Он бежал по хвойному, прошитому майским солнцем лесу. Недолго, минуты полторы, но воздуха уже не хватало, сердце билось где-то в районе кадыка. « Всё! – мелькнуло в голове, - всё, не могу…» - и тут нога зацепилась за какой-то подлый корень, Шурка протаранил головой кстати подвернувшийся ствол и распластался на сосновой подстилке.

Облака. Запутались в кронах.

 

Постанывая, встал на колени, провёл ладонью по лбу – кровь. А как же! С его удачей, да не найти дерево, в которое можно врезаться…

Мысли скакали перепуганными кенгуру.

- А-а… к чёрту… - бормотал он, забирая влево, в сторону просёлка. – К чертям собачьим… порыбачил!

Спиннинг остался у воды. Даже не потерял, а тупо бросил вместе с рюкзаком, в панике метнувшись к чаще - от реки, тумана и жуткой сцены на противоположном берегу.

 

Шагая в направлении села, на окраине которого находилась автобусная остановка, Александр начал успокаиваться. Главное – ничего не видел… не видел, не знаю, не слышал! Не ведаю… да он сегодня вообще не собирался на рыбалку, в последнюю минуту решил…

Рейсовый «Икарус» развернулся, как сказочная избушка - к городу передом, к лесу задом. До отправки минут десять. Беглец устроился на заднем сидении полупустого салона и перевёл дух.

Итак, что он видел?

Он видел убийство.

 

***

Почему?

Почему одним – всё, а другим – сплошные неудачи, подзатыльники и насмешки? Почему он, Александр, с детства и по сей день, вот уже сорок лет - Шурик? Везде! На работе, во дворе, в… а, кстати – где, собственно, ещё? Больше он нигде не бывает!

Почему он родился в клане потомственного сантехника с плебейской фамилией Дрожжин, а не в семье – хотя бы! – инженеров… скажем, Волконских? Почему у него рост - метр шестьдесят один, а размер головы – как у Вирастюка?

С очками минус пять.

 

За окном мелькали многоэтажки, автобус подъезжал к вокзалу. Тётка с двумя громадными сумками стала пробираться вперёд, больно наступила ему на ногу, не заметила, и прошла дальше по салону.

Почему?

Почему от него ушла даже такая женщина, как Любка – худое сколиозное несчастье с отрицательным размером бюста и близко посаженными глазами? Без ресниц.

И почему, в конце концов, именно он должен становиться свидетелем классических бандитских разборок, которые - ежу понятно! - чем заканчиваются для случайных ротозеев. Нет, даже не так! С каких таких дел, совершенно не планируя сегодняшнюю рыбалку, он всё же попёрся за город, как крыса по зову волшебной дудочки, на которой играет Беда?

 

Автобус причалил к перрону.

В привокзальном сквере стоял открытый павильон с манящими надписями - Дрожжин взял два пива и забился в самый дальний угол площадки. Закурил. Какая-то неосознанная, даже про себя не озвученная мысль, ворочалась в голове, не находя выхода, но зато мешая другим, вполне созревшим, выпорхнуть в мир.

Хорошо. Что он, всё-таки, видел?

 

***

Огромный джип – на противоположном берегу – появился не сразу. Шурка успел выбрать удобный плёс, сбросил рюкзак и стал шарить в кармашке, выуживая сигареты. В это время и возник гул мотора, а через минуту на поляну вкатился чёрный монстр, прямо напротив. Их разделяло метров пятьдесят тихой реки, слегка парящей в утреннем солнце. По привычке, интуитивно, Дрожжин нырнул за куст и присел на корточки.

 

Из машины вышли пятеро – седой мужик лет за пятьдесят, три мачо, явно помоложе, и рыжая красавица в стиле «вамп». Они тихо переговаривались, самый высокий парень скалился голливудской улыбкой.

Нормально, компашка прибыла на пикник – суббота, кстати. Вот только одеты – ну, совсем не для лесной пьянки а-ля шашлычок… строгие костюмы, у двоих крепышей – бабочки под мощными челюстями. А шлюшка – та вообще: открытое бальное платье, колье… закурила тонкую сигарету в немыслимо длинном мундштуке. Как это? – с бала на корабль?

 

И вдруг - крики, суета… высокий блондин разворачивается к лесу, явно пытаясь бежать! У Седого оказывается огромный пистолет, два качка валят красавца на траву, а у бандерши вместо мундштука в руках появляется видеокамера, которой она спокойно снимает, как жертву пеленают скотчем – руки, ноги… рот.

