Встречи с В.В. Шульгиным.

В конце 1961 в газете «Известия» появилось сообщение:

семья Шульгиных проживает во Владимире. Я написал письмо

в адресное бюро Владимира – мне сообщили адрес Шульгина.

Написал ему письмо. Получил ответ.

В 1963 я смог поехать во Владимир. Стояла многоснежная,

морозная зима. Скрипел снег. Такого ясного, светлого дня

я давно не видел – со времен Карелии (назван край по имени

Холодного Б-га Израиля). ВВШ встретил меня радушно – на

кухне усадил, поставил чайник - подробно рассказывает о

событиях того времени: связаны с делом Бейлиса.

В соседней комнате – сплошной мрак: завешено окно.

Такой жуткий контраст – между ярким днем и теменью

жилища. Я слышал дыхание в соседней комнате… Старался

внимательно слушать, запоминал рассказ ВВШ… В какой-то

момент – не помню: пили уже чай? Он еще закипал… В кухню

вошла седоволосая очень красивая Женщина, жена ВВШ -

начала меня ругательно совестить: как я посмел прийти,

потревожить их покой? Ведь они аристократы, богато жили…

Я совсем потерялся: не знал, что ответить… Возможно,

не проронил ни слова – ушел… Точнее: меня выгнали! Я

находился в кошмарном настроении. До отъезда из города

Владимира – написал, отправил извинительное письмо.

Вскоре по возвращении домой – получил ответное письмо

от ВВШ с продолжением начатого на кухне рассказа: связан

с делом Бейлиса. Наша переписка продолжилась…

Летом 1965 Шульгин с супругой находились в Ленинграде.

ВВШ участвовал в роли – выступал с позиций белых, актером

в фильме Владимирова «Перед судом истории». Я получил его

просьбу организовать супругам отдых под Киевом. Для меня

это вопрос новый, необычный: принял к исполнению. Хотели

они поселиться возле реки. Поиски начал с близкого Ирпеня.

Побывал в селе писателей Конче-Заспе. Нашел реальный

вариант в Триполье…

Обменивались мы письмами, телеграммами, звонками…

Приехали Шульгины с определенной задержкой. По этой

причине – владелица квартиры успела сдать другим дачникам

намеченные две комнаты. Встретил Шульгиных на вокзале –

попросили их сразу отвести на место отдыха. По дороге в

Триполье – пришлось заехать к себе домой: взяли перину.

Помню: возрадовалась Мария Дмитриевна: встретила на

поле подсолнухи. Квартирная хозяйка работала в больнице.

Кормила супругов вкусно, вегетарианской пищей. Примерно

через день я посещал отдыхающих: привозил дополнительно

им сухое вино, сигареты – для Марии Дмитриевны. Говорила

она: страдает по причине низкой кислотности желудка. У

меня создалось впечатление о ее пристрастии к алкоголю.

Сам Василий Витальевич – общественный деятель с огромным

политическим опытом, интеллигент с феноменальными

знаниями и памятью.

В какой-то момент ВВШ написал письмо руководителю

компартии Украины. Речь шла о прежнем обещании Н.С.

Хрущева выделить Шульгиным квартиру в Киеве. Самого

НСХ успели выдавить на «заслуженный отдых». Оказалась

верховная власть у Л.И.Брежнева. «Временный советский

руководитель» вел свою новую политику. Предпочитают не

вспоминать о времени НСХ. На «Ленфильме» продолжают

съемки фильма «Перед судом истории»…

Письмо ВВШ я перепечатал: привез. Передумал тогда

он отправлять письмо адресату. Отдых в Триполье особенно

благотворно отразился на Марии Дмитриевне. Сам ВВШ

отдохнул не в полную меру. Приехал он с отвисающими

мешками под глазами. Сами глаза воспалены: последствия

от постоянного воздействия юпитеров съемочной площадки.

Сейчас он несколько поправился, но… сон пока не наладился.

