1.КАЗНЬ

 

-  Тащи его сюда.

 

Андрей попытался рассмотреть  человека, отдавшего приказ. Но увидел только силуэт. Солнце  прорвалось через пелену туч, и  все вокруг засверкало и заискрилось, вспыхнуло нестерпимым блеском: снег на далеких вершинах, снег на плоских крышах домов, плачущие сосульки. Три последние дня, с тех пор, как он наскочил на случайный разъезд Сынов Свободы, его держали в темном вонючем подвале и били. После гнилой вонючести подвала чистый морозный воздух, приправленный запахом сухого сена, свежего навоза, дымком костра - опьянил. Андрей закашлялся, покачнулся, но не  упал. Болью отозвались избитые ребра. Туго связанные за спиной руки занемели. Он попытался пошевелить пальцами и ничего не почувствовал. Сейчас он стоял  босиком в снежной кашице,  закоченевшие ноги  не ощущали холода. Ботинки, дубленку и шапку с него сняли  сразу же, и все три дня в сыром  ледяном подвале он, приходя в себя после побоев, отчаянно мерз. Глаза, отвыкшие от дневного света, слезились. Андрей часто моргал, пытаясь разглядеть человека на высокой открытой веранде. Человека, только что  отдавшего приказ отрубить ему голову.

 

Два бородача потащили Андрея  в центр просторного двора к  деревянной колоде.  Раскисший снег чавкал под их крепкими сапогами, в  ямки от каблуков тут же  тоненько сочилась  грязная талая вода. В глубине двора у плетня бродили три пестрых курицы и красавец петух с могучим  кроваво-красным гребнем. Андрей, проморгавшись , не мог оторвать глаз от этого набрякшего кровью гребня . Потом перевел взгляд на колоду.  Наверняка не одна курица рассталась на ней со своей головой. Поверхность пня некогда могучего дерева вся в крошево  исполосована следами от топора. От края, где древесина еще сохранила свой естественный цвет, к центру , выщербленному словно чаша, темному от впитавшейся крови. Андрей представил, как его кровь через минуту хлынет на колоду, смешиваясь с куриной, и согнулся в остром приступе тошноты.

 

Бородачи захохотали.

 

- Что, гаденыш, уссался от страха?

 

Андрей  проглотил вязкий тугой ком,застрявший в горле, молча сплюнул и отвернулся. У ворот небольшой группкой стояли зрители, согнанные Сынами Свободы со всего поселка. Женщины в темных платках с такими же темными, словно стертыми лицами, несколько стариков с проваленными ртами, да ребятишки.

 

Вот ребятишкам не надо бы на это смотреть.  Андрей увидел, как из сарая вышел кряжистый мужик с перевязанным черной повязкой глазом. Мстительное чувство мгновенно вспыхнуло и даже согрело  на миг  истерзанное тело Андрея. "Хорошо я тебе засветил тогда, крестничек! Теперь и подохнешь кривым!" Андрей ухмыльнулся разбитыми губами. Кривой шел к колоде какой-то дерганной походкой. Не привык еще, гад,  одним глазом на мир смотреть!  В руке топор на длинном топорище.  Ощерил желтые кривые зубы:

 

- Щас, собака, я отправлю тебя к твоему Богу.

 

Бородачи толкнули Андрея, он упал на колени, больно стукнувшись о колоду подбородком, клацнули зубы, из прокушенной губы хлынула кровь.  Чья-то рука, вцепившись в  волосы,  с силой придавила голову к  колоде, окровавленные щепки впились в щеку. В нос ударил гнилостный запах. Опять накатила тошнота.  Сердце съежилось в смертном ужасе и забилось пойманной птицей. В голове  зазвенело, как в пустом котле,  вспыхнула жутковатая мысль: "Все, конец!". Он задергался в конвульсиях, как когда-то в деревне в руках бабки дергалась курица, обреченная на лапшу.  Чужая рука еще сильнее  придавила голову к колоде. "Господи! Господи! Господи! -  шептал он разбитыми губами, и никак не мог вспомнить слова молитвы. - Прости, меня грешного! Господи!"

 

- Хозяин! - услышал он громкий голос. Какое-то движение. Женская фигура прошла совсем близко, он даже почувствовал избитым лицом движение воздуха и открыл глаза. 

У веранды, запрокинув голову, стояла тетка в мешковатом пальто, мужских стоптанных ботинках. Андрей перевел дыхание. Жизнь! Еще несколько секунд! Жизни! Воздуха! Солнца!  Целая вечность! Он судорожно, взахлеб, хватал воздух и не мог, не мог надышаться. Воздух вдруг стал осязаемо плотным,  каждый вздох причинял жгучую боль. Но эта боль сейчас радовала его, потому что боль означала жизнь, боль и была жизнью. Чужая рука по-прежнему с силой давила на висок. Мир, бесконечный, как космос, здесь, на этом дворе сжался до размеров крохотной секунды. Вот все,  что осталось ему  на эту последнюю секунду жизни: чужой двор, где  предстоит сейчас  умереть, грязный, затоптанный снег, серые кучки куриного помета, корыто с водой в ошметьях грязи. Взгляд Андрея жадно выхватывал  эти незначительные по своей сути детали общей картины бытия. Незначительные, ничтожные  в той, прежней жизни, а    сейчас  такие живые, неимоверно прекрасные. 

 

Он не видел лица тетки, приостановившей  казнь, только ее ботинки, заляпанные грязью, завязанные рваными шнурками разного цвета.  Странно, что именно на такой мелочи, как разноцветные шнурки, сосредоточилось его сознание в эти последние секунды жизни.

 

- Чего тебе, женщина?

 

- Я хочу выкупить пленного. Ты говорил, что можно выкупить.

 

- У тебя есть деньги? - в голосе спрашивающего любопытство, смешанное с недоверием.

 

- Нет, у меня нет денег. Но есть вот это кольцо и серьги.

 

Женщина порылась за пазухой  и протянула Хозяину замшевый мешочек. Он вытряхнул его содержимое на ладонь и удивленно цокнул.

 

- Спроси у знающих людей - это очень дорогое кольцо.

 

- Э, женщина, я сам себе знающий человек.

 

- Я больна и слаба, мой муж умер от оспы, мне нужен работник в хозяйстве.

 

- Откуда ты?

 

- Мой дом за перевалом.

 

- А если я заберу твои драгоценности, а пленного не отдам? - в голосе Хозяина усмешка.

 

- Ты не сделаешь этого. Молва разнесет по округе, что Хозяин не сдержал слова. Кто тогда  пойдет за тобой? Зачем  тебе его смерть, Хозяин?  Отдай его мне. Я подкормлю его и запрягу  в плуг. Пусть пашет мой огород. Это хорошая сделка.

 

Потянулось томительное молчание.

 

- Ладно, забирай.

 

- А, проклятая собака! А-а-а! Пустите меня!  - голос за спиной Андрея полон неизбывной злобы.  Андрей еще не очень понимает, что произошло. Краем глаза он видит, как бородачи сдерживают и тащат прочь извивающегося, изрыгающего ругань Кривого.  Тетка помогает Андрею встать, ловко перерезает веревку на его руках маленьким ножичком и  молча тянет за собой. 

 

- Идем! Скорей! Нам надо идти. 

 

2.ТЕТКА

 

Андрей на негнущихся ногах тащится за незнакомкой, спасшей ему жизнь. Тело сотрясает крупная дрожь, и он ничего не может поделать с этой унизительной дрожью.

Тетка приводит его в маленький домик на окраине поселка. Две пожилые молчаливые женщины ловко стягивают с него одежду и знаками показывают на большую деревянную бочку. В бочке чуть теплая вода. Андрей,  стесняясь своей наготы,  с трудом перебирается через край, погружается в воду и стонет от нестерпимой боли, охватившей обмороженные ноги и все  его избитое исстрадавшееся тело. Такое ощущение, что  кто-то невидимый рвет ноги щипцами, вырывая клочья живого мяса, вытягивая жилы. Слезы градом текут по лицу. Андрей стыдится своей слабости, стискивает зубы, мычит и матерится. Пытка! Через полчаса, растертый какой-то мазью на травах, Андрей уже сидит за столом и жадно  глотает горячий бульон с чесноком. И кажется ему, что ничего вкуснее за свои тридцать лет он еще не ел. Чудодейственная мазь делает свое дело. Боль притихает, и на Андрея накатывает огромная неимоверная усталость.  Лечь и спать. Сутки! Неделю! Месяц!