Дрожжин посерел. Когда такое смотришь по пять раз в день на экране – это одно, а когда вместо того, чтоб поймать десяток окуней и выпить на природе припасённую чекушку…

 

Фразы долетали плохо. Блондину напинали по рёбрам, сорвали с губ скотч – пошёл допрос. Он что-то быстро и горячо доказывал, но старый кивнул, и один из бойцов сделал неуловимый жест – парень заорал. Его ухватили за руки, сунули лицом под выхлопную трубу… оттащили и швырнули к дереву. Рыжая фыркнула, не переставая снимать.

И всё-таки, отдельные слова понять было можно. Седого, к примеру, звали «Модест». Жертву – Климов. Когда он орал, было ясно, что он «ничего не знает», «да я их сам, сук…» и классический, рядовой мат, без выкрутас.

 

Конечно, самое разумное – осторожно собрать шмотки, тихонько выползти на невысокий обрывчик за спиной и раствориться в лесу. Но то ли ноги окаменели, то ли действительно в сценах насилия есть что-то мистическое, от чего сложно оторваться…

А события накалялись. Теперь снимал Модест, стерва же, ухватив блондина за подбородок, шипела ему в лицо, потом резко, но как-то неловко, ударила кулачком в грудь. Отошла и взяла камеру.

 

Скорее всего, изменился ветер – донеслось абсолютно чётко:

- Всё. Руслан! – седой протянул оружие одному из шестёрок, - кончай. Надоело…

Климов забился на земле.

- Почему – я? Пусть Батуалло…

- Рот закрой… давай…

Боец протянул руку, но тут…

- На. Держи, – рыжая бестия сунула старому камеру, перехватив ствол.

Модест пожал плечами. Навёл объектив.

Спокойно, как и учат крутые боевики, она расставила ноги, обеими руками подняла оружие и не спеша, будто в тире, выпустила в извивающееся тело шесть пуль. Хлопки были практически бесшумны – глушитель.

 

Как он взлетел на обрыв, Дрожжин не помнил. Бег по светлому утреннему лесу, удар головой о сосну… только после этого мир, в какой-то степени, обрёл резкость.

Судя по тому, что ни криков, ни погони не было, его, всё же, не заметили.

 

***

Бродившая по мозжечку мысль стала принимать форму с последним глотком пива.

А – действительно?! Что терять?!

Вот, говорят же умники – по телевизору, да и вообще… - сделай себя сам! Как себя ведёшь, то и получаешь, а под лежачий камень ничего не течёт… ни вода, ни коньяк. Сколько можно бояться, считать что ты – лузер, что твой удел – Любка… в лучшем случае!

И ещё раз: что терять?!

Бандиты убили бандита. Туда и дорога! А вот Судьба привела его в лес не зря… ох, не зря! И не Беда это играла на дудочке волшебной, а – Шанс! Его шанс!

 

Так-с. Номер джипа он запомнил навечно. А одно из дуновений ветерка принесло хорошо знакомое название – «Ксеневка». Известный район, пригород, за последние десятилетия обросший коттеджами сильных… сего поганого мира.

- Ещё бокал! – громко сказал он скучающей официантке и посмотрел на неё так, что девица немедленно затушила сигарету и бросилась выполнять заказ.

 

***

Утром следующего дня настроение было совсем не боевое. Во-первых, он на пиве не остановился и принял ещё водки – грамм триста… э-э-э… четыреста. Во-вторых, поставленная задача почему-то уже не казалась лёгкой.

 

Шантаж.

Да, старый, добрый шантаж… причём не подлый, сволочной, а – справедливый, даже благородный… в какой-то мере. Сродни робингудовским штучкам: отнять у гадов, и отдать хорошим… в данном случае – себе. Да, себе! И не будем умничать.

 

Главное – не спешить, всё по теме. Написать завещание, к нему приложить конверт – «Вскрыть только в случае смерти». Всё это оставить у нотариуса. Так…

Найти Модеста – грамотно и аккуратно, чтоб не убили сразу. Потребовать денег, немного. Кстати… много – немного, это сколько? Тысяч сто? Нет, пятьдесят. Гривен или долларов? Надо обязательно попасть в реальные цифры…

Александр Викторович взял себя в руки и поехал на вокзал. Пункт первый – вернуть необдуманно брошенный рюкзак. И спиннинг.

 

Фарт! Всё складывалось… и то, что свои вещи он нашёл быстро, без проблем - подбадривало, указывая на разумность решения. Косвенно.