Разговор с руководителем Украины предстоял ответственный,

может оказаться очень утомительным. ВВШ не посчитал себя

готовым к этому моменту.

До конца месячного отдыха Шульгиных приехала Татьяна

Лобынцева, директор фильма из Ленфильма. Имел я задание

встретить ее на вокзале – по отдельным внешним свойствам

гостью не смог выделить из толпы прибывших. Поехал в

Триполье: она уже там. ВВШ просил две комнаты вовсе не

зря: в первой разместилась Лобынцева. Она назначила мне

встречу в Киеве. По дороге рассказала сюжет их фильма с

участием ВВШ: он играл самого себя. Повела к приятелям

своим: живут они вблизи площади Богдана Хмельницкого.

Их молоденькая дочь, возможно студентка, интересовалась

сильно ВВШ: не скрыл, рассказал подробно часть узнанного,

известного. Для непонятной цели Лобынцева меня повела

в управление КГБ. Сидел, ее ожидал – утрясала она вопрос

выделения Шульгиным номера проживания в гостинице

«Москва». Существовали такие строгости. ВВШ, бывший

киевлянин, – не имел советского гражданства. Я видел,

даже держал в руках его паспорт не гражданина СССР.

Шульгины уехали домой – в свой голодный Владимир. В

продолжение нескольких лет мы регулярно переписывались.

Довольно часто отправлял им во Владимир продуктовые

посылки. В газетном отделе библиотеки АН Украины, по

просьбе ВВШ, я часто выписывал из дореволюционного

«Киевлянина» статьи, наводил справки…

На следующий год – ВВШ просил зайти в СП Украины –

ходатайствовать о путевке в дом творчества. СП размещен

на улице Орджоникидзе, недалеко от ЦК КП Украины. Я

много раз посещал СП – его председатель Олесь Гончар в

отъезде. Его заместитель Загребельный не решался чем-то

помочь. И вот узнал: О.Гончар должен вскоре появиться в

кабинете. Сидел я в приемной… Вышел на улицу… Вижу:

стоят двое товарищей – беседуют. По признакам – один из

них Гончар. Я решил подойти: представился, высказал

просьбу…

- Щэ Шульгына мэни нэвысточало… - Последовал ответ.

+

Нечто побудило меня из Пярну поехать к Шульгиным.

По дороге во Владимир – остановился у Мальт. Передал

ей для прочтения несколько писем В.В.Шульгина. Письма

Наталью Петровну очень заинтересовали – переписывала

себе в блокнот обширные выдержки. Вечером мы долго

беседовали на разные темы. Я проснулся довольно рано:

собрался во Владимир. Зашел в туалет… Сполоснул руки.

Неожиданно Наталья Петровна прошла с контрольной

функцией за мной: она оставила открытой дверь в туалет

и спустила в унитаз полный бачок воды. Воспитательный

и одновременно учебный прием меня сильно обидел. За

собой несомненно я спустил воду: она могла не услышать

этого из своей комнаты. Так учат нашкодивших кошек…

+

Мария Дмитриевна обрадовалась моему приезду. С ней

мы подружились еще с момента отдыха Шульгиных в селе

Триполье. Несомненно, она антисемитка, но по отношению

ко мне ничем это не проявляла. Говорила: напоминаю ей

кого-то – характером или внешностью. Сейчас во время

беседы она быстро отключилась. Василий Витальевич мне

сообщил: она больна раком.

+

Вернулся я домой в несколько подавленном настроении.

Пользуюсь очередной безработицей. Недавно нас переселили

на Никольскую Борщаговку. С 1947 – более двадцати лет

проживали в центре города, в доме по Владимирской улице.

Управление городского КГБ облюбовало это место: решили

построить жилье для своих руководящих сотрудников. При

этом им следовало снести наше здание, еще некую трущобу.