 

- Не спать! - Голос  тетки суров, ни намека на жалость. - Надо идти. Сейчас. Пока темно. Кривой не простит тебя. 

 

Она быстро укладывает какие-то свертки и мешочки  в рюкзак.

 

- Надень это пальто и сапоги. Шапку держи. Вот так!

 

Незнакомка прощается с хозяйками дома, надевает рюкзак, и берет Андрея за руку.

- Пошли!

 

Они выходят из дома, сворачивают за угол, вдоль стены пробираются к забору, протискиваются через  дыру, замаскированую вязанками камыша, и карабкаются по крутой тропинке в гору, которая начинается сразу же за забором.  Женщина идет легко, поминутно оглядываясь на Андрея. Ему же каждый шаг дается с трудом. Но он упрямо не отстает и только иногда тихо матерится. 

 

Так в молчании, не отдыхая, они идут несколько часов. Андрей уже готов взмолиться и попросить пощады, но гордость заставляет его до крови закусить губу и из последних сил плестись за неутомимой спутницей. А ей все нипочем. Тяжеленный рюкзак за спиной, а она упрямо карабкается вверх, и только прерывистое дыхание выдает ее напряжение и усталость. Словно услышав его внутренний призыв, тетка оборачивается и, задыхаясь, произносит:

 

- До рассвета мы должны дойти до сенника. Там отоспимся, отдохнем и, как стемнеет, пойдем дальше. Днем нельзя. Кривой будет искать нас. 

 

- Мы идем за перевал?

 

- Нет. Туда нельзя. Там нас и будут ждать. Все, молчи.

 

Как она находила дорогу в кромешной тьме?  Как они не свалились в пропасть, не сгинули в какой-нибудь расщелине?  Андрей тащился за своей странной спутницей, потеряв всякое представление о времени. Радостная  струнка, звеневшая в его душе с тех пор, как он понял, что не умрет, и та  утихла. Он измучился настолько, что стал засыпать на ходу. И даже видел короткие бессвязные сны. 

 

Звезды над головой побледнели, очертания горных хребтов  проявились на сереющем небе, как на старой переводной картинке. Спутница заметно встревожилась. Она ускорила шаг.

 

- Поторопись! Давай! Давай! - подстегивала она Андрея. 

 

- Не могу больше! - выдохнул Андрей и резко остановился, словно натолкнулся на невидимую преграду. Он опустился на колени, запаленно дыша.

 

- Слабак! Вставай! - в голосе спасительницы презрение.

 

- Куда вы меня тащите, как бычка на веревочке? - разозлился Андрей.

 

- Я тебя, дурака, спасаю.

 

- Я не просил. Спасибо, конечно, я ваш должник! Но я не просил.

 

- Гордый что ли? Ну и дурак! И пусть  твоей пустой головой пацаны в футбол играют. Она, эта голова, больше ни на что не годна.

 

Ярость огненной волной захлестнула Андрея. Он дернулся с колен и, с трудом переставляя одеревеневшие ноги, заковылял по тропинке.  На какое-то мгновение ему показалось:  еще одно слово - и он задушит эту стерву. Но ведь она спасла ему жизнь.

Она удовлетворенно кивнула.

 

- Молодец! Пошли дальше.  Вон в той лощине  - видишь? Там - сенник. Осталось чуть-чуть. Потерпи.

 

До сенника доковыляли, когда совсем рассвело. Большой деревянный сарай  закрыт на ржавый  замок. Андрей, прислонившись к стене, тяжело дышал. Сердце билось уже где-то в глотке, голова кружилась. "Совсем ты раскис, парень!"

Тетка направилась за угол сарая, где тесно переплелись колючими ветвями кусты барбариса. 

 

- Хорошо, что  снега нет, ветром смело.  Смекаешь? - она оглянулась. - Осторожно ступай, на камни, чтобы следов не оставалось. 

 

3.РОКОВОЙ КАМЕНЬ

 

Андрей  вслед за теткой пробрался через кустарник  к задней стене сарая, там обнаружилась доска, которая, сдвигаясь, открывала узкую щель. Тетка сняла рюкзак, протиснула его в щель, затем протолкнула Андрея и влезла сама. Они очутились в довольно просторном темном сарае, половину которого перегораживала   высокая загородка, сколоченная из досок. По деревянной лестнице незнакомка взобралась наверх и исчезла за загородкой. Андрей вздохнул и полез за ней. За загородкой все пространство, почти под крышу,  было плотно забито  сеном. Терпко пахло разнотравьем.  Тетка  суетилась у самой стены, разгребая сено. Образовалась уже довольно глубокая яма.

 

- Лестницу затащи наверх.

 

Андрей с трудом втянул лестницу  и уложил ее на сено.

 

- Здесь, наверное, мыши есть или змеи.

 

Тетка, не прекращая копаться, пробормотала:

 

- И это говорит человек, которому чуть не оттяпали башку.

 

Сердито бросила:

 

- Помогай! Чего сидишь?

 

- Зачем нам эта нора?

 

- Чтоб не замерзнуть.

 

Вдвоем они  быстро разгребли сено, утрамбовали. Получилась небольшая пещера. Женщина достала из рюкзака тонкий шерстяной  плед, расстелила его. Мягкая теплая ткань в мирную домашнюю клеточку показалась Андрею  здесь, в набитом сеном сарае, среди враждебных гор, абсолютно чужеродным предметом. Из другой, нереальной жизни. Тетка легла на бок.

 

- Ложись, чего ждешь? Прижмись ко мне спиной. Так будет теплее.

 

Андрей привалился к ней спиной и  мгновенно провалился в глубокий сон. Он уже не слышал, как  спутница подтягивала охапки сена и укрывала себя и его.

 

Андрей открыл глаза и не сразу понял, что это. В полумраке сарая деревянная стена казалась  прошитой неровными огненными стежками.  Но тут же  догадался. Это же заходящее солнце  пробивается сквозь щели. Солнечные лучики пронизывали сумрак, разрезая его на неравномерные куски света и тьмы. Бесчисленные пылинки плясали  в их сиянии.  Запах мяты и еще чего-то сладкого витал в сарае. Андрей потянулся и сладко зевнул. Боль в избитом теле не утихала. Но Андрей чувствовал, что он отдохнул и выспался.

 

- Сейчас перекусим и еще поспим, - услышал он чуть охрипший со сна  голос своей спутницы

 

Тетка подтянула рюкзак и копалась в нем. Андрей  видел низко надвинутый на  лоб темный платок и  сжатые  в ниточку губы. "Сурова! И не улыбнется.  Такая, пожалуй, и в самом деле в плуг запряжет, да еще и плеточкой подстегнет.  Сколько ей?  Полтинник?  Кремень-баба! Не, конечно, спасибо ей! Думал,  кранты уже. Кольцо отдала. Надо же! Придется  расплачиваться. Лишь бы не натурой! Только не это! Ладно, выберемся - разберемся"

 

- Чего застыл? Снимай одежду, я натру тебя мазью. У нас впереди трудная дорога.

Андрей побагровел.

 

- Я сам, - грубо отрезал он.

 

- Хорошо, - женщина хмыкнула, - спину тебе натру я, а все остальное ты сделаешь сам.

 

Андрей сбросил одежду и,  вздрагивая  от холода, кое-как растер пахучую мазь на  груди. С чувством облегчения он улегся на  живот и закрыл глаза. Сильные пальцы женщины осторожно массировали его шею и спину, втирая прохладную мазь. Она поглаживала и пощипывала кожу. Мягкие  ладони удивительно легко скользили по телу, успокаивая и растворяя боль. "Ловко это у нее получается, прям доктор Айболит."

 

- Почему вы спасли меня?

 

Руки вздрогнули, замерли на мгновение и вновь  мягко заскользили по его спине.

 

- Ты же слышал - мне нужен работник.

 

- А кольцо? Дорогое?

 

- Фамильное. Девятнадцатый век.

 

- Я не стОю таких  денег. Но вы не думайте, я отбатрачу!

 

- Конечно, отбатрачишь!

 

Андрей удивленно обернулся и увидел все те же  опущенные глаза, невыразительное лицо. Строгое и бледное  под низко повязанным темным платком, оно оставалось таким же бесстрастным.