В Ксеневке ему тоже повезло – боясь задавать вопросы, он с полчаса бродил по улочкам посёлка, пока в дальнем тупике, возле приличного трёхэтажного коттеджа красного камня, обнаружил бандитский джип. Только после этого, переговорив с поселковым старожилом на скамейке у пивного ларька, подтвердил свои изыскания – да, хозяин дома Модест Карлович, фамилия сложная… то ли Бергсон, то ли Бергович. Серьёзный дядька, чем занимается – неизвестно.

Весь вечер он провёл за столом, излагая на бумаге картину убийства.

 

***

Ночь прошла ужасно.

Сначала он не мог заснуть, прокручивая в голове варианты развития событий. Да, он должен быть твёрд, спокоен, но – не нахален. Модест обязан понять, что положение безвыходное, ситуация полностью под контролем у него, Константина Сергеевича… вот, именно так он и представится. А сумма – сто тысяч. Гривен. Для них чепуха, мелочь, а для него – состояние. Понятно, наличка.

 

Опасно.

И страшно. Гангстерские нравы он знает только из дебильных сериалов и книжки про крёстного отца, которую читал давно, в детстве. Перечитать, что ли…

 

Закончились сигареты.

Ворочаясь в постели, он отгонял от себя воспоминания прошлого. Детство… семейные скандалы, изношенные до дыр ботики – наследие старшего брата. Книжки Фенимора Купера и отцовские подзатыльники. Школа: унижения от балбесов-одноклассников, сплошные тройки и недоуменный взгляд далеко не красавицы Ирки - на предложение сходить в кино. Физрук Бодя, с тоской наблюдавший за его конвульсиями на канате…

 

Перестрелял бы.

И единственное светлое пятно – последние полгода в армии. Как он дожил до звания «дедушки» - отдельная песня, но уж тут он им да-а-а-л…

Ничего. Теперь всё будет в порядке. Теперь…

Шурик заснул.

 

***

Вот уже два часа, как он ходил кругами вокруг нотариальной конторы. Сидел на лавочке, курил, подкрадывался к ступенькам – и опять сбегал в сквер. Что-то мешало.

 

Почему-то казалось, что как только он положит на стол запечатанный конверт, умный юрист хитро посмотрит ему в глаза и скажет: « А-а-а… вот оно как, значит… ага! – сейчас мы…» - дальше фраза не выстраивалась, но это «ага!» завораживало, клинило сознание.

Через полчаса Дрожжин принял Соломоново решение.

 

В самом деле! Если угроза не подействует – его тупо убьют. Ликвидируют. И ему будет совершенно фиолетово, достанет ли бандюков карающая рука закона. Если же поверят в безвыходность положения, значит, он выиграл, и события станут разворачиваться строго под его диктовку! Опять же, нотариус – без нужды.

Побеждённая проблема всегда поднимает настроение. Шурик хмыкнул и двинулся выполнять следующий пункт программы.

 

Банковскую карточку он так и не завёл – незачем. А вот на сберкнижке кое-что было… кое-что… немного, полторы тысячи. Их-то он и снял, закрыв счёт.

Мысль состояла в том, что идти на серьёзные переговоры в застиранной футболке и шестилетних, в определённом месте протёртых джинсах, было неловко… нет, даже не так! – несолидно. Падал рейтинг встречи. Поэтому Сашка зашёл в рядовой магазин «Одежда», приобрёл светлый летний костюм, рубашку и туфли. Подумал, добавил майку и пару носков. Денег хватило.

В бутик заходил Шурик Дрожжин, вышел – Александр Викторович.

Уже на улице в голове мелькнуло что-то такое, что в пасть к волку он полезет, одетый во всё чистое… мелькнуло и пропало.

Итак - последнее.

 

Ещё вчера, без особой надежды на успех, он проработал телефонную книгу города и, сопоставив имеющуюся информацию – адрес, имя, варианты фамилий – с удивлением получил номер. Да, именно Бергсон, Модест Карлович.

Позвонил, понятно, не с мобильного – знаем, проходили… специально съездив на главпочтамт, набрал магический номер. Трубку долго не брали.

- Ал-л-лё! – манерный женский голос.

- Здрас… добрый день! Будьте добры, я хотел бы поговорить с Модестом Карл…

- Он занят. А кто Вы, по какому вопросу?

- Меня зовут Константин Сергеевич… - голос неожиданно охрип, а трубка и ладонь стали мокрыми от пота. – Вопросы бизнеса.