Фактически, наше здание не мешало: только стратегический

простор потребовал это действие. Квартирами обеспечивают

всех: засылают на южную Дарницу, вблизи к «резинке» с

сероводородными выбросами-запахами. Действуют через

прокуратуру. Я написал защитительное письмо: по причине

уважительной отказываемся принять «щедрый дар» - мама

сердечница, нуждается в постоянном поступлении свежего

воздуха… Хотели скорее начать разрушение-строительство:

нашли они квартиру нам на другом массиве, в этот раз на

Борщаговке (лучшие пахотные земли под Киевом находятся

на территории села-совхоза Никольская Борщаговка:) - на

севере города Киева. Пришлось обустраивать квартиру…

+

О смерти Марии Дмитриевны - телеграмму получил из

Владимира … Собрался в поездку…

В маленькой квартирке ВВШ постоянно появляются и

уходят люди. Распоряжается всем церемониалом «Летчица»:

сообщила о моем прибытии, к ВВШ не впускает: «Беседует

с Иваном Алексеевичем…» Я его не знаю, да и других тоже

вижу впервые.

+

Потом появился этот самый Иван Алексеевич: высокий,

даже тощий человек. Он еле стоит на ногах, неведомо как

передвигается. Оказался Корнеевым. Возле него крутится

простая деревенская баба, жена. Для ВВШ я отправил ему

из Киева в Москву, на его адрес, несколько перепечаток

«Киевлянина» - статьи. Не сразу понял суть приглашения

к нему приехать. Зачем? Что не видел? Эти самые кулацко-

плюшкинского типа люди увезли с собой мешок кальсон,

прочего старья из гардероба ВВШ и покойницы Марии

Дмитриевны… Уже позже я прочитал, мог услышать о

прошлых связях этих людей. Корнеев по специальности

литературовед. Оказался вместе с ВВШ в одной камере

Владимирской тюрьмы. Они подружились… Понимание:

сиделец тюрьмы лишен права пользоваться письменными принадлежностями, писать. В какой-то момент ВВШ

попросил администрацию тюрьмы о праве записывать свои

постоянные сновидения. Это ему позволили. Тогда, позже

он стал сотрудничать с Корнеевым. Тот вечно ухитрялся

сохранить кусок хлеба, другое съестное: подкармливал ВВШ.

Настаивал на работе: «Перекусите! Долго пережевывайте –

придет осознание сытости! Давайте продолжим записывать

воспоминания свои: они так важны для культурной публики

– дают совершенно новые представления о трагическом

прошлом страны, народа…» По версии потом Корнеева

перевели в другую камеру – он в наволочке перенес записи,

все тексты выучил на память… На поселение его отвезли

куда-то… Оставили на дороге… Крестьянка-колхозница его

нашла, подобрала, выходила – на ней он женился… А потом

кончился срок или пришла реабилитация… Приехал он в

Подмосковье со служанкой-женой, купил дом… Переписал

заново все надиктованное ВВШ. В виде своих воспоминаний

косноязыкий хитрец оригинальное повествование пытался

поместить в литературном издательстве: под своим именем,

ему не поверили – автор простоват, высказывает все слова,

предложения в самой архаичной форме их звучания … Тогда

вынужденно начал искать ВВШ… Они нашли друг друга.

+

Меня на ночь поселили к Коншиным, приятелям ВВШ.

Они живут тоже на первом этаже, в первом подъезде, а

Шульгины – в третьем. Не успел я зайти в квартиру для

себя новую, уже сообщили подробности. Проживает семья:

Наталья Альфредовна с тремя взрослыми детьми. Умер их

глава: директор музыкальной школы. Его репрессировали

в сталинские времена. На поселении его проведала кузина.

На радостях или он выразил полноту чувств: с «голодухи»:

изнасиловал… По глазам-поведению Михаила заметно… С

ним я подружился… Талантливы дочери. Младшая Лена –

композитор. А среднюю почему-то ВВШ сватал за меня –

без моего желания и согласия. Знаю: вышла она замуж –

уехала в Ленинград… Еще у них самый младший, тогда

учился – стал режиссером драматического театра.

