Май. Почти лето.

Сергей… нет, Сергей Саныч! - не спеша вышел из подъезда и установил себя на окраине Вселенной.

Хорошо так установил, основательно. Покачиваясь на каблуках, расправил плечи… порядок. Мир лежал у его ног.

 

Огромный двор, ограниченный пятью многоэтажками, купался в солнце. Много людей, в основном – детвора. Гоняют в футбол, бадминтон, теннис… пинг-понг, в смысле. Ну, и бабульки, на скамеечках… а как без них?

Захотелось пнуть мяч. Надо же! В его сорок восемь – и туда же… пацан – пацаном!

Ладно. Пора на рынок. Это он здорово придумал – устроить выходной.

 

***

- Шо, - опять? – Валентин Петрович был явно в хорошем настроении и имитировал голос волка из гениального мультика. – Опять? Спина?

- Та спина, Петрович, спина, будь она неладна… вчера, как хватанула… - Сергей тяжко дышал в телефон.

- Ну, лады, Борода, лады. Отлежись. Но чтоб завтра… - тон шефа посуровел, набирая необходимые децибелы. – Дмитренко звонил, в Киев мотаем, я за тебя баранку крутить не буду!

- О чём речь, босс, о чём речь… завтра – как молодой артиллерист в женской бане…

 

***

Вот так. Спина, действительно, периодически побаливала, а пару раз в год – клинила, не разогнуться. Тем летом, к примеру, на рыбалке, всем миром из лодки вытаскивали, на руках…

Так. На базар, значит. На базар! Картошечка, огурчики, - что там ещё жинка хотела? – ага, сало, с полкило… понты, понты! Главное - у них с мужиками там, на рынке, вроде как, клуб. По интересам. Возле пива. То, сё, умные разговоры, ля-ля за жизнь… по соточке… а то – по две…

 

Пересекая проспект, он встретил Митрича, старинного приятеля и соседа по дому. Отставной полкаш спешил туда же. Болтая о вчерашнем футболе, они чинно фланировали по рядам, пробуя абсолютно никому не нужный творог (кислый!), аджику – класс, супер! – и какие-то соленья. Бравый полковник отчаянно пытался сбить Сергея с пути и поскорее завернуть туда… в дальний угол, даже корпусом отжимал - в нужном направлении. Но Борода был неумолим. Сначала – скупиться.

Поэтому всё и произошло.

 

- … а мне – по барабану! Я сейчас твоё сало – знаешь, куда вставлю? – крепкий, высокий парень - ничуть не ниже Саныча! – нависал над прилавком и над лучшим продавцом сала Боречкой, тихим, унылым хохлом с шевченковскими усами.

Сергей аж руками развёл. Ну, что за чудный день! Тепло, солнышко, выходной… а тут ещё такой подарок!!!

Драться он любил.

С детства, со школы. Нет, с садика! И умел. А армия, армия… эх, разведка!!!

Подняв левую бровь и празднично улыбаясь, он двинулся к дебоширу.

К жертве.

 

- Уважаемый… мне крайне жаль, что я вмешиваюсь, но я бы хотел… - он говорил отработанным интеллигентно-ёрническим тоном, который как раз и действует на всякое… ну, ясно… - как на овчарку ватник.

Парень повернулся к нему. Где-то он уже видел эту рожу… местный, наверно.

- Что, дядя? Скучно?! Зубы жмут?

- Милейший, я только хотел предупредить Вас…

Хлопец явно не боялся этого бородато-патлатого мужика, выглядевшего, как обломок культуры шестидесятых. Хиппи, блин.

- Слышишь, жопа волосатая…

- Уважаемый, Вы же в этом ничего не понимаете! Жопа – это не часть тела! Это - ситуация… создавшееся положение. Как для Вас – сейчас!

Сработало.

 

Могучий кулак, попади он в лицо, снёс бы полголовы.

Сергей привычно отступил в сторону, пропуская летящее тело, резко развернул за плечо и согнул ударом в живот. Подождал миллисекунду, и когда боец сказал: «Х-е-е…», выпрямил классическим апперкотом.

Страдалец завалился назад, на прилавок - сметая свежую колбаску, говяжью вырезку, и так сильно не угодившее ему сало.

Крепкий, всё-таки, бычок. Сознание не потерял, встал на ноги, держась за челюсть и вспухающую на глазах губу. И не дурак. В атаку не кинулся – ясно, класс не тот, вон – лыбится хиппи, лыбится.

- Ладно. Ещё не вечер. Увидимся… Вандамыч!

Пошёл на выход. Борода, скалясь, смотрел вслед. Надо же, - Вандамыч! Слово-то красивое, теперь, наверное, прилипнет…

 

Они отметились в клубе, обсуждая всем миром восстановление порядка и справедливости, обсудили, стоит ли менять заслуженное и привычное «Борода» на всё-таки спорное «Вандамыч». Через час триумфатор был уже дома. Ага, жены нет, к тёще, небось… Сбросил на кухне дары полей и опять вышел во двор.

Дело в том, что если завтра – в Киев, то машинку надо бы посмотреть… нет, в целом – там всё в порядке, но привычка предполётного осмотра сложилась давно, ещё с таксопарковых времён. Он перегнал тёмно-синий «Форд» с автостоянки во двор, на небольшой пустырёк, вдали от ребятни и нахоженных людских троп. Переодеваться не стал, нечего там… так, по мелочи. Открыл капот, навалился животом на радиатор, и, зажав в губах маленький болтик, полез в движок.

Болтик выпал.

На землю. В достаточно широкий просвет – справа, - между колесом и двигателем. Чертыхаясь, он сунулся в отсек глубже, протянул руку…

Прострел! Спина… спина, блин… о-о-о!!!

