Флетчер и брат.

 

– Брат, я все никак не пойму, чем ты зарабатываешь на жизнь?

Они сидели в гостиной Флетчера. Вокруг – все те же разбросанные газеты, пепел, потемневшее зеркало, не выветривающийся сигаретный дым. Зеленые занавески, изначально имевшие салатовый оттенок, стали почти черными от накопившейся в их складках пыли.

Флетчер сидел в кресле, курил. Нога на ногу, полы халата расходятся, обнажая крепкие волосатые икры.

– У меня частный бизнес, брат, – изрек, наконец, Флетчер.

– Это незаконно, насколько я понимаю.

– Ты правильно понимаешь.

И больше ничего. В этом был весь Флетчер: сидит, молчит, щурится от сигаретного дыма. И глядит так пристально, что начинаешь крутиться, не знаешь, как лучше сесть, лишь бы укрыться от этого всевидящего ока. Желтые пальцы с квадратными ногтями не спеша играют сигаретой, периодически стряхивая пепел прямо на пол.

– Зачем ты приехал, Мартин? Какие у тебя проблемы? Тебе нужны деньги? Жена нашла нового любовника? Как она, кстати? Ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь. Зачем ты пришел?

– Флетчер, почему ты вечно все испортишь? Мы не виделись четыре года, я пришел узнать, как твои дела.

Напротив старика, на краешке кресла, сидел мужчина в аккуратном костюме. Вообще, все в этом человеке было в крайней степени аккуратно: идеальная стриженные чистые седые волосы, отглаженная синяя сорочка, отполированные, наманикюренные ногти, начищенные до блеска лакированные туфли, которые выглядят, как пришельцы с другой планеты в сравнении с засаленными тапками Флетчера.

– Именно потому, что мы не видели четыре года, я делаю вывод – тебе что-то от меня нужно. Последний раз я искал любовника твоей жены. Ведь так?

– О, Флетчер.

Посетитель вздохнул, а потом даже заплакал. Мартин был старшим братом Флетчера. С самого детства они были абсолютно разными. Мартин – умничка, аккуратист, среднего ума, зато старательный, окончил колледж, затем Университет, женился. Не очень удачно правда, зато супруга родила ему сына и дочь. Мартин был юристом, в высшей степени аккуратным и надежным человеком. То ли дело Флетчер. Он был на пять лет младше. И родители, и все родственники не могли представить, в кого пошел этот мальчик. Его с истерикой затаскивали в ванную, он вечно ходил с изодранными коленками, пропускал занятия в школе, кое-как окончил колледж и ушел из семьи. До старости он так и не женился. Зато с самого детства обладал очень острым умом и развитой интуицией, безошибочно определял, если человек лжет, и говорил ему об этом в лицо, не раз указывал матери на проворовавшихся служанок, сам же никогда не брал чужого. Любимым его развлечением на семейных праздниках было подойти к какому-нибудь дедушке, чью старость скрашивает молодая жена, и рассказать ему об измене супруги, и не просто намекнуть, а предоставить факты. Так или иначе, но слава о нем пошла, и он зарабатывал на жизнь частным сыском, распутывая, в основном, любовные треугольники.

Не имея собственных детей, Флетчер обожал племянников, к которым, впрочем, Мартин допускал его не так часто, как хотелось бы младшему брату. Мартин опасался дурного влияния дядюшки, мечтал об идеальной с виду семье. Сын и дочь окончили Университет, работали в фирме отца, и все у них с виду было гладко. Только когда в гости вдруг заявлялся дядя Флетчер, все скрытые проблемы рвались наружу, дети вдруг начинали высказывать отцу претензии, жена вообще старалась не попадаться Флетчеру на глаза, ибо он знал много ее секретов. Сам Мартин часто смотрел на часы, давая братцу понять, что время свидания истекло. Флетчер не реагировал, всегда засиживался допоздна, после чего дядюшку не скоро еще приглашали.

Четыре года назад Флетчера перестали приглашать в гости, а он не стал напрашиваться. Племянники навещали дядю втайне от родителей, в то время как Мартин дулся на брата за то, что тот нашел любовника его жены.

– Флетчер, мне не к кому больше обратиться!

Мартин плакал, утирая слезы отглаженным носовым платком.

– Что произошло? Говори скорее! Зачем пустил тут воду?! Терпеть этого не могу!

– Пропал Алекс…

Флетчер вскочил со своего места, опрокинув при этом столик. Все, что там стояло, полетело на захламленный пол.

– Почему ты молчал, старый дурак! Сидит тут, о работе моей спрашивает, когда мой любимый Алекс исчез!

Мартин вжался в кресло, не смел посмотреть на брата.

