Ничего занимательного о дирижере нашего симфонического оркестра я сказать не могу. Невысокий, лысый, курит дешевые сигареты. Это в наше-то время. Да, еще известно, что он страстный кошатник, и непременный участник всех кошачьих выставок. Впрочем, рассказ не о дирижере, это я, так, вдруг вспомнил. А рассказ о моем кратком заблуждении. Хотя я был уверен в нем на все сто процентов.

 

Поздним вечером я вышел погулять, подышать воздухом, размять ноги. На улицах пустынно, слабый морозец, под ногами скрипит снег. Иду не торопясь. Обгоняют меня редкие спешащие прохожие.

По противоположному тротуару параллельно мне также прогуливается пожилой мужчина. Идет он медленно, время от времени останавливается, осматривает стены зданий, заборы, что-то делает руками. Это меня заинтересовало. Я перешел через дорогу и пошел за ним следом. Оказалось, мужчина обрывает со стен, с заборов, с водосточных труб остатки бумажных объявлений. Оборвет, немного откинет голову, прицениваясь, хорошо ли у него получилось, видимо удовлетворится, и идет дальше, выискивая другие приклеенные клочки объявлений.

- Больной старичок, - подумал я, - но раз его родные выпускают из дома, значит – не опасный. И можно находиться в непосредственной от него близости.

 

Прохожий подтвердил мое предположение, пропустив стенд с плакатами и свежими афишами, но заинтересовался обклеенной трубой. После методичного обрывания бумажек, старичок осмотрел освобожденную часть водосточной трубы, отошел на шаг, снова осмотрел, и издал горловой звук. Я так и не смог понять, доволен он своей работой или нет. А бедный сумасшедший двинулся дальше. Вот он задержался возле щита около трамвайной остановки, осмотрел его, но обрывать многочисленные объявления не стал. Сделал несколько шагов, вернулся, снова осмотрел щит с объявлениями, что-то пробурчал, и вновь пошел мимо остановки. Я следовал за ним поодаль. Он шел и по-прежнему разглядывал стены домов и заборы. С ним было ясно.

- Бедный чокнутый старик, жалко его, но, что же? Пожалуй, не стоит следить за ним. Конечно, такая болезнь не заразна, но я тоже иду, и, как идиот, разглядываю стены и заборы. Так, пожалуй, и привыкнуть можно.

 

С этими мыслями я энергично обогнал старика, мельком взглянув на его лицо. Вполне нормальное на вид лицо. Интеллигентный старик, никак не скажешь, что у бедняги плохо с головой. Если бы не его упорное разглядывание и очистка стен от обрывков объявлений, даже в голову не придет, что это больной человек, сдвинутый на какой-то странной почве сдирания клочков бумаги и оценивание выполненной работы.

 

У нас в конструкторском бюро был похожий случай. Приличный мужик, неплохой инженер, с большим стажем работы. Был он семейный, положительный, очень заботливый. Жена, - она работала у нас же, в бухгалтерии, - часто писала ему записки, чтобы он не забыл купить, зайти в прачечную, приготовиться к гостям, и прочее. Однажды она написала, что уходит от него к дирижеру местного симфонического оркестра. Он записку показал коллегам, многие его жалели. Но мужик виду не подавал, что расстроен или подавлен. А вскоре получил из бухгалтерии новую записку: жена сообщила, что вернулась от дирижера, и просит прощения. Все прочитали записку, и даже не знали, как и реагировать. Вдруг заметили, что он рвет эту записку в мелкие клочки. Само по себе неудивительно: рвет человек записку. Но он рвал ее несколько часов. Каждый клочок. Пока мог держать его ногтями. Ребята попробовали шутить, напрасно, мол, рвет записку. Все-таки улика. А тот не реагирует. Смекнули, что дело плохо. И точно. Пришлось свести его в психушку прямо с работы. Там его немного подлечили, дали инвалидность, но на работу он уже не вернулся. Коллег при встречах узнавал, но разговора не поддерживал, смотрел куда-то в сторону и не отвечал. Печальная история.

 

Я что-то совсем расстроился от этих воспоминаний, гулять больше не хотелось, да и продрог сильно. Развернулся и направился к дому. И опять этот ненормальный старик. Издали я увидел, что очищает он водосточную трубу, всю залепленную различными объявлениями на съем или сдачу квартир, на обучение и прочее. Это было, пожалуй, самое заметное место, рядом магазин, вход в кафе, дальше – вход в рынок. Людное место. Я приближался, он уже освободил от бумажек часть трубы, и принялся делать еще что-то. Когда я подходил, он повернулся и, не спеша, пошел прочь от этого места. Я подошел поближе, и неожиданно понял свою ошибку. На свободном месте, так чтобы было отчетливо видно, висело рукописное объявление:

«Отдам пушистого котенка в добрые руки».