Там-так…там-так…так…

Тихо стучит в окно, будто просится внутрь озябший свет, заблудившийся в ночи. Не дождался ответа, вошел сам. Бредет вдоль коек, всматривается в перекроенных и заново сшитых людей, в их бледные болезненные лица. Есть кто живой? Не угадаешь. В лунном свете все равны. Ночь нивелирует шансы, и вечный сон кажется обычным сном.

Там-так…там-так…так…

Звук вытащил Павла из забытья и заставил повернуть голову к окну. Это всего лишь ветка. Качается от ветра и стучит по стеклу. Закрыл глаза. Не хочется просыпаться и думать. Он пробует уснуть. Но ожившая в теле боль притягивает мысли, и они накрывают его непрошенными, неуправляемыми воспоминаниями.

Один беглый взгляд, взлетевшие от ветра волосы, тонкая фигурка, теряющаяся в толпе. Звон дверного колокольчика. И серая стена прямо перед глазами. Кровь, обломки камня и стекла, острая боль в ногах. Отчего эту боль не отрезали ему вместе с изуродованными конечностями? Павел снова открыл глаза. В больничной палате, залитой лунным светом, как невидимый метроном зачем-то пульсирует жизнь.

Там-так…там-так…так…

Он любил заезжать сюда: тихо, уютно, хороший кофе, вай-фай. Можно поработать в тишине, отвлечься от рутины и постоянного бега по периметру чернильных пятен, которые периодически выбрасывает головоногий моллюск жизни. Чтоб и самому не отбросить щупальца, Павлу тоже приходится быть осьминогом. И ног вечно не хватает, и в жилах не течет голубая кровь. Да и сердце у него одно.

Как у всех: быт заел, жена достала. Паша крутится по привычке, у него семья, дети, и он точно знает, что ничего в жизни не происходит случайно.

«Всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами» она садилась за один и тот же столик у низкорослой пальмы. В самом дальнем углу зала. Спиной к стене. Женщина из другого времени и пространства. Скрытая листвой от посторонних взглядов, она хорошо видит зал и вход. Ждет кого-то. Но этот кто-то всё не является.

Павел увидел её впервые два месяца назад. Тогда было много работы. И он не отползал от ноутбука. Перебранка, брошенные на стол ключи, резкий звук отодвигаемых кресел за соседним столиком, как скрип пенопласта по стеклу, отвлекли его. Что такое? Взвинченная до предела женщина, бегущая к выходу, и ей в спину - мелкая словесная искра, кажется, уже бывшего партнера.

Павел кривится: его воротит от семейных сцен. Захлопывает ноут, резко встает, чтобы уйти и докурить где-то в стороне расслабляющий косячок обеденного перерыва.

Но траектории случайностей зачем-то пересекаются, и, как в дурно слепленной мелодраме, сталкивают его с этой женщиной. Сумочка вылетает из её рук, и по полу рассыпаются разная женская мелочовка.

- Простите.

- Я помогу, - он наклоняется, собрать.

Торопливо складывая в сумку разбросанные предметы, она не попадает в отверстие и снова роняет их на пол. Кажется, сама не понимает, что делает.

Павел не видит лица женщины, лишь угадывает его. Ему кажется, они давно знакомы. Он помнит запах её духов. Случайно дотронувшись до руки, остро ощущает родственное разочарование, и сумасшедшую тоску, и свое неудержимое желание починить разбившуюся судьбу, как мальчишкой чинил сломанные игрушки младшей сестры. Едва сдерживаясь, чтобы не сгрести девчонку в охапку вместе со всеми её помадами и пудреницами, он пялится на острые коленки и с трудом заставляет себя не думать о них.

- Спасибо, - отстраненно, дежурно, не осознавая, кому и зачем она это говорит, девушка срывается прочь.

В голове Павла долго ещё звенит висящий у входа китайский трубчатый колокольчик.

Еще в юности переболевший всевозможной романтической мутью, он, тем не менее, каждый день зачем-то заглядывает в это кафе. Будто случайно задевает плечом бамбуковые трубочки, криво усмехаться самому себе.

И однажды музыка ветра приносит ему удачу.

Он сразу почувствовал, когда она вошла. То ли запах духов, то ли уже знакомое сквозящее от неё беспокойство, заставили его оглянуться. Обтягивающий стройную фигуру костюм, собранные на затылке светлые волосы, тонко очерченный подбородок и глаза, задумчивые, нездешние. В общем, ничего особенного. Среднестатистическая. С заметными даже невооруженным взглядом тараканами в голове. Но что-то в ней есть. Села за столик в самом дальнем углу зала. Спиной к стене. Заметно волнуется, осматривается, делает заказ и какое-то время наблюдает за посетителями, стараясь не выдавать себя. Очень медленно выпивает чашку кофе. Минут через сорок тенью скользит прочь, так никого и не дождавшись.

Она стала появляться тут постоянно и всегда в одно и то же время. Паша ловит кайф от её пунктуальности. Он наблюдает за ней. Мысленно касается. Чувствует её тело. И ни разу даже не пытается заговорить. Не торопясь разрушать хрупкую гармонию мысленного соединения, возникающего всякий раз, когда она садится за свой столик и заказывает эспрессо со сливками, он внимательно следит за её движениями, и будто сам тонкими пальцами берет ложку, снимает пенку. Медитирует. С наслаждением вдыхает аромат, касается губами края чашки. Вздрагивает от явственного ощущения прикосновения. И находит в этом тайном совокупном причащении какое-то особенное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Иногда ему кажется, что девушка замечает его и между ними устанавливаются некие негласные отношения. И он ждет развития. Но в следующий момент она равнодушно скользит взглядом мимо, перечеркивая придуманные им накануне договоренности.

Он все отчетливее тоскует, когда она не приходит в назначенный час. И все навязчивее фантазирует о близости. Незаметно эта странная игра настолько овладевает им, что он больше ни о чем не может думать.

В тот день он решил разрушить болезненную зависимость и установившийся порядок вещей. Заговорить с ней, наконец. Принятое решение отпустило внутреннюю пружину.

Павел ехал из центра, и предвкушение неслось за ним через толщу городского смога, разбрасывая к обочинам лохмотья сомнений.

Увидел её издалека, подъезжая к перекрестку. Она направлялась к кафе по пешеходному переходу с другой стороны улицы. И солнце ласкало её распущенные волосы, обычно собранные в пучок. Она шла, сияющая и счастливая, на встречу с ним. И в этом не было никакого сомнения.

И вдруг боковым зрением Павел зацепил несущуюся к перекрестку черную «Мазду». Только одна секунда и … Он даже не успел подумать. Девушка оглянулась на скрип тормозов. На какое-то мгновение взгляды их встретились. Она ничего не поняла. Пошла дальше, звякнула китайскими колокольчиками и закрыла дверь.

- Паша, ты спишь? - слышит он шепот жены и сквозь ресницы наблюдает, как пододвинув стул, она садится рядом с его кроватью. Ей тоже не спится этой ночью.

«И на кой тебе теперь безногий осьминог?» - с тоской думает Павел и притворяется спящим. В голове его все еще звенит бамбуковый китайский колокольчик.

Там-так…там-так…так…