– Когда это произошло? Ты сразу пришел ко мне, или обращался в полицию?

– Конечно, обращался в полицию! Он пропал месяц назад! Телефон недоступен, документов нет. Мы сильно повздорили, он ушел из дома. И все, пропал. С Жасмин не общается, никому не звонит, друзья не видели его. Я уже перестал спать, давление скачет.

– Как всегда, думаешь только о себе, а мой бедный мальчик, может быть, уже лежит на дне Темзы!

– Что ты такое говоришь?

Мартин даже встал с кресла.

– Он не мог покончить с собой!

Флетчер в два шага оказался возле брата, продемонстрировав большую резвость для такого немолодого уже мужчины.

– Откуда ты знаешь? А, может быть, после вашего разговора он решил сигануть с моста? О чем вы говорили?

– Не важно…

– Ну конечно! Не важный разговор, после которого исчезает взрослый человек. Бог мой, и ты пришел ко мне только через месяц!

Мартин никогда не видел брата в таком гневе.

– У тебя такие нетрадиционные методы… К тому же, я подумал, что полиция лучше с этим справится.

– Но не смогла!

Флетчер подошел к окну, раздвинул шторы, бесцельно глянул на улицу, потом снова подошел к Мартину, который все это время стоял бессловесным изваянием.

– Вот что. Иди домой, не маячь перед глазами, ты мешаешь мне думать. Когда я что-нибудь узнаю – обязательно позвоню.

– Флетчер! Он не мог покончить с собой!

– На твоем месте я не был бы так уверен.

– Полицейские уже обыскивали берег!..

– Пошел вон.

Мартин послушно вышел, на лестнице споткнулся о сиротливо лежащий ботинок. Едва успел зацепиться за перила, чтобы не упасть. И за спиной услышал презрительный голос Флетчера:

– Ты даже выйти нормально не можешь, неудачник!

Обиженный старший брат пошел домой. Настроения не было. Он надеялся узнать хоть что-нибудь у Флетчера, надеялся, что младший брат скажет что-нибудь ободряющее. Но он поселил в нем страх, который заставлял старика идти медленно, оглядываться по сторонам. Его единственный сын бесследно исчез, и никто не может найти его.

Флетчер позвонил тем же вечером.

– У меня есть для тебя плохие новости, старикашка.

Мартин обмер у телефона, перестал соображать, запричитал в трубку:

– Нет, нет, только не это, мой сынок не мог погибнуть, нет…

– Ты будешь слушать или нет?

– Что?

– На берегу я нашел его запонку и цепочку с крестиком.

– Откуда ты знаешь, что это его?

– Это уникальные запонки, я сам их ему дарил, если ты помнишь. С надписью.

– Да-да, я помню. Но что бы это значило, брат?

– То, что он был на пляже. И, как минимум, потерял эти запонки и крест.

– Что бы ему там делать… Ноябрь на дворе…

– Не трясись. Еще ничего не известно.

Снова Флетчер перезвонил только через день.

– Мне удалось выяснить, что месяц назад какой-то молодой человек долго ходил по мосту. Это записали камеры наружного наблюдения. Я видел эти записи, благодаря моим связям, конечно. Так вот. Как он прыгал – камеры не зафиксировали. Но человек не раз перегибался через перила, смотрел на воду.

– О, Господи, Флетчер! Неужели мой бедный мальчик покончил с собой из-за меня, потому что я не разрешил ему жениться…

– Я не знаю, Мартин, ничего не знаю пока что. Я еще позвоню.

И повесил трубку, оставив несчастного отца в раздумьях.

Нет ничего хуже неопределенности, особенно, когда твой неотесанный братец что-то знает, а ты не знаешь ни о чем. И сам, возможно, виноват, в смерти сына. На жену и дочь было страшно смотреть. Они не разговаривали с Мартином, постоянно плакали.

– Не знаю, как тебе это сказать, – изрек Флетчер, позвонив еще через день.

– Что такое, брат? Говори, как есть! Я, наверное, готов уже ко всему. Неизвестность невыносима. Ты нашел его труп?

– Приезжай ко мне, я все расскажу. Только один.

Мартин выполнил пожелание брата. И снова перед ним его заброшенный с виду дом, до середины заросший мхом. Темная лестница, на которой уже, к счастью, ничего не лежит. Старик вошел в комнату и не узнал ее. Вокруг – чистота, салатовые шторы раздвинуты. Под ними – чистые занавески. В центре комнаты, на вычищенном ковре – столик, на котором стоят две чашки кофе. Ни пыли, ни пепла, ни валяющихся вещей. Каминная решетка – сияет, и сам, Флетчер, кажется, посветлел. Новые тапки, посвежевший халат.