Лег в постель… начал ворочаться… сон не приходил… Я

поднялся с постели, оделся – вышел на улицу… Всю ночь

ходил по неизвестному городу. Не искал, не смотрел на достопримечательности – просто ходил… Вспоминал и

думал. Вопросы возникали обыденные, философские… С

Марией Дмитриевной, очень тонкой чувственной натурой,

аристократкой, мы подружились. Вроде совсем недавно ее

застал - живой, так неожиданно быстро она ушла…

Вернулся утром к Шульгиным: готовились к похоронам…

Мне доверили нести гроб: шел спереди… Повезли нас за

город, на кладбище… Могилу вырыли возле могучего, в

несколько охватов дуба… Молитву произнес священник…

Вернулись – к поминкам. Запомнил высказывания: тепло

о покойной говорили несколько человек. Очень сердечно, но

путано сказал Михаил Коншин: Мария Дмитриевна к нему

относилась по-родственному, почти как к племяннику. И он

ответно любил ее почти по-родственному…

Василий Витальевич высказался таинственно: открылась

ему миссия – сущности не раскрыл, всех испугал.

Вскоре стало понятно о части его замысла: решил все 40

дней провести вблизи покойной. За это время происходит

отделение разных форм тела от Души, окончательный поиск,

нахождения места ее пребывания в одном из миров. Важно

пребывать вблизи от могилы усопшей. Можно поселиться с

кладбищем рядом, в селе Вяткино, удастся найти жилье с

питанием.

На следующий день: с раннего утра, даже без завтрака,

мы выехали… Не помню точно очередность событий… Мы

могли в тот самый день перевезти ВВШ и еще что-то… Все

оказалось в быстром темпе, сумбурным… За весь день ни

разу я не поел…

А вечером, уже в комнате ВВШ я встретился с молодым

человеком, возможно студентом, ленинградцем, талантом,

сыном известного поэта-песенника… Католическая семья

их из Прибалтики: блюдут национальные, религиозные свои

традиции. Хорошо знает необычную многовековую историю

края, да и шире по географическим пониманиям - со всем

их и европейским демократическим прошлым. Литовское

государство, Речь Посполитая - долгие века соперничали с

суровой, жестокой, централистской, несвободной Россией.

Он долго мне «вправлял мозги». Мог, имел на то полное

право. Привез с собой несколько десятков цыплят, молодых

курей… Все это богатство поместил в погребе у Коншиных.

Наталья Альфредовна постепенно отваривает «птичье сырье»

- он уплетает без хлеба белое мясо, десертного свойства. А у

меня – на тот момент – нет даже хлеба, сахара и чая. Дую я

обычный кипяток – не насыщает. От голода мои глаза лезут

наверх! Я не посмел попросить у него еды, он не «догадался»

поделиться со мной частью своих съестных припасов.

Собеседник развлекает меня своими историческими, из

прошлого Российской Империи антирусскими познаниями,

явно «антисоветскими разговорами». Утро встретило светом,

я очень расстроился: нет ценной книги ВВШ. Несколько

дней переживал: «пропала»! «Пропадали» другие книги из

дома: брал он без предупреждения и спроса. Держался на

правах хозяина. До похорон Марии Дмитриевны, да и после церемониальной процессии – он нечто выпытывал у ВВШ,

записывал под его диктовку на магнитофон. Не мог понять,

себе объяснить: в такой скорбный момент – молодой человек

«выдергивает свой улов». Да, он приехал при жизни Марии

Дмитриевны… В ее последние дни… Верно, записывал… И

сейчас: сразу после ее смерти, даже после похорон…

+

Всюду крутится, командует «Летчица»: характеризовали

ее так. Никто точно о ней ничего не знает. Говорят: до ВВШ

она побывала у Шолохова, но неудачно… В каком смысле,

как? Некто ее называет «подругой Марии Дмитриевны»…

Она поехала в Вяткино опекать ВВШ.