 

***

Значит, так…

Май, солнце, большой двор. Полно людей, - правда, метрах в семидесяти. Там же, за столом, знакомые доминошники. Стоит автомобиль с открытым капотом, из моторного отсека торчат ноги и плотно обтянутый джинсами зад. А – что? Работает мужик, ремонтируется…

Двинуться он не мог. Заклинило всерьёз, по-взрослому. Малейшее шевеление, и – прострел!… о-о-о!!!

 

Подошёл дворовой пёс Тяпа. По-доброму ткнулся в колени влажным носом - привет, Серёга! Но, услышав из недр железяки утробное «ы…ы…ы…», испугался и бежал.

Положение складывалось дикое. Если смотреть сбоку, при этом мысленно убрав машину, то его поза напоминала даже не стандартное «Г», а что-то среднее, между буквами «П» и «Л». Выбраться сам он не мог – однозначно! Надежда на одно – кто-нибудь из знакомых подойдёт поболтать.

Прошло пару минут. Никого, даже перепуганного Тяпы.

Кричать? Семьдесят метров… Потихоньку набрал в лёгкие воздуха: «Эй!» - и взвыл.

Правой рукой - медленно, аккуратно! – он двигать мог. Если б в ней был телефон, он бы, пожалуй… но мобильник лежал в машине, на сидушке.

 

И – вдруг:

- Да что ж это такое! Совсем охамел! Мне, что, - милицию вызывать?!

Ура!!! Это была Галя, баба Галя! Кошмар и ужас всего двора, непримиримый борец с выпивками на лавочках и брошенными мимо урн сигаретами. С молодёжными посиделками и бренчащими гитарами, с… да со всем! - всем, что попадало в её соколиный зор.

И с пятнами пролитого масла на этом самом месте.

Никогда и никому он не был так рад.

- Галя… - замычало из-под машины, - баб Галь… я тут…

- Что ты ноешь, что ноешь! Я тебя предупреждала? Гараж себе нашел… а ну, - вылазь!

- Да не м-о-о-г-у-у я…

- Что?! На чём ты меня видал?! Ах, ты…

Возмущённое сопрано мерзкой старухи медленно удалялось.

 

Шли минуты.

Судя по тому, что выпавший сука-болтик лежал сначала в луче, а теперь – в тени, солнце прилично сдвинулось.

Что-то зашуршало. Вообще, похоже, у него резко улучшился слух.

Так. Под машину вкатился маленький детский мячик. Еле-еле, на последнем вздохе, он уткнулся в знаменитый болт. И тут же тонкая пацанячья рука зашарила возле него.

- Мальчик… э-э-э… мальчик… ты… слышишь?

Рука исчезла.

- Дядь, у меня мячик… - судя по голосу, спасителю было лет шесть, не больше.

- Там, в кабине, прямо на сидушке, - телефон. Подать сможешь?

- Ага. – Хлопнула дверь. – А – как?

- А вот, сюда, за колесо… о-о-о, ну, хлопец, - с меня шоколадка!

Но мальчишка уже ухватил мяч и растворился в кутерьме двора.

Так. Набираем Митрича… ага!

- А-лл-ё… эт-то… кто тама? – полковник еле ворчал языком.

 

Вовка? На работе. Димон? Уехал, в Крым. Сашка! - он с трудом, большим пальцем, искал номер… нет, не записал. Ну, кретин! Шефу, Петровичу! Заодно и выпячусь! Вот, со спиной, и – полез под машину… работа – превыше всего!

Валентин внимательно выслушал, вздохнул.

- Слышь, Борода, не мути воду. Я и так верю, что спина. Да и – знаешь, где я? На корте, уже переоделся. Среда ж, теннис. Давай, отдыхай.

Звонить, звонить! Кому? Может… - и тут телефон, как живой, шевельнулся в руке и выпал вниз, прямо к проклятому болту. Он лежал близко, очень близко… на три сантиметра дальше той точки, до которой Сергей мог дотянуться.

 

Всё это было нереально. Нагревшийся на солнце «Форд» смотрелся, как крокодил, заглотавший жертву наполовину. Из пасти торчали ноги и хорошо обтянутая джинсами… как там он сказал? - «ситуация»… «положение вещей»…

 

***

Голоса.

Два голоса. Всё ближе. Говорят, смеются.

- Мужики… мужики… - захрипел он.

- О-па. Ты чё, мастеровой… что хочешь?

- Да я тут… застрял. Радикулит, сука… спина! Помогите… только – осторожно, по чуть-чуть…

- Ну, ты даёшь! Давай, вылезай… на свет!

Его ухватили за плечи, под живот, и осторожно – воет же! – отлепили от фордовской пасти. Теперь он выглядел именно буквой «Г». Стоял, дышал, опираясь рукой о радиатор.

- О-паньки! Вот это – да!

Саныч поднял глаза. Мама! Нет, только не это! Не сейчас!!! Назад, обратно, в тёплый моторный отсек…

Перед ним, скривив порванную губу, и распахнув от изумления глаза, стоял его давешний спарринг-партнёр. С другом.

 

***

Шли минуты. Два здоровых бугая плакали от смеха, стонали, крутились волчком.

- Так это… что?!!!… это мы его ищем? Полдня?! – второй, огненно-рыжий, вытирал слёзы и толкал базарного бойца в плечо. – Его, да?!

- Ну!!! Его, блин… ой, не могу! – всхлипывал тот, потихоньку приходя в себя.

 

Успокоились.

- Ладно, Вандамыч. Бой откладывается. Куда тебе, болезный? Туда? В тот подъезд?

Очень аккуратно, еле переступая, они почти несли скрюченную фигуру к парадному.

Медленно.

Еле-еле…

 

***