– Ты нанял домработницу, старик? – спросил Мартин, без опаски усаживаясь в кресло.

– Еще чего! – отмахнулся брат. – Это своеобразная плата за мой труд.

Мартин ничего не ответил. По правде, его не сильно интересовало, кто, наконец, постирал одежду Флетчера и вымыл у него пол. Старика интересовала только информация о сыне.

– Я нашел возлюбленную твоего Алекса.

– Адель? Как ты ее нашел? Я приказал ему расстаться с ней и позабыть навсегда. Она из бедной семьи, и хочет прибрать к рукам наследство, фирму, все! Знаю я этих выскочек!

– Ты хоть раз видел ее? – спросил Флетчер, сделав глоток кофе.

– Однажды. Алекс привел ее. Такая худенькая, стеснительная… Но это ничего не значит. Мне знакомы эти жадные бестии, только и бросаются на богатых мальчиков.

– А потом богатые мальчики бросаются из-за них в реку.

Все негодование Мартина как рукой сняло. Он вдруг вспомнил, зачем пришел. Разговор о возлюбленной сына на минуту отвлек его от важных и тревожных мыслей, и теперь страх снова сковал его нервы и язык. Он едва выдавил из себя:

– Что ты узнал у нее?

Флетчер медлил. Ему очень хотелось закурить. Но сигареты покоились в соседней комнате. Встань он сейчас и выйди – напряжение ослабнет, и он не добьется ожидаемого эффекта.

– В тот вечер Алекс был очень расстроен, сказал, что им придется расстаться, потому что отец против их свадьбы. А потом…

Флетчер снова глотнул кофе. Мартин нервничал.

– Что же потом?

– Алекс сказал, что не представляет своей жизни без нее, нес еще какую-то романтическую чушь, но очень важно то, чем он закончил разговор.

– Чем же?

– Мой милый племянник сказал, что лучше бы он родился в бедной семье, но был счастлив. Теперь же он готов броситься в реку, но не существовать, зная, что никогда уже не сможет построить свою личную жизнь. Похоже, Мартин, что Алекс действительно решил тогда покончить с собой.

Будь старший брат не так взволнован услышанным, он бы заметил, что Флетчер слишком спокоен. Все эти дни он был зол, говорил громко, часто кричал. Сейчас же сидел вальяжно, спокойно, никуда не спешил. А это могло означать лишь одно…

– Скажи, на что ты готов ради того, чтобы Алекс снова был с нами?

– Что ты имеешь в виду, Флетчер? Это шантаж? Если его взяли в плен, я могу выкупить его, продать акции…

– Тебя ничего не изменит, брат. Скажи мне, ты готов был бы согласиться на его свадьбу, лишь бы Алекс был жив, не бросался в реку?

– О чем речь? Да что такое эта свадьба по сравнению с жизнью моего мальчика!

– Так мы и думали. Все-таки, я неплохо тебя знаю, Мартин.

С этими словами Флетчер встал и открыл дверь в соседнюю комнату.

– Выходите уже, голубки.

И тут в гостиную вышел Алекс, живой и здоровый, а следом за ним – Адель, его возлюбленная.

Мартин встал. Лицо его, засиявшее в первую секунду при виде сына, стало суровым, когда он увидел девушку.

– Что это значит? – спросил он Флетчера, который с гордостью глядел на влюбленных.

– Сядь и послушай!

И Флетчер поведал историю о том, как поздним октябрьским вечером к нему пришел Алекс. Он был несчастен, рассказал, что отец не разрешает ему жениться. И еще намекнул, что лучше уж броситься в Темзу, чем жить так, как предлагает отец. Тогда добрый дядюшка придумал план с исчезновением. Племянник тем временем жил у него, спокойно встречался со своей возлюбленной. Вместе они ждали, когда же Мартин обратиться к младшему брату. Флетчер уверял племянника, что по-другому отец никак не согласиться на свадьбу, если перед этим не свыкнется с мыслью, что потерял сына навсегда, еще и по собственной вине. Это был жестокий план, но, по мнению Флетчера, обреченный на успех.

– Вы слишком хорошего мнения о нем, дядя Флетчер. Даже потом, узнав правду, он может не дать согласия на брак, сказал мне тогда мой милый мальчик, – закончил свою речь Флетчер. – Так кто был прав, Мартин, твой брат или твой сын?

Старик посмотрел на влюбленных, потом на смеющегося неотесанного братца в чистом халате. Подумал, подумал и ответил:

– Ты оказался прав, Флетчер!

И пошел обнимать сына, с исчезновением которого уже почти смирился.