- Вы от Тимура… хорошо, я сейчас попробую…

Дрожжин перевёл дух, зажал микрофон рукой и прокашлялся.

- Да. Я слушаю. – Седой! - безусловно, Седой – этот густой баритон…

- Добрый день. Я…

- Константин… м-м-м… Сергеевич, у меня мало времени. Вопрос и так затянулся, поэтому сметы должны быть на моём столе уже сегодня, не позднее пяти вечера. Сейчас недосуг, встреча в мэрии… а к шестнадцати ноль-ноль я Вас жду у себя. Адрес знаете?

- Да. Конечно.

- Всё. До встречи. – Трубку положили.

Шурик тяжело выдохнул и попятился из кабинки.

Может, так и лучше. Определённо лучше!

 

***

Был! Конечно, был великий соблазн потребовать деньги инкогнито: « Положите пакет с вышеозначенной суммой под пятую урну от начала набережной, ровно в полночь…». Но даже он понимал, что это бред. Выследят и засунут в багажник – с его-то удачей. Так что лучше – одним махом, как головой в омут… глаза в глаза, битва интеллектов.

 

На такси денег не хватало, поэтому львиную долю пути, до центра города, он одолел на трамвае, и уже там поймал «мотор» - подъехать надо было именно на такси, чтоб гады поняли: водитель видел, как он заходил в дом и адрес не забудет.

Мощную дверь-калитку, скрывающую подворье, открыла пожилая тётка со всеми признаками горничной – Шурик был уверен, что это работа гориллоподобных охранников, и удивился. Пройдя мимо красивых клумб, вдоль относительно небольшого бассейна, они поднялись на крыльцо. Гостя провели в сумрачный холл с огромным камином, угрюмая баба ткнула пальцем в кресло, буркнула «ждите» и ушла.

 

Вообще, ни коттедж, ни сама комната не выглядели как логово прожжённого мафиози. Скорее – особнячок средней руки бизнесмена.

Неожиданно громко пробили старинные часы – Дрожжин чуть не подпрыгнул.

- Константин Сергеич? – Седой быстро спускался по широкой лестнице со второго этажа. – Здравствуйте… садитесь. Где бумаги?

 

« Эх… мать честная, судьба-жестянка! – крикнул какой-то очень далёкий пращур в голове Шурика, и замахал казацкой саблей, - пить будем, гулять будем… а смерть придёт – помирать будем!!!»

Он сел в кресло, закинул ногу на ногу и криво усмехнулся хозяину, у которого глаза уже начали округляться.

- Садитесь, уважаемый… садитесь, разговор может получиться не коротким…

- Вы сошли с ума?

Дрожжин не спеша вынул специально приобретённую пачку « Собрание», изящно прикурил от спички – зажигалки не было. Модест изумлённо, но с интересом наблюдал за манипуляциями.

 

- Я всё знаю. Позавчера… случайно оказался за городом. Я всё видел. И у меня есть фотографии… - эта мысль пришла в последнюю секунду, импровизация по ходу.

Реакция превзошла ожидаемое. Бергсон отшатнулся, лицо сморщилось, он даже несколько подался назад.

- Э-э-э… в смысле… - левый глаз подёргивался.

- Да. Я там был. И имейте в виду – у меня всё продумано. Полный отчёт и фотографии хранятся в надёжном месте, если Вы решитесь на глупости!

- Вы детектив? – голос дрожал, Седой совершенно не походил на того крутого дона, которым выглядел на поляне.

Всё! Всё!!! Это – победа! Надо же, так легко, никакого сопротивления… мразь, поплыл…

Шурик пружиной вскочил с кресла и походкой Бельмондо направился к бандиту.

- Так вот, слушай внимательно, Карлыч… моё молчание стоит денег!

 

Он смотрел снизу вверх на Хозяина Жизни, в котором было не менее метр девяносто. Такое упоительное состояние Шурик испытывал только лет двадцать пять назад, когда он, дедушка Советской Армии, ставил по стойке «смирно» здоровенных салаг – ночью, в каптерке. « Можно и вмазать… - мелькнуло в голове, - можно… но пока – не нужно».

Бергсон сел в кресло. Закурил. Похоже, несколько взял себя в руки.

- Сколько Вы хотите?

- Сто тысяч. Наличные.

Седой изумлённо вскинул голову.

- Вы нормальный? Считаете меня Березовским… блин, плохое сравнение… Абрамовичем? Нереально!