 

- И не жалко?

 

- Тебя?

 

- Да нет, кольца не жалко?

 

- Конечно, жалко.  Подарок бабушки. Камень очень ценный. Александрит с Мариинского прииска. Слыхал о таком?

 

Андрей покачал головой.

 

- Это на Урале. Камень нашли в 1833 году. И в этом же году мой пра-пра-прадед  заказал в Питере кольцо с этим камнем и подарил его своей невесте. Говорят, он очень любил ее. С тех пор кольцо передается в нашей семье по женской линии.  При дневном свете камень нежно-зеленый. Как изумруд. А при свечах становится  фиолетово-красным. 

Андрей помолчал, переваривая услышанное.

 

- Говорят, александриты приносят несчастье, - произнес он задумчиво.

 

- Ну, тебе-то он  сохранил жизнь! - впервые его спутница проявила эмоции. 

 

Помолчали. Когда женщина заговорила, голос ее вновь был бесстрастен и сух.

 

- Все женщины в нашей семье, наследовавшие кольцо, умирали не своей смертью. Не от старости. Но никому и  в голову не приходило расстаться с кольцом. Никто не решался нарушить прабабкин завет: александрит должен оставаться в семье. Я первая посмела ослушаться.

 

- И вы с этим живете? И не боитесь за себя?

 

-   Чего теперь бояться? Кольца больше нет. И не верю я в сказки. На все воля Божья.

 

- А что вы делаете здесь? Среди этих диких Сынов Свободы?- полюбопытствовал Андрей.

 

- Я родом из этих мест. Уезжала, опять вернулась. Долго рассказывать.

 

- Как  вас зовут?

 

-  Александра.

 

- А по батюшке?

- Александровна.

 

-Длинновато. Я  вас  тетей Сашей звать буду. Можно?

 

-Можно, племянничек! - тетка непонятно хмыкнула. -  Ну, вот и все. Одевайся. Ужинать будем.

 

4.БАБА ЯГА

 

Андрей едва успел натянуть брюки, как за стеной сарая послышались топот копыт и голоса. Александра  вцепилась в его руку и приложила палец к губам. Они осторожно прильнули к щели в стене.  Несколько всадников въехали на площадку перед сенником. Сытые кони нетерпеливо гарцевали.  Бородачей и Кривого Андрей узнал сразу. Кривой соскочил с коня и подошел к двери.

 

- Ну что там? - один из бордачей.

 

- Замок. С лета никто не открывал. Заржавел уже. 

 

- Я же говорил, они ушли через перевал. Поехали!

 

Кривой задумчиво оглядел сарай, и на какой-то миг Андрею показалось, что он встретился с ним взглядом. Андрей замер, затаил дыхание.

 

- Может запалить его? - Кривой  вернулся к двери и подергал замок.

 

- Не дури! Поехали! А то скоро стемнеет!

 

Всадники  скрылись за поворотом.  Андрей быстро натянул одежду.

 

- Надо уходить!

 

Александра покачала головой.

 

- Нет. Придется переждать. Сейчас уходить опасно. Они прочешут всю округу. А здесь нас уже искать не будут. 

 

Она достала из рюкзака сверток в льняной салфетке. Расстелила  ее на  пледе, как скатерть-самобранку, и, словно по волшебству,   явился на салфетке шмат сала с мясной прожилочкой, с подвявшими зубчиками чеснока в кремовой мякоти, черный хлеб, вареные яйца. У Андрея от этакого натюрморта голова закружилась. Только сейчас он понял, как проголодался. 

 

- Налетай! - Александра уложила на горбушку толстые ломти сала и протянула Андрею.

 

Насытившись, беглецы зарылись в сено и проспали до утра.День прошел в полудреме, а вечером, едва стемнело, они снова тронулись в путь.  Через  лощину беглецы вышли в долину. Здесь снег уже сошел, но пронзительные ночные ветра продували насквозь старое пальтишко Андрея. Он ежился, но холод пробирал до костей. А тетка шпарит, как заведенная.  И ничто ее не берет. Железная тетка!

 

- Теть Саш, давайте рюкзак что ли понесу.

 

Женщина молча протянула рюкзак Андрею и еще быстрей зашагала по ночной дороге. "Хоть бы спасибо сказала! Хотя сам-то ты чем отблагодарил ее за то, что она тебя из-под топора вытащила? Ну и фрукт же ты, Андрюха! Жив, голова при тебе, сало жрал, а нормальных человеческих слов не нашел. А она  ведь тащит тебя куда-то, спасает. Кольца фамильного не пожалела.  И как теперь говорить? Теперь вроде и неловко.

 

- Теть Саш! Я чего хотел...хочу поблагодарить... ну, спасибо вам... по гроб жизни...

 

Андрей догоняет тетку и шагает рядом.  Тетка что-то сердито бормочет.

 

- Не понял?

 

- Ну, сказал же один раз. И хватит. Под ноги смотри, племяш!

 

"Ну и характерец! Баба Яга! Да и черт с ней!"

 

5.СОПЕРНИЦА

 

К рассвету беглецы вошли в поселок. Ни одно окно еще не светилось. Жители спали самым крепким предутренним сном.  Тетка постучала в окно крайнего дома, вспыхнул свет, открылась дверь. На крыльце появилась женщина в накинутом на плечи платке.

 

- Ой, Санечка, какими судьбами?

 

Пошептались. Андрей стоял у калитки, дожидаясь результата переговоров.

 

- Заходите, заходите! - услышал он певучий голос хозяйки.

 

В доме щедро натоплено и пахнет жареной картошкой. Андрей скидывает пальто и  проходит к печке. Печь пышет жаром. Какое наслаждение!  Он садится на лавку, прижимается спиной к раскаленному боку печи. Сразу наваливается дремота.  Хозяйка меж тем хлопочет, накрывает на стол,  расставляет посуду, ставит подогреть большую сковороду с жареным мясом и картошкой.  Тетка  тоже разделась. На ней мешковатая длинная юбка, вязаная кофта с  вытянутыми карманами. Верхний, теплый платок она сняла. Под ним ситцевая белая косынка в серую крапинку. 

 

- Теть Тась, вы бы нам баньку истопили.

 

- А как же, - певуче отзывается хозяйка, выставляя на стол миску с солеными огурчиками, -  к вечеру истопим. Поедите, отдохнете, в баньке попаритесь. Вот и  Валечка проснулась.

 

Из соседней комнаты выходит молодая женщина.  Теплый халат полурасстегнут, пышная грудь мягко вздрагивает от каждого движения. Сожженные перекисью волосы собраны в небрежный узел. Она  сдержанно здоровается с гостями, с любопытством оглядывает Андрея, усаживается за стол.  Хозяйка приглашает гостей, разливает в рюмки  мутноватую самогонку. 

 

Андрею не совсем понятно, кем доводится Валентина гостеприимной хозяйке. Дочь? Сестра? Но то, что молодая женщина что называется положила на него глаз, сразу  укурил. Валентина  говорит, не умолкая. Она улыбается, щурит накрашенные  глаза, встряхивает волосами и откровенно атакует Андрея.

 

- Саня, ты где ж такого красавчика подцепила? А? Ай, да тихоня! Только побит малость. Это ты его, сестричка, так приласкала? 

 

Андрей украдкой взглянул на тетку. А та  и головы не повернула. Молча  ковыряет вилкой в тарелке и сосредоточенно жует.

 

- А ты, красавчик, на меня погляди. Я драться не стану. Я ласковая-я-я... 

 

Валентина откровенно резвится. Пуговка на халате вот-вот отлетит под напором жарко дышащей груди, и Андрей никак не может отвести взгляда от этой соблазнительной пуговки. Самогон у тети Таси ядреный. После первой  же рюмки Андрей почувствовал, как закружилась и побежала голова .Не догнать! Впервые за эти дни он расслабился и размяк. На душе похорошело. А тут еще молодая красивая женщина соблазнительно улыбается, и Андрей широко улыбается ей в ответ.

 

Тетка отложила вилку. Глаза опущены, губы крепко сжаты в тонкую ниточку. Андрей чувствует, как за столом нарастает напряжение.  Тетя Тася  вышла во двор. Захмелевшая Валентина, громко смеясь, разлила самогон по рюмкам.

 

- А давай, красавчик, на брудершафт выпьем!