На следующее утро я поехал проведать ВВШ. Собрался

домой: ведь деньги мои – почти все уже… ВВШ сказал: за

эти сорок дней он хочет каждое утро приходить на могилу

Марии Дмитриевны – прощаться с ее душой, молиться… И

еще он хочет написать книгу: имеет сюжет… Предложил он

мне остаться, не уезжать: выполнять обязанности секретаря.

Я согласился. Решил просить деньги из дома…

Ночевать я уезжал во Владимир – каждое утро приезжал

в Вяткино… Водил к могиле, записывал воспоминания…

Несколько раз оставался ночевать. В первую ночь чем-то

напугал ВВШ: пробормотал нечто во сне… Он пробудился –

меня разбудил… Увидел его - сам я испугался: беззубого,

страшного… В остальные разы я спал уже во дворе: ведь

лето, конец августа… Мальчишка хозяйки каждый день

ходил собирать грибы: жарила она, варила супы… Был у

нее муж или ухажер… Увидела меня – выгнала сожителя

своего. Это я узнал, понял позже: сама сказала. Оставила

приглашающе не задернутой занавеску в летнюю кухоньку:

в ней она ночевала. Но я «недогадливый немного», да и…

Не так уж падок на «дешевые удовольствия». И второй

вариант возник – даже раньше. Говорили: гостья-«Летчица»

- стала любовницей ВВШ… В такое время, обстоятельства

еще сложились особо… И вот «Летчица» выбрала и меня для

своих вожделений. Боевая она – этого отнять никак нельзя.

На пару, а даже три десятилетия старше меня. Говорят,

Женщина не в моем вкусе…

Приставания ее начали меня донимать: не поддаюсь…

Она постаралась - меня выпроводить! И повод появился…

+

ВВШ тихо, последовательно диктовал свой сюжет явно

публицистического произведения. Я записывал дословно.

Каждую страницу текста ВВШ сразу забирал – неведомо

где хранил. Он передает свои видения октябрьского 1917

года большевистского переворота: назвали «революцией».

Фактически сама революция произошла позже – в виде

резкого поворота внутренней и международной политики

государства. Заидеализированная классовая политика в ее

крайней степени – привела к «социалистическим», а точнее:

к форме «государственно капиталистической диктатуры»

партийного аппарата. ВВШ диктовал страницы о Ленине,

Владимире Ильиче. Известный Струве назвал его «мыслящей

гильотиной»… Шел подробный рассказ о тиране Сталине,

Иосифе Виссарионовиче, Грузине, интернационалисте… В

те времена широко обсуждают «китайскую опасность» для

СССР и России. ВВШ подробно рассказал о причинах и

последствиях Российско-Японской войны начала ХХ века.

В данный момент ВВШ заботится о спасении Японцев – они

Постоянно оседают в море. Практический его совет: всех

или большинство Японцев принять, расселить на границах

с Китаем: этот «живой забор» спасет Россию от грозящей

«китайской угрозе».

+

Из Киева родители выслали мне деньги – на имя ВВШ.

«Летчица» сразу, без стеснения сказала:

- Этого мало!

Я поделил всю сумму на части: большую часть отдал

ВВШ, точнее: «Летчице». Себе оставил только стоимость

обратного билета…

Примерно через три недели пребывания во Владимире

и выполнения секретарских обязанностей – ВВШ завел со

мной такой разговор… Он хочет: готовящуюся рукопись

издать в виде книги – пустить в Самиздат. Оказывается,

он хорошо осведомлен о внутренних явлениях нашего

диссидентского движения. Мне он поручает чрезвычайно

ответственное задание: книгу нелегально издать – пустить

в Самиздат. Он знает о величине своей ответственности,

как автора. Даже стремится испытать на себе репрессии.

По его мнению: издание и распространение этой книги в

СССР приведет к одному из двух репрессивных мер со

стороны государственных органов: его арестуют или…

вышлют из страны!