- Гривен, гривен…

- Да уж понятно, что не евро… хорошо… восемь тысяч. Штука баксов. Прямо сейчас.

- Вы меня за кого держите? За идиота?

- Нет… но поймите… ваше молчание больше не стоит…

- Что?! Доказательства убийства – тысяча долларов?! - Дрожжин перешёл на драматический шёпот. – Соучастие – тысяча бакинских?!

Седой открыл рот и захлопал глазами.

- К-какое уб-бийство…

Неожиданно он ахнул, закрыл лицо руками, затрясся и начал подвывать.

Плачет, что ли… истерика?

Шурик смотрел на вздрагивающие плечи - секунду, пять, десять – и вдруг с ужасом понял, что Бергсон смеётся… смеётся!

 

Наконец успокоился.

- Да-а… протянул он, вставая. – Доведут когда-нибудь бабы до цугундера…

С этим Дрожжин был согласен.

Не говоря худого слова, Модест Карлович нанёс шантажисту сокрушительный удар в район очков, от чего они взорвались гранатой и брызнули осколками по всей комнате. Их владелец рухнул на ковёр, но сознание не потерял, а быстро, по-собачьи, отполз за диван и там притаился. Хозяин продолжал весело похрюкивать, мотая головой и потирая ладони.

- Соучастие, значит… да… убийство, говоришь… откуда ж ты взялся, заморыш дристливый… слышь, урод – ты жив? – выползай, говорю, не трону…

Вылезать Бельмондо не собирался.

Ухватившись за ворот нового пиджака, Седой выволок тело из берлоги и швырнул в кресло.

- Рассказывай, мачо…

 

Хлюпая разбитым носом, Александр Викторович доложил о страшной рыбалке и как он превратился в Константина Сергеевича.

- Ага, ага… вот, значит, как… - дон, похоже, был очень доволен. Перегнувшись через подоконник, он крикнул куда-то во двор: « Роман! Ромка… алло, гараж!.. – иди сюда!» - и зашагал по комнате, заложив руки за спину.

 

В холле появился высокий блондин, насмерть убиенный рыжей стервой в утреннем майском лесу.

- ???

Шура зыркал из глубин кресла, как мурена из пещеры.

- Знаком? Вижу – знаком… ничего, Ром, ничего… можешь идти. Скажи Батуалло, пусть зайдёт минут через десять. – Говоря всё это, хозяин клацал по клавиатуре ноутбука. – Всё… ну, иди - Коломбо! - смотри…

На экране замелькали знакомые лица, только близко, отчётливо видимые – не то, что с другого берега. Рыжая стреляет, кровь… блондин переворачивается на бок, на живот, елозит ногами и затихает.

Потом встаёт и начинает ржать. Все вокруг – тоже.

 

- Ты дурак, Шурик… и место твоё… - Седой склонился над креслом, упершись руками в подлокотники. Глаза в глаза. – Ладно, так и быть – объясняю: Климов – бухгалтер нашей фирмы. А послезавтра у моего компаньона, Серёги Никольского – День Рождения, юбилей. Вот мы и снимали хохму, ролик-прикол, будто вычислили «крысу», работающую на конкурентов… доходит, болезный? Розыгрыш, поржать…

В дверях появился Баттуалло. Стоял и молчал.

Опять ворот пиджака, опять одной рукой. Изъятый из кресла Александр был перепасован охраннику, который ловко поймал его за шкирку. Встряхнул.

 

- Проводи гостя. И чтоб я его больше не видел!

Дорогу на улицу Шурик не запомнил, но за ворота он выпал после стандартного, никоим образом не волшебного пенделя.

Калитка закрылась.

 

***

- Да-а… - белобрысый Роман потягивал «Мартини», развалившись в кресле, - кому расскажешь…

- Та с ума сойти… представляешь?! Главное-то – что? Этот поганец из меня чуть штуку долларов не вытянул! Он, урод, этак всё изложил – позавчера, лес, всё видел… фотографии, опять же! Я был убеждён, что он застукал меня с Анжелкой, когда мы за кустами кувыркались! Ну, после съёмки, до шашлыков… Уже было в барсетку полез, за деньгами - ты ж понимаешь, если моя благоверная узнает…

У ворот загудел сигнал подъехавшего автомобиля.

- Вот, пожалуйста! Жена, легка на помине… давай-давай, допивай, и – тишина… молчок! Лидушка моя приехали…

Батуалло распахивал ворота.

 

***