 

Она  призывно смотрит на Андрея,  он  чувствует, как под столом ее горячая  босая нога настойчиво трется об его ногу.  Александра резко встает и, пристукнув ладонью по столу, негромко произносит:

 

- Так, все! Валька, уймись! Это мой мужик.

 

Валька застывает с раскрытым ртом.  Опомнившись, она недовольно дергает плечиками и  выходит из комнаты.

 

Помедлив, Андрей наливает стакан самогонки и в несколько глотков выпивает.

 

- Ты с ума сошел? Ты же щас свалишься! -  в голосе  тетки возмущение, но на Андрея она не глядит.

 

- Прости, прости! Но без водки не смогу! - выдыхает Андрей и хрустит соленым огурцом.

 

- Чего не сможешь?

 

- Ну, - Андрей неуверенно машет рукой, - Ты же сказала, что я как бы твой мужик? Ну, вот! Выпил. Для смелости. 

 

- Дурак! Вот дурак! Точно не голова, а футбольный мяч. Иди спать,  тетя Тася уже постелила.

 

Андрей  в недоумении плетется за  Александрой в маленькую комнату за кухней. В углу в кадке пышная пальма, у стены полуторная железная кровать  с периной и огромными пуховыми подушками. В голове раскручивается вихрь, все сильнее и сильнее. 

 

- Укладывайся, герой-любовник, а мне надо уйти. К вечеру вернусь.

 

Она выходит из комнаты, Андрей падает на кровать, пьяный вихрь подхватывает и уносит  Андрея  в крепкий беспробудный сон. Он не слышит, как в комнату проскальзывает Валентина, тормошит его и даже бьет по щекам, пытаясь разбудить. Не видит, как раздосадованная Валентина  презрительно хмыкает и  уходит.

 

К вечеру с тяжелой головой Андрей выползает из спальни. Тетя Тася суетится у плиты. Александры нет, Андрею и хочется спросить, где она, и неловко. Но тетя Тася сует ему в руки полотенце и старенький спортивный костюм.

 

- Ты не брезгуй, он чистый, стираный, сынка моего костюм. Вы с ним одного роста. Иди в баньку, Саня уже там. Как выйдешь из хаты, поверни за угол и тропкой, мимо яблонь, к реке. На берегу банька.

 

Андрей берет сверток и выходит во двор. Лунный свет, дрожащий, мерцающий  наполняет его душу странным покоем. Надо же! Он остался жив! А ведь уже смотрел в лицо старухе с косой. Впрочем к нему-то смерть подбиралась в образе одноглазого урода с топором. И не получилось.  Андрей бьет с размаху правой по согнутой в локоть левой руке. Вот вам! Уроды! Взяли?!   И хрипло смеется. 

 

Вокруг первозданная тишина. Даже собак не слышно. Полная луна сияет как-то особенно празднично, торжественно.  Андрей, закуривает и долго, с наслаждением, смотрит на луну, на верхушки деревьев, словно  нарисованные на высоком  высветленном лунным светом небе. На заснеженные вершины гор. И кажется ему, что оттуда, с небес, нисходит на него покой и благодать. Отбросив окурок, он еще  долго всматривается в небо, словно пытается разглядеть что-то или кого-то, кто сотворил эту удивительную, непостижимую красоту.  Душа его наполняется  светлой радостью и ожиданием чуда, как в детстве , когда он еще верил в Деда Мороза. 

 

- Эх, хорошо! - Андрею хочется крикнуть, громко, очень громко,  так, чтоб спугнуть эту чуткую тишину. Но он сдерживает себя. Усмехаясь,  он не спеша идет тропинкой через сад к бревенчатой баньке. Черт! А что же делать? Там  же - тетка, которой он обязан. И  как прикажете быть? А может, она специально ждет его там.  В баньке. Ерунда какая-то! Чушь! Не может быть! Хотя, чего ж не может, когда она сама сказала: муж умер, работник нужен. Вот щас, Андрюха, и поработаешь! А как ты хотел? Жизнь спасла? Спасла! Вот и отрабатывай!

Андрей остановился у входа в баньку. Маленькое запотевшее окно едва пропускает свет. Чуть помедлил. Ладно, сейчас разберемся!  

 

6.БАНЬКА

 

Резко выдохнув, он открывает скрипучую дверь и входит в предбанник.  Пахнет распаренным  березовым веником,  чистой водой, травами. И еще чуть-чуть дымком.  В углу на полочке - керосиновая лампа. В ее неярком свете Андрей видит тетку. Она уже в своем мешковатом пальто, накручивает полотенце на голову. 

 

- Будешь уходить, огонь в лампе задуй!  

 

Так и не взглянув на Андрея, она накидывает сверху полотенца платок  и уходит.

 

Андрей с облегчением вздыхает,  быстро скидывает одежду и  заходит в парную, где на  раскаленных камнях стоит большой чан с горячей водой,  в углу - кадушка с холодной. Лавка с тазиком, мочалки, мыло и веник. Здесь тоже еле теплится керосиновая лампа. Андрей наливает в таз воды и с наслаждением намыливается. Ковшиком он поливает себя, чувствуя, как пышет жаром от каменки, и все тело, каждая жилочка, каждая косточка словно заново рождаются. Чистое тело исходит пОтом, и боль отпускает, растворяется, исчезает.

 

Он слышит, как скрипнула входная дверь. Кто-то вошел в предбанник. Неужели тетка вернулась? Дверь в парную вдруг распахивается, и Андрей слышит знакомый призывный смех. Валентина!  Вот принесла нелегкая!

 

- Ой, какой красавчик! - Валентина стоит на порожке и нахально разглядывает Андрея.

 

Ситуация - глупее не придумаешь. Голый мужик и бесстыжая  баба. Андрей свирепеет. Он не любит, когда им пытаются управлять:

 

-Закрой дверь с той стороны!

 

- Хм, испугался! А может, я пришла спинку потереть!

 

- Обойдусь! Дверь закрой!

 

Валентина хмыкает и прикрывает дверь. Но не уходит. Андрей слышит, как она что-то напевает, ходит по предбаннику. Назойливость молодой женщины раздражает Андрея. Сполоснувшись кое-как, он пинком распахивает дверь и  выходит в предбанник.

 

- Хоть бы прикрылся миской, - голос женщины игрив.

 

- Я тебя  не звал!

 

- А я пришла! Сама! 

 

 Не обращая внимания на  улыбающуюся Валентину, Андрей  быстро вытирается, натягивает спортивный костюм и поворачивается к ней. 

 

- Поцелуй меня, - предлагает женщина. Ее  руки обвивают шею, и Андрей чувствует на своих губах чужие мокрые липкие губы. Оторвавшись от Андрея, она   шепчет заговорщицки:

 

- Как все улягутся, приходи, красавчик. Приходи! Я лучше Саньки!  Знаешь, где моя комната? 

 

Андрей кивает. Скрипнула дверь, Валентина исчезла. И только тогда Андрей вытирает рот и потом долго трет влажную руку о штаны.   

 

Одевшись, он выходит  из баньки и, не торопясь, идет к дому, наслаждаясь ощущением чистого тела, чистого воздуха,  колючего, как ледяное шампанское. Кое-где сохранившиеся островки снега поскрипывают под ногами. Деревья в саду  спят, ни одна веточка не шелохнется. Но и в них - жизнь.  Андрей подходит к молоденькой яблоньке, такой трогательно беззащитной. Тонкий ствол, хрупкие веточки.  Он трогает горячими губами  прутики-веточки, словно целуя. Нащупывает зародишиеся, едва  набухшие, твердые, как  девичьи соски, почки. Там, внутри этих прутиков, под  молодой шелковистой корой уже назревает хмельная весенняя сила. И бродит, набирается животворящей сласти земной сок.  Неделя-другая,  и сок от корней двинется  вверх, к солнцу, зашумит хмельно по веточкам- венам, забурлит. Андрея словно обжигает этой мощной  вечной силой, и он радостно смеется, чувствуя, как бушует его кровь. Как радостно ощущать себя здоровым, сильным. Живым!  

 

Про Валентину он и думать забыл. Он впитывает в себя торжественную красоту этой ночи, жадно дышит полной грудью, ощутив вдруг каждой клеточкой свою неразрывную связь с этим небом, звездами, с этой юной яблонькой. Со всем Божьим миром. Хорошо-то как, Господи! Хорошо-то как! Тридцать лет прожил. Треть жизни!  А не видел. Не замечал. Все куда-то спешил, что-то решал, мчался, мчался. И вдруг подкосило, на полном ходу. А ведь мог умереть и так  и не узнать, как красива зимняя ночь, как восхитительно  прекрасна жизнь.