Наряду со страницами рукописи – я написал под его

диктовку несколько писем. Корреспонденцию отправил

друзьям, родственникам, знакомым… Часть – внутри СССР

живут, другие имеют заграничные адреса. Сообщения в

письмах касались прошлого, болезни и обстоятельств

смерти Марии Дмитриевны. Одно письмо особого свойства…

+

От первого брака ВВШ имел двух сыновей. Одного из

них в революционные годы застрелили примерно в месте

нахождения ныне жилищного массива Киева – в селе

Никольская Борщаговка. А второй пропал неведомо когда

и где. ВВШ нелегально пробрался в СССР – искал своих

сыновей. Побывал в Москве. Написал книгу «Москва. 1925».

Потом оказалось: советские чекисты проследили маршрут

весь пребывания в СССР – ВВШ не тронули. Обо всем этом

стало известно в кругах Русской Эмиграции. ВВШ обвинили

в связях с ЧК: всякую политическую деятельность вынужден

прекратить он с тех пор.

Но вот совершенно недавно объявился второй его сын:

проживает в США – зовет к себе. Планы супругов Шульгиных

- переезд в США, но… советские власти им не дают такого

разрешения.

ВВШ остался одиноким… Отчаяние положение побудило

его на столь дерзновенный план, даже поступок. Обидно: он

проявил «потребительский эгоизм высшего порядка» моего

согласия не спросил – готов рисковать безопасностью, даже

свободой фактически ему ничем не обязанного человека.

Я бескорыстно исполнял его задания. Процесс довольно продолжительного сотрудничества бесследно для меня не

прошел: получил определенный творческий урок - в порыве

созидания научился открывать в себе «поток сознания».

+

При своем рассуждении я понял бесперспективность

нового плана ВВШ. Ему сообщил свое мнение: даже книга

выйдет в Самиздате – власти не станут реагировать на это

«нарушение». Как наказать ВВШ?

Услышал он это мнение: верно, согласился с возможным

таким решением и исходом. Не знаю, что он решил. Он мне

посоветовал-подсказал решение:

«Возвращайтесь домой…»

Я последовал этому совету.

+

При возвращении домой – я заехал к Корнееву. Не зря.

Долго грел своим дыханием старенький магнитофон. Нечто

настраивал… Услышал запись главы книги – артистически,

с дикцией зачитал хорошо поставленным голосом. Пояснил

Корнеев: главу написал «манерой ВВШ». Прошли десятки

лет с тех пор: Корнеев «дословно излагает текст изначальной

статьи». Язык его архаичный, старо-славянского звучания.

Сейчас текст написал антисемит самого жуткого свойства.

Бесподобно звучит: авторы книги оба – ВВШ и Корнеев…

Уже не помню очередность авторов.

Это не все: Корнеев оказался непомерно корыстным

человеком купеческого типа: живо торгует перепечаткой

протоколов, стенограмм заседаний Государственной Думы

Царского, Романовского времени. И мне предлагал купить!

Обещал скидку – при нахождении покупателей этой своей

продукции.

+

Меня особенно потрясло: Корнеев выступает соавтором

ВВШ. Утверждает: «Я пишу стилем, манерой Шульгина». Он

предоставил мне несколько машинописных страниц ВВШ

и… своей новой книги! В самом жутком сне я представить

не мог такого извращения. Я упорно трудился в газетном

отделе – выискивал публикации ВВШ: без комментариев все

- смесь здравомыслия с явным антисемитизмом, совершенно

в неизмененной форме, вошли, их Корнеев ввел в книгу

Шульгина.

По возвращении домой – написал ВВШ о московской

встрече с Корнеевым, их «совместной» книге и… с этого

момента считаю невозможным с ним сотрудничество: ведь

мы уже… враги!

В ответном письме ВВШ обиделся на «врага», пытался

меня урезонить…

+

Примерно за полгода до его смерти – посетил Владимир

и Коншины впустили меня в квартиру ВВШ. Ключ у них

сохранился еще с 1968.

Вначале ВВШ «меня не узнал»… Немного побеседовали…

Через полгода – жившая с ним опекунша – привезла из

своей деревни грипп… Гриппом заболел уже больной ВВШ.

Умер…