника, и в оцепенении этом наблюдал, как ноги, вслед за туловищем и головой его, исчезали в огромном чреве. Промедление стоило жизни. Мгновенно подскочив, тварь полоснула его когтями по горлу, а кровь брызнула из шейной артерии.

Он еще пытался слабеющей рукой вытащить пистолет из кобуры, но удар тяжелой лапы размозжил голову, разметав серое вещество по сторонам.

Из раскрытой дверцы дорогого авто взвыла Анжела, вцепившись намертво в смертельно бледного Артурчика. Выли в унисон сирены, летящих на вызов, «скорой» и машины ДПС…

- Анжела, ты помнишь меня?

Подняла взгляд, озираясь в поисках страшного животного, а увидела совсем незнакомого мужчину. Только голос – знаком до боли, а взгляд незнакомца напомнил ей другого - пожилого, мягкого и доброго.

- Как же так, Анжела? – в глазах его туманилась боль, такая, что казалось, она распространилась на все живое в округе. Неслышно стало, даже ворон, поднявших гомон от происшествия на дороге. Будто пожухла трава и небо сияющее лазурью, вдруг помрачнело, ожидая чего-то, более страшного.

Анжела сжалась, глядя на такого знакомого незнакомца, - Ты, Семён? – спросила со страхом. – Но как…?

- Убей её! – шептал откуда-то невидимый Дьявол. – Сожри, как этих, двоих.

- Грубо, очень грубо, душа моя. Хомяк? Тьфу на вас. Хотя, изрядная доля пикантности в этом действе, все-таки есть. Но имидж! Мой имидж, требует, все-таки, тонкости, изящества. Но пусть так. Убей её!

А душа вспомнила всё. И Артурчика, которого он взял в фирму, по рекомендации супруги, как дальнего её родственника. И частые вечерние отлучки Анжелы, о которых он собирался ее расспросить, но так и не посмел. И её неоправданные траты. И тот вечер, который они собирались провести вдвоем дома, за бутылкой хорошего вина, но неожиданно появился этот Артурчик, который принес дешевый коньяк, и вдвоем они уговаривали Семена выпить…

… - Помни, кто виноват в твоей смерти и урезанном прошлом. Кто предал тебя…

Еще вспомнилось, как льнула к нему эта девочка, когда он покупал ей дорогую шубку, или браслетик, ее гладкую и теплую кожу, ее, почти детские слезы, когда он, в чем-то упрямился, а потом, такую же детскую радость, когда уступал…

… - Никогда нельзя прощать. Никому нельзя прощать. Ничего нельзя прощать, - шелестел гипнотический голос, проникая в самые глубины души…

Она поделилась с ним своею молодостью. Пусть частично – не могла же она отдать всё. Но он, он-то счастлив был, тем малым…

И просыпалось понимание того, что мир этот рухнет, без прощения. Станет гаже, мрачнее. Что его покинет то последнее, на чем держится еще человечество. И дети перестанут любить матерей, а матери бросят своих малюток, как, что-то ненужное, не практичное, обузу. И перестанут влюбленные дарить цветы. И никто не пожалеет калеку убогого, и не поможет старому, и не накормит дитя голодное...

…- Убей её! Иначе твоя жизнь – завершена. Второй шанс, ты забыл?! Вторая жизнь – только для себя самого, или опять смерть. А ты и её, как и первую жизнь… ради чего?..

Силы покидали, а тело Семёна стало заваливаться к земле. Руки скользнули вниз по дверце авто и он упал. А, когда Анжела бросилась его поднимать, то увидела прежнего, седого, лысоватого, но … такого доброго и родного. И мертвого, она поняла это. Завыла, поняв, что сотворила, тихо так, без слез, глядя перед собой в никуда…

И мелочью показались все ее притязания меркантильные, и тот же Артурчик, порочный и глупый… И уже не нужный.

***

- Мать твою-у-у!! - прорычал Летов, когда опергруппа прибыла на место происшествия.

Понятые, и обязательные здесь, ротозеи повернули удивленно головы.

- Ты чего, Миша? - спросил прокурорский «следак».

- Да это, тот самый, пропавший из морга покойник,- кивнул Михаил на труп у новехонького «Кайена»…

***

… Дома пустота. Пошарил в холодильнике, нашел потемневший кусок «Докторской», налил полстакана водки и заглотил махом. Хотел позвонить Оксане, но не стал. И приснился Михаилу Дьявол.

- Убей её! – внушал он, - она предала тебя.

- Убей и получишь новую жизнь, только для себя, - дьявол шипел театрально, порхая между сценами ада, позаимствованными из шедевров Микеланджело и Босха.

… В этом сне Летов помнил свою предыдущую жизнь, и последующую гибель, и то, что произошло с ним после смерти. Дежавю? Во сне? И с Дьяволом были знакомы давно. А рожа дьявольская напоминала лицо Оксаниного одноклассника. Он кривлялся, кружа Оксану в бесстыжем танце.

- Убей нас, - хохотала рожа, - посмотри как нам вдвоем хорошо, как она льнет ко мне…

Тело Михаила покрывалось грубой вонючей шерстью, рот распирали огромные зубы с клыками, текла слюна…

- Мы не боимся хомячков, - смеялась рожа, - Убей нас… Убей… Убей…