 

Он входит в дом, переполненый чувствами и жаждой жизни. Валентины не видать. За столом, подперев щеку рукой, сидит молодая женщина.  Пышные русые волосы с легкой рыжинкой рассыпались по плечам. Большие глаза, устремленные  на вошедшего,  прозрачно зелены, как морская вода там, где нет большой глубины,  но уже и не мелко, и солнечные лучи  добираются почти до дна. Вот так и глаза незнакомки сразу достали до донышка души. И осветили там все потаенные уголочки. Андрей даже зажмурился, ослепленный светом этих глаз, и сразу вспомнилось бабкино: берегись молодого месяца и зеленоглазых девок. Вот и сбылось бабкино предсказание...

 

7.ПОБЕГ

 

Андрей вдруг оробел. Он топчется на пороге, не сводя с незнакомки глаз.  

 

-Теть Тась, а чего ж вы меня не знакомите с гостьей?

 

Хозяйка, выставляя на стол миску с  солеными огурчиками, смеется:

 

- Саня, а он у тебя шутник!

 

- Саня?!

 

Андрей  чувствует, как  багровая краска смущения заливает его лицо. Он натужно кашляет, оттягивая время говорить. Александра смотрит на него без тени улыбки своими зелеными глазищами и никак не хочет помочь ему. А чего ж помогать такому дурню? Во дурак! Ну, дурак!  Тетя Саша! Тетя Саша! Вот тебе и тетя. Не, ну ладно, волосы под платок спрятала, ну балахон этот надела, ботинки мужские. Но глаза! Куда она спрятала эти зеленые очи в пол-лица? Вот артистка! Ну,  артистка! Может, линзы? И Хозяин ее не раскусил. Всех обвела, всех обошла. Ну, и женщина! Сколько же ей лет?  Двадцать пять? Тридцать?

 

Мысли Андрея  пребывают в состоянии полного разброда, но глаза успели оценить и нежную кожу на обнаженных плечах, и  зеленый сарафанчик, открывающий взору, стройную шею, и округлые руки. И маленькую крепкую грудь под тонкой тканью.  Ну, какая же она Саня? Эта гордая посадка головы, этот прохладный, словно из глубины  моря взгляд. Эти мерцающие, дивные глаза. Не Саня, Александра! И как ей идет  это царственное имя! 

 

Дождавшись, когда тетя Тася вышла из кухни, он быстро и тихо произносит:

 

- Я конечно, произвожу впечатление клинического идиота. Но это трагическое недоразумение.  

Дайте мне шанс доказать, что я не совсем потерян! Умоляю!

 

Александра молчит и продолжает задумчиво смотреть на Андрея. Больше он ничего не успевает сказать. Возвращается тетя Тася, а вместе с ней Валентина. Все усаживаются за стол. Андрей невнимательно ест. Его внимание поглощено Александрой. Он, как потерянный не может отвести от нее глаз. И Валентина, конечно, сразу это замечает. Она мрачнеет и замолкает. Александра по-прежнему молчит. Молчит и Андрей. Его сердце замирает каждый раз, когда он встречается взглядом с Александрой. Замирает на мгновение и вновь частит. И снова замирает. За столом устанавливается напряженная тишина. Все молча стучат вилками по тарелкам. Тишину прерывает Валентина:

 

-Сегодня в поселок  нагрянули Сыны Свободы.

 

Тетя Тася ахнула. Александра даже не вздрогнула. Так и продолжала задумчиво ковырять вилкой яичницу.  Андрей подивился ее хладнокровию.  И даже усомнился, слышала ли она сказанное. Его самого новость взволновала. Но лезть с расспросами к Валентине не хотелось.

 

- Ищут какого-то мужика, - Она искоса взглянула на Андрея, - награду обещали...

 

- Много?  - голос Александры холоден.

 

- 5 штук.

 

- Долларов?

 

- Не, рублей.

 

- Мелочь.

 

- Ну, не скажи! У нас в поселке - это деньги.

 

Валентина откидывается на спинку стула. Грудь вызывающе топорщится. 

 

- Саня, может, дашь колечко поносить бабкино? То, что с александритом.

 

- Может, и дам.

 

Помолчали. 

 

- Бабка знает толк в камушках. Не понятно только, почему она  колечко именно тебе подарила. 

 

- Потому что мы тезки.

 

- С бабкой!?

 

- С камнем.

 

- Все шутишь! Ну, ладно, я пошла спать. Поздно уже. Не прощаюсь. А о колечке подумай. Сестренка!

 

Она уходит, бросив выразительный взгляд на Андрея.

 

Александра поднимается:

 

- Мы тоже пойдем. Спасибо, теть Тась! Все было очень вкусно!

 

Андрей благодарит хозяйку и идет вслед за Александрой. Дверь закрывается. Александра подходит к окну и плотно занавешивает шторы.  Она присаживается на кровать и тихо, не глядя на Андрея,  произносит:

 

- Надо уходить. Валька сдаст! И кольца у меня нет. Нечем откупиться. Впрочем, ты можешь пойти к ней.  Она у нас упорная. Всегда добивается того, чего хочет.

 

Андрей опускается на колени, берет в руки ее узкие горячие ладошки, пытается заглянуть ей в глаза.

 

- Я никуда не пойду. Мне не нужна Валька. 

 

Ладошки Александры покорно лежат в его руках, она не делает попыток освободиться.

 

- Ты не понимаешь. Она опасна. Она, действительно, очень опасна. Хоть и сестра мне. Двоюродная. Ты хорошенько подумай.

 

- Мне не нужна Валька. Мне нужна ты. 

 

- Да? И даже без водки?

 

Андрей покачал головой:

 

- Не надо! Не трать на это время. Ты можешь мне не верить. Я понимаю. Слишком мало времени. И я такой болван! Но, правда! Поверь, когда я вошел и увидел тебя... Я понимаю, это звучит глупо!

 

- Ну, почему же глупо? Это звучит очень глупо. Но продолжай. Мне любопытно, что ты еще придумаешь?

 

- Ты права. Ты имеешь право издеваться. Говори, что хочешь. Мне все равно.  Мне все равно, что со мной будет, пока ты рядом. Понимаешь? 

 

Он прижимает ее ладошки к губам и  вдыхает их  теплый чистый запах. И  кажется ему, что от  рук Александры исходит тонкий, едва уловимый  яблочный аромат. Он прикасается губами к тонкому запястью, там, где взволнованно пульсирует голубая жилочка. 

 

- Как мне сказать, чтоб ты поверила? Я и сам не верил, что так бывает. Чтобы вот так, с первого взгляда. Никогда не думал, что со мной такое случится. 

 

Он поднимает глаза и встречает ее взгляд. Неожиданно теплый.

 

- И вовсе не с первого. И даже не со второго. Эх, ты! Андрей Владимирович Коваленко! Улица Лебедева, 35. Специальный корреспондент еженедельника "Время".

 

Андрей потрясенно умолкает.

 

- Мы встречались? Когда? Где? -  Он готов поклясться, что не  знает и никогда не видел этой женщины, которая  вдруг стала для него дороже жизни.

 

- Позже поговорим, не здесь и не сейчас. Надо уходить, пока темно.

 

Александра высвобождает руки и вытягивает из-под кровати рюкзак. 

 

- Одевайся!  Только тихо. Очень тихо!

 

Быстро собравшись, они на цыпочках выходят из комнаты. Кухня освещена лунным светом. Хрустальная ваза на столе тускло вспыхивает гранями. И Андрей  чувствует минутное сожаление, что надо уходить из  сонного тепла гостеприимного дома в неизвестность. Они по очереди выскальзывают во двор,  через плетень выбираются на тропинку, что тянется  вдоль реки. Идут не оглядываясь, поэтому не видят, как в крайней комнате вспыхивает и тут же гаснет свет. 

 

- Нам надо успеть до рассвета добраться до хутора, - Александра говорила шепотом, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, - это километров двадцать.  Там бабушка, она нас спрячет. 

 

Андрей берет Александру за руку и ускоряет шаг. Он крепко сжимает ее горячую ладошку, слышит ее легкое прерывистое дыхание и улыбается, сам не зная чему. Если бы три дня назад кто-нибудь сказал ему, что в шаге от смерти, спасаясь от погони, где-то у черта на куличках, на незнакомой  дороге с чужой женщиной он будет так ошеломительно, так пронзительно счастлив -  Андрей бы не поверил. Ни за что! Это же надо было влюбиться под топором! Ну, чуть позже. Александра. Саша. Сашенька.  У нее прозрачные зеленые глаза и губы  словно припухшие. И последние два часа ему  до смерти  хочется поцеловать ее. Вот сейчас остановлюсь и поцелую!

 

Андрей останавливается, Александра испуганно оглядывается.

 

- Что? Где?

 

Андрей хочет успокоить ее, но и он, и Александра уже услышали сквозь ровный шум реки приближающийся цокот копыт. 

 

- Вниз! Давай вниз. Скорей!

 

По невысокому, но крутому  склону они почти скатываются к реке, заползают под ветки густого кустарника и замирают. Кони все ближе. Вот они!  Силуэты трех всадников  пролетели над тропинкой и стали удаляться. Долго еще разносился в ночи стук копыт. Но и он стих. 

 

- Сейчас они доберутся до хутора, обыщут дом бабушки, никого не найдут и вернутся. 

Хорошо, если будет еще темно. В темноте они нас не заметят. А если дождутся рассвета - нам конец! - Александра шепчет Андрею, почти касаясь губами уха. Ее горячее дыхание щекочет, и Андрей тихо смеется и ежится.

 

Александра  сердится:

 

- Ты что хихикаешь? Ты слушаешь меня?

 

- Я боюсь щекотки!

 

- Ты легкомысленный балда! 

 

- Я легкомысленный балда, - повторяет Андрей, улыбаясь.

 

Он поворачивается к Александре, теперь ее лицо совсем рядом. Он чувствует ее дыхание на своих губах.

 

- Ты! Ты ничего не понимаешь.

 

-  Я ничего не понимаю и не хочу понимать, - шепчет Андрей. Он обнимает  Александру, подхватив ладонью ее затылок. Под плотным платком он чувствует шелк ее густых, тяжелых волос, вспоминает, как восторженно разглядывал ее за столом у тети Таси, как прозрачно зеленели глаза Александры. Необыкновенные, удивительные глаза -  и счастливо улыбается. Сейчас, в рассеянном лунном свете, ее глаза словно лесные озера, темны и загадочны.  Он едва касается ее губ. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Она еще пытается что-то прошептать, но Андрей  целует ее горячие нежные шепчущие губы, и время замирает. Время останавливает свой бег, и планеты перестают вращаться на своих сложных орбитах, и земля, как еще одно большое влюбленное сердце,   тянется к звездам. И пусть будет, что будет, пусть смерть в облике  непримиримых всадников рыщет по округе. Пусть! Сейчас  здесь, на берегу бурлящей горной речки, под  высокими равнодушными звездами он счастлив. И никому уже никогда не отнять у него этой счастливой памяти.

 

- Ты самое удивительное и радостное, что могло случиться в моей жизни.

 

Андрей видит, как Александра улыбается.

 

- Я случилась в твоей жизни три года назад. Я  целый месяц  работала в вашем чертовом еженедельнике, стажировалась. А ты мотался по командировкам, в редакции появлялся изредка, как солнце. Ты меня не замечал. А я! Я влюбилась в тебя с первого взгляда. Господи! Как же я любила тебя!

 

- Не может быть!

 

- Может! Еще как может! Нас там стажировалось человек десять. Где ж тебе было меня разглядеть! А потом рядом с тобой все время тусовалась шикарная блондинка.

 

-Олька? Соловьева! 

 

- Она!

 

- Забудь! Она осталась в другой жизни. Ее нет. 

 

- А кто есть?

 

- Есть ты. Только ты. Саша! Сашенька! Так ты журналистка? Собрат по перу?

 

- У-у-у, кем я только ни была! И  в театре играла, и в газете работала, диктором подвизалась. И женой была. Но недолго.

 

Андрей снова целует ее дрожащими то ли от пронизывающего холода, то ли от волнения губами.

 

- Ты веришь в Бога? - голос Александры опять серьезен и строг.

 

Андрей задумывается:

 

- Наверное, верю. Правда, в церковь не хожу.

 

- А я верю! Бог есть! Я в тот день не собиралась на рынок. Понимаешь? Я попала туда случайно. Словно кто-то под руку толкнул. Бог привел меня на рынок, понимаешь? Словно, сказал: "Иди!" А там тебя запихивают в машину. Я просто остолбенела. И Хозяйских шестерок я узнала. Да их тут все знают...

 

- Тихо! Слышишь?

 

Они  замолкают и прислушиваются. 

 

- Кажется возвращаются!

 

В мгновение река, лунный свет и звезды утрачивают свое очарование и вновь становятся смертельно враждебными, опасными.

 

Александра, уткнувшись лицом в плечо Андрея, что-то быстро бормочет. 

 

Андрей с трудом разбирает:

 

- Отче наш! Сущий на небесах! Да святится имя Твое. Да приидет царствие Твое... Господи, спаси нас!

 

Топот копыт и громкие но невнятные голоса всадников все ближе. Андрей, не отпуская Александру, вжимается в стылую землю. Он слышит совсем рядом легкое дыхание девушки. Только бы выбраться отсюда! Только бы выбраться!  

Кони проносятся грохоча копытами  и исчезают. Пронесло!

 

- Как думаешь? Они могут вернуться? - Андрей выбирается из кустарника и помогает подняться Александре. 

 

- Вряд ли! Но нам надо спешить. Скоро рассветет, - Александра старательно прячет глаза. Андрею очень хочется поцеловать ее, но Александра устремляется по тропинке, она почти бежит. Андрею ничего не остается, как следовать за ней.

 

Через час они уже сидят в просторном  бабушкином доме. 

Сама бабушка: высокая, с царственной осанкой,  смуглым, словно выточенным из драгоценного дерева лицом, нисколько не взволновалась, увидев за калиткой беглецов. Быстрым взглядом окинув улицу, она провела  нежданных гостей в дом, отодвинула плетеный короб для грязного белья, отбросила   с пола самовязанный коврик,  под которым скрывался вход в погреб. 

 

- Посидите пока здесь. И молча! Эти Сыны Свободы, будь они трижды неладны, уже обшарили и двор, и дом. Как думаешь, кто их навел, Александра?

 

- А чего тут думать, бабушка? Валентина. Больше некому.

 

Бабушка удрученно качает головой.Уходит. Возвращается через несколько минут  с  пустым кувшином  и расписной глиняной миской, полной пирожков. 

 

- Огурчики, помидорчики сами возьмете, в крайней бочке вино вкусней - сказала она, передавая еду Андрею, -  за бочками  с вином - диванчик. Отдыхайте. Я позову.

 

Крышка захлопнулась. В погребе пахнет укропом, чесноком, еще какими-то пряностями, Андрей уловил даже запах  корицы. Через эту аппетитную смесь ароматов пробивается тонкий едва уловимый яблочный дух. В ящиках у стены, пересыпанные стружкой, лежат румяные, краснобокие яблоки. Погреб просторен и сух. И очень холодный. Андрей с любопытством оглядывается. Крышка вдруг приоткрылась.

 

- Тулуп держите! А то замерзнете.

 

Андрей подхватил тулуп и рассмеялся:

 

- Ай, да бабушка! Все предусмотрела!

 

- Она у меня молодец! Когда деда не стало, она могла бы уехать. Все-таки одной на заброшенном хуторе страшновато. Но она наотрез отказалась. Мол, кто же будет ухаживать за могилой? По-моему, они очень любили друг друга. А в молодости она такой лихой была. На охоту с дедом ходила. Стреляла лучше, чем дед! Представляешь!

 

Александра  быстро накрыла импровизированный стол.

 

- Знаешь, я никогда не видела, чтобы она плакала. Он всегда  учила меня: слезы и камень растопят, а человек не должен, не имеет права  расслабляться. 

 

Андрей улыбнулся и подумал: "Ах, ты мой славный стойкий оловянный солдатик! Так вот отчего ты такая отважная! "  А вслух сказал:

 

- Саш, а почему бабушка отдала камень тебе, а не сестре?

 

- Понимаешь, у нас в семье  верят, что александрит - вещий камень. Считается, что  александрит укрепляет дух человека и уравновешивает его эмоции. Бабушка всегда  считала меня мятежницей. Он убеждена, что александрит жизненно необходим мне. А вот в  Индии верят, что александрит обеспечивает владельцу камня  везение, процветание и долголетие.

 

- Выходит, я лишил тебя счастливого талисмана?

 

- А вообще бабушка часто повторяла мне: александрит – камень сильных людей. Только сильные духом могут его носить и носят специально, как испытание. Если человек выдержит это испытание, то к нему приходит счастье. Бабушка считает Валентину слабой и никчемной. Она с детства такая: жадная, на деньги падкая. Никчемушница. Так бабушка ее называла.

 

- Я должен вернуть тебе это кольцо, иначе ты никогда не будешь счастлива.

 

- Смешной ты! Я уже счастлива! Ты жив! Ты рядом! Разве можно быть счастливой еще больше?

 

Андрей подходит к Александре.

 

- Можно я сниму с тебя платок? Давай выпустим их на волю.

 

Александра пытается стянуть платок, но Андрей останавливает ее.

 

- Я сам.

 

Он теребит узелок, пальцы плохо слушаются, и узелок  поддается не сразу. Он тихонько стягивает платок, и пышные волосы рассыпаются по плечам Александры. Андрей зарывается в них лицом, вдыхая их теплый уютный запах.

 

- Я сейчас! - шепчет Александра. Она протискивается между бочками и через несколько минут возвращается с кувшином, полным вина.

 

От кувшина исходит сладкий земляничный дух.

 

- Это "изабелла". Мое любимое. Бабушка отменная виноделка! Попробуй! 

 

Андрей выпивает стакан терпкого, с легкой горчинкой, ароматного вина . Александра с улыбкой разглядывает его. Андрей видит ее ласкающий взгляд и  чувствует, как от этого взгляда вспыхивает лицо, словно внезапно подскочила температура. Он садится рядом с Александрой на диванчик. Ее плечо касается его плеча, и каждое прикосновение обжигает. Александра, как примерная ученица, сложила руки на коленях. Молчание  сгущается, но Андрей никак не может преодолеть внезапно охватившую его робость. Робость и нежность. Нежность  переполняет  его, и он не знает и не умеет выразить ее. Ему хочется взять Александру на руки, посадить на колени и баюкать, как маленькую девочку. Хочется коснуться щекой ее волос и вновь ощутить их теплую шелковистость. Но он не смеет. 

 

- Я хочу вина. Налей, пожалуйста.

 

Андрей протянул стакан.

 

-Не-е-т, не так, - Александра качнула головой и волосы плавно качнулись, скользнув  по его щеке, и его снова словно обжигает,  - я хочу, чтобы ты  напоил меня.

 

- Как?

 

- Как птицы поят своих птенцов. Видел? Из клювика...

 

Александра  улыбается, берет стакан, делает  глоток и поворачивается  к Андрею. В сумраке подвала ее  сияющие зеленые глаза кажутся  темнее. Она обхватывает его голову руками и прижимается сладкими влажными губами к его рту. Андрей чувствует, как сладкая терпкая струйка льется  в его рот, словно и не вино это, а  сама любовь, обжигая, проникает в него, заполняет его. Он судорожно сглатывает еще и еще. В голове звенит, разноцветные огоньки заверетелись, завихрились перед глазами, сердце скакнуло, и невыносимо сладкая боль разливается в паху. 

 

Андрей  прижимает к себе Александру с такой силой, что она стонет. Пересохшими от желания губами он касается ее разрумянившейся щеки, еле сдеживая себя, проводит губами по ее закрытым глазам, ощущая, как вздрагивают ее веки и трепещут влажные ресницы. Светлая  прозрачная капелька покатилась по ее щеке. Он закрывает ее губами и ощущает ее горькую соленость.

 

- Ты плачешь, радость моя? Не плачь! Девочка моя чудная, не плачь! Он целует ее горячий висок, где кожа  тонка и почти прозрачна. И ему кажется, что никогда в жизни ничего прекрасней, чем этот висок с  тонкой дрожащей под губами жилочкой, он не видел. 

 

- Сними это, - шепчет Андрей, дернув шерстяную кофту, - Я хочу тебя, Саша, Сашенька моя! Я так хочу тебя! Сашенька!

 

Кое-как скинув свою одежду, он зачарованно смотрит, как раздевается Саша. Она бросает на диван тулуп и быстро ложится, утонув в белом меху всем своим стройным  долгим телом. Андрей накрывает ее, вздрагивающую от холода, собой. Ее кожа пахнет яблоком, зимним яблоком. Мелькнула в памяти молодая яблонька в саду и исчезла, растаяла в жарком желании обладать. Его губы скользят по горячему телу Саши, лаская и целуя. И когда маленький коричневый сосок  упруго ткнулся в губы, Андрей чуть не заплакал от умиления. Он  восхищается ее ослепительной женственностью и  горюет, осознавая хрупкость и быстротечность этого сладкого мига. Он ласкает языком ее трогательный сосок, и не в силах больше выдерживать эту  восхитительную муку, овладевает ею, рыча от наслаждения. Он входит в нее сильными толчками, чувствуя, как ее горячая подвижная плоть обволакивает, втягивает и не отпускает его.

 

Влажные волосы Александры разметались по подушке,  закрыв глаза, она жарко шепчет:

 

- Сладкий мой! Сладкий!

 

Крышка погреба распахнулась и чей-то грубый голос рявкнул:

 

- Эй, птенчики, выходите!

 

Лохматая голова свесилась из отверстия и оскалилась.

 

8.ПРОЩАНИЕ

 

-Э-э-э, собака! Да они там трахаются!

 

Грубый  хохот и нецензурная брань. 

 

- Врешь! -это уже женский голос.

 

Александра, лихорадочно натягивая  одежду, тихо ахнула: Валентина!

 

Андрей сжал ее плечи:

 

- Посмотри на меня! Ничего не бойся, слышишь! Им нужен я. Тебя они не тронут! Пошли!

 

Он  крепко стиснул ее ладошку, поднимаясь по лестнице, помог  выйти.

В кухне у двери двое бородатых Сыновей Свободы с плетками. Третий - Кривой - сидит за столом. Ухмыляется. Валентина стоит за его спиной, прислонившись к стене.

 

- Бабушка! Где бабушка? Что вы с ней сделали? - Александра взволнованно оглядывается.

 

- Чего раскудахталась? В спальне она. Чего ей сделается! - Валентина криво усмехнулась.

 

Александра обжигает Валентину гневным взглядом, но сдерживается.

 

- Ты гляделками своими не жги! Моя взяла. Не твоя! - Валентина торжествующе улыбается.

 

- Валька, молчи! - Кривой  хлопнул ладонью по столу. Он тяжело поднимается из-за стола, подходит к Андрею. Улыбка кривит его губы.

 

- Ну, что, собака, добегался? Думал, ты хитрый? Только я хитрей! Молись своему Богу, собака! Сейчас я тебя резать буду.

 

- Не посмеешь! Это мой раб. Я купила его у Хозяина. Хозяин не любит самоуправства, - голос Александры холоден и спокоен. Андрей  тихонько сжимает ее ладошку, восхищаясь поразительным самообладанием перед лицом смертельной опасности.

 

- Я люблю тебя. Я горжусь тобой! - проговорил он тихо.

 

- Я люблю тебя, - голос Александры дрогнул.

 

- Надо же, какие нежности! - Валентина вымученно рассмеялась.

 

Кривой  махнул рукой, двое подручных, оттолкнув Александру, схватили Андрея и потащили во двор.

 

- Эй, постойте, а кольцо!

 

Кривой  повернулся к Александре:

 

- Эй, женщина, отдай кольцо ей! Я так велел!  - он тычет пальцем в Валентину.

 

- У меня его нет, - Александра нетерпеливо пожимает плечами.

 

- Она врет! Врет! Обыщи ее! - голос Валентины срывается на визг.

 

- Кольцо у Хозяина. Я выкупила пленника. Забыл?

 

- Э-э-э, Валька, она говорит правду, - с этими словами Кривой выходит из дома. Александра бросается следом. Валентина хватает ее за руку:

 

- Нет! Ты отдашь кольцо! Я не верю тебе!

 

Александра вырывается и выбегает из дома. Валентина бежит за ней.

 

Связанный Андрей валяется посреди двора, а подручные под присмотром Кривого сосредоточенно, с размаху  избивают его ногами. Александра с криком бросается на того, кто ближе и, вцепившись в волосы, виснет всей тяжестью. Подручный орет и матерится.

 

- Убери эту сучку! Я ее щас грохну!

 

Кривой  пытается оттащить Александру. Она извивается, визжит и впивается в его руку зубами. Теперь уже Кривой орет и матерится. Он с силой бьет Александру кулаком в  висок, та падает, как подкошенная в грязь и не движется.

 

- Саша! Саша! Сашенька! - Андрей, извиваясь, перекатывается, пытаясь подползти к Александре. Он выплевывает выбитые зубы и страшно кричит окровавленным разбитым ртом. 

Валентина испуганно пятится к калитке. Она не может отвести взгляда от сестры, неподвижно лежащей в грязи. Широко распахнутые глаза Александры устремлены в  серое ненастное небо. 

Тоненько звякает разбитое стекло, два выстрела звучат один за другим. И тут же третий.  Сыны Свободы падают, как подкошенные. На бородатых лицах застывает изумление. Валентина, охнув, выскакивает за калитку и бежит, не разбирая дороги, в горы.

В разбитом окне  старая женщина с точеным лицом и царственной осанкой  вцепившись в ружье, в оцепенении смотрит  на  неподвижную фигурку девушки в грязи. 

 

До полудня Андрей, корчась от боли в сломанном ребре, копал  Александре могилу. В дальнем углу сада. Рядом с  яблоней, распластавшей свои корявые сучья почти до земли . Иногда он садился покурить. Смотрел холодным пустым взглядом на затянутое тучами небо, на заснеженные горы, на воронье, облепившее черными яблоками голые ветви тополей за дорогой. Он старательно отгонял от себя мысли о том, что Александра останется здесь, в этой черной сырой яме. Что эти мерзлые комья земли скроют ее тело, такое горячее и страстное. И все это горькое время,  упрекая себя за это чистейшей воды безумие, он, вопреки здравому смыслу,  молился, как молятся язычники, впервые обратившиеся к Богу. Душа корчилась от невыносимой боли, и он, раздираемый отчаянием и сумасшедшей надеждой, мысленно молил: "Оживи ее, Господи! Ты же все можешь! Только один раз сотвори это чудо, Господи! Вот сейчас я войду в комнату, а она встретит меня. Живая! Господи, яви свою милость! Верни мне ее, Господи!

 

Вернувшись в дом,  Андрей, не разуваясь, оставляя на ковре грязные следы,  проходит в спальню. Чуда не случилось. Александра, накрытая простыней,  лежит на кровати. Бабушка сидит рядом. Сухие глаза, прямая спина. И только мелко дрожащий подбородок выдает ее горе. Огромная тупая усталость, охватывает Андрея. И отчаяние. Он смахивает набежавшие слезы.

 

-Я побуду с ней. Один. Пожалуйста. 

 

- Я приготовила платье, - бабушка кивнула на стул, на спинке которого висит платье из белого гипюра с огромным шелковым бантом, -  в этом платье я венчалась.

 

Андрей молча кивнул, и женщина с царственной осанкой  выходит из комнаты.

 

- Ее надо обмыть, а некому. Никого рядом нет, - говорит она с порога.

 

- Я все сделаю сам. Зачем вы подарили ей это проклятое кольцо? - Андрей задает этот вопрос неожиданно для себя.

 

- Мальчишка! Разве кольцо убило ее?  - женщина печально смотрит на  Андрея. - Судьба такая. Бог над нами. И никого, кроме Бога.

 

- Да! Она верила! Молилась! Почему же он позволил ей умереть? Ваш милосердный Бог! Такая молодая! Такая красивая! - рыдания душат Андрея. Он отворачивается и, не скрывая слез, плачет.

 

- Поплачь. Поплачь. Горе надо выплакать. А Бог всегда милосерден. Хотя сейчас тебе трудно в это поверить. Как знать, от какой горькой муки, от какого горя он уберег мою девочку, коль забрал ее так внезапно.

 

Женщина пристально разглядывает Андрея.

 

- Это ведь тебя она отправилась спасать четыре дня назад?

 

 Андрей кивнул.

 

- Ох, и любила же она тебя. Все статейки твои собирала, в папочку складывала.  Берегла. Чем-то ты ее приворожил. Уж не знаю, чем. Кольцо вот фамильное отдала. Да что кольцо? Жизнь не пожалела. А ведь она тебя второй раз от смерти спасла, парень. Она, кровиночка моя,  как раз ту секундочку мне сберегла, внимание отвлекла на себя,пока я  руки развязывала, да ружье заряжала. Так что не ропщи на Бога, парень.

 

Женщина уходит.  Андрей приносит тазик с теплой водой, осторожно разрезает и снимает с Александры грязную одежду. Он  двигается, как заведенный. Внутри словно выгорело все, что умело  страдать и радоваться, плакать и смеяться. Черная пустота осталась внутри. И ничего больше. 

 

- Давай, Сашенька, я тебя умою!

 

Он смачивает полотенце и осторожно протирает лицо, шею, а затем обмывает все тело. 

Он до пояса разрезает гипюровое платье на спине, с трудом натягивает его на застывшее тело девушки. Находит  в буфете иголку с нитками. Осторожно поворачивает покойницу на бок и крупными стежками зашивает разрез.

 

- Ты уж прости, Сашенька, что не так аккуратно, как должно быть. 

 

Опять укладывает ее на спину, расправляет складки платья  и бант. 

 

- Какая же ты красивая!  Не думал, что такой будет наша свадьба. И кольца у меня нет. Но я верну  твое кольцо. Я тебе обещаю. И обязательно вернусь. С кольцом. Никто никогда больше не наденет его. А пока обменяемся крестиками.

 

Андрей  бережно снимает серебряный крестик с Александры, надевает на себя, снимает свой крест и надевает на покойницу.

 

- Вот так. Вот и обвенчались. Надо бы молитву прочитать. А я ни одной не знаю. Непорядок это. Но я выучу. Ту, что ты читала там, у дороги. Я обязательно выучу.

 

Он судорожно всхлипывает, но усилием воли овладевает собой.

 

- Я все должен обдумать. Может, твоя бабушка и права. Может, и права. Неужели ты любила сильнее, чем я, раз именно твою жертву принял Господь? Мне никогда этого не узнать. Господи! Она верила в тебя. Прости ее! И меня прости, Господи, за то, что не сумел ее защитить. 

 

Андрей наклоняется к Александре и всматривается в ее мертвое заострившееся личико.

 

- Как много я не успел тебе сказать, ласточка моя. Девочка моя зеленоглазая.  Ты попадешь в рай. Ты обязательно попадешь в рай. И значит, мы уже никогда с тобой не встретимся. Никогда. Ни в этой жизни. Ни в той. Мне-то уж точно в рай не попасть, потому что теперь  до конца своих дней  я буду рвать их зубами, я буду  грызть.  Я .... буду...

 

Андрей плачет навзрыд. Утирает слезы мокрым полотенцем, а они все бегут, бегут. В комнату заходит женщина с царственной осанкой.  Она крестится и кланяется покойнице.

 

- Пора.

 

Андрей кивает.

 

- Прости меня, Сашенька.

 

Он целует Александру в губы, берет на руки и выносит из  комнаты. Женщина с царственной осанкой  достает из буфета белоснежную накрахмаленную скатерть и следует за ним. Они выходят из дома и медленно бредут в дальний конец сада, к могиле.  Андрей опускает Сашу на землю, спрыгивает в  яму,  стелит на дно накрахмаленную скатерть, бережно  укладывает Сашу и накрывает ее лицо. Он выбирается из ямы и, стиснув зубы, остервенело бросает тяжелые мерзлые комья на белую скатерть.

 

Вернувшись из сада, Андрей заходит в кладовую, где в повалку лежат мертвые Сыны Свободы. Он  достает  канистру  с керосином, обливает трупы, заливает пол в комнатах. Женщина с царственной осанкой ждет его во дворе.

 

Дождавшись, пока дом заполыхает мощным факелом, они уходят по дороге к перевалу, ни разу не обернувшись.  Молодой мужчина  с совершенно седой головой и заплаканная женщина с царственной осанкой.